Как и полагается мужчине, из цветов Евгений Степанович различал розы и "вон те, беленькие, да не те, другие".
Такой покупатель всегда желанный и дорогой гость в любом цветочном магазине. За компанию к "тем беленьким" девушка навязала ещё декоративную зелень. Зелень подняла стоимость сомнительной икебаны до величины, почти критической. "Ничего, раз в год можно и потратиться", - рассудил покупатель.
Чем, чем, а уж оденьжимостью Евгений Степанович не страдал никогда. Он зашагал бодро, размашисто, направляя букет строго в небо… В другой руке состоятельный мужчина тащил тортик "Трухлявый пень".
Евгений Степанович и Велимира Платоновна служили в одной фирме, но всё как-то не пересекались. У него была женщина, впоследствии уехавшая на учёбу в Москву; Велимира тоже недавно к ним пришла…
Как-то по осени, в самый разгар "бабьего лета", Евгений Степанович повстречал коллегу на оживлённой улице. Велимира Платоновна в коротком платье шла ему навстречу немного деревянной походкой дамы, давно не принимавшей гостя. В руках она несла сверкающее блюдо, похожее на круглый щит сарацина. Судя по всему, щитовидное изделие только что было приобретено в магазине. Слишком большое, чтобы тащить его подмышкой, блюдо так и норовило сбежать. Увидав знакомое лицо, блюдоносица отсалютовала Евгению Степановичу солнечным зайчиком, точно в глаз.
- Вы с этим блюдом прямо Иродиада какая-то, - не без натуги "родил" временно ослеплённый коллега.
- Ага, щас пойду голов настригу, - с готовностью приняла шутку блистательная Велимира.
"Экая ты у нас длинноногая", - зрение возвращалось к Евгению Степановичу и по мере прибытия отчасти выносило мозг.
Как водится, на другой день оба навели справки.
- Наш Женечка Степанович находится в поиске, ищет девушку своей тоски, - так отрекомендовала интересного, образованного мужчину всезнающая и вездесущая Ритка Соколова.
- Два метра сухостоя, - был краток поэт местного значения Сергей М. Ряжский.
Такие люди не могли не найтись.
- Матерь божья, - не стал кривить душой Евгений Степанович, когда ему открыли.
- Не идёт, что ли? - тряхнула тонким плечиком обольстительница. – Могу немедленно снять!
- Нет-нет, что вы, ни в коем случае, - уверил гость. – Вы у себя дома, ходите, как хотите… можете даже, например, халатик накинуть, чтобы я случайно тортиком не подавился.
- Там ещё и до тортика будет, чем подавиться, - мигнула подведённым глазом хозяйка. – Вы тоже раздевайтесь давайте!
Евгений Степанович передал ей букет ("Какая прелесть! Сами выбирали?") и "Трухлявый пень" ("Ой! Моё любимоЁ!"), вынул ноги из башмаков, размотал кашне и повесил шляпу на замысловатый крюк неизвестной древесной породы.
- Красивый мужчина, - изумился он у зеркала.
- Ха-ха-ха! Это же Леонардо, мой любимый художник!
- Так, так.
На этом покончив с домашними инсценировками Искандера и Рязанова-Брагинского, гость и хозяйка перешли в комнаты, где расположились в креслах.
"Ты, Велька, никогда, пол, замуж не выйдешь! Одеться, пол, не умеешь, - говорила ей тётка по отцу, уснащивая речь загадочным не то эвфемизмом, не то междометием. – Ты, пол, мужиков распугаешь!". – "Распугаешь их, как же, ха-ха-ха! Не дождётесь. Да и что же это за мужик, если он, пол, сиську без лифчика испугался?!".
- Играете?
Гость перевёл взгляд на домашний инструмент у стены.
- Ага! Ещё пою! Хотите?
- Ну, если…
- А то!
