Их всегда так и звали. Даже ещё до надоевшей всем телерекламы о «Сладкой парочке». Это прозвище приклеилось к ним ещё с детского садика, где Алёшенька с Верочкой всегда ходили вместе, держась за ручки. Потом в школе, где их дразнили (как и в садике, но уже с намёками)«сладкой парочкой», потом в институте…
Да и как их было не дразнить, если оба они будто вышли из некой волшебной сказки: Алёшенька — беленький, кудрявенький с голубыми глазами и Верочка с такой толстой золотою косою и такими же голубыми глазками… Дразнить ведь тоже можно по разному — с любовью ласковой и с завистью злобной, всякое бывало… Кстати и институт они закончили вместе и так же держась за руки, ведь Алёша не мог себя представить без Верочки, а Верочка без Алёши.
Родители у них умерли один за другим почти в один год, братьев и сестёр не было, и год тот совпал с годом выпуска их из института. И ещё было одно совпадение, которое, может быть и повлияло столь скоро на судьбу любящих двух сердец.
Третье совпадение заключалось в том, что в стране в тот год объявили свободу и рынок, а многие человеческие законы отменили.
Что ж делать? Погрустили-погрустили об ушедших в мир иной родителях молодые люди, да и за дело взялись. А остались они сразу с двумя квартирами, предусмотрительно на них оформленными заботливыми папами и мамами, теперь уже покойниками. Сразу же было решено, что две квартиры для них слишком много, а вот машины-то как раз у них и нет. Постановили продать одну жилплощадь и купить какой-нибудь скромненький «фордик», а на остаточные деньги законно оформить и отпраздновать свои отношения. Родители у них были строгие и до окончания ВУЗа не разрешали вступать в официальный брак.
Конечно же, молодые люди были намного «умней» родителей и только делали вид до поры, что знать не знают что это такое,— взаимоотношения мужа и жены. Ну а тут так быстро закрутились события и время, что и скрывать-то стало не от кого,… а всё задуманное (при помощи нужных людей) сбылось в один момент. Теперь Алёша ездил на красном «Форде-Фокусе», трудился в одной солидной компьютерной фирме, делал успехи и зарабатывал неплохо, а Верочке работать не разрешал и оба ждали детей, которые никак не хотели «заводиться». Может, это получалось (вернее не получалось) оттого, что долгое время конспирации и предохранения давали о себе знать, а может ещё «не настал час», как говорил Лёша. В Бога и Судьбу молодые супруги не верили — так уж родители воспитали. Делали лишь поправку на современность, где признавалось всё оптом: и ведьмы-колдуны, и вампиры-инопланетяне, и паранормальные явления… Ко всему этому Верочка с Алексеем относились с известной долей иронии, однако один процент вероятности допускали. Церковь же с детства по родительским внушениям представлялась в их сознании как оплот «мракобесия и невежества». И настолько этот «мрачный образ» укоренился в их сознании, что когда венчалась одна Верочкина подружка они даже в храм не зашли, а простояли всё это священнодействие у дверей церкви. Как раз в этот час-полтора с ними и произошёл один казус, который они не любили вспоминать. В одну секунду среди церковных нищих и калек, словно из воздуха возникла цыганка и одним прыжком оказалась рядом с молодыми людьми. Она и сама-то была молоденькая, но уже со свойственным этой породе напором и склонностью к вымогательству. Но не успела она произнести свою обычную обворожительную фразу, как Алексей прогнал её с позором и довольно грубо (даже Верочка упрекнула его шёпотом). Однако увешанная бусами и серьгами «наглая малолетка» не спешила совсем уходить. Отбежав на безопасное расстояние, она что-то быстро-быстро забормотала и, размахнувшись, бросила, будто нож, нечто невидимое в остолбеневших супругов. — «Теперь вы меченые, сладкие мои!» — злобно захихикала смуглая тварь и испарилась за церковной оградой.
