Они сидели в круге света от огня. На лицах каждого из сидящих отражались отблески пламени, только начинающего разгораться. Всего была пара десятков мужчин, выглядящих весьма потрепанными. Поздней ночью, они все собрались вокруг костра, чтобы согреть промерзшие от долгой дороги кости. По крайней мере, погода им благоволила, и дождя еще не было. Хотя с северной дороги уже гремели раскаты грома.
-Чем дальше в ночь - тем страшнее грозы.- сказал один из сидящих. Остальные, молча, покивали в ответ. У каждого была своя собственная поклажа: мечи, лютни, луки и копья. Воины и барды, наемники и простые фермеры. Все хотели лишь одного- добраться до города, пока не наступили ночные морозы.
Старший отряда, среднего роста человек, с длинной алебардой встал, и приказал двум своим товарищам встать на стражу ночного лагеря.
-Слушать сюда! Тем, кому ночью захочется в сортир- пожалуйста, сперва скажите нашим часовым, а не то иначе вас примут за куриц и прибьют.
-Все ясно, сержант- нестройным хором ответил ему лагерь.
Сержант первым пошел в дозор, обходя вокруг ночной стоянки. Остановились они на поляне возле Южного тракта. По крайней мере, с одной стороны они в безопасности. Но вот со стороны леса могла прийти любая нечисть, что двуногая, что четвероногая.
В этот момент один из бардов достал свою лютню и начал играть печальную песню о тех, кто не знает дома, и тех чьи имена останутся только в песнях. Песня пробила всех, даже сержанта, медленно ходящего в темноте. И чем дальше шла песня, тем громче становился голос барда и остальные подхватывали слова, и к последнему куплету, слова разносились по всей округе, бросая вызов всему злу, таящемуся за светом огня.
Но как только последние слова отзвучали, снова ударила тишина. И каждый отошел к себе, все еще переживая за тех, о ком песня была сложена, и о них всех, заключенных ночью на этой сырой и холодной поляне.