Инвалид

 Жизнь для Никиты Михалёва обозначила границы в четырёх стенах его квартиры, по большей части даже в его комнате, когда ему исполнилось двадцать пять лет. Три месяца он пролежал в больнице с переломом шейного позвонка, того самого, который не даёт ни капли надежды на исцеление. Травма оказалась неизлечимой, от такой - навсегда лишаются способность самостоятельно перемещаться. Молодой, некогда красивый и сильный человек, превратился в калеку. Первое время Никита мужественно переносил свою беду и не мог поверить, что сила воли не сможет превозмочь этот тяжёлый физический недостаток. Он философски отнёсся к тому, что друзья стали отдалятся от него, а потом и вовсе забыли о нём. К счастью, девушки у него не было, но, даже если бы она была, то сила духа Никиты пересилила бы и эту утрату. Молодой человек не был эгоистичен. Вину в собственном несчастье, он видел только в своей ошибке. Укорял себя не раз, что в тот злосчастный летний день не выполнил просьбу сестры и не сходил на молочную кухню за питанием для своего племянника. Всё могло быть иначе, а случилось так, как он захотел – пошёл на речку с друзьями. Разделся и нырнул и, возможно бы утонул, если бы не его приятели. Они то и спасли Никиту, вернее, неподвижное, бессознательное тело.
    Других сил больше не было, и он ничего не чувствовал. Никита Михалёв понимал, что долго сострадать к самому себе не имеет смысла – это бесполезно и, в конечном счёте, даже вредно. Жить – плывя просто по её течению, было бы невыносимо скучно. Можно тронуться рассудком. Он не мог видеть себя обузой для родителей и его старшей сестры, которая и сама долгое время тянула лямку матери – одиночки. Никита решил поступить в институт по специальной программе для инвалидов, предусматривающей дистанционное обучение и экстернат. Шло время учёбы, мозги инвалида осваивали многие науки. Учился он с большим интересом и усердием. Никита больше склонялся к дисциплинам, изучающим душевный мир человека и его способности. Психология стала любимым предметом молодого человека, прикованного к постели. В изучении мира здоровых и больных людей, Никита находил смысл своего нынешнего обречённого существования. Его очень волновала роль инвалидов в социуме нормальных людей. Порой, он заходил в такие дебри этой мудрёной науки, и ему казалось, что сами авторы, написавшие сии труды, не совсем здоровы и нуждаются в психологической помощи. Никита Михалёв часто путался в мыслях, настолько всё было сложно для понимания, но с другой стороны так ужасно интересно, что он зачитывался, забывая о еде и не помня, о времени и о себе, а потом вдруг понимал, что начинает дурно вонять от своих испражнений. Бывало, он засыпал не подмытым, не позвав отца, который как сын его стал инвалидом, бросил работу и посвятил остаток своей жизни ухаживаниям за своим беспомощным ребёнком. Тогда на утро инвалид страдал жуткими болезненными резями от запревшей кожи. И время от времени, начинал упрекать отца в его нерасторопности. Никиту всё больше начинало раздражать, что совершенно здоровые люди его родители не могут своевременно за ним убрать и сменить бельё. Ведь это такой пустяк для них. В этом нет его вины, что он стал беспомощным калекой, но он стал мыслить, а не просто лежать или как другие заставлять своих сиделок  постоянно суетиться, двигая коляску взад и вперёд. Студенты - однокурсники Никиты – такие же несчастные инвалиды, кто с детства, кто по воле случая, старались, насколько это было возможно, вести активный образ жизни. Они весьма энергично проводили своё существование, встречались, придумывали для себя различные, большей части спортивные мероприятия. Эти люди - они были счастливы, что вместе помогают друг другу не отчаиваться в жизни, и каждая новая их встреча, приумножала количество положительных эмоций и чувств у этих калек. Никита, первое время, тоже состоял в таком клубе, он не терял надежды, когда ни - будь снова пойти как здоровый человек, несмотря на обречённый диагноз врачей. Больше двигаться – было девизом несломленных волей членов клуба инвалидов. Цель их была одна – движение! Путь к выздоровлению через движение. Через движение, они пытались хотя бы не окаменеть совсем и не прирасти корнями к постели. Однако, сильно увлёкшись