Вахид

В отделе как всегда было шумно. Все бурно что-то обсуждали. Я подошёл к своему столу, cел на своё место и включил компьютер.
- Привет, Федоровна! – это я так называю свою соседку по офису Фидан. Поначалу она сердилась на меня за это, но теперь свыклась.
- Доброе утро,  я чай заварила ванильный. Будешь?
- Буду.
У неё привычка заваривать чаи с какими-то ароматами, а потом спаивать их всему офису. Притом все должны похвалить чай. Если кто-то не делает это, она теряет к нему всяческое уважение и считает его человеком, не понимающим толк в жизни.
Я эти ароматы ненавижу, но поскольку Фидан моя ближайшая коллега, которая добровольно проделывает львиную долю работы и, кроме того, с удовольствием выполняет мои мелкие поручения, я терплю её маленькие слабости. А их, помимо названной, у неё две – бесконечно обсуждать всех и вся,  и поминутно звать меня посмотреть на её монитор, когда она нашла в сети что-то интересное.
Я взял из её рук свою чашку с ванильным чаем, отглотнул и поцокав языком, сказал:
- О, вкус какой пикантный. Спасибо!
После этого я поставил чашку на стол. При первом удобном случае опрокину её в мусорную корзину.
- Ну, Фёдоровна, что нового пишут? – я привык, что все последние новости узнаю от неё.
- Саммит в Давосе, авария на восьмом, заявление МИДа, да и ещё нашего вора в законе в Москве прихлопнули.
- Какого ещё вора? - спрашиваю я без особого интереса
- Какого-то Вахида.
Это имя заставило меня встревожиться.
- Есть его фотография там?
- Есть, сейчас открою.
Фидан быстро нашла фотографию и повернула монитор в мою сторону.
На меня смотрел с экрана совершенно седой человек, чисто выбритый с жёстким взглядом и морщинистым лицом. Возраст его определить было трудно. Было ли знакомо мне это лицо? Не знаю. Чем больше я смотрел на него, тем больше мне казалось, что похож.
- Что, знаешь его, чтоли?
- Да, нет, Фёдоровна. Откуда я законопослушный гражданин могу знать вора в законе?
Я принялся за работу. Но сконцетрироваться не мог. Воспоминания перенесли меня на 35 лет назад, в наш старый квартал, где я родился и вырос, где прошло моя молодость.




Наш район города слыл самым неблагополучным. Дома старой постройки, узкие улицы, грязные дворы с крысами. В каждом дворе ютилось по несколько семей. Люди жили в нелучших условиях – дома с удобствами во дворе, вечно протекающие крыши. Моему деду, приехавшему в Баку на заре советской власти, дали здесь угол. Временный, до лучших времён. Но эти времена так и не настали, он прожил там всю жизнь и умер. Туда же отец привёл мою мать. Всё моё детство прошло в ожидании получения новой квартиры. Получили мы её только когда мне было уже семнадцать. Отец скончался от инфаркта, так и не перехав на новое место.
Но история эта случилась до того. Отец был ещё жив и работал в прокуратуре. Мне было лет пятнадцать. Я был обычным мальчишкой: учился в школе, гонял в футбол. Но было одно отличие от других местных пацанов. Моя мама выросшая в другом районе, и отец, получивший высшее юридическое образование и считавшися в округе учёным человеком, всячески пытались ограничить моё общение с соседскими детьми. Учиться я ехал в другой район, во двор выходил строго по час,ам, всех моих друзей родители знали. Я, конечно, всеми способами пытался улизнуть из под контроля и иногда мне это удавалось. Тогда я получал хорошую взбучку от родителей.
А ограничивали они меня потому, что контингент в нашем районе был очень специфический. Каждый второй взрослый мужчина имел опыт пребывания в местах лишения свободы. Молодёжь отчаянно им завидовала и подражала. Покурить анашу считалось чем-то обыденным.  А некоторые употребляли вещи и посерьёзнее.
