Человек количественный
Из цикла «Природа человека»
Количество – 6
Часть 3. Тень королевы
1.
Два человека, оказались свидетелями смертельных судорог державы.
Один, это Тихомиров, наблюдал смерть общественной жизни, ради которой стал ренегатом, понятно, это Монархия, старая Россия. А вот другой человек, он наблюдал распад страны, «которая сама по себе была уникальной цивилизацией, больше нет» (Межуев; Диалог, с.33). Уникальная цивилизация = СССР.
все тот же 92-й, самое начало, распад уже дан, есть данное, с которым нужно считаться.
Нужно ли кого-нибудь винить? Нужно разбираться, а зачем? Даже если разберемся, все одно, державу не восстановить. Как говорил Тихомиров, мы бессильны перед социальной неизбежностью. Не странно ли? Мы сами творим социальную действительность, а когда, наконец, в муках и криках, сотворим, оказываемся перед ней бессильными, перед делом своих рук. Вот если бы нашелся, кто? Тот, кто стал бы, кто оказался бы сильнее дела рук наших? Но быть сильнее дела наших рук, это значит, быть сильнее всех нас. И что же было сильнее нас всех, то есть что держало нас, мечтающих о поблажках, в одной «обойме»?
Нужно выделить главное: «Главная ошибка в наших политических реформах была допущена 14 марта 1990 года, когда съезд народных депутатов СССР отменил шестую статью союзной конституции» (Межуев, с.33). Только шестую статью, но ведь не Конституцию! Большевики, в свое время, действовали незаконно, с формальной точки зрения. Съезд, напротив, с этой формальной точки зрения действовал правомерно. Тогда в чем же дело? Народные избранники (или все-таки народ?) не схватили, что отмена шестой статьи «грозит потерей субъекта равновесия, объединяющего элемента и скрепа» (Там же). Роль субъекта равновесия? Она была за КПСС, но ведь на КПСС Съезд не покушался? КПСС как была, так и осталась субъектом реальной политики. На что, по недомыслию, посягнул Съезд, с точки зрения философа и политолога? Объединяющее начало, вот бремя, которое вынуждена была нести КПСС. «Приход каждой новой партии к власти, когда нет объединяющего начала … будет равен революции» (Там же). Да кто бы спорил, в условиях СССР, приход к власти новой партии = революция. Но революция означает: не отмена шестой статьи привела к утрате КПСС статуса объединяющего начала; напротив, утрата КПСС своей объединяющей роли повлекла отмену данной статьи. Решение Съезда означало: товарищ КПСС, станьте в общий ряд, вам дышат в затылок.
Пока еще дышат.
На это у философа философское же возражение (вздох?), гражданское общество не существует.
Пусть будет много партий, пусть они сражаются за места в представительных органах власти, «КПСС берет на себя какую-то роль гаранта сохранения существующей Конституции» (Там же, с.34). Но мы это все отбросили, что это? образно говоря, у нас нет «королевы». Так почему же КПСС не выступила с подобным предложением? Мол, готова к роли английской королевы, буду царствовать, но не править, соглашайтесь.
Партия = английская королева? На заднем плане, особая роль особой партии.
«давайте разберемся, что это за изобретение такое – монопольные партии» (Там же). Всем известное, страна с сильной монархической традицией. Напротив, демократические ценности в этой стране не в почете, ни структур, ни механизмов. Тем не менее, «русская демократия» уничтожает самодержавие. Ну, причем тут большевики, они «были просто логическим следствием» революции. Действительно, не разлагали армию, не вели яростную агитацию, не организовали попытку переворота? Лишь хотели избавить страну от партийных междоусобиц, от грозящей ей катастрофы, которую и приближали по мере своих сил и немалых финансовых возможностей. Вот тогда и родилось «гениальное изобретение» нашего века, «партия нового типа». Где же гениальность? «Все в партии могут быть не правы, каждый из ее членов может быть преступник, а партия в целом всегда права» (Там же). Действительно, все гениальное просто, скажем, «грабь награбленное».
Королева всегда вне подозрений, вот отребье и бросилось под крышу Партии .
Проще говоря, надо разделить партию как сообщество людей, живущих ради власти и этой властью. И партию как символ, живущей властью символа, ритуала. Действительно, если получается, да неплохо, у английской королевы, почему же не выйдет у КПСС. Правда, для осуществления подобного сценария опять нужны некоторые традиции, их нет, как нет «ни развитых структур, ни правовых механизмов». Это значит, что остается воля, даже если это будет злая воля Ленина. Ибо «не из злой воли Ленина, а из непреодолимых противоречий демократии» рождаются тоталитарные государства, и их «выражение – монопольные партии» (Там же). Демократии (= институты) еще нет, а ее противоречия уже налицо. Монопольная партия = единая воля, а все прочие партии, разве каждая не единство воли, не союз единомышленников?
