-
СТАРШИЙ ОПЕР. БОРИС КАЧАН
Борька Качан - коренастый, накачанный молодой мент в кожаной куртке, в очках, похожий на школьного преподавателя физкультуры - открыл глаза, с трудом оторвал голову от промерзшей перронной скамьи.
Электрички уже не ходили.
Близко сбоку нависал переходной мост через пути. Он был пуст. В дальнем конце платформы негромко постукивал скребком высокий мужик-уборщик, очищавший асфальт.
Стрелки часов под черным трафаретом «Домодедово» показывали конец второго часа. Выходит, он пробыл в отключке не менее двадцати минут.
Неистребимый густой запах креозота, оставшийся от ушедших в небытие деревянных шпал, стоял в воздухе.
Качан нагнулся, содрал смерзшуюся корку снега, приложил к вискам. Снег таял между пальцами - колкий, в черной ледяной копоти...
Тошнило. Виски стянула боль.
Неожиданно он коснулся куртки на груди. "Молния" была расстегнута.
« Господи! Это еще что?!»
Полы оказались разъединены. Между тем он хорошо помнил, что ничего не доставал из карманов. Кто-то сделал это за него.
« Только не это!.. "
Рука с хода скользнула вверх, под мышку.
Наплечная кобура была пуста.
Пока он беспомощно лежал на скамье, кто-то расстегнул куртку и вытащил из кобуры его табельный «макаров».
Милицейское удостоверение в верхнем кармане тоже отсутствовало...
Качан поднял голову.
Ночь стояла морозной, бездонно-ясной.
Самое страшное, что всегда подстерегало и рано или поздно должно было с ним непременно произойти, от чего Всевышний снисходительно и терпеливо его оберегал, в конце концов, все же случилось.
Неотвратимость происшедшего предстала перед Качаном со всей очевидностью.
Конец его недостоверной ментовской жизни, которой он жил все эти годы, которую, бывало, клял на все корки за то, что работает без выходных и проходных за гроши, с утра до ночи; жизни, с которой успел сродниться так, что другой уже не мог себе представить, теперь был предрешен.
Закрепленный за ним 9-миллиметровый ствол с двумя полными обоймами находился теперь в чужих руках, и каким образом, и против кого он мог быть теперь использован с этой минуты, было невозможно представить.
Качан жестко - со лба вниз - провел рукой по лицу, черная вязаная шапка-«бандитка» легла на глаза...
« Все, Борька! Приплыли... Сливай воду!"
Какое-то движение у соседней скамьи привлекло внимание. Серая, средней величины крыса подбирала куски чего-то съестного, вмерзшего в ледяное покрытие. Вокруг было по-прежнему пустынно.
Высокий мужик -уборщик на каширском - конце платформы закончил ска-лывать лед, взялся за лопату. По ту стороны была темень... С московского торца, напротив,еще сияла привокзальная площадь. Светились огни коммерческих
палаток...
Суетливая ночная жизнь, которую Качан застал по приезду в Домодедово, тут продолжалась. Пассажиры ждали электричек, которые приходили все реже. Еще тусовались заезжие проститутки. То одна, то другая иномарка с крутыми накачанными парнями тормозила у освещенных витрин...
Качан приехал раньше - Николы на платформе еще не было. Обычно тот добирался последним электропоездом. Потолкавшись у переходного моста , Качан заглянул к знакомым в коммерческую палатку. Называлась она коротко и непонятно: АОЗТ «Азас». Палатка торговала всю ночь.
- Привет! Не спите еще?!
- Мы?! Ну ты даешь! - Охранник у двери признал Качана, успокоился: - Входи, сыщик! - При знакомстве Борька отрекомендовался частным детективом. - Каким ветром?
- Служба...
- Знаем вашу службу. Берете неверных жен на горяченьком?!
- Это как заказчик решит...
Кроме охранника в смену заступали еще две "торфушки" - совсем молодые девчонки из торфяной «столицы» - Шатуры, обе миниатюрные , с аккуратными, с челочками на лбу, похожие друг на дружку, как две ухоженные домашние собачонки.
С обеими у Качана установились необременительные приятельские отношения.
