Эта драматическая история случилась в квартире напротив. В то время они еще жили со мной в одном подъезде. Ничем примечательным эта пара не отличалась. Ей было 25, ему 36. Она работала врачом на скорой, он добросовестно трудился инженером в одной строительной фирме. Детей у них не было. В браке они состояли уже около трёх лет. Скандалов я никогда не слышала. Жили они мирно, тихо, дружно. Их карликовый пинчер Дейл практически никогда не доставлял мне беспокойства. Всё было у них хорошо.
Вика по внешности красотой не отличалась: маленькая, худенькая, с выжженными частым обесцвечиванием жидкими волосенками, вздернутым конопатым носиком, маленькими губками, поросячими глубоко посаженными глазками… Единственной её достопримечательностью была грудь четвертого размера и талия в диаметре около 50 см. Вот, собственно говоря, и всё, что можно о ней рассказать. В институте училась Виктория, несмотря на своё победоносное имя, слабенько и как устроилась на втором курсе на скорую, так там и осталась.
В то же время Дима был ей полной противоположностью. Ростом под два метра, с красивой мужской фигурой, мужественными чертами лица, выразительными синими глазами, чувственными губами. Он окончил престижный технический вуз с красным дипломом и имел помимо этого еще второе высшее образование, и ни какое-нибудь там театральное, а настоящее юридическое. Помимо этого он знал четыре европейских языка: французский, испанский, английский и немецкий. Играл на скрипке и фортепиано. Сочинял музыку и стихи. Рисовал портреты знакомых и близких. Имел второй разряд по плаванию и черный пояс по каратэ. Вот это да! Ну, ни мужик, а клад настоящий. В студенческие годы за ним все девчонки бегали с курса, да и не только с курса, даже с соседнего института. Где бы ни появлялся Дима, везде тут же становился объектом обожания прекрасной половины человечества. Уф, ну настоящий мужчина!
История его женитьбы была покрыта мраком и тайной. Вику ему нашла собственная мать (Это же надо так не любить сына!). Свела их, и буквально за полгода поженила. Все Димины друзья были в недоумении, а он что, рад, если мамочке нравится, да и возраст у него был 33 года, нагулялся видать уже.
Свадьбу играли пышную, в церкви венчались. Девчонки готовы были утопить его в своих слезах за такую измену. Кстати, насчет измен. Как бы это ни звучало странно, а вот Вике Дима не изменял. Она гуляла направо и налево, а он всё терпел и закрывал на это глаза.
Семейная жизнь их текла размеренно и ничем вроде бы не омрачалась. Дима вёл хозяйство, ибо Вика даже яичницу не умела приготовить, стирал белье, ходил за продуктами, да еще каждый год дарил ей новую шубку, а цветы и драгоценности – без счёта. Легко представить, как завидовали ей все обитательницы нашего подъезда, да и дома тоже.
Про себя скажу, что была немного влюблена в Диму, но бесплотных надежд не питала, хоть и была совершенно свободной. С Димой мы были в приятельски-соседских отношениях, ни к чему совершенно не обязывающих, хотя он меня считал своим другом, как потом оказалось. Приходил ко мне советоваться, как стирать кашемир, сколько сыра положить в хачапури, где достать настоящую куркуму и шафран…
Так текла наша скучная обывательская жизнь. Он на работе, она на работе, я на работе. Встречались только в выходные. О, прошу прощения, забыла сказать, мы еще с Димой вместе ходили на Литургию, так как Вика в это время отсыпалась после ночного клуба. Благоговейно христосовались с ним на Пасху, обнимались в Прощеное Воскресение. Часто я спрашивала своего батюшку, как мне быть, молчал только в ответ о. Евсевий и усмехался в светлый ус.
Однако пару месяцев назад случилось нечто из ряда вон выходящее. Мы с Димой как всегда пошли на полуночницу в честь Рождества, а Вика в это время где-то гуляла. Постояли, попели стихиры празднику, домой вернулись. Распрощались возле двери и по квартирам. Через пять минут слышу стук в дверь:
- Кто там? – изумленно спрашиваю, Пять утра, как никак.
- Я, Дима, - отвечает взволнованным голосам сосед.