науками, заставляющими много думать и совсем зациклившись на психологии, Никита Михалёв, начинал всё чаще склоняться к другому мнению; он стал думать иначе. Реже появлялся  в клубе и выезжал на мероприятия. Заниматься физкультурой, он перестал совсем и вскоре у него стали проявляться симптомы потери чувствительности кистей рук. Никита с трудом мог держать ложку и принимать, принесённою ему пищу самостоятельно. Но мозги инвалида не беспокоил этот угрожающий факт. Никита всё больше читал и погружался в виртуальный мир и мир своих  мечтаний до беспамятства. Он вывел для себя одну формулу, которая явилась, неким результатом и определением его долгих духовных поисков, и, наконец, его судьбоносным постулатом жизни. «Нельзя стремиться к осуществлению того, чего тебе не дано свыше» - говорил он себе. «Уж, коль суждено быть без движения, значит Всевышним силам угодно это. Я ничего не чувствую, но рассуждаю и не как все. Всё не случайно, так было Богу угодно, что бы я стал инвалидом, чтобы только мой мозг развивался и совершенствовался, открывая смысл существования». Дальше Никита стал думать, что и Всевышний посылает через его родителей и близких возможности, того чтобы он сам мог сделать, если бы был здоров. Упрекать его в запросах, было бы несправедливо со стороны близких. У него была неплохая пенсия, а ещё, Никита работал и через интернет зарабатывал приличные для такой специфики деньги. Так, что обеспечивал не только себя, но и отчасти и свою семью, баловал племянника и дарил сестре дорогие подарки. Он не отрывался от компьютера. Монитор всегда был перед его глазами, открытыми или закрытыми. Он кушал за компьютером, работал и засыпал от усталости, тоже при включённом экране. Вообще, он мог бы стать хорошим программистом, только вот лень и мечты уводили Никиту не туда, куда бы хотели любящие его люди. Голова инвалида наполнялась информацией, которую он был не в состоянии переварить, а ему так хотелось, испытывать, тренировать свой единственный полноценно работающий орган, благодаря которому у него был смысл жить. Когда Никита что – то не понимал и не увязывал со своими жизненными правилами, то становился очень раздражённым, порой срывая свой негатив эмоций на родителей. Особенно страдала сестра. Ей он неприкрыто завидовал, то, что она может получать максимум удовольствий от жизни и постоянно упрекал Лизу, что она не заботится о брате, на долю которого выпала миссия избранника Всевышнего. Так он оправдывал свои поступки и слова, когда понимал, что не прав. Никита всегда бодрствовал, когда все спали, именно в это время его охватывало чувство голода, и он звал, чтобы принесли еды. Ему приносили впрок, но иногда, он капризничал хуже избалованного ребёнка и просил то, чего в данный момент достать было сложно или невозможно совсем. Никита считал это ничтожной компенсацией за то, что он потерял и просьбу свою видел не более чем скромной прихотью в отношении того, что могут захотеть  и реализовать здоровые люди. Он становился замкнутым,  старался общаться только по необходимости и только на интересующие его темы. Перестал выезжать на прогулки во двор, даже летом у него пропало желание побыть на чистом воздухе и природе. Никита опутал себя другим миром – миром, состоящим из формулировок научных книг и виртуальных образов. Комната его была опутана проводами как паутина, и все эти кабели сходились к нему и отходили от него, словно нити от паука. Это было его оружием и смыслом существования одновременно. Инвалид не позволял делать приборку у себя в комнате. Как только мать или сестра начинали  протирать пыль, Никиту лихорадило от страха, что может нарушиться, построенная им система. Вдруг отойдёт проводок или не дай бог что- то замкнёт – это будет катастрофа и в нужный момент он упустит ценную информацию или закончится его бой с интернет - монстрами. Никита, если просыпался, то, кричал и ругался, когда домашние заходили к нему в комнату что – то прибрать: остатки пищи или просто проветрить комнату от спёртого воздуха. Так жил инвалид, днём ему не давали покоя, а ночью он сам, будто желая отомстить. Никита становился раздражительным, капризным, обидчивым и подозрительным. Разменяв третий десяток и три года, инвалид стал совершенно невыносимым для своих родных.