- А неверных мужей? Их тоже ловите?! - с намеком спросила одна из «торфушек», побойчее.
. У нее разворачивался бурный роман с охранником, другая была свободной. Качан с начала знакомства сразу же положил на нее глаз – светленькую, с крошечной грудью.
- Тоже ловим. Особенно если обижают маленьких...
- Маленькие женщины для любви! –находчиво объяснил охранник. – Большие –для работы.Садись . Будь проще, братан..
Качан продолжил:
- «И люди к тебе потянутся...»
- Именно.
Недолго поболтали ни о чем.
- Главное, чтобы все - в кайф, братан! - Охранник запер за ним дверь.
- Тут ты прав, конечно.
Качан и сам давно уже жил по понятиям.
Ловить вокзальных и поездных воров и грабителей. Приказывать и подчиняться. Поддавать. Снимать телок...
Привычный кодекс пристрастий. Всех новых мужиков делать приятелями. Каждую новую девчонку постараться уложить к себе в постель. Потом видно будет, зачем тебе еще один новый приятель, еще одна новая телка...
Собственная его семейная жизнь давно шла через пень колоду. Дни понимания и общего языка с женой канули в прошлое. Последнее время он практически обитал в милицейском общежитии, переходя с койки одного отпускника на другую.
Постоянной подруги у него не было. Нынешнее состояние Качана можно было охарактеризовать как перманентное ожидание женщины.
- Останешься, поужинаем?..
Качан взглянул на часы: время до последнего поезда еще оставалось.
- Не откажусь.
- Знаешь че... - Охранник мигнул. – Пока ты тут... Посиди , поохраняй. А мы с Верой ненадолго уединимся. Надо остатки записать в подсобке...
Качан понял:
- В чем проблема?!
Он и вторая «торфушка» остались одни.Оба делали вид, что в палатке ничего не происходит. Между тем из подсобки сразу же донеслись безудержные стоны, в происхождении которых было трудно ошибиться
Покупателей ждали недолго. Сразу же у палатки тормознула "тойота" с кавказцами. К окошку подошли двое - медлительные, пластичные, не смотрящие в глаза. Даже через стекло от них веяло опасностью.
Один вежливо спросил:
- У вас не перерыв?
- Да нет, пожалуйста. Хотели чего-нибудь?
- Вон там...
Взгляд за стекло, был короткий, стремительный - чтобы сразу все высмотреть.
Может, проверяли, есть ли охрана. Качан оказался на виду, сунул руку глубже под куртку. К пистолету.
Кавказцы перекинулись несколькими словами на своем.
Взяли "Абсолют" и бананы. Также медленно вернулись к «тойоте». Быстро укатили.
После их отъезда заскочили еще два знакомых домодедовских оперативника - уже поддатые, смешливые, в одинаковых джинсовых куртках.
Милицейский уазик ждал их у тротуара.
- Привет. А Вера где?
- Отдыхает...
Они понимающе засмеялись:
-«Гжелки» нам... Пару бутылок. Вере, когда отдохнет, скажи: завтра заскочим, рассчитаемся...
Пока «торфушка» их обслуживала, незаметно подмигнули Качану в ее сторону:
«Давай, Борька. Не теряйся...»
- Отдадут? - полюбопытствовал Качан, когда уазик отбыл.
- Вряд ли. Но, бывает, отдают.
- И как же вы?
- За ментами не пропадет. Это как бартер.
- А что хозяин?
- Ерунда. Спишет.
Короткие всхлипы за стенкой постепенно стихли.
«Торфушка» поднялась к электроплите. Картофель в мундире успел развариться. Помещение было небольшое, прилипчивый дух снеди ударил в ноздри.
Охранник с подружкой вернулись из подсобки как ни в чем не бывало:
- Не заскучали?
«Торфушки» быстро накрывали стол.
- Мойте руки, ребята...
В палатку вошел строй ясных привычных звуков - вспарывания консервов, откупоривания пробок, заполнения емкостей. За ужином поболтали. Все больше о челночном бизнесе. Обеим «торфушкам» не терпелось развернуть свое дело. Их уже несколько раз подбивали махнуть в Турцию, в Пакистан...
