Через несколько дней по приезде с севера (был там на заработках) пришлось отправиться в родовое гнездо тёщи - деревню Сойно, в Смоленской области. Больше пятисот вёрст от Москвы. Надо было срочно забирать жену с ребятами, которая проводила там отпуск, пока я кантовался на севере. Заболела Ленка – высокая температура держалась несколько дней, решили не рисковать, привезти в Москву. По дороге, где-то в середине пути до Смоленска, нарвался на гаишника, сидевшего с радаром в обычном для них месте – около знака «конец населённого пункта». Получил на память – прокол в талоне за скорость (тогда, кто помнит, были талоны предупреждений). До Смоленска дорога была вполне приличной, но уже после Хиславичей начались трудности, а километров за пятнадцать до деревни это была уже больше полоса препятствий - ухаб на ухабе, хорошо ещё дождя не было, а то мог бы и сесть, что там нередко случалось. Но с дорогами на Руси – известная проблема. Как везде, так и там, ничего удивительного.
Тёща, по специальности парикмахер, и в деревне подрабатывала своим ремеслом, стригла местных. Расплачивались с ней всегда «натурой», денег никто не платил (их ни у кого почти и не было). Приносили яйца, молоко, сало, кур. Но всё шло в дело, ртов было много - четверо детей, трое взрослых (из детей, кроме Ленки с Костей, - две девочки Надиной сестры, Валентины, которые были немного постарше нашей Елены, из взрослых - Надя, её мать, Зинаида Дмитриевна, и бабушка Марфа, которой тогда было уже за восемьдесят). Пища – самая простая, всё из местных продуктов. Даже хлеб выпекали сами. Мне, когда приехал, понравилась какая-то особая на вкус творожная запеканка, самодельный хлеб тоже был хорош. Бревенчатая изба, русская печь, деревянные лежанки вместо кроватей, вода из колодца – наверное, так жили в деревнях и сто, и двести лет назад. Единственно, что было нового – электричество (давали по часам, правда) и радио (один репродуктор на всю деревню).
Удивительно, но на следующий день, когда ехал обратно уже с женой и детьми и когда, конечно, вёл машину уже в спокойном режиме (туда я всё-таки гнал), я нарвался в том же месте Минского шоссе на того же мента, что и по дороге туда. И на этот раз превышение было, хотя и небольшое, но он мне всё что-то бубнил относительно опасности любых нарушений в этом месте, в общем, проколол мне талон ещё раз. Это было уже опасно: три прокола за год – и можно было распроститься с правами на какое-то время. Тогда уже пришлось принимать меры – не только вступил во ВДОАМ (у членов общества были некоторые льготы), но пришлось поработать и по линии ДНД (это в то время была известная аббревиатура – добровольная народная дружина). Здесь привилегии были посерьёзнее – гаишники не имели права делать проколы в талонах у их «добровольных помощников», могли только передавать протоколы в свои отделения, что они обычно не делали, просто отпускали с миром. Это помогло серьёзно в нескольких случаях, некоторые из ментов, кривясь, с огромной неохотой, но всё-таки подчинялись тому, что было им предписано, боялись неприятностей.