Переулок, о котором пойдёт речь, находился между двумя более крупными улицами. Его уже давно переименовали именем одного из 26-и бакинских комиссаров, но все звали его прежним, ещё дореволюционным именем – Ханский переулок. Откуда пошло это название не знали даже старожилы наших мест. Во двор, в котором, вместе с другими соседями жила наша семья, из переулка вёл узкий тупичок. В него открывалась дверь квартиры, в которой жили даглинцы - дворничиха Мензер с сыном. Муж её давно умер. Сына звали Вахид. Он был года на два-три старше меня. Вахид был среднего роста, смуглый. Лицо его было не по годам взрослым и мужественным. Он был самым отчаянным хулиганом наших мест.  Все мы, местные пацаны, с завистью и уважением смотрели на него. Вёл Вахид дружбу со взрослыми мужиками и пользовался среди них авторитетом. Сверстники и младшие ребята заискивали перед ним, желая добиться его расположения. Он разрешал споры, он шёл впереди, если случались драки между нашими и чужаками.
Во всей округе Вахид боялся только двоих людей. Своей матери и моего отца. Мать, если что случалось, бежала жаловаться на него к нам. Отец звал его к себе и начинал вести с ним душещипательные беседы. Вахид стоял молча, склонив голову. Как-то, мать привела его опять, после какой-то передряги. Она орала на него, и даже в сердцах схватила его за ухо и стала его выкручивать. Я был потрясён: нашего героя тянут за ухо, как мальчишку. Выходя от нас, он незаметно погрозил мне кулаком. Я понял сразу: расскажешь кому – убью. И я был могилой.
Вахид мало обращал внимания на меня. Моих сверстников он отчаянно прессовал. Они только и делали, что выполняли его мелкие поручения. Со мной же он этого не делать не мог, видимо, из уважения к моему отцу. Поэтому, он предпочитал меня просто игнорировать.
Но вскоре произошло событие, которое изменило его отношение ко мне. Я учился в тогда в восьмом или девятом классе. Случилось так, что понравилась мне девчонка из нашей школы на год старше меня. С самого детства я питал слабость к женскому полу. Ростом я был высок, язык подвешен хорошо. В результате я быстро добился благосклонности своей избранницы и в один прекрасный день она согласилась сходить со мной в кино. Была зима, темнело быстро. Я проводил её до дома. Когда я возвращался трое парней заслонили мне дорогу.
Один из них стоял посередине. Он был постарше меня и покрепче. Другие - мои сверстники.
- Закурить есть? – спросил тот, что был постарше
- Не курю.
- Здоровье бережёшь? – Говорил он по-русски с акцентом выдающим в нём армянина.
- Берегу, - я старался держаться мужественно. Избить-то конечно, они меня изобьют, но достоинство сохранить надо. К тому же я несколько лет занимался борьбой и так просто они меня не одолеют.
- Слышишь, Артик, он здоровье бережёт! Тебя как зовут, фраер?
- Сам ты фраер! – мне уже не было страшно: будь что будет!
- Слушай, я с тобой долго говорить не буду. Ещё раз за тёлкой сюда потащишься – здоровье тебе не понадобится. Понял?
- Не понял!
- Значит придёшь?
- Обязательно приду.
Он приблизил своё лицо вплотную ко мне. Запахло чесноком и перегаром. Потом он резко ударил меня кулаком под ребро. У меня спёрло дыхание. Он попытался нанести удар в лицо, но я уклонился. Второй тут же набросился на меня и двинул ногой в живот. Я склонился вдвое, но успел броситься вперёд и схватить его за ногу. Он потерял равновесие и мы оба упали на землю. Я оказался сверху и уловчившись вывернул его руку на болевой приём. Двое других били меня ногами, попадая по спине, голове, плечам. Я был так возбуждён, что не чувствовал боли.
И в этот момент раздался знакомый голос:
- Эй, пацаны. Что тут, кого бьём?
От меня сразу отстали. Я быстро встал на ноги и увидел Вахида. Он стоял держа руки в карманах.
- Эльдар, ты? Ты что здесь делаешь?
Но я не успел ответить. Этот старший  заговорил раньше:
- Ты кто такой? Иди своей дорогой.
Но его дружок, которого он называл Артик шепнул ему достаточно тихо, но так, что я всё же услышал:
- Рудик, не надо.
Но Рудик не слушал его.
- Пошёл отсюда, говорю, козёл!
Вахид стоял совершенно спокойно.
-Ты это мне, фраер?  Да ты что, страх потерял? - Я даже не знал, что Вахид может говорить по-русски, - Ты что не узнал меня?
Вахид приближался к нему, не вынимая рук из кармана.
- Рудик, не надо, - снова повторил Артик.
- Нет, не узнал ,и кто ты?