Чем же воля монопольной партии отличается от единой воли других партий? Понятно, генезисом. Не из противоречий демократии, которой еще и нет, а из условий прежней монополии на власть; самодержавие, вот настоящий инкубатор для монопольных партий. Ибо в условиях самодержавия маятник может качнуться только в противоположную сторону, в сторону столь же абсолютной власти. А то, что эта абсолютная власть начиналась как власть партии, ничего не меняет в абсолютном характере этой власти. Есть абсолют, есть два его лика, два полюса. Если на одном полюсе расположился царь, то и на другом полюсе абсолюта есть лишь одно место, и занять это абсолютное место может только одна, абсолютная партия.
Партийный клан – против клана фамильного.
А куда податься рядовому? Поменять одну партийность – на другую.
И когда же состоялось рождение монопольной партии? В 1869-м, если точнее, «21 ноября 1869 года». И кому мы обязаны? Воле одного, да, одного человека, которому охотно подчинились еще четыре человека. Пять человек казнили шестого. Пять, но участь этого шестого была решена Волей одного, первого человека. Звали того первого Сергей Нечаев. Всего-то, один к четырем? Если этот один бесцеремонно распоряжается четверыми, даже такое соотношение свидетельствует о возможности существования одной воли . В ноябре 1869-го такая "одна воля" состоялась, возможность стала реальностью. Дальше проще, дело за количеством, превращаться в Большую волю. Монопольная партия, пока еще «Народная расправа», таран, проломить.
2.
Снова та же дилемма, возможное – невозможное, то есть, пределы Воли.
О чем забыл Межуев? Хотя бы, о такой злой воле, которая охотно прибегает к террору.
Как счастливо совпали российские условия, о которых говорит философ, и фанатическое устремление Ленина к власти. Все средства хороши, а коли так, пусть российские условия поработают на меня. Злая воля вождя, она была в избытке, но и только. Сначала Ленин должен был «завоевать свою партию» (Нагловский, с.86). Ну что ж, есть большевистски настроенный охлос. Партийные низы охотно бросились навстречу. «И в самое короткое время Ленин подмял под себя всю партию» (Там же). Что сошлось? Национальный характер. Нет ни традиций, ни структур, ни механизмов, но национальный характер не устраним. Должно быть, бытие породило сознание, и что делать такому сознанию, доверчиво следовать своему бытию? Не столь фатально, сознание, осознавшее самоё себя, тут же начинает работать на себя, начинает порождать необходимое себе, "для себя бытие". Длить себя ; длить свое бытие. Большая воля, навстречу ей желание обменять свою волю на безнаказанность (освободиться от морали), и проклинаемый «принцип самодержавности» восстановлен. Партия «и есть монарх, символ власти, она есть само государство и оплот его стабильности» (Межуев, с.34).
Если перефразировать бородатых классиков, Партия = второе издание Монархии.
Или иначе, возможное для Воли – это возможность обмена, предложение обмена.
Созданию Большого человека предшествует обмен, невозможность – на возможность.
Обмен состоялся? На месте маленького человека возникает самостоятельная марионетка .
Н-да, веер возможностей? Русская рулетка, или красное колесо, или злая воля, или доктринерство, не трезвое «как сделать», а наше неизменное «что сделать» (Межуев). Или, если суммировать обстоятельства, традиции, условия, характеры вождей, привычки и стереотипы, архетипы и прочие особенности нашего национального обмена, то можно грубо очертить дистанцию, которую и прошел Большой человек примерно за семьдесят (или чуть больше) советских лет.
; Как всегда, поначалу мифы: Российский вождь = Русский национальный характер + Судьба, или рок, русской истории ; стать во главе Мира. Важнейшие качества российского вождя. 1) определить, сбросить лишнее: «Пожалуй, и весь литературный отдел покажется вам лишним? – Откровенно говоря, да» (Тэффи, с.77). 2). Если лишнее отсечено, руки развязаны, то теперь выделить основное звено, и на прорыв. Обычная в таких случаях иллюстрация: «ввязаться в серьезный бой, а там видно будет» (Ленин, с.468). Серьезнее другая: «Он считал, что спасти можно некоторых, но не всех» (Валентинов, с.81). И кого же? Поддержке подлежат только те, кого можно считать «ценным партийным имуществом» (Там же). Тут Ленин прав, ведь сами Люди, именно как люди, есть имущество монопольной партии. Отсюда монопольная партия, именно как Партия, есть «королевская» душа этого партийного имущества.