- Да! Слушай, сыщик!.. - Охранник вдруг вспомнил, обернулся к Качану. – Есть дело. Можешь узнать про одного мужика?
- В смысле?..
- Ничего особенного. Фамилия, имя, отчество - все есть. Но боюсь, как бы не
фраернуться ! Сам знаешь. Сейчас в бизнесе полно гниляка..
Качан пожал плечами:
- А кто, чего? Можно попробывать...
- Я пытался- у меня не получилось... - Охранник достал из под прилавка блестящую, с золотистым теснением карточку. - Вот! Крутой мужик...Вроде серьезный. Из «новых русских»...
- И чего он?
- Да ничего особенного. Пообещал насчет работы... Странно получилось... Ты слушаешь?
- Ну!
Ночной гость действительно повел себя необычно. Подошел не к окошку, а сразу к двери - с хода дернул на себя. Охранник перед тем только переступил порог – не успел набросить накладку. Мужик это видел...
- Вошел и сходу накладку за собой на дверь: " Чего же вы ?! Такое стремное время?!» Показалось, он, вроде, как уходил от кого...
- Да... - Качан слушал невнимательно.
- Спрашиваю: « Чего вам?» Он вроде замялся. « Хочу, чтобы обслужили по высшему разряду..." Взял две бутылки коньяка "Наполеон". Большую коробку ассорти «Красный октябрь». Конфеты сразу девчонкам: «Это дамам...» Вторую бутылку «Наполеона» - мне... «Будет время - как-нибудь посидим...»
Охранник затянул рассказ. Девчонки шушукались.
- Разговорились. Узнал про меня, что мастер спорта. «Сколько здесь получаешь?» « Да разве ж это деньги для бронзового призера?!
- Это уже неделя прошла, - подружка охранника существенно сократила повествование. На верхней губе у нее чернел след прикуса, впрочем, искусно закрашенный. Охранник и сам заметил, что заболтался.
- Короче, оставил эту визитку. Обещал утром зайти. Но что-то мне подсказывает, что уже не появится.
- Можно попытаться, - Качан мельком взглянул - Коржиков или Каржинков, – сунул визитку в карман.
- Взбодрись... - Охранник открыл бутылку. – А, узнаешь, – с меня коньяк. «Наполеон».
Качан взглянул на часы. Время уже поджимало. Электричек из Москвы не было уже минут двадцать. Никола должен был вот-вот подъехать. Надо были идти.
- Ну, на посошок...- Охранник достал из-за полки стакан.
- А сам?
- Нас проверяют... Если перебор хозяин сразу выбросит. Ты че, Вера?!
Подруга за спиной Качана подавала ему какие-то знаки.
- Уж сразу «че!» - «Торфушка» заулыбалась, показала на его джинсы - "молния" на гульфике была расстегнута. - Ничего не потеряешь?
- А что каждую минуту дергать туда-сюда... - Он и его подруга были уже поддаты. - Только «молнию» ломать!
Парочка засмеялась.
После ухода Качана у них предполагалось повторение пройденного, но уже по полной программе.
- За вас...
Водка была ледяной. Пошла прямо в душу.
Только потом распробовал:
- Из паленых что ли?
Торгаши засмеялись.
" По-видимому, «осетинка»... - По ночам, пользуясь бесконтрольностью, в палатках приторговывали фальшивой осетинской водкой.
- Не забудь про визитку...
Мутить начало, едва Качан вышел из палатки.
Фальшивая водка, хронический недосып, « усиленный» вариант несения службы, в котором вся столичная к о н т о р а пребывала беспрестанно. Сначала в связи со взрывами на Каширке, потом всякий раз, когда в Москве гремело и затем снова и снова, когда министру надо было успокоить общественность, Государственную Думу, президента...
Каждый опер к ночи ходил, как во хмелю...
На платформе Качан почувствовал себя и вовсе хреново. Опустился на скамью. Последнее, что слышал, - свист электропоезда за деревьями впереди. Электричка шла из Москвы. Судя по времени, предпоследняя, отправлявшаяся до ночного технического перерыва. Следующую он уже не слышал...