Велимира Платоновна немедленно угнездилась перед фортепиано. Покачав головой из стороны в сторону, коснулась руками клавиш:
- Greensleeves was all my joy…
К удивлению гостя, голос у смешливой Вельки оказался поставленный. Сопрано. Какое именно, этого Евгений Степанович отличить не смог, не спец, - меццо, наверное… Пела она хорошо, но при всём уважении к такой музыке, Евгений Степанович предпочитал Владимира Семёновича: "Считай по-нашему, мы выпили немного…". А?! Блеск!
- Блеск, - Евгений Степанович поаплодировал.
- У меня внизу живёт гэбэшник, он всё время за мной следит, - доверительно сообщила ему самодеятельная певица, - когда пою, стучит в потолок. Сейчас не стучал почему-то…
Она пытливо глянула на гостя:
- Вы часом не?..
- Я не гэбэшник, а цэрэушник.
- Ой, у меня же там всё сгорело, наверное! Вы пока поскучайте, а я на стол соберу! Та-акой будет сюрприз…
Евгений Степанович обеспокоился:
- Я совсем не голоден. Разве что-нибудь лёгкое…
- Ну! Лёгкое! Конечно, лёгкое! Или печень! Ха-ха-ха!
Она убежала. "Смешная тётка… термоядерная, - гость томно потянулся в креслах. – Главное, абсолютно не в моём вкусе!".
До этого они с Велимирой Платоновной один раз были в кафе. Там Велимира Платоновна хлопнула коньячку, дважды по "полтиннику", сидела и смотрела на Евгения Степановича влажными глазами очень молодой мамочки, подперев щеку кулачком. Потом развеялась и принялась хохотать в привычной для себя театральной манере.
Также Велимира была показана коллегам избранника. Смотрины происходили в обед. Купно, мирно отведали чайку. Сатанеющие диетами, Женечкины тётки Велимиру Платоновну раздели, разули и наизнанку вывернули. Отпустив её с богом восвояси, они разулыбались и неожиданно наговорили много хорошего. "Девка с гонором, гонор сбить, девка останется", - в одной ёмкой фразе суммировала впечатления коллектива старшая. "Бить, что ли, мне прикажете её?" – удивился Евгений Степанович. "Не бить, ***ть! Самое лучшее средство от бабского гонора, лучше пока не придумали", - пояснили ему под общий, дружный смех…
Vox populi, vox Dei.
А, действительно? Евгений Степанович заёрзал в креслах… Тем более, одета она… ну и голытьба… Голытьба, такая голытьба, с удовольствием повторял он смачное слово. Голытьба! Надо будет вставить в какой-нибудь рассказ…
Евгений Степанович сочинял.
Как только за дверью послышалась знакомая дробь, он чёртом эдаким подскочил и заключил в объятия. Вместо того, чтобы выразить лицом и фигурой готовность немного потерпеть, дама недовольно заметила:
- Остынет всё… Холодное невкусно.
- Ха-ха-ха, - шёпотом напомнил Евгений Степанович.
- Ну, правда… давайте сначала покушаем. Да, в самом деле!
Велимира Платоновна вырвалась и убежала. Евгений Степанович долго мыл руки в ванной комнате. "Абсолютно не моя, даже удивительно…". Вышел чистый и холодный.
- Садитесь жрать, пожалуйста, - трусливо улыбаясь, в половину привычной громкости пригласила дама сердца.
Наступила развязка.
- Веля, - с некоторым облегчением даже сказал Евгений Степанович, - Веля... Я не ем мяса!
- Да ты попробуй! Оно же пальчики оближешь! Ага? Под красненькое!
- И не пью. Только чай. И кофе. И ещё соки натуральные.
- Полдня у плиты, - заметила Велимира Платоновна.
Она обиделась...
- Веля…
- Велимира. Платоновна.
- Евгений. Степанович. Будем знакомы.
Щёки хозяйки дома вспыхнули угрожающе… Полдня у плиты! Вино… фрукты… А причёска, а макияж?! Изысканное бельё! Ну, до этого, слава богу, не дойдёт...
- Такое… неуважение, - подбирала слова Велимира Платоновна.
На гостя она старалась не смотреть.