Неприятности начались сразу же. Когда спускались по лестнице, за территорией церкви у Верочки сломался каблук, а у Алексея на интимном месте лопнули брюки. Пришлось ехать домой переодеваться и к началу свадьбы они опоздали. Под конец празднества Лёша чуть не подрался с женихом, а к Верочке постоянно приставали подвыпившие молодые люди. Короче, — праздник был испорчен, но этим дело не кончилось…
А началась сплошная чёрная полоса неудач. Алексея без всякой причины вдруг понизили в должности и «зарубили» лучший его проект, а Верочке всё мерещилась чёрная цыганка (или тень её) постоянно по пятам преследующая её. Денег стало значительно меньше и супруги потихоньку вечерами начали выпивать. Любовь их от этого не стала слабее, даже наоборот… Неудачи так усилили их взаимные нежные чувства, что супружеские ночи превратились в сплошное невероятное блаженство. Днём они только и думали о том, что вот снова встретятся на ночном сладострастном своём ложе. Их ласкам не было конца и только первые лучи восходящего солнышка могли видеть их засыпающими… Это было безумство молодости, которой, как говорят,— всё позволено. И вот, среди всего этого безумства появился первый лучик радости: Верочка стала подозревать, что беременна, а первый визит в консультацию показал правоту её подозрений. Тут же кончились вечерние выпивки. Алексей нашёл подработку, чем существенно поправил материальное положение семьи, а взаимная нежность супругов возросла до предела.
Между тем на дворе воцарилась настоящая разбойница-осень, и на Верочкины золотые волосы упал первый, такой же золотистый лист — вестник достатка и домашнего уюта. Стволы деревьев оголялись и иные были похожи на людей в чёрных плащах, безмолвно разгуливающих по осеннему парку. Порой налетал ветер, взрывал завалы из листвы и поднимал настоящую осеннюю пёструю вьюгу. В один из таких моментов Верочке показалось, что кто-то подкрался сзади и легонько взял её за плечо. Она резко обернулась и увидела злые глаза цыганки... ребёнок сильно ударил изнутри, и Верочка потеряла сознание. Длилось это всего несколько секунд, и будущая мама успела (чисто инстинктивно) схватиться за ствол берёзки, чтобы не упасть.
После этого случая Алексей запретил Верочке далеко отходить от дома и забывать на столе сотовый телефон. В ту же ночь ей приснился загадочный и довольно неприятный сон. Он был цветной (Верочка уже забыла, когда последний раз ей снились цветные сны) и совершенно фантастический. И жуткий. Сначала сновидица увидела себя в том же самом парке, где ей показались жгучие глаза цыганки. Потом разглядела саму цыганку, которая ехала на чёрном высоком (вороном) коне. По мере приближения с «амазонкой» и конём происходили самые немыслимые метаморфозы. Сначала девка воплотилась в молодого цыгана в красной рубашке, а конь — в громадного быка; потом цыган превратился в седого дряхлого китайца с косицами, а бык — в тощего грязного козла; затем китаец принял очертания самого настоящего беса, а козёл превратился (!!!) в Алёшу… Это было самое ужасное! Чудовищный седок нещадно хлестал своего «конягу» змеящейся плетью, хрипел, выл и страшно матерился, а из огромных лазурных глаз Верочкиного мужа катились слёзы…
Проснулась она уже поздним утром вся мокрая от рыданий. Алексей уже уехал на работу, а Верочка, даже не позавтракав, побежала в парк. Зачем? Она и сама не знала. Чисто женский инстинкт поглотил её волю и вёл туда, где могло найтись утешение её душе. Верочка обежала почти всю территорию парка, но никого не нашла. О, если бы ей встретилась в тот момент пресловутая цыганка или даже страшный бык, она не задумываясь, бросилась бы в бой. Но, увы — парк был пуст, за исключением одинокого старичка, который сидел на лавочке и читал газету. Верочка немного успокоилась и присела рядом. Взгляд её невольно скользнул по газетным заголовкам, и она ахнула: «Взбесившийся бык разорвал хозяина!» Казалось бы что такого? Простое совпадение и только. Но Верочка теперь всему придавала значение. Она вся задрожала,— словно могильный холод проник в её сердце, и вдруг встретилась с добрым ласковым взором старичка.