- А ты у друга своего спроси. Он узнал меня.
Рудик начал паниковать. Это было понятно по его дребезжащему голосу:
- Вынь руки из карманов. У тебя там что, перо?
- А ты проверь, - спокойно ответил Вахид
Рудик засунул и вытащил руку в карман куртки. В руке его блеснул нож.
- Не подходи!
У меня сердце в груди ёкнуло. Друзья Рудика отступили назад. Только Артик ещё раз сказал:
- Рудик не надо. Это Вахид.
Вахид совершенно невозмутимо двигался в сторону Рудика. Тот стал отходить.
- Не подходи, падла. Пикану.
Вахид даже глазом не моргнул.
- Бей, сука! Бей! Не ударишь -  нож отниму и знаешь куда засуну.
Я ясно видел дрожащую руку Рудика. Он сделал неуверенный выпад рукой, даже не задев Вахида.
- Не подходи!
Ещё выпад. И снова такой, что нож даже не приблизился к Вахиду. А Вахид сделал ещё шаг. Теперь Рудик стоял, прижавшись к стене, с ножом в руках. В глазах его явственно читался страх.
Вахид, вдруг высунул руки из карманов и весело сказал:
- Рудик, иди домой. Тебя мама заждалась.
Потом он обратился к другому:
- Ты меня узнал. Так вот, я не знаю, что у вас здесь было. Но это мой кореш. Он будет здесь ходить, когда захочет. Понял?
- Понял.
Вахид обратился ко мне:
- Всё, Эльдар, пошли.
Мы стали уходить. Я обернулся и увидел, что все они трое стоят в той же позе, в какой мы их оставили. Только ножа в руке у Рудика уже не было.
Мы прошли немного, я рассказал Вахиду, что произошло.
- Не бойся, они тебя не тронут больше. Здесь меня каждая собака знает. Ладно, ты иди домой, а у меня дело есть тут поблизости.
Мне стало очень интересно, что за дела тут у Вахида. Я был в таком восторге от его поведения во время драки, что мне очень хотелось походить на него, быть ближе к нему.
- Вахид, может я помогу тебе, какое у тебя дело?
Он посмотрел на меня с недоверием и сказал:
- Иди домой, не впутывайся ты в мои дела. Твой отец потом с меня шкуру спустит.
Мне стало очень обидно, что Вахид не воспринимает меня, как взрослого и смотрит как на сынка прокурора. Меня охватило упрямство. А заупрямившись я не уступал никому.
- Я с тобой пойду, Вахид, - твёрдо сказал ему я.
Он взглянул на меня вновь, улыбнулся и сказал с каким-то азартом:
- Ну пошли. Сам напросился. Но ничего, я добрый, не понравится отпущу тебя к папочке.
Мы прошли ещё несколько кварталов и зашли во двор. Там нас уже ждал ещё один человек. Не здороваясь он прошипел Вахиду:
- Где тебя носит? Уже всего 20 минут осталось.
- Не дрейфь, успеем. Инструмент с собой?
- Да. А это кто?
- Это сомной, на шухере встанет.
Кровь застыла в моих жилах. Так вот оно что! Я добровольно стал соучастником квартирной кражи. Первым моим желанием было сбежать, но я знал, что после этого Вахид будет презирать меня.
Он тихо спросил меня:
- Не передумал? Ты с нами?
Больше всего на свете мне хотелось сказать «Передумал», но я лишь кивнул головой и произнёс:
- С вами.
Он протянул мне фонарь:
- Держи. Стой здесь. Если кто войдёт в подъезд – сразу посвети в окно первого этажа. Вон то!
Я обещал. Они быстро  вошли в блок. Я стоял и дрожал во дворе. Перед глазами стояла следующая картина: отцу в кабинет звонят из милиции и говорят, что его сын арестован за воровство. Хотелось броcить фонарь и сбежать, но я держался. Через 10 минут из блока вышел подельник Вахида с сумкой в руках. Не обратив на меня никакого внимания, он вышел со вора. Ещё через несколько минут вышел Вахид. Он знаком позвал меня за собой. Молча мы шагали в направлении нашего дома. Только у нашего тупичка Вахид спросил меня:
- Не струсил?
- Нет.
- Молодец! На, держи. Это твоя доля.