   Однажды, в один из летних тёплых дней, когда диск солнца утонул в чистейшей и бесконечной лазури и окрасил вычурной импрессией поздний вечер, инвалид рассуждал о волнующей многие человеческие сердца, теме любви. Он смотрел в окно, но видел лишь ствол белоснежной берёзы, её зелень, которая, как ему казалось, шелестела и посмеивалась над его бедой и, приподняв голову, жадно вслушивался в голоса, доносящиеся из мира здоровых людей. Острый его слух, уловил знакомый женский голос. Это была сестра Елизавета. Никита стал думать о ней, и внезапно его охватила досада от своего бессилия. Он почернел от зависти к сестре, что не имеет ни единой возможности быть близко с человеком, которого бы любил. Любовь к женщине сосредоточилась только в его сердце, переполненном муками, которые даже не заглушал его твёрдый стоицизм. Когда он думал о женщине в полном смысле этого слова, то его атрофированное тело причиняло ему дикую душевную боль. Осознание этого убивало мысли думать о женщинах, но вот сердце? Оно ещё билось горячей молодостью и желанием любить! Никита думал, что можно завязать роман в письмах, познакомится в сети с девушкой, начать с ней отношения и стать виртуальными любовниками. Всё это сделать легко, голова так и распухала от фантазий. Только инвалиду хотелось женщину наяву, хотелось ощутить её красоту, теми частями тела, которые ещё не онемели. Никита хотел чувствовать тепло женского тела кончиками своих пальцев, попробовать на зуб мягкость и бархатистость кожи и, наконец, почувствовать настоящий вкус женщины на ворсинках своего языка. Ради этого он готов был принести в жертву всё, даже умереть! Но он боялся самого себя, своего состояния и правды и, запутавшись в виртуальной паутине, стал лживым и далёким от реального мира. Пространство, где он создал образ почти идеального мужчины в своём облике, было для него своего рода утешение или отдушиной за не воплотившиеся мечты  и не реализованные планы. Для всех женщин в сети он стал недосягаем, как совершенный виртуальный любовник.
   Теперь он слышал слова любви, которые был адресованы его сестре и молча, сносил это досадное недоразумение; инвалид был уверен, что Лиза не должна и не будет больше никого любить, что она обязана передать свою любовь брату – калеке, приняв эту эстафету у постаревших родителей. Он ждал, когда это свидание прекратится и сестра вернётся к нему с вкусненьким ужином, справится о нём и поцелует на ночь и пойдёт спать одна как всегда. Но, вдруг Никита почувствовал неладное. Сначала шум шагов в подъезде, потом звук открывающейся двери, которая всегда приятно скрипела, когда инвалид ждал кого – то из членов своей семьи, вернувшихся с его поручение. Сейчас этот скрип сильно покалывал ему сердце. Никита был в предчувствии самого ужасного. Он не мог поверить, что Лиза привела мужчину на ночь, и что они займутся сексом, будут любить друг друга за стенкой и не обращать внимания на него. Будто его совсем не существует, что не спрашивают соизволения, что пренебрегают им как личностью. Сердце инвалида бешено застучалось и он, что есть силы, закричал.
   - Лиза это ты? С кем ты пришла, ты принесла мне, что я просил?
   -  Да принесла! Сейчас зайду к тебе – ответила она брату, суетливо, будто чувствуя за собой вину. Потом Лиза что – то прошептала своему спутнику и тот, еле слышно захлопнул дверь её комнаты. Никита всё понял и уже приготовился со злобными замечаниями обрушиться на сестру. Он увидел её лицо, которое излучало радостные и довольные эмоции от того состояния, когда человек находится в предвкушении счастья, такого долгожданного и вот – вот открывающего свои объятия.
   - С кем ты пришла – повторил инвалид.
