— Я так больше не могу.
Каждое утро, разгребая берег от толстого слоя камней, Бат Цэцэг повторяла про себя эти слова. От рассвета и до заката, разгибаясь лишь для того, чтобы выпить питательный коктейль, приготовленный на речной, мягко говоря, нечистой воде, азиаты очищали землю в надежде в скором времени возделывать поля кукурузы и разводить свиней, как в южной австралийской колонии.
Каждый квадратный метр освобожденной от развалин земли давался с большим трудом и стоил немалых усилий для каждого выжившего человека. Вокруг места скопления азиатов росли высокие кучи камней, словно защитные стены в виде искусственных гор.
Но защищаться им не было от кого. Большинство жителей азиатского царства (но это уже было скорее царство камней, а не людей) погибли поз завалами зданий. А те, кто пытались бежать к воде, сгорали от пожаров, от взрывов и падений огромных метеоритов, многие же умирали голодной смертью, их мучила жажда в последние дни своей жизни. Так и не достигнув реки или моря, они были погребены под завалами рухнувших домов.
— Мы не должны сдаваться, Бат, – сказал Аль Джи как бы невзначай, пронося мимо девушки тяжелый камень, но не упуская возможность взглянуть на упавшую духом азиатку.
Он знал и понимал, что другие берут с неё пример, её мнение было важно для всех, и настрой каждой отдельной азиатки напрямую зависел от расположения духа Бат Цэцэг. Когда она твердо принимала решения, бралась за всё, не оставаясь равнодушной ни к чему, они так же активно и уверенно повторяли за ней. А сейчас? Поникшие и молчаливые, подавленные и отстраненные. Каждая замкнулась где-то глубоко в себе, и словно робот неустанно таскала камни.
— Я устала от всего этого, – крикнула Бат, переходя на плач. – Я так больше не могу.
Бат Цэцэг бросила изо всех сил камень рядом, сама же присела и, уткнувшись лицом в колени, заплакала навзрыд. Прекратили работу и все остальные, окружая плачущую Бат, и Аль Джи тоже бросил свой камень, присаживаясь рядом.
— Я тебя понимаю, Бат, – осторожно начал разговор Аль Джи. – Мы все устали не меньше тебя. Но мы должны очистить для себя место на этом каменном материке, служившим нам домом долгие годы, века и тысячелетия. Это наша родина – азиатское царство.
Все с поникшими лицами слушали мудрые речи правителя Аль Джи, оставленного управлять ими самим ханом Жасурбеком. Каждый в глубине души понимал, что он прав – никто вместо них не придет и не наведет у них порядок, не очистит землю от бетонных плит, не построит им новое жилье, не засеет им поле. Надеяться нужно только на самих себя.
— Царство? Руины! – Бат на мгновенье подняла голову, и снова заплакала горькими слезами.
— Мы вернем нашему царству прежний вид! Возможно не мы, а наши дети и внуки, – сделал поправку Аль Джи, понимая, что начинать с нуля всегда не легко, а когда прежде чем начать с нуля, нужно еще и расчистить завалы – то это еще тяжелее.
— Он прав, Бат, – послышались слова из многочисленной толпы.
— Не падай духом. Пока мы живы, мы будем бороться, – слова маленького мальчика, который тоже помогал взрослым, заставили Бат встать и вытереть слезы.
— А я и не сдаюсь! Конечно, мы будем работать. Что нам еще остается делать? – громко сказала Бат, и её слова подхватил ветер, разнося по всей округе.
Бат почувствовала себя обязанной быть сильной или, по крайней мере, делать вид, что она не сдается. На неё смотрели тысячи глаз, и от этих взглядов становилось еще более тоскливо на душе, хотелось плакать от жалости к самой себе и таким же людям как она, оказавшимся на грани вымирания. Но Бат сделала над собой усилие, заставила себя гордо поднять голову и не замечать серой разрухи под ногами.
— Скоро вернуться наши корабли с колоний, – продолжил Аль Джи. – Мы встретим их на берегу. Назначим дежурство, и каждое утро отсюда к южному столичному берегу будем отправлять людей.