Накинув халат поприличнее, открываю ему дверь. Стоит на пороге рыцарь свергнутых времен. Пригласила.
- Рассказывай, чего стряслось-то.
Дима коробится, ему неловко, а делать нечего, коль пришёл.
- Захожу я в спальню, а Вика там любовью с каким-то мужиком занимается! – на одном дыхании выпалил Дима и глядит на меня, глаза чуть ли не на мокром месте.
Я опешила от неожиданности. Совсем девка стыд потеряла: муж в храме, а она мужика в постель притащила. Вот позор-то!
- И что ты сделал? – спокойно так спрашиваю.
Дима сглотнул слюну, я подала ему стакан с водой. Он выпил и тихо так промолвил:
- Ничего. Тихонько вышел, и к тебе.
- Так что же мы сейчас будем делать? Опять простим? – наступила я ему на больную мозоль.
Он сидел, задумавшись, подперев красивую светло-русую голову мускулистой рукой.
Мне было жаль этого великовозрастного ребенка, но что я могла ему посоветовать? Что не скажи, всё к разводу приведет, а потом ещё сама же крайней окажусь. Скажут, что специально мужика отбила! Да уж, дела!
Так мы сидели молча где-то минут двадцать. За окном начинался рассвет. Было утро Рождественского дня. Как эта женщина посмела омрачить радость этому кроткому ангелу? У меня просто в голове не укладывалось!
Вдруг он нарушил молчание.
- У тебя есть что-нибудь поесть? Ведь пост-то закончился!
Я встрепенулась и побежала на кухню. Минут за пятнадцать накрыла скоромный стол, тортик достала, который накануне испекла, сока налила.
Дима прошел в ванную, помыть руки, а я тем временем побежала в спальню, чтобы надеть красивое платье, когда я вернулась, он уже сидел на моем месте возле окна.
- Ну, хозяюшка, - улыбнулся он, - попутчуй-ка чем-нибудь гостя дорогого!
Я не растерялась: навалила ему целую тарелку салатов, сыра, колбаски, холодца и сама села рядом.
- Хорошую проповедь о. Владимир нынче сказал,- решил завязать беседу Дима. – Такую душевную, светлую, радостную.
- Да, - согласилась я, - Рождество – это детский праздник. Видел, сколько детей стояло на службе?
Дима наклонил голову и задумался. Его бездонные синие глаз что-то упорно искали на моей скатерти, а потом - на стене; конце концов, они остановились на моей груди, где висел золотой кулон с бирюзой.
- Ксения, почему у меня нет детей? Ведь в этом году мне уже исполнится 37? Не грех ли это перед Богом?
Я онемела от удивления. Никогда он раньше не заговаривал со мной о детях, а теперь вот решился.
- Не знаю, Дима. Думаю, стоит этот вопрос задать Вике. Или батюшке. Может просто еще не время. – Я вздохнула и пожала плечами. – Не знаю.
При упоминании о Вике его взгляд затуманился, и по лицу пробежала судорога. Как бы я хотела разделить с ним его скорбь!
Больше мы ни о чем не говорили. Он методично уплетал мою стряпню, не забывая ее при этом нахвалить, хотя сам готовил, как настоящий шеф-повар. Когда на сцену вышел мой Рождественский торт, Дима не мог сдержать слов восхищения и в этот миг он как никогда был похож на маленького мальчика, с которым случилось чудо!
Где-то часов в 12 дня он засобирался и пошёл домой. Как он рассказывал мне после «маленькая бесстыдница так утомилась за ночь, что выползла из спальни лишь к вечеру, вся помятая и взъерошенная. О ее сексуальном аппетите свидетельствовали только пятна на простыне и на стенах в спальне и большое количество использованных латексных изделий, валявшихся по всей квартире вперемешку с одеждой».
Тот день должен был закончиться для меня очень неожиданным сюрпризом, но этого не случилось. В девять вечера Дима снова постучал в мою дверь. Он пришел с большим букетом белых ромашек и небольшой коробочкой, в которой, судя по всему, и находился мой подарочек.
- Ксюш, я уже, наверное, тебе надоел за эти сутки, но подарками мы ведь не обменялись.
