Чем взрослее становится человек, тем сильнее начинают посещать его воспоминания детства. Пройдя определённый отрезок своего жизненного пути, многие из нас как бы оглядываются назад, в прошлое, стремясь пролистать странички своей биографии. Порой интересно бывает вспомнить, то, что было лет двадцать или тридцать тому назад, сравнить то время с настоящим. Заглянуть в детство, поворошив тайники памяти, запрятанные где – то в глубине нашей тонкой и удивительной человеческой природе. Приятно вспомнить в часы отдыха, заслуженного кропотливой, порой адской работой в выбранном тобой живописном месте в последних лучах заката, при убаюкивающем шуме прибрежных волн, эпизоды из детства. Особенно те, когда ты с товарищами мечтал о будущем успехе, когда ставил цель и в скороспелых детских суждениях готовил первые шаги для её осуществления. Подводя предварительные итоги своего жизненного пути, скрупулёзно анализируя успехи и промахи прошлого, иногда припоминаешь те или иные случаи, которые, так или иначе, повлияли на твой выбор в мире человеческих законов. Возможно, эти случаи из твоей жизни незаметно для тебя сказались на твоём решении, а, впоследствии, и на успехе или неудаче. Фрагменты, которые мы не в силах растворить в нашей памяти, время от времени растворяют наше уже сформировавшееся восприятие мира, в картинах прошлых лет, удивительно порой схожих с настоящими. История, с поразительным подобием повторяется вновь, только в другом месте и в другое время, с другими людьми. Если, что-то когда – то произошло, то обязательно произойдёт опять, случайно или закономерно как авиакатастрофа или извержение вулкана. Непредсказуемость этих и любых других событий очевидна, её нельзя изменить, потому что, без неё мы бы не могли существовать. Всё, что происходит с нами, происходит в кругу бесконечной спирали, меняются только детали и персонажи, суть же пребывает неизменной.
Однажды, читая криминальные хроники в одной из центральных газет, я натолкнулся на статью, которая рассказывала об одном жестоком преступлении. Обвинялся один, весьма влиятельный военный в убийстве своей первой семьи. Будучи отличным семьянином и профессионалом в своём деле, этот человек совершил преступление, выходящие за все здравые рамки понимания. Он с беспредельной жестокостью заживо сжёг свою первую семью, закрыв её в доме, воспользовавшись прикрытием царивших в то время лесных пожарах. Старая семья и двое детей мешали успешной карьере. Сжигая дом, убийца планировал, покончить со своим прошлым, прошлым от которого никто из смертных пока он живёт, не может уйти.
Наш маленький городок посетила долгожданная жара. Она напала внезапно, и настолько щедро одарив себя своим свойством, что люди после первого её дня уже начинали жалеть о прохладе. Солнце, едва показавшись на небосклоне, накалялось до красна как домна, источая удушливый жар. Люди на улицах обливались потом, не привыкшие к такому подарку погоды, спасались, кто, чем мог. С некоторыми случался солнечный или тепловой удар, всё было раскалено, казалось до предела: воздух, асфальт, стены домов, даже холодная вода в доме не давала желаемой прохлады. Из крана лилась тёплая тонкая струя. В эти будничные дни, городской пляж заполнялся до отказа, заполнялись и скверы, где можно было укрыться от сжигающего всё солнца. Все кто не работал, старались найти себе укрытие, в квартирах хоть и можно было спастись от лучей забавляющегося с людьми солнца, но от духоты нет. Старички и молодые мамы поутру выходили на улицу в тень деревьев и проводили там как можно дольше времени, запасались водой и едой. В полдень, даже в тени термометр зашкаливал за отметку тридцать градусов, это была последняя шкала, так, что, сколько было на самом деле, мы только могли догадываться. В раскалённом воздухе плавали миражи, видимые нашим уставшим взглядом; было, как в пустыне и наши деревья превращались в пальмы и проезжающие редкие автомобили напоминали верблюдов. Тогда нам это казалось очень забавным, нас так не мучила жара как людей постарше; мы всегда могли спрятаться от неё и напиться воды. Едва начинало сильно припекать, вся наша компания мальчишек отправлялась на речку и не вылезала из воды до тех пор, пока она нам не казалась как парное молоко. Уже после обеда, по – молодецки быстро настрогав бутербродов дома, мы располагались под сенью какого – ни будь раскидистого дерева, и там проводили время в играх, а вечером любили обливать себя водой из брызгалок, приходя домой мокрыми, совершенно не пострадавшими от жары. Жаль, что наши родители были лишены наших забав и свободы. Они приходили с работы, уставшие от неё и от духоты, жаловались и ругали погоду, потом погружались в тёплую ванну, которая вряд ли могла облегчить их участь. Ночью, они тоже мучились о стоячей духоты, которую даже ни на миг не разгонял ветер, его не было, а вентилятор, беспрерывно работающий впустую всю ночь, только раздражал их своим назойливым жужжанием и не давал уснуть. Так они утром шли на работу, совершенно не выспавшись, где их поджидала жара.
