Мы с приятелем уже час с лишним пилили по незнакомой лыжне, плохо представляя, куда она ведет. Давно перестали попадаться женщины и дети – явный признак того, что прилично удалились от мест массовых лыжных прогулок. Изредка по одному или небольшими группами резво пробегали мужчины спортивного телосложения с рюкзаками на плечах.
– Куда нас так занесет, товарищ? – спросил, наконец, приятель очередного встречного лыжника.
– В Икшу, если не собьетесь, – притормаживая, ответил мужчина.
– А сколько до нее?
– Километров тридцать, думаю. Я точно больше половины пути прошел.
– Какого пути? – допытывался приятель.
– От Икши до Березок – ровно 50 км.
– А почему именно туда?
– Там сяду на электричку и домой. На эту лыжню многие из Москвы приезжают по Савеловской дороге, уезжают по Октябрьской. Или наоборот. А у некоторых сил и времени хватает пробежать в один конец и обратно. Ну, бывайте, ребята!
Смеркалось. Немного передохнув, мы повернули назад с твердым намерением в следующий выход обязательно добраться до Икши.
Были времена, когда я за зиму ломал несколько пар лыж. Легче всего лыжи ломались на Талаевской горке и прилегающих к ней лесных аттракционах – оврагах в стиле half-pipe, крутых виражах, слаломных зигзагах. Раньше народ активно вставал на лыжи. В 1960-70-х годах по выходным на Талаевской горке яблоку негде было упасть. Договоришься с кем-нибудь встретиться на горке, приедешь в назначенный час и еще минут десять будешь его разыскивать в толпе лыжников. Было шумно и весело. Деревенские ребята прикатывали сани-дровни. Человек 12-15 разгоняло сани, потом с визгом запрыгивало на них, и они, рассекая оглоблями снежную пыль, вихрем вылетали почти на середину Сенежа.
Зимы тогда стояли хорошие, лыжные – бодрящий морозец, свежий хрустящий снежок. Катайся до упада! Разве сравнишь с нынешними временами – то оттепель, то вообще нет снега. Чтобы совершить нормальную лыжную прогулку необходимо совпадение, как минимум, трех факторов: желания, наличия свободного времени и хорошей погоды. Редко получается! Да и народ стал тяжелым на подъем, что вполне объяснимо – появилась масса новых развлечений. Уже в 1990-х годах, бывало, приедешь в погожий денек на Талаевскую горку – никого! Или катается 2-3 человека. Присмотришься внимательнее – неместные, отдыхающие из ближайшего пансионата.
Парадоксально, но массовой классической лыжне плохую службу сослужил знаменитый швед Гунде Сван. Кто раньше прокладывал лыжню – охотники, лесники, обходчики ЛЭП. Ну и конечно, спортсмены! Пробежит по следу лесника 15-20 парней – вот вам и лыжня. Классическим ходом спортсменам все равно было куда бежать, и отличные лыжни, разветвляясь, уходили в разные стороны. После того, как в 1980-х годах Гунде Сван изобрел коньковый ход, все изменилось. Снегоход делал в ближайшем лесу «восьмерку», и спортсмены, как шальные, носились по ней кругами. Старые десятилетиями существовавшие лыжни не раскатывались, чахли и забывались. Устраивать дальние лыжные вылазки стало проблематично. А наматывать круги коньковым ходом – не каждому интересно, да и не каждому по силам, особенно после 30-40 лет. Я вроде освоил этот стиль, но истинное удовольствие получаю только от классического скольжения.
С возрастом надоело ломать лыжи, и я присоединился к приятелю, который горкам предпочитал простой бег. Угнаться за ним было не просто. В конце февраля, в самый лыжный сезон, он бросал все дела и каждый день катался. Чтобы держаться с приятелем на одном уровне, я при случае сматывался после обеда с работы и – тоже на лыжню. Вообще удовольствие от катания приходит не сразу. Только на пятый-шестой выход, когда разработаются мышцы и наладиться дыхалка, начинаешь чувствовать, что скользишь по лыжне практически без усилий, пожирая расстояние.
В субботу или воскресение мы уходили на полдня, забредали бог знает куда, порой сбивались с пути и плутали, выбираясь к дому. Иногда попадали в опасные передряги. Один раз оказались между охотниками и кабанами. Куда деваться, в какую сторону идти! Первые могли по ошибки пристрелить; вторые, гонимые страхом – растерзать клыками. Предпочли кабанов и, громко стуча дюралевыми палками, пошли в их сторону. Свиньи с поросятами кинулись в чащу. На лыжне остался только матерый секач, который угрожающе захрюкал, но вскоре поспешил за своим стадом. Другой раз, не удержавшись на крутом вираже, свалились в поросший кустарником овраг. Провалились на самое дно, лыжи заплелись и запутались в ветках. Полчаса выбирались из этой западни, досыта наевшись снега. Случались и забавные моменты. Как-то вышли к глухой деревушке. На улице несколько мужиков свежевали только что забитую свинью. «До Клина далеко, ребята?» – неожиданно пошутил приятель. У прилично поддатых мужиков с чувством юмора было туго, и они, выкатив глаза, ответили «Далеко! Ох, как далеко! Это ж соседний район. Ступайте лучше на дорогу и останавливайте попутку». «Ничего, доберемся на лыжах!», засмеялись мы, а мужики долго сочувственно смотрели вслед.