Я сделала приглашающий жест рукой. Он прошел в гостиную, где у меня был накрыт стол для друзей, но еще никого не было. Мы выпили по бокалу вина и присели на диван.
- Ну, как там Вика? – спросила я с участием, - Проснулась уже? Может пойти полечить ее похмелье и общий упадок сил?
- Не надо. Она уже в форме. Я сам всё уладил, - деловито ответил Дима.
- Кстати, - добавил Дима, - посмотри мой подарок, пожалуйста.
Я с любопытством открыла коробочку и почти вскрикнула от изумления: на синем бархате горела золотым огнем прекрасная лилия с розоватой жемчужиной в середине, тычинки ее были выполнены маленькими бриллиантами.
- Дима! Какая прелесть! – я перешла все грани приличного и поцеловала его в щеку и тут же отпрянула. Дима покраснел, но вида старался не подать.
- Постой. Я сейчас свой подарок принесу.
Я быстро проскочила в спальню и принесла ему серый теплый свитер из мохера.
- Неужели сама вязала? – удивился Дима.
- Да.
- Ну, Ксюша-мастерица! И цвет ведь мой любимый! – он деликатно пожал мне руку чуть выше запястья.
В дверь позвонили, я побежала открывать. Пришел Макс с корзиной орхидей и бутылкой бургундского.
- О, милая, да ты не одна, как я погляжу, - недовольно прошепелявил мой лохматый рыцарь, скидывая норковый полушубок и наполняя всю комнату противным запахом «Армани».
Дима смутился, пожал ему руку и поспешил ретироваться.
- Еще раз с Рождеством, Ксения! Желаю хорошо отметить!
Я проводила Диму до двери и вернулась в комнату.
Макс был очень ревнив, поэтому через минуту я уже отлетела к двери, и больно ударилась лопаткой о косяк.
- А что это ты, милая, мужчин чужих водишь, а? – ревел Максим.- Тебе, что, шлюха, меня мало, а?
Мне было очень больно. Особенно больно из-за того, что обвиняли незаслуженно. На голове тем временем появилась шишка. О, Боже мой, помилуй, да у меня ведь сотрясение!
Максим подскочил ко мне и сгреб меня в охапку. От него неприятно разило спиртным. Черные глаза налились кровью, дыхание было прерывистым:
- Это твой новый хахаль, отвечай, дрянь! Что молчишь?
Мне было очень страшно, справиться с таким боровом я не могла. День заканчивался очень плохо. В чём же я, Господи, согрешила перед тобой?
Тем временем Максим налил вино в бокал, а сам отпил из бутылки, затем он начал совать этот бокал мне в лицо:
- Пей, курица, - я упиралась и вино потекло по шее, на грудь и на платье, рука нестерпимо болела, красный след на ней не исчезал. Он перехватил меня чуть повыше, и мне показалось, что захрустели кости, - пей, раскованнее будешь в постели.
Услышав эти слова, я взмолилась к Господу. За что же Он меня оставил? Неужели суждено мне испытать этот позор, испить эту горькую чашу?
- Ну что, готова? – он поволок меня в спальню, я пыталась кричать, но силы меня оставили, - Не бойся, детка, тебе будет со мной хорошо, - приговаривал он, кусая меня за ухо.
С размаха это чудовище бросило меня на кровать. Я слышала, как жалобно затрещала материя моего любимого платья, в одно мгновение я стала полностью голой, сердце мое бешено колотилось, в горле пересохло. И снова я взывала к Творцу, неужели же это конец?
Он грубо привязал мои руки моими же чулками к спинке кровати и резко развел ноги в стороны. Я почувствовала, как на меня навалилась эта стокилограммовая туша.
- Господи, спаси! – крикнула я.
В этот же миг Максим куда-то исчез, что-то сильное оторвало его от меня, на секунду он повис в воздухе, а затем тяжело приземлился рядом со шкафом-купе, немного подергался, а потом затих. «Ударился головой», - подумала я в полузабытьи. Я была почти без сознания, но помню, как чьи-то теплые мягкие пальцы развязывали мне руки и укрывали одеялом.