   - Это мой друг, хороший человек. Вот твои заказ – гамбургеры, ещё горячие – спокойно ответила Лиза.
   - Спасибо. Уже поздно, родителей нет, они на даче. Ты с ним не останешься на ночь, верно? – и моложавое лицо Никиты исказила гримаса возмущения.
   - Нет, он скоро уйдёт. Он здесь недалеко живёт. Мы только поболтаем немного и всё – солгала Лиза. Она не хотела говорить правды брату, той правды, в которой возможно и заключалось её будущее счастье. И такое хрупкое, будто зависело от воли брата.
   - Правильно – обрадовался инвалид, им только одно и надо от таких истомившихся молодых женщин, как ты. Только в постель вас затащить, чтобы удовольствие получить от изголодавшейся женщины.
   Лиза смотрела на Никиту, как сквозь стеклянную стену её ожидали сладкие мгновения любви, которые совершенно не обязывали думать о чём – то другом. Она подошла к Никите, поинтересовалась, как он себя чувствует, и попросила ни о чём не волноваться. После, сделала, игривый пирует, словно на танце и упорхнула из мира Никиты, оставив за собой аромат, именно тот, когда  женщина сильно хочет мужчину. Инвалид отложил в сторону любимые гамбургеры, отвлёкся от монитора и своими пытливыми глазами начал сверлить стену, за которой находилась комната сестры. Он почувствовал, что она ему солгала; эта правда терзала его больше, чем самая обыкновенная зависть. Никита догадывался, почему Лиза так поступила. Она соврала потому что, он всё равно ничего не увидит, не узнает, не сможет помешать им; ей было плевать на мнение брата – инвалида, который навязал  обязанности по своему уходу, требовал особого внимания и советовал старшей сестре, что и как делать. Никита понимал, что не вправе  управлять жизнью Лизы, но и не мог вынести, что она может брать всё от жизни, а он нет. «Почему же она так издевается над ним? Могла бы сделать это в другом месте?». Задавал сам себе вопрос инвалид, не иначе как хочет досадить и оскорбить его за нравоучения или совсем не считает брата за человека, коль не стесняется присутствия. Все эти мысли не давали покоя Никите. С каждой минутой негодование в нём возрастало. Он начинал медленно закипать, как чайник на слабом огне. Сначала медленнее, потом всё громче и протяжнее выть, прежде чем громыхать и испускать густой пар. Вот пробило полночь, а Лизин друг всё не уходил, и Никита понял, что он останется до утра, в наиболее активное для него время, когда он будет знать, чем они занимаются и слышать стоны страсти.
   На дикие вопли брата в его комнату вбежала Лиза, с растрёпанными волосами и сильно возмущённым видом.
   - Что ты кричишь, что случилось с тобой? Гамбургеры не понравились – повысила тон Лиза.
   - Почему он не уходит, что вы там делаете? Вы сексом занимаетесь? – с дрожью в голосе пробормотал инвалид.
   Лиза смотрела в переполненные негодованием глаза брата, который хуже капризного ребёнка стонал по непонятной для неё причине. Она могла бы понять всё, даже самые неожиданные прихоти калеки, но вторгаться и покушаться на её личную жизнь, не позволила бы никому, хоть и обладала мягким характером, способным прощать и жертвовать. До этой поры, пока Лиза не встретила понравившегося ей мужчину, она думала, что похоронила надежду на личную жизнь. Ждала, словно неотвратимого приговора, то время, когда родители состарятся и она примет на себя все обязанности по уходу за братом. Будучи человеком добрым, с открытой душой, Лиза свыклась со своей миссией и кажется, утратила всякую надежду встретить любимого, понимающего её положение человека и создать с ним семью. Она была готова отдать всю свою любовь двум мужчинам в её жизни: сыну и брату, а на других поставить крест, поскольку склонялась к выводу, что настоящие мужские качества совершенно измельчали и мужской пол стал исчезающим видом.
   Но сейчас Лиза смотрела на брата сурово. Впервые она почувствовала в себе ненависть к нему и посмела ответить не свойственным ей грубым тоном.
