IX. НЕ ПЛЕМЕННОЙ БЫК
1
Лодка готовилась к контрольному выходу, когда старшего помощника командира вызвали в военно-морскую академию для сдачи вступительных экзаменов. Спешно передав дела Потапкову, вернувшемуся к тому времени из командировки, Манишевич убыл в город на Неве. Оставаясь временно исполняющим обязанности старшего помощника, Владимир Анатольевич не забывал интересоваться и штурманской службой, в которой назревал нешуточный конфликт по поводу сходов на берег.
Поскольку у командира ЭНГ лейтенанта Апилогова в Ленинграде заболела мама, по ходатайству его отца — начальника тыла базы, молодого офицера отправили в отпуск, и бремя подготовки всей отчётной документации в штурманской боевой части естественным образом легло на плечи Дербенёва, не имеющего родственников в высоких штабах. К несчастью Александра часть ранее подготовленных отчётов были забракованы, причём не кем-то со стороны, а Потапковым, который сам их и готовил, будучи старшим штурманом на первом этапе похода.
Конфликт достиг точки кипения, когда наступил памятный для Дербенёва и не имеющий никакого значения для остальных день годовщины свадьбы Татьяны и Александра. Надо же было такому случиться, что именно в этот день Потапков потребовал от Дербенёва на проверку отчётные бланки штурманской боевой части, поскольку на завтра планировалась отправка всех материалов за поход секретной почтой в Москву.
— Здесь не все бланки, Александр Николаевич, — пересчитав принесённые Дербенёвым материалы, констатировал Потапков.
— Действительно не все, здесь не хватает только тех, которые вы загубили, а я их теперь переписываю…
Потапков не ожидал такого ответа. Он даже на мгновение потерял дар речи.
— Сынок, а ты часом белену не кушал сегодня на завтрак?
— Никак нет, Ваше высокопревосходительство! — высокопарно съязвил Дербенёв, ещё больше выводя из состояния равновесия своего оппонента, — я, знаете ли, всю неделю после возвращения в базу кушаю только то, что подают в офицерской столовой, поскольку дома, на домашних харчах, ещё не был — не удостоен чести, поскольку вашей милостью лишён схода на берег. У вас, Владимир Анатольевич, позвольте полюбопытствовать, сколько суточек прошедшая автономка вышла? — Видя некоторое замешательство Потапкова и не дожидаясь ответа, Александр продолжил атаку с новым напором, — а у меня всё равно на неделю больше. Как племенного быка выдерживают, чтобы лучше осеменял. Так что садитесь, товарищ капитан третьего ранга, и устраняйте собственные огрехи, может и вам эротические сны будут сниться.
На рёв Потапкова, донесшийся из рабочей комнаты, в коридор выскочил замполит:
— Что у вас твориться? — возмущённо-повелительным тоном, дистанцируя себя от происходящего в казарме, обратился он к дежурному по команде.
— Ничего особенного, товарищ капитан третьего ранга, — сходу отрапортовал мичман Сторчак, находившийся в этот момент рядом и готовящийся на дежурство, — просто наш штурман с приписным оспаривают между собой право самца.
— Это как понимать? — не понял Каченко.
— Да, видите ли, к приписному жена приехала из Риги, наш же, бедолага, ещё ни разу после возвращения из похода дома не ночевал, а дело это молодое, охочее, нам, старикам, и то хочется иногда давление стравить, а тут день свадьбы…
— Чьей свадьбы? — уточнил Каченко.
— Да Дербенёвых, чьей же ещё.
Случайно узнав о годовщине свадьбы одного из подчинённых, Каченко быстро сообразил, что в складывающейся ситуации, он может оказаться «крайним» в силу незнания «внутреннего мира» членов экипажа. Чтобы избежать негативных для себя последствий, он направился к Чуйкову.
Решением командира Дербенёву в этот день было предоставлено право схода на побывку до семи утра, а Потапков, тем же решением, был оставлен в казарме дорабатывать отчёты.
2
Застолье, цветы, поздравления ; это всё банально. В годовщину свадьбы хочется всего, сразу и желательно с брачной ночью. Мечты, мечты, где ваша сладость?
Оказавшись наедине с любимой, Дербенёв почему-то медлил, чувства неловкости, сомнения и даже стыда, вновь появившиеся после долгой разлуки, давали о себе знать.
«Действительно, как в первый раз», — подумал он, обнимая Татьяну.
Ожидая пока уснут многочисленные родственники и затихнут шорохи в квартире, Александр пытался освоиться с мыслью, что он теперь дома, а не в прочном корпусе.
Ярко светила Луна, заглядывая в окно между неплотно задёрнутыми шторами. Где-то за стенкой ворочалась тётка Галя. По звуку пружин старого дивана было понятно, что человеку не спится. Где то в углу комнаты посапывала Ирина – сестра Татьяны, которой было постелено на полу.
Не дождавшись каких-либо сексуальных инициатив со стороны жены, Александр всем телом прижался к ней, демонстрируя физическую готовность к близости. Обнажённое тело супруги пахло васильками, такими же, как те — вышитые на наволочках и рассыпанные тонким рисунком на простыне. Нестерпимо сладкое и одновременно жгучее желание овладеть любимой женщиной возбудило и без того твёрдую плоть, Дербенёв легонько тронул рукой грудь Татьяны, коснулся губами сначала одного, затем другого соска. Преодолев холмик упругого и заметно округлившегося животика, в котором с недавних пор текла новая жизнь, рука опустилась ниже. Женское лоно вздымалось и трепетало под пальцами Дербенёва, мужская плоть, пульсирующая приливами крови, изнемогала от желания. От длительного воздержания немного кружилась голова. Отвечая на ласки возлюбленного, Татьяна страстными поцелуями усыпала не только лицо, но и тело супруга. Горячие губы её остановились где-то под подбородком. Задыхаясь в объятиях любимой, Александр поднял голову — лунный свет, воришкой проникший между шторами, узким лучом упал в дальний угол гостиной, как бы акцентируя внимание Александра. Присмотревшись, Дербенёв с удивлением обнаружил, что Ирина не спит и с любопытством наблюдает за происходившим на супружеском ложе…
— Иди ко мне, — тихо прошептала Татьяна прямо в ухо Дербенёву.
Александр словно замер. Его руки машинально продолжали ласкать Татьяну, но движения стали вдруг какими-то чужими, а руки ватными.
— Что случилось? — спросила Татьяна, не понимая, что происходит.
— Очевидно, я точно не племенной бык, — еле слышно ответил Дербенёв, обнимая жену, — не могу я заниматься этим при свидетелях.
— Какие свидетели, кроме Бога? Мы одни…
— Как же, а маленький, а Ирина там — в конце комнаты?
— Всё это ерунда, отговорки, — очень холодно и даже жёстко ответила Татьяна, — я тебе просто не нравлюсь в своём нынешнем положении. Куда уж тут до любви? Теперь я толстая, пузатая уродина. Вот и все причины, ведь так?
— Нет, конечно же, нет, — пытался возражать Дербенёв, но Татьяна закрыла ему рот своими губами и Александр почувствовал, как по его щекам текут её слёзы.