— Да. На месте порта должен всегда кто-то быть, иначе наши моряки лишь издали, увидев серую пустыню, не станут причаливать к берегу, и вернуться обратно к плодородным островам, – Бат согласилась со словами Аль Джи.
За последнее время Бат Цэцэг в лучшую сторону изменила свое мнение об этом мужчине. Сначала она почему-то не доверяла ему, даже больше, она видела в нем бессердечного человека любящего властвовать, а теперь он говорил о чувстве долга перед родиной и будущим поколением. Это, с её точки зрения, заслуживало, как минимум, уважения.
Аль Джи, также как и Бат Цэцэг, боялся упустить корабли с грузом. Он этого зависела их дальнейшая жизнь, так как порошок имеет свойство заканчиваться, а под грудами камней ничего не росло.
— К плодородным островам? – одна из азиаток подхватила последние слова Бат. – Может, нам лучше всем перебраться жить на острова?
Это была не бестолковая девчонка, а взрослая 40-ка летняя женщина, чего нельзя было сказать по её стройному худенькому телу и чистому лицу без единой глубокой морщинки. Цзиан Хуан (Река Счастья) заставила всех встрепенуться и обратиться к ней вопросительным взором.
— Да-да! Именно! Зачем мучаться и разгребать завалы, если можно дождаться кораблей, и всех, пусть и не сразу, переправить в колонии, где практически не осталось следов разрушенных городов, только земля, поля, леса, фермы свиней и страусов на территории южного острова, кофейные и тростниковые плантации на юго-западном острове! А? Почему мы до сих пор здесь?
На этот вопрос так сразу затруднялись ответить и Аль Джи, и Бат Цэцэг. Они лишь молча переглянулись с довольно серьезными лицами, а остальные же переваривали информацию шумно.
— Во-первых, наши последние два корабля отплыли 9 января, – попыталась высказать Бат свою точку зрения, подавляя легкие волнения среди масс. – В данный момент нам не на чем отплывать. И даже если оба судна благополучно вернуться к родному берегу, все мы не сможем поместиться пусть даже в 2 корабля. Для того чтобы перевести нас всех, а это 1017 взрослых и 234 ребенка, потребуется минимум 12 раз за нами возвращаться. А если в год наши моряки совершали по 2-3 рейса, тогда на то, чтобы всех перевезти уйдет от 4 до 6 лет. Как будем жить эти 4 года или даже 6 лет, Цзиан Хуан? – Бат Цэцэг даже разозлись немного из-за сказанных ей слов «Зачем мучаться и разгребать завалы?».
— Повторяю, – Аль Джи не мог оставаться безучастным в стороне. – Эта земля и есть наша родина, здесь жили наши отцы и матери, здесь должны жить и наши дети.
— Но не легче ли нашим детям будет там, где есть пища, а не здесь среди камней? – Цзиан Хуан настаивала на своём.
— А ты уверенна, что в колониях по-прежнему есть пища? Может, там такая же ситуация после метеоритного дождя, как и у нас? – Бат Цэцэг лишь предположила, а в глубине души она не переставала верить, что благодаря поставкам с островов, они смогут пережить это нелегкое время.
— Нам остается только ждать возвращения кораблей! Нет смысла гадать, в каком состоянии острова, лучше там или также как и у нас. Всему свое время, а сейчас возвращаемся к работе! Мы должны очистить землю под кукурузное поле! – громким повелевающим тоном обратился Аль Джи к женщинам.
— И все же я покину эти каменные пустыни на первом же судне, а вы, если хотите, оставайтесь разгребать завалы, – спокойно ответила Цзиан Хуан, поднимая брошенный ею камень. – Я тоже устала от всего этого. Это не жизнь, а сплошная каторга.
Волей-неволей, а среди азиаток назревал бунт. Многие поддерживали Цзиан Хуан, нежелающую остаток жизни таскать тяжелые камни в изношенной одежде и в полуголодном состоянии. Бат, конечно, её ни в чем не осуждала, она и сама бы с радостью все бросила. Да только как?
— Это тяжело, Цзиан Хуан, но мы ведь стараемся для своего же блага, – Аль Джи остановил недовольную женщину. – Рано или поздно, на месте этих камней будут зеленеть растения. И это будет совсем скоро, я даже надеюсь, что еще в этом году, вот увидишь. – Аль Джи был как никогда искренен, честен, и в его усталых глазах теплились лучики надежды.