— «Что, дочка, неприятности какие, аль приболел кто? Да ты и сама-то дрожишь вся…»
Верочка прижалась к доброму дедушке, слёзы снова хлынули потоком, а он перекрестив её, прикрыл своей ветровкой. Так, вперемежку со слезами, Верочка и поведала незнакомому человеку все свои страхи. А он как бы уже всё знал — всю эту непонятную историю. Когда прощались, настойчиво посоветовал купить «Молитвослов» и каждый день читать «Канон Богородице» от всех нападений вражьих. А когда узнал, что они с Алёшей неверующие, да ещё и некрещёные, горестно всплеснул руками: — «Вот на вас они и навалились, защиты-то никакой нет! Ох, горе! Креститься вам надо!» Верочка пообещала поговорить с мужем, а старичок сказал, что его всегда можно найти в местном храме — он там сторожем подвизается.
В тот же вечер Верочка подступила к Алёше со своими проблемами. Супруг выслушал её очень внимательно. Помолчал, а потом разошёлся: —«Ерунда всё это, Верунь! И цыганка, и сны твои дурацкие (Верочка поморщилась), и старик этот. Заметь, все они стараются побольше народа в церковь затащить, чтобы деньги потом выкачивать. И фантазии твои — просто нервы. Тем более в твоём положении… Нормально всё это, не переживай! Ведь не случилось ещё ничего. Сходи-ка лучше ко врачу, пусть успокоительных таблеток тебе выпишет. А о церкви и не думай! Не хватало ещё нам, образованным-то людям, в эти тёмные сети попадаться… Или ты хочешь, чтобы в нашу с тобой любовь ещё кто-то вмешивался?.. Верочка, конечно же, этого не хотела, и последний аргумент оказался самым сильным. И к церковному сторожу путь был закрыт. А старичок не забыл Верочкиной «исповеди» и всё вздыхал горестно: —«Ох, беда-беда будет! Ежели до Покрова не придут,— оба повстречаются с горюшком великим…»
Между тем, время летело как на крыльях… Прошёл и Покров. Верочка готовилась стать мамочкой, сынулька вовсю толкался в животе, а Алексей шутил: —«Футболист растёт!..»
И вот всё рухнуло! Страшная авария случилась на проспекте. С десяток машин столкнулось на перекрёстке, а к тому же в это месиво врезался на скорости большой гружёный «Камаз» и добавил ещё крови, льющейся и так, как водица, на асфальт. Была там и Алёшина кровь…
Верочка, как только узнала, бросилась ловить такси, чтобы скорей ехать в больницу к любимому мужу… но споткнулась на ровном месте, со всего размаху шлёпнулась на асфальт и потеряла сознание. Когда пришла в память, обнаружила себя в белой палате и ей сказали, что нашли её за придорожными кустами слишком поздно, что врачи долго боролись за её жизнь, а о ребёнке даже и говорить не хотели. Только шептали таинственно и угрожающе: — «Скажи спасибо Альберту Львовичу, что бесплатно такую операцию тебе сделал, спас тебя дура! А ребёнок, когда привезли вас, уже мёртвым был». Верочка им не верила, рвалась к мужу, который тоже находился в реанимации. Ей делали уколы, и она снова теряла сознание…
Тем не менее, юность брала своё, и Верочка быстро пошла на поправку. Перед выпиской забегал «попрощаться» и Альберт Львович. Это был маленький (с круглым животиком, словно беременный) средних лет человечек. Бледное личико его с (как будто приклеенной) заискивающей улыбочкой и с бесцветными глазками навыкат притягивало и одновременно отталкивало, будто магнит. Он всё как бы торопился куда-то, крутился на одном месте и всё приговаривал: — «Ну, вот и славненько, вот и славненько…». А когда на ресницах у Верочки стали появляться слёзы (а в сердце нетерпеливое движение: «да когда же он уберётся отсюда??») Тогда Львович вдруг погладил Верочку по животу, ещё шире оскалил свою «приклеенную улыбку» и вдруг ляпнул: — «Ну, приходите, приходите ещё — поможем, чем можем…» И тут же направился к выходу. В тёмном коридоре он ещё раз оглянулся, и Верочка увидела, как сверкнули в темноте его выпученные глаза… — «Мерзость какая!..» — прошептала она и дала себе зарок, что больше не встретится с этим человеком.
