Может быть, позабудется все,
Что содеяно там, за оградой.
И родное любимой лицо
Материнским покажется. Рядом
Стайка птиц, что с начала времен
В этой местности чествует Бога,
Просвистит после дня похорон
О смешных и наивных тревогах.
Память снегом следы занесет,
Уходящие прочь от могилы.
Обнулив всему сущему счет,
Угнездятся в ночи херувимы
На надгробьях. Заплачет душа,
Обнищав, все отдав впечатленья.
И блаженный, как печка дыша,
Пар пуская, глодая печенье,
Сбрызнет спиртом твое одеяло,
Волоокий. В застывших глазах
Ты увидишь, что много и мало -
Равновесны на божьих весах.
Словно фавн, раздувающий флейту,
Ветер вынесет дух из костей.
Двести десять по Фаренгейту.
Свист и тьма. Ни богов, ни людей.