Цзиан Хуан, словно почувствовала в его голосе веру в сказанное. Аль Джи будто обладал даром переубеждения, и встревоженная азиатка, с удивлением для самой себя, немного успокоилась. Она больше не стала спорить и мутить сознания народа своими противоречивыми высказываниями, которые, кстати, многие поддержали бы.
— Хорошо, Аль Джи, если так и будет! Мы все будем рады, если азиатское царство возродиться. – Цзиан Хуан попыталась изобразить улыбку на лице, но её глаза по-прежнему оставались грустными.
— Все, девочки и мальчики, отдохнули, а теперь принимаемся за работу, обеденное время еще не пришло и нужно потрудиться для нашей же с вами пользы, – Бат Цэцэг прогнала навязчивые мысли и старалась больше не думать о том, как ей все это уже надоело.
И все вновь принялись таскать камни, и Цзиан Хуан, и Аль Джи, и Бат Цэцэг, и даже спасенные из-под завала дети. Небольшой разрушенный город был похож на муравейник, в котором каждый трудился, не покладая рук. Черная земля, виднеющаяся под серой пылью, была самым дорогим вознаграждением за их тяжелый труд.
Вечером, когда все уже улаживались спать, кто в полуразрушенном доме, кто прямо под открытым небом, Бат Цэцег сидела на большой бетонной плите, наблюдая за звездами и хвостатыми кометами, а Аль Джи тем временем издали любовался самой Бат Цэцэг. Сил у обоих оставалось лишь на то, что бы только смотреть, все тело болело после постоянных работ по очистке земли.
— Ты поправишься!
Дэн уже сутки просидел у постели Юань. Его глаза были опечаленными, как у бездомного щенка, который остался один посреди незнакомой улицы. Красные сосудики мелкой сеткой обволокли глазное яблоко, две морщинки так и застыли на переносице, он потерял аппетит и, словно за один лишь день, повзрослел, возмужал и больше не походил на того прежнего юношу, которого ничего ни пугало. Теперь он как никогда боялся этого ужасного слова «смерть», парящего в воздухе над неподвижным телом его любимой девушки, которая, потеряв ребенка, и сама находилась в тяжелом состоянии.
Юань с ним не говорила. Она ни с кем не хотела говорить, даже со своей лучшей подругой Вики Со, которая пыталась её скорее вылечить и поставить на ноги.
— Юань, милая, открой глаза, – Дэн держал её за горячую руку.
— Пора принимать лекарство, – Вики Со говорила на азиатском языке, но смысл её слов был понятен.
Такая же поцарапанная, в синяках, но уверено держащаяся на ногах, Вики Со принесла с собой чашку воды и кусок коры (не листочки, не цветочки, ни корешки, а именно кусок коры).
— Это лекарство? – Дэн показал пальцем на принесенную азиаткой кору. – Ты хочешь заставить Юань грызть кору? – Дэн очень жалел, что не может говорить с ней на равных.
— Внутренняя кора муравьиного дерева, – Вики Со маленькими пальчиками легко разделяла её на тонкие ворсинки. – Это снизит болевые ощущения и поднимет иммунитет, а главное убьет вирусы, бактерии, и снимет воспаление после выкидыша, – девушка знала, что Дэн не поймет, но Юань то её слышит, только разговаривать почему-то ни с кем не желает.
— Я не хочу ничего, – еле слышно произнесла Юань. – Оставьте меня в покое, – она поджала ноги, и лежала на боку, свернувшись калачиком.
— Дэн, оставь нас наедине, – Вики Со встала во весь рост в невысокой и маленькой деревянной хижине с тростниковой крышей, и указала рукой на дверь. – Пожалуйста!
— Я итак вас не понимаю… (но азиатка явно настаивала, и Дэн повиновался).
Дэн не хотел уходить, но все-таки вышел из хижины, позволив Вики Со посекретничать с его возлюбленной, которая была в подавленном состоянии, и даже могла умереть от лихорадки.
— Юань. Прекрати так себя вести! Ты же не маленькая. – голос Вики Со звучал серьезно.