- Ты… вы… не обижайтесь, я же не виноват, что мяса не ем, - говорил Евгений Степанович.
- Я просто слов не найду, - говорила Велимира Платоновна.
- Я предупреждал, - говорил Евгений Иванович.
Большие подведённые глаза его vis-а-vis внезапно вспыхнули адским пламенем. Велимира Платоновна резко потянулась и выхватила из-под локтя оторопевшего гостя тарелку с мясной порцией… На манер фрисби, она ловко отправила угощение в угол:
- Опаньки!
Маленькие округлости в порыве праведного гнева приподнялись и придали Велимире сходство с тотемным животным козой. "Миленькая, а она миленькая", - кто-то чужой и незнакомый шепнул в голове. Кто-то другой, имевший обыкновение отождествлять женщину с запрещёнными животными, как-то: коза, тёлка, кобыла, etc, - оживился, заёрзал маленькими игривыми бесенятами...
Двое таких бесенят показались, видимо, в глазах, потому что Велимира Платоновна вскочила на ноги. Ей сразу сделалось за сорок...
- Так, я думаю, на этом наше знакомство кончено, - сообщила она Евгению Степановичу: как воспитанный человек, гость также поднялся. - Всего доброго, до свидания!
Евгений Степанович спорить не стал. Под конвоем строгой и прямой, как нотный стан, хозяйки дома он вышел в прихожую. Леонардо внимательно следил за процессом: шляпа, кашне, вбить ноги в башмаки... Велимира заняла безопасную позицию в двух метрах.
- Ну… засим…
- А ну, постойте, - решилась Велимира Платоновна. – Покажите карманы!
Евгений Степанович так изумился этому требованию, что на мгновение даже привстал на цыпочки:
- Зачем?!
- А вдруг вы у меня стащили чего-нибудь, - чарующим, глубоким голосом пояснила Велимира Платоновна.
Она положила руку себе на горло. Глаза у неё сделались болезненные, как у певицы, которая взяла неправильную ноту.
- Ну, вы даёте, - сказал Евгений Степанович. – Да вы, я погляжу, ещё та штучка!
Здесь Велимира Платоновна окончательно поняла, что все корабли сожжены. Она убрала руку с горла и подбоченилась, как Стенька Разин на кичке:
- Се-кун-дочку!
Свистя и переливаясь, опрометью убежала в комнату. Вернулась вприпрыжку, улыбка сияет:
- Вот! Забыли!
В руке у неё обвис заветный букет, мокрый и расхристанный, как переживший попытку утопления кот-проказник. Вода обильно капала с него на пол.
- А это зачем, цветы ваши, и…
Евгений Степанович машинально протянул руку, но опоздал… Кот-бедолага обвалился под ноги недолгим и влажным потоком: цветы, декоративная зелень…
- Воду меняй, потом выбрасывай, - пояснила хозяйка дома. – Соберите, пожалуйста.
Евгений Степанович задрал два часа назад выбритый подбородок. Точь-в-точь Нерон после исполнения трудной арии.
- Вот уж… это уж вы… потрудитесь сами! По цветам, как триумфаторша, закрывать за мной пойдёте!
Дверь грохнула... Через секунду зашумел лифт... Потом захлопнулась дверь подъезда. Велимира Платоновна стремглав бросилась в комнату. Она схватила первую попавшуюся книгу с полки и уселась в кресло, поджав, как всегда, ноги.
"Greensleeves… от жилетки рукава", – выйдя из дома, подумал Евгений Степанович и тихо рассмеялся. Он зашагал быстрее, чутко реагируя на привлекательность...
- Как тебе наш Женечка Степанович? – в понедельник на работе поинтересовалась вездесущая Ритка Соколова.
- Ни рыба ни мясо, - отчеканила Велимира Платоновна.
В кабинете стало тихо... Кто-то засмеялся.
- Что не мясо, так это точно, - прибавила она.
Вечером они с Риткой отправились в бар. Домой Велимира Платоновна вернулась поздно и не одна.
2013.