Если Верочка довольно быстро поправилась, то с Алексеем всё было сложнее. Многочисленные переломы, разрывы тканей, сотрясение мозга — всё это ещё смогла бы одолеть его молодость, но вот проблемы с позвоночником (смещение позвонков и др.) не обещало ничего хорошего. Во всяком случае, и при наличии денег, его положение требовало специального длительного курса лечения.
Начались чисто материальные проблемы. Пришлось продать трёхкомнатную квартиру и купить однокомнатную. Все деньги быстро уходили на лечение… Оставалось только продать и эту жилплощадь,— и в конечном итоге, супруги оказались в крохотной коммунальной комнатушке, которую продавать уже было смерти подобно… На удивление немногих оставшихся друзей, семейная катастрофа не сломала «сладкую парочку» — они по прежнему горячо любили друг друга. Но, как известно, беда не приходит одна. Алёшина фирма тут же отвернулась от бесполезного сотрудника, отделавшись смехотворной подачкой больному. А обоюдная нерешительность супругов и безвыходная ситуация сработали не на пользу семьи. Алеша и Верочка начали выпивать. Это было началом падения в бездну…
Через пару лет их нельзя было узнать. Хотя Верочка и держалась крепче Алёши, но после череды увольнений за выпивку и прогулы из различных частных лавочек, прекратила бороться и она. И если бы не Алёшина инвалидность, давно бы они оказались на улице за неуплату жалких коммунальных грошей. Так сладкая парочка превратилась в горькую…
Однажды Верочка брела по знакомому парку в поиске пустых бутылок. Кстати, находились и недопитые пивные банки и бутылки, которые алкоголичка жадно допивала. Однако, «Веруня» не забывала, что должна к вечеру доставить радость своему любимому в качестве, заработанной «честным трудом» бутылочки красненького. Вечером, после выпивки, они, обнявшись, часто плакали и мечтали умереть в одночасье. Это были не простые мечтания, поскольку Алексей тайком от Верочки приготовил уже на этот случай две «удавки». Оставалось только дождаться такого момента, когда совсем уж невыносимо станет жить. Конечно же, Верочка прекрасно знала о заготовленных Алёшиных верёвках, но ничего не говорила ему. Она и так (без разговоров) была согласна с любым решением своего возлюбленного. Как раз именно сейчас эта ясная мысль словно бы обожгла её измученное сердце и она, охнув, присела на скамейку. Немного отдышавшись, Верочка вдруг заметила, что находится на скамейке не одна. Рядом с ней сидел Ангел. Она так и подпрыгнула, увидев его!
