Я вальяжно развалился в кресле и с умилением наблюдал за ожесточёнными дебатами двух моих знакомых: махрового коммуниста и кондового имперца.
- В СССР происходило угнетение личности! – негодовал последний.
- Даа? – протянул коммунист, ясно давая понять, что он воспринимает собеседника лишь как забавную обезьянку, но терпение его не безгранично.
- Да! – пламенно подтвердил имперец. – Где творческая инициатива? Где интенсивное развитие производства? Нету! Быстрее, выше, сильнее – но не лучше!
Тут пришло время негодовать коммунисту:
- То есть как нету? Есть!
- Где? Где? – раздразнивал имперец. Голос его требовал указания точных географических координат. Коммунист замешкался:
- Ну… В труде. Выдумал какой-нибудь там шпингалет, показал бригадиру, и его приняли…
- Кого «его»? Бригадира? – насмехался имперец.
- Зачем бригадира, он и так есть… Шпингалет! Вот скажи, много ли было у населения шпингалетов в 1913 году?
Имперец явно не знал и стушевался. Коммунист победоносно продолжил вспахивать статистическую целину:
- Сколько воды приходилось на душу населения в 1913 году?
- Семьсот! – неожиданно ответил имперец и повеселел. Коммунист повеселел ещё больше и хлопнул по столу:
- Ага! А в 1933 году-то – две тысячи триста пятьдесят два! Каково?
Многие бы не выдержали такого удара. Но имперец, пожевав губы, нашёл в себе силы ответить и, вкрадчиво улыбаясь, посмотрел на оппонента:
- А в чём же мерили ваши уважаемые товарищи большевики?
- Ну как в чём. В литрах, конечно же!
Имперец вдохновенно вскочил, вытер пот с красного лица и выдохнул:
- А в 1913 году мерили в вёдрах!
В обсуждении воды коммунисту явно повезло меньше, чем утопленнику. Однако после полуминутного триумфа имперца его красный противник собрался с духом и продолжил:
- Тогда скажи, зачем Николай Кро… эээ… Второй употреблял опиум?
Имперец побледнел. Этот вопрос грозил обернуться для него никак не меньше, чем Ходынкой. С заикающимся пафосом он начал отвечать:
- Да ккак… Как ты смеешь так говорить о святом человеке?! Он же святой! А вы – вот вы, да! – осмелились наставить на него ружья и… расстрелять!
По довольному виду коммуниста можно было предположить, что он только что лично расстрелял пару-тройку святых императоров. Диспут разгорелся с новой силой:
- Нищета крестьян!
- Колхозы!
- Моральный холокост!
- Бердяев, Булгаков, Набоков!
- Столыпинские галстуки!
- Расстрелы в квартирах!
Спорили они долго. Наконец, выдохнувшись, спорщики устало огляделись и заметили меня.
- Во! А ты как думаешь? – ринулись они ко мне.
Чтобы не расхохотаться, я притворился бобром и уснул.
Вообще в таких спорах наблюдатель всегда уверен, что именно он сейчас является единственным среди остальных носителем здравого смысла.
Впрочем, такими мыслями грешат и все другие участники подобных диспутов.