Когда я очнулась, то увидела над собой доброе лицо Димы, который заботливо сидел рядом со мной всё это время.
- Привет, Принцесса, - произнес он дружелюбно.
- Сколько я была в отключке? – спросила я, опасливо глядя на то место, где лежал Макс. Его там уже не было.
- Минут пятнадцать, - Дима проследил за моим взглядом и ответил, - Я спустил его с лестницы, он больше сюда не вернется.
Я приподнялась на кровати, простыня слетела, а Дима быстро отвернулся.
- Как такое могло случиться? Ума не приложу? – изумленно спросила я.
Дима вновь обратил свое красивое лицо ко мне:
- Знаешь, Ксюша, не всякий мужчина в состоянии находится рядом с такой красивой женщиной и при этом не бывать с ней в кровати. Вот у твоего Макса крышу и сорвало из-за алкоголя.
Он еще немного посидел, а потом спросил:
- Звучит, конечно, глупо, но сегодня в одном театре идет очень хороший рождественский спектакль, если поторопишься, можем успеть к началу. Ну как?
- Потрясений было сегодня много, но я согласна. Подожди 15 минут, пожалуйста.
Обмотавшись простыней, я быстро проскочила в ванную, обдала себя кипятком, а потом холодным душем, вытерлась, намакияжилась, впрыгнула в леопардовый костюм ( в смысле расцветка такая) и побежала к своему избавителю.
Уже через час после этого чудовищного происшествия я сидела в частном театре и наблюдала за любительским, но весьма профессионально поставленным спектаклем, на тему Рождественских чудес. Рядом был невозмутимо красивый Дима, который водил знакомства, как выяснилось, с самыми богемными людьми не только нашего города и края.
Вечер для меня закончился прекрасно. Мы приехали домой где-то во втором часу ночи. После этого я улеглась в постель и заснула быстро, и спала как настоящая спящая красавица, потому что теперь я верила в существование своего принца, способного вытащить меня из любой передряги.
После того Рождества Дима вёл себя как и раньше по-соседски. Ничего не изменилось. Не поменялась и Вика, по-прежнему прелюбодействовала направо и налево, а сосед с этим мирился. Всё снесёт, бедняга, потому что любит.
В феврале Вика завела нового любовника, да такого наглого, что мне пришлось утирать Диме слезы кисейным платочком. Любовник Вики практически стал их третим членом семьи, не считая Дейла. Приходил к Вике, когда муж был дома, они с ней, нисколько не стесняясь присутствия Димы, закрывались в спальне и делали там, что хотели! Я ничего не говорила Диме, он был раздавлен навалившимся на него горем и приходил ко мне только, чтобы услышать слова утешения и отдохнуть душой в моей компании. Так продолжалось где-то в течение месяца. Но всему бывает развязка и конец. Поведение соседа постепенно стало меняться, он всё больше времени сидел у зеркала, несколько изменился и его имидж, он прибрел розовую и голубую рубашку, брючки в обтяжечку и самое страшное (о, ужас) что я узнала уже от общих знакомых, он стал посещать гей-клубы. Теперь уже мне было в пору убиваться о своем инфантильном прынце и рвать на голове волосы. В храм он ходил по-прежнему и даже приступал к Дарам, но поведения своего мне не объяснял, да я и не спрашивала. Пыталась поделиться своим горем с о. Евсевием, а он в ответ: «Не осуждай», и вновь смеется себе в бороду.
Измучилась я совсем. Вика так и водила своего любовника в дом, а Диму это по-моему больше уже не печалило. Прошло где-то еще месяца три, лето наступило и тогда уже всё неожиданно разрешилось.
В самый прекрасный день июня, в День Пушкина, прискакала ко мне Вика, вся взъерошенная, глаза на выкате, только что со смены пришла. Прибежала, кричит дурным голосом: «Педарасы! Педарасы!»
Я провела ее на кухню, взяла за рученьки и спрашиваю:
- Успокойся, Викуль, что там у тебя стряслось?
Она стакан воды выпила, попросила водки, я налила. Она тяпнула стаканюгу водки и потекла из неё речь бурным потоком:
- Прихожу домой…а там… там… такое! – и она замахала руками,- пошли покажу, если не веришь.
