Все, кто интересовался, знают, что кругом у нас повальная слежка, отыскать человека и «пробить» его данные - дело техники, времени и средств. В тюрьмах же человек вообще как на ладони. Письма обязательно просматривает специальный сотрудник. Что-то замазывает, о чем-то докладывает, что-то вообще не пропускает. Мы проверяли хозобслугу, там важно было не пропустить письма с сообщением о серьезных семейных драмах, чтобы человек не сорвался: не «вскрылся» или в бега не ушел. Но все равно через третьи лица «жулики», как мы промеж себя ласково называли зеков, узнавали то, что их касалось.
Однажды мне, каким уж не помню образом, попало на глаза письмо несовершеннолетнего осужденного, содержавшегося у нас в СИЗО. Я понял, что надо сделать ксерокопию и, может быть, эти откровенные слова прозревшего подростка, слова, которые на воле родители не услышат от своих чад, кого-то из его сверстников на воле остановят от опрометчивых поступков и жутких преступлений. Привожу письмо так, как оно есть, полностью, пунктуацию и орфографию целиком сохраняю:
«Мама это отдельное тебе письмо. На бумаге не напишешь всё что хочешь, но хочу сказать одно что я у тебя прошу твоего прощения. Ты дала мне жизнь, возлагала на меня надежды, все что было я разрушил. Простиш ли ты меня, я не знаю, я тебя постоянно расстраивал, ты много из-за меня плакала. На суде мне больно было видеть твои слезы, я до сих пор ненахожу себе места. О боже что же я на делал!?! Я вам принес столько неприятностей. Чесно говоря мне больно (и стыдно) было смотреть тебе в глаза. А отец наверно от меня отказался! Пусть и он меня простит. (если сможет) Единцвеное что я могу зделать, только просить у тебя прощенья. Прости меня, от всего сердца извини. У меня было много времени чтобы подумать, и я узнал, как я не прав.
За свои ошибки надо отвечать, а я в том месте где за них отвечают.
Принципе вот и все что я хотел тебе, мама, написать. Всего тебе хорошего и крепкого здоровья. Досвидания.»