Привет, дружище!
Если ты читаешь это письмо, значит я уже далеко. Значит, нам уже не суждено встретиться и разыграть партию на бильярде, захлёбываясь безудержным спором, в бескомпромиссной борьбе противоположных взглядов на один, вроде бы, такой простой вопрос. Значит закалённая годами классика, проверенная временем и, наделённая мудростью отцов наших, теория, не оправдала моих надежд и дала трещину под давлением молодого, непредсказуемого, слегка наивного, но искреннего, и тем привлекательного, потока неизведанного.
Что же я не учёл, чего не увидел меж строк, оставленных мне отцом?
Я нашёл ошибку.
То, что я сотворил, уже никогда, никогда не сможет работать.
Я был рождён и воспитан отцом. Полагая, что сын своего отца, также, как и он, обретёт бессмертие, не щадил времени и не ценил мгновения. Однако, родясь в пороке, я потерял бессмертие уже с рождения. Я очень скоро состарился и потерял грань между реальностью и идеей, переданной мне отцом. Потерял так же, как потерял зрение и слух.
Я ухожу в другой мир, туда, где смогу принести пользу и вознести свою идею в новом свете.
Тебе же, друг мой, передаю эстафету. Продолжи моё дело и не повторяй моих ошибок. Ты молод и зряч. Ты всё видишь и слышишь. Ты прав во всём – зря я спорил с тобой. Не нужна тебе мудрость, крепленая временем.
Наслаждение глотками чёрного бурбона – путь к старости. Наслаждайся свежестью утреней росы, осевшей ранним утром на молодом листе полевого щавеля. А придёт зима – топи снег, сошедший ночью, прямо со двора – не ходи далеко. Только так ты сохранишь молодость и обретёшь бессмертие. Послушай слепого старца: мудрость чёрного бурбона даёт силу и вдохновение нереальное, но расплатой послужит слепота и глухота старческая. Лишь вода талая, даст тебе трезвое видение – чтобы видеть людей своих, чуткий слух – чтобы слышать желания людей своих, и нежный голос – чтобы люди твои слушали тебя, а не слышали прокажённого.
Идея, которую я пронёс через всю свою жизнь, вроде, и была благой, да таковой не оказалась:
"Познал я в молодости потребность своих людей и решил удовлетворить её. Дай, думаю, накормлю я их голодных – вот что им надо.
Был у меня один большой каравай, и стал я приглашать к себе своих людей по одному. Пришёл первый – отломил половину и ушёл довольный. Приятно мне за своё благое дело.
Пришёл второй – отломил половину оставшейся половины и ушёл довольный. Приятно мне за своё благое дело.
Когда ж пришёл третий и забрал половину оставшейся половины от половины, я насторожился – не доволен оказался он своим куском. А во дворе ещё с дюжину моих людей топчется.
Рассказал он оставшимся, что хлеба-то мало осталось, и ринулась толпа за оставшимся куском каравая. Вырвали ломоть из моих рук и растащили по маленькому кусочку: кому чуть побольше, а кому и вовсе крошки достались. В общем, ушли все злые и разгневанные на меня и на первых трёх."
Мудрость чёрного бурбона ослепила меня.
Оставил я тебе тяжёлое наследство, друг – дюжину недовольных.
Я знаю, что ты справишься. Не дели их на первых, вторых и двенадцатых. Какое бы ни было твоё целое, рано или поздно доля будет слишком мала, чтобы удовлетворить их потребность.
Объедини дюжину общим интересом, стань другом для них, и они сами спекут по караваю и принесут его тебе.
Но помни: встав на путь этот, никогда не позволяй людям усомниться в искренности и чистоте своих намерений. А если заставишь их усомниться – быть тебе отравленным.
Прощай мой молодой друг
Твой мудрый и слепой Марк
P.S. Главное, мой друг – сторонись мудрости чёрного бурбона.