Однажды, когда жара стала совсем невыносимой, я по обычаю своему выходил из своей квартиры, держа в руках пакет с пирожками. Время было послеполуденное, обеденное, я торопился к ребятам, что принять участие в совместном поедании домашних запасов, оставленных нам родителями. Когда я закрывал дверь, то почувствовал запах гари, такой, какой обычно бывает, если на быстром огне пригорает забытая еда. Краешком взгляда, мне удалось заметить, как небольшие клубы дыма просачиваются сквозь соседнюю дверь. Там жила тётя Оксана с двумя детьми: старшая дочь была года на два младше меня, а младшая – совсем ещё салага, которая только ходить научилась. Репутацией в подъезде она пользовалась неоднозначной: к нам она относилась очень дружелюбно, даже как – то по матерински, часто угощала нас конфетами и шоколадом. Работала она на кондитерской фабрике, поэтому мы всегда знали, у кого можно было выклянчить конфеты. Хотя её дочь Светка всегда с нами делилась, если её мать приносила вдоволь. А вот взрослые, всячески порицали тётю Оксану, за то, что в последнее время часто видели её пьяной и в обществе, всё новых и подозрительных мужчин. Поговаривали, что муж её бросил, за измену, а ещё многие завидовали её красоте. Даже мы замечали это, когда вслед тёти Оксаны ядовито шипели почти все женщины нашего двора. Мне она тоже нравилась; я сравнивал её с актрисами из приключенческих фильмов. Мои первые размышления о любви всегда находили в образе ещё не старой соседки, соответствующий моему пониманию идеал женственности и красоты. Моя мать и отец, тоже обсуждали тётю Оксану, но делали это сугубо друг с другом, только дома и только, когда видели её вызывающее поведение. Говорили также о её муже, он был лётчиком и человеком не пьющим. Не сумев обуздать строптивый характер жены и сделать из неё настоящую домохозяйку, он разошёлся с ней, прежде набив морду одному типу, случайно оказавшемуся подле неё. Если бы вы видели эту сцену! Ни в одном театре и кино такого не покажут. Тогда она шла из магазина с тяжёлыми сумками, а маленькая Светка ещё больше утяжеляла её ношу, повиснув то на одной руке, то на другой, одновременно заливаясь недовольным рёвом. В этот момент ей и помог, проходивший мимо молодой человек, такой вежливый мужчина, похожий на преподавателя. Он донёс сумки до подъезда и напоролся на мужа, который огромными от удивления и гнева глазами смотрел на свою жену и того типа. Дядя Коля бил его сильно. Высокий крепкий лётчик этого щуплого маленького интелигентишку. Как я потом узнал, произошло это из – за ревности. Муж Оксаны заподозрил измену ещё раньше, красота жены не давала ему покоя. Он всё время боялся потерять право первообладателя на свою жену, которую считал своей собственностью. В этой ситуации дядя Коля, догадывался, что эта встреча была спланирована у него за спиной, во время его очередного рейса, и который, к счастью для него отменили. Всё закончилось взаимными обвинениями. Муж не хотел знать правды и просить прощения. Жена прощать и терпеть засилье. На том и развелись. Только тяжелее стало от этого тёте Оксане, а дяде Коля, вскоре нашёл себе молоденькую стюардессу и женился на ней. Но про дочерей не забывал. Пару раз в месяц мы видели его у нас в подъезде; он приносил подарки, совсем не осознавая, что главный «подарок» своей семье он уже преподнёс. С тех пор тётя Оксана, пережив первые муки утраты, стала терять себя, отдавшись беспечному полёту свободной жизни.