   - Тебе то что? Смотри в свой компьютер! Еду я  тебе принесла. За тобой убрано. Что тебе ещё надо? Я тебе не мешаю! Я, что не имею права делать, то, что хочу? Или я совершаю преступление – бегло и жёстко ответила Лиза.
   - Он тебя использует – заныл инвалид – ему только это и надо. Не верь, прошу тебя, я ведь добра тебе желаю.
   - Да с чего ты взял Никита…Скорее ты меня используешь – как никогда кипела от негодования Лиза.
   - Я тебя использую, потому что беспомощен и это другое. Не путай ситуации!- пытался на эмоциях объяснить Никита.
   Лиза не слышала брата. Она была уже в мире своих грёз и желала поскорее уединиться с мужчиной и вновь с ещё более новой остротой почувствовать наслаждения любви. Лиза резко развернулась и, выдохнув всё накопившееся неудовольствие, сильно хлопнула дверью.
Через несколько минут за стеной заиграла романтическая мелодия. Брат Лизы всё понял. Никита был ошеломлён. Через мгновения по его щекам потекли слёзы отчаяния. Сердце инвалида сжалось от боли. Он вдруг осознал, что любит сестру как женщину.
   Лиза была женщиной отзывчивой, не амбициозной, простая и обладала взглядами на жизнь, которые присущи каждой второй женщине иметь и сохранит маленькое женское счастье. Она была слегка полновата, но, скорее по наследственности, чем от не требовательности к себе. У неё были слегка пухлые губы, особенно когда она погружалась в мечты, они, чуть приоткрытые, наливались запретным желанием алой краски, словно призывая их целовать. Взгляд Лизы был глубокий, немного печальный, немного мечтательный; в целом передавал дремлющее желание любить и отдаваться этому чувству сверх меры. Но при всех этих свойствах, молодая женщина думала о чистой, настоящей любви, о семье, об отце для своего ребёнка. Всю свою любовь, которая ждала своего часа, она готова была извергнуть вулканом лишь на понравившегося ей человека. Лиза не искала случайных знакомств, не флиртовала, как это делали её подруги, не подпускала к себе близко мужчин, если те не имели достаточно способностей делать её жизнь не скучной. Она предпочитала больше слушать, чем говорить, поэтому в мужчинах ценила умение интересно общаться и создавать тёплую душевную атмосферу. И самое главное, чтобы принимали её как женщину, вместе с её маленьким сыном и братом – инвалидом, от которого бы она никогда не смогла отказаться. Лиза не отличалась бросающейся в глаза красотой, но была милой, с улыбкой, обнажающей всю доброту её души. Это свойство обитало в её крупноватых формах. В них угадывалась сила, словно данная ей свыше преодолевать трудности, хотя на первый взгляд, несколько отпугивала мужчин, засомневавшихся в своих силах обуздать такую женщину. Они, конечно, комплексовали, но только потому, что не знали истинных душевных качеств Лизы.