; Русский Дух (= русское мессианство, оно же русская идея) – как способность вместить души «всех наших братьев». Зачем? Чтобы «изречь окончательное слово» общей великой гармонии (Гроссман, с.95). Ориентация на максимум: нравственный максимализм (Крыщук, с.155), чуть далее, монополия на истину. Чем же осеняет себя, попроще, что же дозволяет себе наш Дух? Утверждать чувство превосходства. В основе его? Превосходство молодости: «А моя страна – подросток» (Маяковский). Кажется странным, что сейчас кругом заговорили о тысячелетнем российском государстве? Нет, обычный маятник, ему есть где (на чем?) качаться: Инвариант российской истории = Монопольный Субъект + Доминанты российского самосознания. И что же тогда есть монопольный субъект, даже если он выступает под псевдонимом «монопольная партия» или «Монархия»?
; Монопольная партия = Рядовая масса + Партократия. Шестая статья – вопрос о выживании не партии, а партократии. Чтобы партократия согласилась на роль английской королевы? Лучше спросите об этом у Ленина. Не странно ли, Россия, и стоящая за ней (и над ней) Партократия, собиралась освободить мир от денег, стать, если уж не английской королевой, то чем-то вроде народной монархии для всего мира. А наш философ возмущается, почему ей не позволили, не дали возможность стать такой королевой в родной стране. Если не во всем мире, то хотя бы в своей стране пусть состоится подобный обмен (власть реальную – на власть символическую). Отсюда? В России и монопольная партия, и философ – не просто субъекты духа, но это еще и Учителя, учители жизни. Где он, тот единственный, Большой учитель? Что-что, а желающих на эту «должность» было в избытке. Еще бы, хранитель чистоты духа. Как звучало, как звало: восстановить атмосферу, вернуться к чистоте, к простоте отношений, к доступности. Великий завет, вернуться, вернуться и еще раз вернуться. Таков рефрен пламенных пятидесятых, надо вернуться к идеалам 20-х, к Ленину, к ленинским нормам. А 90-е? Какие там 20-е! Монархия, "коронование" партии, превращение партократии в гаранта конституции, одним словом, голая тоска о перешивании исторических одежд + перевешивание занавеса.
; Закон маятника: в начале века «Россия вдруг сразу полевела» (Тэффи, с.77), а в конце века – Россия столь же резко поправела. Для того и было придумано разделение властей, а в рамках этого разделения – двухпартийная система, чтобы Маятник мог колебаться, чтобы возникала динамическая Волна. Каждый полюс подобной системы выступает как сила, стимулирующая общую динамику страны, иначе проиграет. При монопольном субъекте такой Волны быть не может. У нас хоть на левом конце, хоть на правом, везде Абсолют, везде царство статики. Но нашлись наивные умы, поверили, мы между Европой и Азией. А это значит, что наш маятник обречен на вечное запаздывание. Поскольку стимулы не внутри, а во внешней среде.
; Владение: пока партия располагает необходимыми ресурсами, ей шестая статья не требуется. Сила – вот ее шестая статья, ее символ власти, оплот ее стабильности. Где, в чем же ведущий ресурс? Партократы = владельцы государства, оно у них свое; государство = владелец живых душ. А теперь вопрос: на кого должны работать партократы, на свое государство или на себя? Или, напротив, работать должно само государство, работать на себя или на своих владельцев? Решение кажется странным, но ответ зависит от того, кого мы будем считать работником. Кто работает, партия или государство? Вопрос можно поставить иначе. А кто будет расти, партия, государство или сам человек, отдельно взятый человек? Мой ответ: Партия пыталась, честно, работать, сама на себя. Оказалось, это лучше получается у государства. Поэтому: Государство работает, Партия решает. Или на современный манер, Партии принадлежит реальная власть, а государству досталась роль управляющего. Кто-то по наивности воскликнет, а живые души?
; Несостоятельность КПСС = «гениальное изобретение» века оказалось несостоятельным, где? Перед «лицом НТР». Наткнулась на Предел? И в чем же он состоял? А где был предел первой Монархии? Предел один и тот же: владение живыми душами. Монарх и живые души, партия и живые души. Собирать живые души в нечто целое, включать их в это целое, стягивать такое целое железным обручем. Партия растет, пока растет количество принадлежащих ей душ. Как только приток новых душ падает, так начинается деградация, начинается распад. Тут Партии и предложили – засучить рукава и взяться за работу, поработать, снова работать? Вот если бы пострелять. Но даже стрелять разучилась.
; Против кого выступила Партия, в 17-м, против Монархии? Оказывается, нет, объектом атаки стал вполне конкретный фамильный клан, держатель власти. Власть перешла к Партии. Она и стала держателем, не просто власти, держателем Государства. А кто выступил против Партии в 91-м, неужели опять Монархия? Все та же Абсолютная власть, но на этот раз разряженная в современную форму Большого человека, Администрация Президента. В самом деле, не все ли равно, что положено в основу, монопольная партия или столь же монопольная администрация президента. Или даже, отдельно взятый Президент. Сколько их прошло. Великий князь, Царь, Император. И далее, Председатель заседаний, Генеральный (Первый) секретарь, Президент.