Присев на краешек деревянной кровати, мягкой и пахнущей свежей травой, Вики Со попыталась развернуть Юань на спину.
— Я понимаю, тебе нелегко сейчас. Но поскольку эмбрион вышел из тебя, то и кровотечение, и боль скоро должны прекратиться. Но ты должна хорошо питаться и пить все, что я тебе даю. Юань? Как ты себя чувствуешь? Ну не молчи же! – Вики Со встряхнула её за плечи.
— Я так хотела этого ребенка! – Юань открыла глаза, и с них сразу хлынули слезы. – Ну почему…
— Ты не первая женщина, оказавшаяся в подобной ситуации. Нани Ци дважды пришлось пройти через это. Ей тоже было тяжело справиться с чувством разочарования и жалости, но она уже сейчас растит двух чудесных малышей… (Вики Со запнулась, замечая, что Юань еще громче плачет, не просто плачет, а кричит, хватаясь за живот).
— Уйди! Я хочу побыть одна! – сквозь слезы, всхлипывая, простонала девушка.
— Я не уйду, пока ты при мне не проглотишь лекарство, – настойчиво заявила Вики Со. – Вот, это измельченный внутренний слой коры муравьиного дерева, – Вики Со протянула ладонь с сухими волокнами серого цвета. – Запей их водой!
— Мне плохо, Вики Со, – Юань ровно легла на спину, скрестив руки на животе. – Я умираю.
— Нет. Ты не умрешь. Верь в это! – закричала азиатка. – Если ты не будешь верить в свое выздоровление, ты точно не выздоровеешь в скором времени. – Открывай рот и пей лекарство.
— Вики Со! – Юань снова заплакала.
— Привстань, – Вики Со смягчилась в голосе. – Вот так, – Юань послушалась.
— Ты считаешь, это мне поможет? – вытирая слезы, говорила Юань.
— Непременно поможет! Вот увидишь, уже через две недели ты забудешь о боли и кровотечении. Давай, не упрямься, слушай, что я тебе говорю.
Юань за несколько раз проглотила лекарственную кору, измельченную её подругой, и, успокоившись, вновь прилегла. Слезы высохли, оставив глаза мутными и покрасневшими, лицо было бледным, а роскошные черные волосы как всегда блестели, излучая здоровый вид.
— Спасибо тебе, Вики Со. Ты и сама, наверное, неважнецки себя чувствуешь – иди, отдыхай, – медленно проговорила Юань, закрывая глаза.
— Со мной все в порядке, – Вики Со вздрогнула. – Это я во всем виновата.
— Успокойся, никто ни в чем не виноват…– Юань даже в мыслях не думала кого-то обвинять, тем более свою подругу, которая тоже оказалась с ней в одной яме с огромным скорпионом.
— Если бы я прочищала путь от зарослей, не позволив Антонио Скиапарелли выхватить у меня мачете, мы бы не свалились в тот огромный кратер. Этого бы не произошло, – Вики Со сжала горячую руку Юань. – Ты потеряла ребенка из-за меня.
— Не вини себя, не надо. А как, кстати, рука Антонио? Я совсем забыла о нем, – все также еле слышно и медленно говорила Юань, закрыв глаза.
— У него глубокая рана. Роза Пруд обмыла его руку, посыпала своими травками и перевязала. Она сама им занимается, меня к нему почему-то не подпускает. Мы говорим на разных языках, и я её не понимаю, – девушка пожала плечами. – По-моему он очень слаб из-за потери крови.
— Бедный Антонио Скиапарелли. Ему понравилось здесь, он даже рискнул попробовать ваших гусениц с дерева мопани, и ты ему понравилась. Ты заметила? – Юань, сгорая от высокой температуры и сосредоточившись лишь на себе, только вспомнила о серьезном ранении Антонио.
— Да, – Вики Со не стала вдаваться в подробности и вспоминать их первую ночь. Ей даже хотелось, чтобы та ночь не осталась их первой и последней ночью проведенной вдвоем.
— А где Дэн? Он очень расстроен? – Юань приоткрыла глаза.
— Он не отходил от тебя целые сутки. Это я попросила его оставить нас наедине, я подумала, что ты не хочешь при нем обсуждать женские дела.