Шутки шутками, но однажды, действительно, попали в Клин. Это по шоссе или железной дороге от нас до Клина кажется близко – всего 22 километров, а по петляющей лыжне почти в два раза больше. Катаясь за Субботинской горкой (она чуть поменьше Талаевской и расположена с противоположной стороны города), мы никак не могли найти дорогу в Покровку – все лыжни обрывались после Головково. Хотя слышали от бывалых людей – есть лыжня! В самом конце сезона плюнули на поиски и пошли целиной. Километра через два наткнулись на старый охотничий след, который, сливаясь с другими и неуклонно улучшаясь, вывел нас в Покровку.
Пересекли весь поселок и двинули дальше – что за интерес возвращаться той же дорогой! Решили, что будем до упора ехать по новой ранее нехоженой лыжне, а когда устанем – свернем к железной дороге и вернемся электричкой. Великолепная лыжня то ныряла в еловый лес, то выныривала и вилась по опушке. Погода – прекрасная! Синее безоблачное небо, яркое солнце, резкие тени, чуть просевший снег – как в известной наполненной красотой и умиротворением картине Левитана «Март». Наконец лес кончился, мы выкатились на поле, поднялись на пригорок, и нашему взору предстали хаотично разбросанные сооружения промзоны, за которыми высились жилые многоэтажки. Не сразу уразумели, что это, но приглядевшись, поняли – мать честная, Клин!
Мы основательно подготовились к Икше – взяли карту, бутерброды и термос с кофе, деньги на обратную дорогу, проверили лыжи, смазали жиром ботинки. С погодой повезло – стоял антициклон, ночью температура опускалась до -15-18°С, такое не часто бывает в начале марта. Выехали в восемь утра, незадолго до восхода. Мороз пощипывал, но бежалось легко. За Талаевской горкой повстречали двух парней с несусветной поклажей за плечами – такой, наверно, не было у членов антарктических экспедиций Амундсена и Скотта. Один пер упакованную палатку, другой – рюкзачище размером с мешок. Парни обрадовались, повстречав нас, так как сбились с пути. Разговорились. Оказывается, они взяли недельный отпуск и решили обойти на лыжах вокруг Москвы. Стартовали вчера с какой-то пригородной станции Ярославской железной дороги. За день вышли к Савеловской дороге, пересекли ее в районе станции Турист, ехали до темноты и заночевали прямо в лесу. Сегодня планировали пересечь Октябрьскую дорогу и выйти к Рижской в районе Снегирей. Дальше – по обстоятельствам. Вывели парней на генеральную лыжню и распрощались. Они повернули направо, в сторону Березок, мы – в другую сторону. «Молодцы!» уважительно произнес приятель им вслед.
Километров за десять до Икши лыжня раздвоилась. Мы остановились у развилки. Вот эта наверно, в Турист ведет, предположил приятель. Верно, ребята говорили, что с Савеловки двумя путями можно идти. Однако не будем менять выбранный маршрут. Нам в Икшу – вперед! В конечную точку прикатили в первом часу. Собственно сам город толком не видели – лыжня оборвалась у длинного забора недалеко от станции. Сняли лыжи, отдышались, перекусили. Солнышко припекало, звенела капель, пахло весной. Какого черта нам трястись в душных электричках, таскаться по Москве с лыжами и палками, давай вернемся домой своим ходом, предложил приятель. Я, особо не раздумывая, согласился.
Двинули назад. Настроение прекрасное. Приятель воодушевленно распевал «Хорошо, что есть на свете это счастье – путь домой!» Я вторил ему «Первый шаг от порога родного начинает дорогу домой!». Однако через 2-2,5 часа появилась усталость – прекратили петь, любоваться красотами зимнего леса и даже разговаривать, непроизвольно сбавили ход, все чаще уступая лыжню обгоняющим.
Световой день близился к концу, и вновь о себе напомнил мороз. Скоро я почувствовал, что замерзаю – замерзаю серьезно, не как бывало раньше. Лицо, спина, конечности – это все пустяки! Беда в том, что организм не восполнял затраты энергии, необходимые для движения и поддержания нормальной температуры. Тело коченело, руки-ноги не слушались, и каждый шаг давался с трудом. Приятель тоже выжимал из себя остатки последних сил. Допили кофе – вроде согрелись, но ненадолго. Смутно помню, как прошел последние пять километров от Талаевской горки – наверное, на одной силе воли.
Домой я завалился в шесть вечера. Сразу залез в ванну и пустил горячую воду, а Таню попросил разогреть стакан красного сухого вина и размешать в нем три чайных ложки сахара. Лежа в воде и отхлебывая вино, ощущал, как живительное тепло растекается по всем жилам. Вместе с теплом возвращалась способность размышлять. А неплохо покатались – 110 км за 10 часов! Прямо суворовские чудо-богатыри! Если такая погода простоит до следующих выходных, можно будет, пожалуй, сгонять в Турист. Приятель вряд ли откажется…