Я не подумал о плохом, и решил, что у тёти Оксаны опять что – то пригорело. Сломя голову я пролетел лестничные пролёты, выбежал из подъезда и пустился в сторону больших деревьев, где ждали меня ребята.
Прошло около часа, наш суетливый мальчишеский базар встревожил женский крик, доносящийся со стороны дома. Одержимые любопытством, мы выбежали из прохладного лона деревьев и увидели два окна на последнем этаже, из которых как из заводских труб вылетали густые клубы непроглядного дыма. Я догадался сразу. Это были окна наших соседей, которые располагались сразу за нашими. Они были объяты пламенем; языки его вырывались наружу, словно им было мало места для разгула. Помню, тогда мы сравнили их с пионерским костром, через который прыгали по завершении лагерной смены. Сейчас от огня пыталась спастись девочка. Это была Светка. Она металась на подоконнике как загнанное животное. Осколки разбитого ей стекла вместе расколовшимся цветочным горшком валялись на асфальтированной дорожке возле дома. Светка невнятно кричала, надрывая голос, прокашливаясь от разъедавшего её дыма, пыталась как можно дальше высунуться из окна, чтобы глотнуть свежего воздуха. Внизу поднялась настоящая паника. В переполохе женщины бегали взад и вперёд, делали несуразные движения, кричали, не предпринимая ровным счётом ничего. Мужчины нашего дома словно растворились в этой рабочей жаре. Старики и старухи, кто был в доме выбегали на улицу, чтобы посмотреть на потрясающее зрелище пожара. Девочка задыхалась в дыму, а сзади огонь поджаривал её маленькое детское тельце, принося нетерпимые от ожогов муки. Пожар настолько разошёлся, что казалось должен бы взять свою последнюю жертву и успокоится. Тем временем, на предполагаемое место падения набросали матрацев и подушек. Женщины вместе с пожилыми мужчинами и подростками развернули самую большую материю, которую только могли второпях найти. И все кричали Светке «прыгай». Она не решалась. Рядом рос высокий американский клён, его ветви едва не доходили до окна, в котором металась фигура Светки. Мы поняли её мысль. Она хотела, ухватится за ветки, и перелезть на дерево, но под воздействием шока не понимала, что могла сорваться и разбиться. Прыгать на покрывало она, очевидно боялась. Высота была приличной, здесь даже взрослый человек испугался бы.
- Только бы до пожарных продержалась - роняя слезу, вымолвил дед из соседнего подъезда.
- Давно их вызвали то – отозвалась толстая бойкая женщина, командующая планом спасения.
- Знать давно, коль не приехали ещё – ответил старик.
- Как пожар, так их не дождёшься, а как магазин проверять они тут как тут! Ведь сгорит девчонка, сгорит бедная, если не прыгнет.
- Только б до пожарных успела – причитал дед.
- А где мать то её – возмутилась толстая женщина.
- Не дома знать, раз не видно её – ответил пожилой мужчина и, оторвав от горящих окон взгляд, уставился на нас.
- Где мать её Витька – заорала на меня толстуха – ваши же соседи.
- Не знаю…, я тётю Оксану не видел сегодня – еле вытянул я.