И он ловким движением засунул мне что-то в карман. Не прощаясь, он зашёл в свою дверь. Я же остался стоять на месте. В висках стучало. Руки были потными и дрожали. В голове была только одна мысль:
«Вахид – вор! Я - его подельник». Наконец, я вышел из оцепенения и пошёл домой.  Отец и мать, конечно, устоили мне допрос, где я был и с кем, но я что-то соврал, рассеянно выслушал нотацию отца и отказавшись от ужина пошёл спать в свою комнату (то есть это была не комната, а ограниченный шифоньером угол нашей гостиной, где стоял мой диван). Тут только я вспомнил, что Вахид положил мне в карман что-то. Я достал свёрнутую банкноту и развернул ей. Это были 50 рублей – огромные по тем временам деньги для подростка. Но они жгли мне руку. Я, воспитанный старым коммунистом дедом и отцом, который был, наверное, единственным прокурором в Баку, жившим в таких жилищных условиях, не мог взять их. Утром я их обязательно верну Вахиду.
На следующий день, после школы я вновь проводил девушку до дому. Стоящий на углу Артик сделал вид, что не видит меня. Я спокойно покинул этот район. Авторитет Вахида действовал!
Вернувшись в наш переулок, я застал Вахида сидящим на лавке в окружении пацанов. Я подошёл и поздоровался.
- Вахид, нам надо поговорить.
Один знак - и всех вокруг, как ветром сдуло.
- Спасибо за вчерашнне. Я сегодня был там, меня никто не тронул.
- Не стоит. Я наших в обиду не даю.
- Вахид, ты меня извини, но я этих денег взять не могу, - я протянул ему купюру.
Вахид не стал спорить и ничего не спросил. Он взял деньги и только коротко заметил:
- Я же говорил тебе, не впутывайся.
После этого случая наши отоношения с Вахидом изменились. Он перестал меня игнорировать и проявлял всяческое уважение. Постоянно здоровался со мной за руку, сгонял кого нибудь с лавки и сажал меня, беседовал со мной при всех. В результате мой авторитет в нашем переулке сильно вырос. Все мои сверстники теперь относились ко мне не как к домашему мальчику, а как к уважаемому пацану. Мне это, конечно, льстило. Уж не знаю чем я был обязан такому уважению Вахида – то ли за то что не выдал его, то ли, что не струхнул тогда.
Через несколько недель после этого случая в наших местах случилось знаменательное событие: у нас появились новые соседи. В нижней части переулка, прямо у дороги находился добротный двухэтажный дом. Говорят он до революции принадлежал какому-то купцу. Потом его у него отняли и вселили туда пять или шесть семей. Недавно, все они съехали из дома, кто-то переселил их. Дом стали ремонтировать. И мы все ждали с интересом, кто же сюда переедет.
Наконец, любопытство наше было удовлетворено.  Утром приехала служебная «Волга», из неё вышел нестарый ещё мужчина с женой и дочерью. Девушке было лет шестнадцать. Не скажу, что она была очень уж красива, но довольна хороша собой и красиво одета. Во всяком случае, в нашем квартале такая девушка сразу становилась объектом зависти всех женщин и внимания всех мужчин.
Вслед за ними приехал большой грузовик, с трудом маневрирующий в нашем узеньком переулке. Трое рабочих начали вносить в дом мебель. Женщины завороженно наблюдали за этим зрелищем. Такой мебели в их домах не было и быть не могло. Все обсуждали количество и красоту всей этой роскоши. Окончательно добила всех  спальная мебель белого цвета. Такую мы видели только в кино.
Отец мой сразу узнал нового соседа. Он оказался каким-то высокопоставленным чиновником, проработавшим последние лет десять за границей и только месяц назад вернувшимся в Баку. Звали его Адалят. По переулку сразу поползли слухи, что он внук старого владельца дома и нашёл случай вернуть себе собственность деда. Так или иначе, они поселились там и стали жить. С соседями почти не общались. Жена его на улице появлялась редко, в магазин они не ходили, так как продукты им привозили домой. Дочь в школу и из школы везла машина. А сам хозяин работал допоздна.
Как-то я возвращаюсь со школы, на углу, как всегда сидят наши пацаны, во  главе с Вахидом. Я поздоровался с ними, Вахид сразу одного младшего поднял, место мне сделал. Сидим, говорим о чём-то. В этот момент к воротам Адалята подъезжает «Волга», высаживает девушку и уезжает сразу. Она только зашла в свой двор и через пять минут снова вышла и идёт вверх по переулку. Из наших пацанов кто-то языком прицокнул и тут же получил увесистый подзатыльник от Вахида.