— Позови его!..
Юань видела его переживание, его страх, и понимала, как же сильно Дэн любит её, и сердце снова сжималось от боли, от жалости к самой себе, к её любимому, и к невиновному малышу. В памяти всплывал образ Дэна в тот момент, когда она с самого дна глубокой ямы смотрела на него. Она пыталась угадать тогда его мысли, хватаясь за живот и понимая, что их малыша уже ничего не спасет. И сейчас он снова смотрит на неё своими бездонными глазами, он – такой близкий, любимый, тот, кого она меньше всего хотела бы расстроить.
— Юань! – как всегда нежный и приятный мужской голос ласкал слух.
Дэн прилег с ней рядом. Прохладной тряпочкой, смоченной в чистой родниковой воде, он заботливо протер её лоб, убрав длинные черные пряди волос.
— Тебе стало лучше? – в ответ Юань лишь кивнула.
Он гладил её по щеке тыльной стороной пальцев, ощущая все еще горячую кожу. Приблизившись ближе, Дэн смочил её сухие потрескавшиеся губы нежным легким поцелуем.
— Прости меня за все, Дэн, – наконец-то произнесла Юань.
— Мне не за что тебя прощать, любимая. Я благодарю судьбу, что ты осталась жива, что ты со мной и я могу видеть тебя, слышать твой голос, дышать с тобой одним воздухом. Ты для меня – это всё! Без тебя моя жизнь опустела бы.
От таких слов, наверное, любая девушка почувствовала бы себя королевой. И Юань (истинная принцесса – хатун азиатского царства) едва сдержалась, чтобы снова не заплакать. Но на этот раз не от боли и печали, а от нахлынувшего романтизма.
— О! Дэн! Любимый! – Юань ласковым взглядом смотрела в его глаза.
— Ты поправишься, грусть утихнет, ведь время лучший лекарь, и у нас еще будут дети.
Дэн не знал отцовской ласки, у него было трудное детство (детство времен катастрофы) и, возможно, поэтому ему хотелось иметь своих детей, чтобы дать им все то, чего не хватало ему самому – отцовского внимания, заботы и любви.
— Надеюсь, – Юань все еще было тяжело говорить.
— Вики Со тебя вылечит! На том муравьином дереве, кору которого она для тебя принесла, даже грибы не растут, это значит, оно и вправду эффективно убивает все вирусы и инфекции, – приободрил ее Дэн.
— Хорошо! Вот только наше путешествие затянется как минимум на 2 недели, – сказала Юань, не договаривая о том, что боится умереть, так и не выздоровев…
За стенами хижины еще долго шумели. Кто-то ел жареных гусениц, а кто-то омлет из найденных в лесных гнездах яиц. Все еще живо обсуждали четырехметрового скорпиона, но, похоже, европейцы даже не огорчались, что им еще придется на некоторое время задержаться на острове с симпатичными азиатками.
Даже Антонио Скиапарелли улыбнулся, когда Вики Со пришла его проведать перед тем, как ложиться спать. Не спалось только Юань, она почти сутки провела в полузабытье и теперь раздумывала обо всем, что случилось. Дэн же негромко похрапывал на ухо, положив свою руку на плечо Юань.
— Теперь этот остров точно не останется незамеченным! – Лео стоял на самой вершине горы, установив флаг сделанный из сухой ветки баобаба и найденной яркой кофточки одной из азиаток, погибших от зубов монстра.
Флаг развивался на ветру, приковывая внимание птиц каменного острова, но его основная цель была – привлечь внимание какого-нибудь судна, проплывающего мимо.
С высоты хорошо было видно и пляж с все еще лежащим на горячих камнях разлагающимся пещерным монстром. Зеленые бескрайние воды, со всех сторон накатывались на скалистые берега живописного уголка живой природы, спрятанной за высокими утесами. Запах мертвого кровожадного существа притянул к себе множество альбатросов, не брезгующих полакомиться падалью. В первый день их было не так много, а вот уже несколько дней как странствующие альбатросы, преимущественно ведущий одиночную жизнь, собрались в большую стаю и облепили всего гиганта.
— Лео, спускайся! – послышался отдаленный голос девушки Синь.