Я испугалась. Думаю, может обокрали или с Дейлом что случилось, но не могла я даже предположить, что еще так может расстроить эту несчастную женщину.
Пошли мы к ним домой. Она предостерегающе прижала палец к губам. Почти ползком мы пробрались в спальню и то, что я там увидела, меня потрясло больше извержения Везувия и дела о гродненском маньяке. На кровати лежал Дима в голом виде (как же он был прекрасен, настоящий Аполлон), а у него на груди сладко положив лысую голову на атлетическую грудь, спал ни кто иной, как любовник Вики, тоже в голом виде. Вокруг валялись тюбики от вазелина, конечно, использованные! У меня в душе просто всё опустилось. Вот это да! Муж увёл у жены любовника! Это просто какая-то дурная французская комедия!
А я-то считала его совершенством. А я-то трепетала от одной мысли о нем. Как же обманчива природа человеческая, и особенно мужская!
Вика толкнула меня под локоть.
- Это что такое! – закричала она и начала колотить своего лысого любовника по спине, - Вадик! Как ты мог!
Вадик открыл глаза и изумленно пошевелил руками, лежащими на животе у Димы.
- Викуля, дорогая, присоединяйся. Нам как раз только тебя не хватало, чтобы запустить вертолет!
Вика навалилась на него своей арбузной грудью и стала оттаскивать от Димы, который тем временем открыл глаза. Он лежал, как ни в чем не бывало, и нагло улыбался, но увидев меня, смутился.
Я решила, что лишняя в этой семейной сцене и поспешно удалилась. Мысли в моей голове бушевали как торнадо. Крушение идеалов – дело очень болезненное. Я не могла остаться наедине с собой – меня то бросало в жар, то морозило. Уже через 3 часа я летела на международный симпозиум судебных медиков в Хельсинки и ела уже третью шоколадку из тех, что предлагают пассажирам в авиалайнерах. Я запретила себе думать об этом мужчине. Вообще о мужчинах. Какая разница, что мне уже 30 лет и я до сих пор не замужем, что я почти доктор наук, а у меня нет ребенка? Кому какая разница, правда же?
))))))))))))))))))))
Финляндия страна замечательная. Олени там прекрасные, но на дворе лето. Санта ушел на зимовку, а финны очень радуются, когда видят русских женщин. Ходить по городу мне было некогда, готовилась к выступлению, газет не читала, в интернет не выходила. Было всё равно на всех.
Симпозиум закончился через три дня. Мой доклад высоко оценили австрийские коллеги и предложили приехать к ним в сентябре, предложение я конечно же приняла. На банкете, посвященном завершению конференции, ко мне прицепился один прыткий стареющий швед, да еще один интеллигентный немец по имени Фридрих, который, то и дело приносил мне пунш и шампанское. Споить меня хотел, что ли! На следующий день мы с ним отправились гулять по городу. Немецкий я знала неплохо, поэтому общались мы на языке Гете. Фридрих был замечательным мужчиной: умным, образованным, с хорошим, явно не германским, чувством юмора, прекрасными манерами…Но никак не могла забыть я Диму. Просто не могла.
Фридрих пригласил меня к себе на зимние каникулы в Кельн и я не посмела отказаться. Он надеялся. Хотя ему уже 48, вдовец с двумя взрослыми детьми. Это не имело никакого значения. Так хотелось вырваться из этого замкнутого, порочного круга. Но вот вера! Вера другая. Он протестант. Неважно. Сейчас не важно. Уже не важно.
Через неделю я вернулась домой. В почтовом ящике лежало письмо. Простое письмо в чистом конверте. «Странно, - подумала я, - может маньяк какой!» Развернула и стала читать послание, написанное уверенным мужским почерком:
«Ксения!
Куда же ты пропала? Я везде искал тебя! Мне очень нужно с тобой встретиться и поговорить! Так много необходимо рассказать тебе! Я так виноват перед тобой!
Жду ответа,
Дмитрий»
Я смяла этот злобный кусок бумаги. О чем мне с ним говорить? Обсуждать его гомосексуальные похождения? Пожалуй, не стоит. Но ради приличия, конечно, поговорю с ним. Всё-таки ни один год знакомы.