Конечно же, это был не «натуральный Ангел с крыльями». Рядом сидел мальчик лет трёх, в белом комбинезончике, глядел на Веруню своими небесными глазками и сладко улыбался… — «Что, мам, не узнала?» — вдруг спросил малец. Верочка так и сидела с открытым ртом. — «Не узна-ала» — опять по-ангельски протянул мальчик. — «А меня вот к тебе Боженька послал, чтобы вы с папкой не удавились. Грех это смертный. Но смерть близко ходит. Креститься вам надо. Сторож-то церковный Никола уже на небушке. Вон тебе ручкой машет... но я вместо него помогать буду. Сейчас бросай всё и иди домой. Верочка, как загипнотизированная, бросив под скамейку сумки побежала восвояси. Мальчишка не отставал — то рядом бежал, то обгонял сразу метров на сто и грозил пальчиком, если Веруня машинально тянулась поднять пустую бутылку…
Прибежала домой, а благоверный-то спит-почивает уже… На столе недопитая бутылка, два стакана, окурки в железной крышке от банки, куски хлеба да остатки кильки в томате. —«Сосед, наверное, заходил или опять компьютер чинил» — подумала Верочка. Она даже где-то гордилась этим,— что муж-то её совсем «мозги не пропил» — вон соображает ещё — разную электронику устраивает. Потянулась было Веруня за бутылочкой, а малец-то тут как тут: —«Нельзя, мам!» — и пальчиком грозит… —«Да что ты сынок, я маленечко совсем, чтоб хоть отдышаться…» Но тут заворочался и стал просыпаться Алексей: — «С кем это ты мамуля разговариваешь? Или приснилось мне?» — «Приснилось-приснилось» — поспешно ответила Верочка, увидев как сынок, быстро приложил пальчик к губам. Супруг медленно и морщась от боли уселся на измызганном диване. Тут же вылил остатки вина в стакан, поглядел на Верочку — та сразу отрицательно замотала головой — выпил и занюхал корочкой хлеба. Немножко посидел на своём лежбище, потом горько улыбнулся, зажал в зубах окурок и стал искать на столе огниво. Однако ни зажигалки ни спичек в поле зрения не оказалось — Веруня ясно видела как мальчишка сгрёб их со стола и переложил на полку с книгами. Затем шепнул маме на ухо: — «Сейчас папка уснёт, а мы с тобой тихонько поговорим на кухне. Меня-то только ты мам видишь, больше никто…» И действительно, Алексей посидел-посидел, бессмысленно глядя перед собой и опять беззлобно усмехнувшись стал заваливаться набок. Верочка подскочила к нему и бережно уложила на диван. Подсунула под голову подушку, поцеловала его нежно в губы и побрела понуро на кухню, где её уже ждал маленький Ангел.
А мальчик посмотрел на унылую Верочку, сжалился, перекрестил её и выдохнул прямо в лицо целое облако райского благоухания. Тут будто оттаяла мамочка, почувствовала себя совсем девочкой, улыбнулась сладко… — «Ну вот и хорошо! — оживился мальчик —Теперь послушай меня… Таких семей как наша — миллионы по России, но не со всеми чудеса происходят. Всё по попущению Господа — и несчастья и чудеса. Не нам рассуждать об этом, но правду ты должна знать, так легче страдания принимать (Верочка вздрогнула при слове «страдания»), и твёрже, светлее душа становится. Я ведь всё помню: и как «цыганка» тебя преследовала, и как ты сторожа церковного не послушалась, но тут уж наш папка вмешался. Впрочем, за кротость твою, мыслю, я и послан к тебе. Помнишь ли как (три года назад) бежала к мужу в больницу, споткнулась, упала и…потеряла меня? (Верочка закивала, размазывая слёзы по щекам). Так вот, на самом-то деле — не споткнулась, а «подстрелили» тебя. Есть такие пистолетики, чтобы животных «усыплять-обездвиживать»,— там не настоящая пуля, а иголка с таким «паралитиком». А за тобой давно «охотились» (да и не только за тобой…), вот и подвернулся случай. Всем этим Альберт Львович командует — помнишь, наверное, такого? У него целая лаборатория для «разделывания младенцев» приспособлена, но не он главный. Таких «медучреждений» много по стране. В каждом городе свой «Альберт Львович с лабораторией» и командой «врачей-живодёров» есть. Но руководитель у них один, а кто он — тебе пока ещё рано знать. Вся эта дьявольская машина основана на одном большом открытии учёных: оказалось, что младенец, особенно на самых последних неделях беременности, образно говоря «золотой слиток» для коммерческой «медицины». Каждая жилочка, каждая косточка удивительно целебны. Но нашли они и такие соединения в организме ребёнка, которые способны чудесно омолаживать изношенные и дряхлые тела людей. Эти «люди» готовы платить громадные деньги за ворованную молодость. Ясно, что это вовсе не эликсир бессмертия, но жизнь продлевает значительно и внешний вид «лакирует». Вспомни-ка некоторых артистов эстрады — они будто законсервированные, лоснящиеся — время идёт, а они всё скачут-пляшут и не стареют. Понятно, что без побочных эффектов это действо не проходит — видела, наверное, как у Альберта глаза в темноте светятся, у всех вампиров так. Не скажу почему, младенцев сразу не убивают, чтобы потом спокойно резать как им надо, но, отчего-то всё это «оперирование» проделывают на живых (даже не обезболивают) малютках. Видно тоже некий «научный» расчёт и выгода в этом есть. Воистину, там кровь невинных к небу вопиет!