3.
Это и есть та самая дистанция, которую Большой человек одолел в рамках социалистического выбора. Понятно, дело не в километрах. Подразумевается переход из некоторого начального состояния (один полюс абсолютной власти) в состояние конечное (другой полюс той же самой власти). И основные промежуточные звенья, переход шел от одного звена – к другому. Если допустить мгновенный переход, наличие дистанции просто невозможно, а возможность Большого Человека? как это ни странно, такая возможность сохраняется. Большому человеку достаточно увековечить свою структуру, структуру Большого человека (для простоты я воспользуюсь уже знакомой читателю методологией Глазычева).
Вождь (Дух) + Оболочка-1(Партократия) + Оболочка-2 (Партия) + Оболочка-3 (Государство).
Завершение – Оболочка-4 (Внешнее тело). Вернее, Оболочка труда, люди, превращенные в труд .
А покороче? Дворец-Государство + Государственное владение + Государственный труд.
Господи, это же архаика! А разве возможно иное начало?
И если структура вечна? тогда начальное состояние будет всегда равно состоянию конечному. Такое будущее виделось в теории, как на деле? А на деле, какая-то там служебная Оболочка (Партократия) вдруг захотела получить самостоятельное существование, захотела обрести «бытие самой по себе». Оказалось, что без Большого человека она просто ничто.
Если была возможна Партия-Государство, почему бы не быть Партии-Королеве.
Почему же не состоялась коронование?
Решающий фактор кажется очевидным: живые души рвались на волю (не обязательно к свободе). Но что вначале, было началом, и что есть начало? На самом деле, вопрос нужно переформулировать: что было вначале и что проявилось в конце? Как ни парадоксально, и в начале, и в конце выступил Человек. Особый человеческий тип, совершенно особый человеческий характер. Или, персонифицированная способность к особому поведению, которая наблюдается у отдельных представителей рода человеческого. Чем наделены подобные люди, еще от рождения. Не повышенной ли тягой к риску? особенно, когда рисковать приходится чужой жизнью.
В самом деле, каким будет русский национальный характер?
Если прав Межуев (= мы все – доктринеры), то наш характер не изменился. Жить – значит, меняться, кто бы спорил. Но где же обратное, менять жизнь – значит, не меняться самому? Можно ли менять жизнь, то есть, жить, и при этом не меняться? А если задаться постоянством, как целью? Видимо, путь один, меняться количественно, сохраняя свою качественную определенность. Но как быть с теми, прошедшими по второму пути? они старались постоянно менять качество своей личности и оставаться в пределах того же количества. И здесь, видимо, один путь, развести по разным полюсам, разделить Качество и Количество. А возможен ли, хотя бы теоретически, процесс изменения, в котором Качество не переходит в Количество . Что–то должно оставаться неподвижным. Чтобы видеть, как течет река, приходится стоять на неподвижном берегу.
И таким "берегом" стал Ленин, вернее, образ создателя, давшего заповеди.
Официально это называлось, «под лозунгом ленинизма».
Сталин – за ним Партия. Партия – за ней Ленин, так и пятились к истокам. Не Партия, а ее создатель, вот она, "Королева" нашего духа, наших душ. «Необходимо восстановить атмосферу первых лет советской власти, простоту отношений, доступность руководства» (Копелев, с.49). Это же очевидно, идемте. «И он поверил, что Хрущев ведет партию вперед к ленинскому прошлому» (Там же, с.57).
«Но можно ли конвертировать партию коммунистов…» (Шах, с.420).
Конечно, КПСС интересовал только собственный рост, в чистом виде.
Конечно, ей хотелось управлять этим ростом, грубо говоря, держать его в своих руках.
Количество членов партии = масса, которую можно использовать по прямому назначению, давить. Но чтобы КПСС могла расти сама, должно было расти и другое количество – а именно, число зависимых душ, тех душ, владельцем которых она являлась. Причем этот рост, числа душ, должен был опережать рост рядов партократии. Иначе, ее жизненный уровень перестал бы, расти. И пока шел этот опережающий рост живых душ, хотя бы за счет высокой рождаемости, будущее было радужным. Но как только рост живых душ начал сокращаться, сразу встал вопрос о владении другим источником дохода, об исключительном праве. Россия имеет лишь один такой источник – природные ресурсы, российская номенклатура сориентировалась быстро. Ресурсы есть, и немалые, но делиться ими с той же Украиной, или Казахстаном, а тем более Узбекистаном? Не лучше ли забрать эти источники «под себя», на ближайшие сто, двести или триста лет хватит.
(Продолжение следует)