Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2013/01/02/1759
Эпилог
Роберто Карлос облокотился спиной о борт и лениво ковырял перочиным ножичком палубу корабля. Получалось что-то вроде иероглифов, однако Роберто, который переводил отсутствующий взгляд с коричневых досок настила на бирюзовое море, этого не замечал.
- И что, вот так вот и всё? – Капитан Тэвес снял свою знаменитую треуголку с разноцветными перьями и стряхнул с неё несуществующую пыль. За то время, пока «Антигламур» стоял на приколе из-за вынужденного ремонта, она подвыгорела, местами поистрепалась, отчего её обладатель стал ещё больше напоминать капитана пиратского корабля, чудом переместившегося в наше время.
- А я рад, знаешь, даже рад, что так получилось. – ответил Роберто Карлос и грустно улыбнулся. Это был первый откровеный разговор с того момента, как неразлучные друзья снова взошли на корабль и отправились домой. Весь обратный путь бразилец был неразговорчив, но нельзя было сказать, что мрачен. Только Пёс Мигель, который сейчас прислонился к мачте и, прищурив глаза любовался на игру света в изумрудных волнах, да краем глаза контролировал местоположение Барсука Рафаэля, знал истиную подоплёку его настроения. Но он молчал, справедливо полагая, что чувства – это сфера интимная и никто, кроме Роберто Карлоса не имет права о ней распространяться.
Подлетел Дятел Роже, собираясь как всегда вклиниться в разговор. Тут же, увидев, что завязалась оживленная беседа, на коротеньких ножках подкатился Боцман Руни; за ним, вроде бы случайно шел мимо, к ним присоединился Матрос Рибери, а сверху послышалось мощное хлопанье крыльев Впередсмотрящего Орла Зинедина.
- Я своё обещание выполнил, - продолжил Роберто, - мы все выполнили, - он благодарно взглянул на друзей, - а это - самое главное.
- И ведь только Рафа заметил! – встрял Дятел Роже. – А я подозревал, подозревал, что что-то там нечисто !
И он ещё раз рассказал, как Снежана их даже не узнала. Непонимающим взглядом одарила их и сама девятилетняя Елена Янкович. Будто почувствовав что-то, какую-то духовную связь, а может быть просто из-за врожденного гостепреимства, их приняли радушно, но диалога не получилось: ни мать, ни дочь не понимали о чем идет речь. Позднее, сложив все части и детали этой новой головоломки, все единодушно пришли к выводу, что Сербия вернулась в 1994 год, во временной поток, где жили и существовали Роберто, Роже, Рафаэль, Мигель и Жюстин. Это объясняло то, что нынешняя Янкович и её мама слыхом не слыхивали ни про заочного бразильского жениха, ни про колдуна Окоронкво, ни про собственное «бедственное» положение. Подтвердить или опровергнуть эту теорию никто так и не смог. К примеру, Утка Василий, которого они встретили в заброшенной гостинице в Копаонике и, который не переставал повторять, что на дворе год 2003, а никак не 1994, утром, как только представилась возможность, отправился на поиски своих товарищей-журналистов; Окоронкво был на седьмом небе от счастья, сразу же укатил с Кузнецом Светланой в свадебное путешествие; а Козочка Жюстин, которая которая каким-то невероятным образом подсунула бразильцу фотографию семнадцатилетней Янкович и спровоцировала всё его невероятное путешествие, тепло попрощалась, и нежно прилипнув к бедру Бабы Адаму, укатила в неизвестном направлении. Обещала, правда, как всегда приехать погостить в сентябре.
Все уже не по первому разу слышали эту историю, и сейчас надеялись услышать что-то важное от самого виновника их приключений. Какой-то вывод или резюме. Но Роберто Карлос молчал. На несколько долгих минут на палубе воцарилась тишина, прерываемая только хлопаньем парусов и шелестом волн; убедившись, что и сегодня ничего не светит, команда «Анитгламура» снова разбрелась кто-куда. Когда рядом не осталось никого, кроме Пса Мигеля, Роберто спросил:
- Ты меня осуждаешь?
- За что?
- За что? Н-не знаю... За то, что втравил вас в эту авантюру, столько времени потеряли...
- Ты что? Одна Толерантовка чего стоит! Это не забудется никогда! А наши потомки нам ещё спасибо скажут!