Так что мамочка, через всю эту мясорубку и я прошёл по полной программе. Слава Всевышнему, что уже крещёный был — меня Сам Господь тогда на ручки взял из этого ада. Почему, хочешь спросить «уже крещёный был»? Да на тот час, когда ты из дома выбегала такси ловить, был к тебе Ангел послан в виде одной женщины. Увидела она как ты падаешь (и что беременная), и успела, до того как подбежали эти «санитары», перекрестить тебя: «Во Имя Отца и Сына и Святого Духа». И окропила из дождевой чистой лужицы — окрестила, то есть нас с тобой. Выходит, ты мам тоже крещёная, но пока возможность есть — в церкви креститься надо. И с папой вместе. Верочка сидела вся в слезах, и почему-то блаженно улыбалась. — «Теперь и смерть не страшна» — шептали её побелевшие губы.
Ночью с ужасным криком проснулся Алексей. Он весь дрожал и всё бормотал невнятно о каком-то кошмаре. Верочка долго его успокаивала, а потом ласково, ненавязчиво убедила в необходимости крещения. Он согласился как-то поспешно, судорожно, но через некоторое время Верочка поняла, что он твердо принял это решение. Три дня строго постились и никого не пускали к себе в комнату. Отыскался и Молитвослов (года два назад Верочка всё же купила его), начали читать молитвы и готовиться к Крещению и Причастию. У дверей стоял мальчик-Ангел и отгонял искусителей — только Верочка видела его. Прошли ещё бессонные три дня в непрерывных молитвах и поклонах, — два-три часа забытья и снова молитвы,… а светлый страж у двери укреплял их трепетные души.
Наконец настал немыслимый по значению и торжественности ДЕНЬ! Верочка и Алёша были крещены, а значит и прощены. А через неделю их обвенчали в храме, где так долго их ждал церковный сторож Никола. Прошло ещё некоторое время. Верочка перестала видеть своего сыночка, но однажды он приснился ей такой радостно-серьёзный и таинственно намекнул, что скоро все они встретятся и уже не расстанутся никогда. Так и случилось. Когда, после воскресной службы, пообедав, Верочка и Алёша прилегли отдохнуть и задремали, в комнату ворвались двое смуглых коренастых людей, выхватили длинные кривые ножи и с нечеловеческим бешенством стали наносить удары по спящим супругам… Но их здесь уже не было.
Алёша и Верочка как-то одновременно открыли глаза и обнаружили себя в несказанном, благоухающем саду. В воздухе летали большие разноцветные мотыльки, мальчики и девочки. Все они были счастливы и радовались новоприбывшим. А один мальчик в белом комбинезончике вдруг подлетел к ним, крепко обнял и расцеловал своих папу и маму.
В дольнем же, земном мире так ничего и не изменилось. Лишь в городской газетке промелькнуло сообщение об очередном зверском убийстве двух нищих мужа и жены. Было написано, что их проиграл в карты и «заказал» сосед по коммуналке — сам хронический алкоголик. Что-то в этой статейке явно не сходилось, но это уже совсем не волновало наших героев.