— Я установил флаг! – закричал ей в ответ Лео во все горло, так громко, что птицы на время перестали клевать свою пищу, рассматриваясь по сторонам.
Азиатка Синь, как и другие, была приятно удивлена красочным озером, обрамленным высокими скалами. Райский уголок украсил их серые будни, превратив их несчастье в своеобразный отдых от всех проблем. Не нужно было никуда спешить, ни разгребать завалы азиатского царства, ни поднимать и опускать паруса шершавыми мозолистыми руками. Можно было просто жить и радоваться каждому восходу солнца, каждому закату, каждому прожитому дню среди водяных лилий и стаи розовых фламинго, разгуливающих по мелководью в поисках небольших ракообразных, моллюсков и водорослей прекрасного внутреннего озера.
— Жасурбек хочет с тобой поговорить. Спускайся!
— Я скоро буду внизу, можешь идти, – ответил Лео, начиная обратный путь.
Подниматься вверх было легче. Лео выбрал самое удобное, на свой взгляд, место для подъёма. Скала больше напоминала ступенчатую пирамиду, отчего Лео довольно легко вскарабкался на самый верх. А вот обратный путь занял гораздо больше времени, и потребовалось прилагать больше усилий, чтобы случайно не оступиться и не разбиться об острые скалы.
Удачно, как прирожденный скалолаз, Лео преодолел последнюю высокую отвесную ступень и, спрыгнув на каменистый берег, направился в прохладную пещеру, где прятались от полуденной жары его «компаньоны по несчастью».
Это была не та пещера, с которой выполз кровожадный монстр, потопивший их корабль, а небольшое прохладное углубление с высоким потолком, точнее расщелиной, где прятались раньше летучие мыши (крыланы) до того, как эту пещерку не облюбовали хан Жасурбек и лаборант Лео с пятью азиатками из корабельной команды. Крыланам же пришлось найти себе более укромное место.
Лео бесшумно ступал босыми ногами по горячим от солнца камням. Шум водопада, стекающего по каменным откосам, расслаблял, а радуга, стоящая дугой и вовсе приподнимала настроение. А вот приятный запах белых крупных цветов толстого баобаба, чудом растущего на каменистом берегу, не просто исчез, а удивительно изменился в худшую сторону. Почти все цветы завяли, и рядом с деревом невозможно было находиться из-за отвратительного гнилого запаха. Лео поспешил скрыться в прохладном каменном укрытии, где его уже заждались.
— И что это вам не спиться в столь жаркое полуденное время? – голос Лео эхом прокатился по пещере. – Я уже установил флаг! – гордо заявил он, присаживаясь на подстилку из сухих листьев единственного дерева на их островке.
— Мы уже знаем, Синь нам рассказала о твоем героическом поступке. Ты все правильно сделал, – говорил хан Жасурбек с серьезным выражением лица, будто он все еще находится в своем кабинете в столице азиатского царства и принимает надоедливых посетителей.
— Конечно, правильно! А что у вас с лицами? – удивился Лео, заметив, что женщины непривычно молчаливы. – Что-то случилось?
— Именно по этому поводу я и попросил Синь разыскать тебя, – загадочно ответил Жасурбек.
Он, также как и все сидел на прохладном полу, укрытом слоем опавших от жары баобабовых огромных листьев. Его черный представительный костюм был измят, на босых ногах прорисовывались зелеными линиями вены, ногти были слишком длинные (как и у всех из-за отсутствия ножниц), а небритая щетина на лице белела, как и волосы на висках.
— Мы с капитаном Дай сегодня прогуливались по лабиринтам огромной пещеры за водопадом, – начал свой рассказ уставший старик, каким уже и являлся хан азиатского царства.
— Зачем вы туда поднимались? – Лео спросил не подумав. И уже сразу догадался, что скорее всего Жасурбек решил уединиться с Дай именно для того, чтобы их никто и не потревожил. А пещера за водопадом была для этого идеальным местом.
— Захотелось рассмотреть вторую часть пещеры, – продолжил хан, не реагируя на косые взгляды четырех азиаток. Капитанша Дай же сидела с отрешенным видом, явно летая где-то в облаках. – Так вот в той стороне мы и обнаружили полуметровых личинок, – все кроме Дай внимательно слушали. – Я не особый знаток в этих делах, Лео, но мне кажется, эти маленькие существа и есть потомство того огромного монстра.