- Потомки... – мысли Роберто Карлоса вновь свернули на колею неудавшегося сватовства. – И это тоже. Я, вишь, друг мой, всё понял ещё тогда, когда мы отправились этого колдуна искать. Нет, она, конечно, мне была нужна, но... но, как бы тут правильнее сказать? Не в том смысле, что ли? Сначала я думал, что влюбился; потом, когда мы столько нахлебались, уже из упрямства думал, что добьюсь её во что бы то ни стало – из принципа. А когда увидел эту бедную девочку и её маму, то здесь, - бразилец приложил руку к сердцу, - что-то как перевернулось... И потом, когда всё закончилось, я был даже рад, что так получилось.
- Да я помню, ты и идти туда не хотел, - вставил в исповедь Роберто Пес Мигель.
- И если честно, я, конечно, не психолог, но затеял я всё это только для того, чтобы... – Роберто оглянулся по сторонам, будто пытаясь увидеть подсказку.
- ... чтобы заполнить душевную пустоту? – помог ему Пёс Мигель.
- Точно! – глаза бразильца заискрились. – В точку. И теперь, когда мы проплыли столько километров, я наконец это понял. Наверно все это и было нужно, только для того, чтобы понять, убедиться, что я до сих пор...
- Робби! – внезапно перебил его будто материализовавшийся из ниоткуда Дятел Роже. Он быстро-быстро захлопал крыльями, чтобы не врезаться в мачту и завис в воздухе, сохраняя приличную дистанцию до Роберто Карлоса. Вид у него был смущенный, даже испуганный. – Только спокойно! Я тут разбирал свои бумаги и нашел кое-что для тебя.
С чем Дятел Роже не расставался никогда, так это со своим знаменитым кожаным портфельчиком. Благодаря ему, а также пристрастию швейцарца к разного рода документам, они остались целы и невредимы, когда попали плен к команде «Антигламура».
Он порылся внутри и достал плотный конверт. Видно было, что тот побывал в воде, что было неудивительно: буквы почти раплылись, но были ещё различимы.
- Я... - Дятел Роже на всякий случай отлетел ещё дальше. – Я должен был тебе передать его немного раньше, понимаешь...
- Немного раньше, это – когда? – увидев знакомый почерк на конверте Роберто подобрался, его апатию, как рукой сняло, а глаза угрожающе прищурились.
Дятел Роже молнией подлетел к своему другу, выпустил из клюва конверт, и вновь отлетев на приличное расстояние, ответил:
- Ну, ещё до отъезда...
Роберто рванулся было следом, но потом решил, что доберется до него позже. Он нетерпеливо разорвал конверт. Да, это было письмо от неё, от его Несравненной Возлюбленной. Руки бразильца задрожали, он поднес письмо к самому лицу, чтобы не мешали блики солнца и почему-то отвернулся в сторону моря.
« Дорогой Роберто Карлос !
Я признаю, что немного погорячилась. В разлуке с тобой я чувствую себя одинокой и обделенной... К тому же теперь я разобралась в своих сердечных привязанностях и могу смело сказать, что ты меня устраиваешь таким, какой ты есть на самом деле, и я хочу быть с тобой. Если ты ещё меня любишь, напиши мне. Я с нежностью вспоминаю тебя и жду ответа.
Твоя Несравненная Возлюбленная.»
Пес Мигель с удивлением смотрел на трясущиеся плечи своего лучшего друга.
«Неужели он плачет?» - потрясенно подумал португалец. Но Роберто обернулся, и Мигель увидел, что тот смеется, смеется беззвучно, истерично, на грани. В его руке было раскрытое письмо с несколькими полурасплывшимися строчками.
- Вот, - он протянул листок Мигелю, - вот, теперь я верю, что всё это было не напрасно! Потому что теперь я – готов!
И солнечный ветер наддал в паруса, и корабль убыстрил свой ход, торопясь соединить любящие сердца; и замерло синее небо без облаков: будто кончилось что-то, что-то хорошее, какая-то сказка; и было немного от этого грустно и не по себе. Но налетит ветер и унесет всю печаль и недосказанность: ведь конец – это всего лишь преддверие нового. А значит будет завтра и где-то за поворотом или за гребнем волны нас обязательно ждёт
начало.
__________________________________