Приведя себя в порядок и распаковав чемоданы, я позвонила в дверь напротив.
Открыли сразу. На пороге стоял Дима, по-прежнему красивый и лучезарный, такой, каким я его полюбила. Безупречно белая рубашка подчеркивала медово-коричневый цвет его лица, а строгие брюки делали ноги еще более привлекательными.
- Радость моя, Ксюша! Вернулась, голубка! – встретил меня дружелюбным приветствием Дима и пригласил войти.
Я проскользнула в квартиру и первое, что мне бросилось в глаза – какая-то вновь появившаяся в ней свобода. Больше не было целой кучи Викиных босоножек и туфель, наваленных у входа, на комоде уже не стояли пузырьки с её отвратительными духами, а самое главное – куда-то пропал Дейл.
- Вика отдохнуть что ли уехала? – изумилась я.
Дима загадочно улыбнулся и провел меня на кухню и по-хозяйски начал готовить кофе.
- Она отдыхает и больше не вернется сюда.
В ужасе мои глаза расширились:
- Ты убил её?
Дима рассмеялся:
- Нет, хотя надо бы.
- Что же тогда? – непонимающе уставилась я на него.
- Я развёлся с ней.
Новость была приятная, но вспомнив сцену с Вадиком, я задушила свою радость.
- И ты теперь будешь с Вадиком? – брякнула я.
Дима еще громче рассмеялся:
- О, голубка моя, это же был самый настоящий фарс! Пей кофе, а я тебе всё расскажу!
Он налил мне чашечку ароматного кофе и начал свой рассказ:
- Эту идею мне подбросил мой приятель-актер. Да-да, из того самого театра, в котором мы тогда были. Я был убит горем, когда она привела Вадика в дом. В очередной раз между нами произошла сцена, и я отправился к Сержу. Он гений. Вика никогда не любила геев и относилась к ним хуже, чем к тараканам. Надо было ударить её в самое больное место. Вот мы и решились. Сначала я поменял свой имидж, стал ходить по этим ужасным клоачным заведениям, притираться короче к ним. Вадик, оказалось, тоже туда ходил, и как он мне признался тогда, давно уже положил на меня глаз. Мы с ним близко сошлись и вот договорились, когда Вики не будет дома, совершить содомский грех.
Я в ужасе закрыла рот руками. Дима отнял от лица мою руку и нежно ее поцеловал.
- Не бойся, дорогая, сейчас всё расскажу. Так вот. Приехал он, мы с ним выпили. И не просто выпили, я как следует накачал его наркотиками. Когда он отключился, я раздел его, изобразил соответствующую обстановочку, а сам лег рядом. Потом пришла Вика. Никогда не забуду ее глаза! Вот такие! (он показал какие). Позвала тебя зачем-то. В этом мой план чуть-чуть прогорел. Я как тебя увидел, мне аж поплохело. Но ничего, теперь ведь ты всё знаешь.
- А Вика сама подала на развод?
- Да. Она полетела к моей мамуле. Обозвала меня всякими словами нехорошими и сказала, что вокруг ни мужики, а одни педарасы! Мамка не стерпела, выставила ее за дверь! Сейчас еще за цацки судиться будет!
Я находилась в состоянии культурного шока! Вот дела! Как хитро всё придумано!
- Ты, Дим, просто режиссер-постановщик какой-то. Хорошо сыграл. Я ведь поверила!
Дима подошел ко мне, прижал к груди и сказал:
- Маленькая моя девочка! Ну как же можно верить своим глазам! Надо верить своему сердцу! Оно никогда не обманет!
Вика уехала в другой город и больше к нам не возвращалась. Вадика убили на очередной тусовке геев. Я съездила в Австрию и отказалась от выгодного предложения поработать в самой лучшей школе судебной медицины. Дима раскрыл передо мной новые свои таланты, и как я не сопротивлялась этому всеми своими цыплячьими силами, завоевал или покорил меня. Думайте, как хотите.
В октябре мы сыграли свадьбу. Венчал нас о. Евсевий. На этот раз он не смеялся. Он всегда знал, что так будет.
02.01.2013