   С этого дня прошло два месяца. И каждые выходные дни, когда родители уезжали на дачу, Лиза приводила домой мужчину и занималась с ним любовью. Очередной раз всё более открыто, пренебрегая замечаниями и чувствами брата, который в своих страданиях прилагал все усилия, чтобы подняться с постели. Влюблённые больше не сдерживались как раньше и чувствовали себя свободно, словно находились одни. Все страстные звуки любовных утех вызывали у инвалида признаки безумия, именно такое, какое бывает, когда мужчина видит любимую женщину в страстных объятиях другого. Теперь инвалид понял окончательно, что всем сердцем любит Лизу, презрев невозможность этого счастья. Уже больше ничего не отвлекало его от мысли о ней: ни книги, ни интернет, ни игры, ни переписка с девушками из сети. Порой Никита хотел рассказать обо всём родителям, но испугался, что узнав об этом, сестра совсем перестанет заходить к нему в комнату. Он искал способы разлучить эту парочку. Вариантов было много, только вот сестра, всегда старалась уйти от темы или вообще оставить его одного, когда он начинал говорить о её мужчине. Признаться в своих чувствах инвалид не пытался, тогда бы совсем Лиза усомнилась в его нормальности, что он не тронулся рассудком. Никита мучился и искал выход в созданном самим собой сложном лабиринте чувств и представлений. Он становился раздражительным и неразговорчивым, казалось, затаил великую обиду на мир здоровых людей. Сестра видела его ухудшающееся моральное состояние, порой ей бывало страшно, подойти к брату ближе и поцеловать его. И, она решила больше не делать этого, по крайней мере, когда у Никиты будет настроение лучше. Брат заметил это изменение. Теперь вся любовь, принадлежала её любовнику -здоровому человеку, а не ему. Он плакал по ночам. Днём Никите снились кошмары, от которых он избавиться не мог. Каждый день они повторялись снова и становились всё страшнее и навязчивее. Он видел во сне, как Лиза занимается любовью с тем человеком, как ласкает его и изрыгает стоны наслаждения, отдавшись вся без остатка. Однажды он попросил отца вывести его на прогулку. Все удивились этому желанию и подумали, что наметился некий прогресс, что их сын проявил желание двигаться. Однако он сделал это только для того, чтобы не думать о сестре. Но там Никита почувствовал себя ещё хуже. Он увидел Лизу в компании её парня – высокого, симпатичного и здорового, как некогда он был сам, и сердце сжалось от боли. Никита осознал, что не нужен сестре, в голове у инвалида промелькнула мысль о смерти.
   Лиза по - настоящему влюбилась. Теперь всё её время, что было свободным, она старалась уделять своему возлюбленному. Родители были рады, им нравился выбор дочери, только вот состояние Никиты вызывало подозрительные опасения. Они не могли не понимать, что эта нехорошая перемена в нём вызвана увлечением Лизы. Делать было нечего, кроме того, что утешать сына – калеку, который последнее время совершенно перестал воспринимать их советы. Лиза всё меньше стала заглядывать к брату; ей опротивели его нравоучения и капризы, его жалобы и опасения на её счёт. Теперь она не сидела подолгу возле него, не слушала его заумные речи, не пыталась делать вид, что всё понимает и восторгается мыслями брата. Лиза не была лицемеркой, она лишь отдавала свой долг сестры и всеми силами пыталась помочь брату. Но пришла пора, и подумать о себе. Она не могла упустить возможность быть счастливой, несмотря ни на какие предостережения до безумия любящего её брата. А инвалид всё страдал, его разум мутился с каждым днём, он становился очень агрессивным или наоборот молчаливым, как холодное надгробие.
   Как - то раз, Никита услышал разговор Лизы с матерью. Говорили о переезде её молодого человека к ним домой. Это означало, что Никита видел бы и ощущал присутствие любовника Лизы всегда. Такое бы любящее сердце инвалида не вынесло. Протестовать было бесполезно, и он начал искать выход, там, куда всегда обращался, когда ему было плохо.
   
Стоял тёплый и ясный октябрьский день. Природа, прежде чем окунуться в белоснежное покрывало и заснуть, блеснула своим великолепным вечерним платьем и вместе с падающими листьями станцевала последний прощальный вальс. В комнате, из окна, которого была видна пожелтевшая берёза, прощались с Никитой Михалёвым. Инвалида нашли повешенным на спинке его собственной кровати, с высокой спинкой и ножками, специально сконструированной его отцом для лучшего удобства. На худенькой, не раз переломанной шее Никиты была туго затянута петля умело связанная из компьютерного кабеля. Как инвалид мог совершить самоубийство, не укладывалось даже в головах бывалых судмедэкспертов. Но, говорят, что даже самый слабый и беспомощный человек в состоянии глубокого шока способен совершить невозможное. Он ушёл, чтобы никому не мешать. Это решение подсказала его философия, именно тогда, когда от него начали уставать.
   Через несколько дней поле смерти Никиты Михалёва, Лизу бросил её молодой человек, без причин и объяснений. Он исчез также быстро, как и появился. Лиза долго скорбела об умершем брате и несбывшейся любви и вспоминала слова, которые оказались пророческими, и гладила головку своего любимого мужчины – её маленького сына.