— Вы их уничтожили? – опять Лео перебил хана, желающего еще что-то им поведать.
— Я думаю, троих мы точно ликвидировали. Они неподвижно висели на стенах, похожие на головастиков с большим мешком на спине. Наверное, они только недавно выклюнулись из икринки, а мешок на спине это их запас еды. Мы с Дай забили их камнями, пока липкая жидкость не растеклась по полу, – Жасурбек тяжело вздохнул, – но если их в пещере много, и все эти растущие существа проголодаются, а, как известно, все мальки прожорливы, то нам снова угрожает опасность быть съеденными на завтрак потомством пещерного монстра.
— Значит, тот гигант, что на нас набросился, был самцом, охраняющим свое гнездо, – предположил Лео. – Следовательно, где-то есть и самка.
— Может, это и была самка? Почему ты решил, что это был непременно самец, – спросил Жасурбек.
— Потому что самки не охраняют свою икру, – уверенно заявил Лео. – А самец, оплодотворяя икру, остается ждать, пока не выведутся личинки.
— Но где же тогда самка этого чудовища? – Синь стало страшно. – А если она вернется?
— Не исключено, что самка, действительно вернется. И мы должны принять меры, заблокировав вход в ту пещеру. Иначе во время очередного прилива у нас появятся незваные гости, – Лео встал. – Идемте все в пещеру, разберемся с личинками и перекроем ход камнями.
Азиатки не хотя встали и последовали за отважным Лео. Опять пришлось идти по раскаленным камням, вдыхая неприятный запах вялых цветов баобаба. Брызги текущей по камням воды освежали, и совсем скоро, преодолев невысокий подъем, семеро спасшихся азиатов втягивали всей грудью прохладный пещерный воздух.
— Ведите, хан Жасурбек, – Лео остановился, прислушиваясь к тишине.
Никаких подозрительных звуков в пещере не было слышно, лишь монотонные постукивания падающих с потолка капель холодной воды.
— Берите в руки камни, – скомандовал хан Жасурбек. – За мной.
В полумраке мало освещаемой части пещеры на полу остались слизистые комки мертвых личинок, а немного дальше были сотни полуметровых маленьких чудовищ.
— Мы уничтожим их всех до единой личинки! Приступаем! Пока они не представляют никакой угрозы, – Лео пошел следом за Жасурбеком, а девушки за ними.
Это было неприятное занятие. Слизистые личинки шевелились, изворачивались, хорошо, что хоть не издавали никаких звуков. Уже через полчаса в пещере не осталось ни одного потомка монстра. Все личинки превратились в желе, источая неприятный запах несвежей рыбы.
— Теперь заложим вход в пещеру, – Лео уже подхватил камень, один из тех, что осыпались с потолка во время их первого визита в пещеру.
Ближе к входу ужасно пахло, альбатросы еще не доели огромного мясистого монстра, и все еще облепляли его зловонное тело. Уже проглядывались его крупные кости, чешуйчатая кожа лежала на камнях, отражая лучи солнца. Девушкам не хотелось выходить на каменистый берег, но поскольку там было много крупных и мелких камней, они все-таки, стараясь не дышать, таскали камешки к входу пещеры.
— А если нам нужно будет выйти на берег? – Дай сложила руки в боки, прячась от солнца в тени пещеры, где уже росла каменная преграда из множества камней. – Если за нами придет корабль?
— Мы всегда сможем разобрать завал, Дай! – улыбнулся Лео. – Это ведь не азиатское царство, усыпанное камнями местами на десятки метров.
— Ну, тогда, пора возвращаться в пещеру, и закладывать вход изнутри, – скомандовала капитанша.
Всемером они справились с поставленной целью, и вход был заблокирован. И даже если он и светился местами, огромный монстр точно в пещеру бы не попал. Личинок абсолютно всех убили, и больше некого было бояться. Оставалось лишь наслаждаться жизнью на скалистых берегах живописного озера, и наблюдать с вершины скалы за океаном в ожидании проходящего поблизости судна.