- Где мать её? Кто знает? – крикнула она в толпу.
- Кто знает? Может опять в загуле – донеслось из толпы.
На площадке соседи пытались сломать массивную дверь, на совесть, установленную бывшим мужем. Изнутри, она казалось, горела, только вот не поддавалась хлипким ударам смелых женщин. Дым пробивался наружу и добровольцы спасатели поливали её водой, чтобы не задохнуться.
Крики Светки становились всё отчаянней. Теперь она сидела уже на оконной раме, ноги болтались в воздухе. В одно мгновение угадывалась её решимость прыгнуть вниз, в другое полное непонимание её действий; перед собой она видела крепкие ветки дерева. Оно было к ней так близко, и в тоже время так далеко. Густой дым поглощал девочку всё больше, пламя показывалось наружу, заставляя Светку всё ближе двигаться к краю её падения. Вдруг, вдалеке я заметил могучую фигуру моего отца. Она стремительно приближалась к нам, словно предчувствуя надвигающуюся трагедию. Не вступая с нами в словесную болтовню, он призраком исчез в подъезде. Я не мог понять, откуда он взялся и последовал за ним. Только меня там остановили бабки и вывели тотчас на улицу. Рассказывали, что мой отец с помощью топора взломал дверь и вылив на себя ведро воды скрылся в чёрном пожаре дыма.
Тем временем с оглушающей сиреной примчались пожарные. Одна их часть бросилась в подъезд, а другая, выставив лестницу, принялась спасать теряющую силы Светку. Все разбежались по сторонам, следя за развязкой пожара. Финальная сцена была ужасной. Света задыхалась всё больше, пышные волосы то и дело вспыхивали на ней от языков пламени, терпеть адскую боль она была больше не в силах. Завидев прислонившуюся к окну пожарную лестницу, она решилась перебраться на неё. Едва коснувшись ступенек ногами, девочка отпустила от рамы руки, и судорожно кашляя, не удержала равновесие. Пролетев мимо поражённого пожарника, который пытался поймать её, девочка с громким хлопком рухнула на раскалённый асфальт, и через мгновение его стала заливать свежая кровь. В руке пожарника остался клочок платья, и он пополз дальше в дымящееся окно. Окровавленное тело Светки отнесли к машине скорой помощи, где врачи быстро констатировали смерть. Тем временем включили орудия и стали тушить горящую квартиру. Через несколько секунд из горящей квартиры двое пожарных вынесли моего отца, который мёртвой хваткой держал в руках сестру Светки, маленькую Ирку. Они были живы, все в копоти, словно шахтёры. Моего отца и ребёнка немедленно увезли на Скорой. А ещё через пару минут вынесли обуглившийся труп тёти Оксаны. Сгоревшую женщину, накрыли белой простыней и загрузили в машину, где лежала её разбившаяся дочь. Пожар продолжали тушить ещё долго, когда, наконец, всё закончилось, мы испытали огромный шок от пережитых событий. Наша детская психика пережила настоящий ужас несравнимый даже с самым страшным фильмом для взрослых. Более или менее я успокоился лишь поздним вечером того же злополучного дня, когда мой отец вернулся из больницы. Он был рад, что успел хоть кого – то спасти и был очень доволен выписанной ему врачами справкой, подтверждающей его уважительное отсутствие на работе после двух часов дня. Оказалось, его попросили проводить своего коллегу домой, которому внезапно стало плохо по причине удушливой жары. И прежде чем вернуться на работу, мой отец решил пообедать дома.
Прошло несколько дней, а жара всё не спадала. Город страдал, время от времени принося несчастья людям. Когда хоронили тётю Оксану и Светку, обоих в закрытых гробах, то её бывший муж плакал, нежно обнимая, чудом выжившую дочь. Причины пожара мы не узнали и много дней спустя, а потом как – то позабыли про этот случай, лишь изредка вспоминали геройство моего отца. А сейчас всех волновало только одно – когда же закончится эта проклятая жара?