- Молокосос! Эта девушка наша соседка, чья та сестра и дочь. Давай, пошёл домой! Вообще, расходитесь все.
Парень, оплёванным ушёл восвояси. Остальные тоже поплелись кто-куда. На лавке остались только мы с Вахидом. Девушка поровнялась с нами и остановилась. Вахид невольно встал на ноги и затушил сигарету. Здороваться  с чужими женщинами у нас не полагалось. И вдруг, она сама первая обратилась к нам:
- Здравствуйте!
Вахид молчал, как неживой. Я ответил ей за нас обоих:
- Добрый день!
- Вы не знаете, где здесь дворничиха Мензер живёт? Я её хочу позвать наш двор прибрать.
Я видел, как побледнел Вахид и понял, что ему стало непрятно.
- Я покажу Вам, -сказал я, вставая на ноги, но Вахид быстро оборвал меня.
- Не надо. Мензер моя мать. Вы идите домой, а я сам передам ей.
Девушка явно почувствовала себя неловко. Видимо, она поняла что не стоило называть взрослую женщину просто по имени, да ещё и  ещё дворничихой. Она повернулась и стала уходить, но всё же, к моему удивлению, она остановилаясь и нашла в себе силы сказать Вахиду:
- Извините, я не знала, что Мензер-ханум Ваша мать.
При этом она сделала акцент на слове «ханум», и прозвучало это так естесственно, что ни мне, не Вахиду не показалось, что в её тоне может быть издевательство.
- Ничего, всё в порядке.
Вахид долго молчал после этой сцены, потом тяжело вздохнул и, попрощавшись, ушёл по своим делам.
Через несколько дней начинался новруз. Был последний вторник перед праздником и в нашем переулке развели огромный костёр. Дети прыгали через него. Мы же, ребята повзрослее стояли в стороне и снисходительно наблюдали. Вести себя как детям в наших крутых местах не полагалось. Погода была тёплая и все соседи вывлили на улицу поглазеть на костёр. Девочки стояли отдельно, грызя семечки и не подходя близко к нам.
И вдруг из ворот новых соседей вышла она, та девушка. Одета она была в синий спортивный костюм «Адидас» - огромный дефицит по тем временам. Нерешительно постояв, он стала подходить к костру. Все разговоры стихли, а все взгляды сконцентрировались на ней. Подойдя поближе, она обратилась к одному из мальчиков:
- А можно и я перепрыгну через костёр?
Паренёк к которому она обратилась застыл,  как памятник. Она стала оглядываться по сторонам и взгляд её упал на меня. Я решил помочь девушке: всё же я считал, что мы уже знакомы, к тому же, я был немного более свободным в обращении с женским полом. Подойдя, я заговорил с ней:
- Добрый вечер! С праздником!
- Спасибо. И вас.
- Меня зовут Эльдар, а Вас?
- А меня Фарида?
- Вы хотите прыгнуть?
- Хочу. В нашем старом дворе я всегда прыгала через костёр вместе со всеми. А тут у вас кажется девочкам не положено?
- Ничего, давайте за мной.
Я разбежался и перепрыгнул. Она решительно пошла за мной.
Все глаза, всё внимание было на нас. Мне почему-то стало весело. Я пошёл во второй раз. И снова она за мной. Разошедшиеся было дети снова подбежали и стали прыгать. Мы с ней тоже были в общем ряду. Постепенно, вдохновленные моим примером пацаны постарше тоже стали подходить. До сих пор они сдерживали в себе ребячество, но раз друг самого Вахида прыгает через костёр с детьми, то и им можно. Моя новая знакомая подбежала к девочкам, и вскоре увлекла за собой одну из них к костру. Потом ещё одна, и ещё.
Вобщем, наступило всеобщее веселье.  После очередного прыжка я заметил Вахида, стоящего в стороне и смотрящего куда-то. Проследив за его взглядом, я увидел, что он неотрывно смотрит на Фариду. Он постоял немного и ушёл домой. Костёр постепенно затухал и мы стали расходится. Уходя, Фарида вновь обратилась ко мне:
- Эльдар, а тот парень, он Ваш друг?
- Какой парень?
- Ну тот. Сын дворничихи. Так неудобно получилось тогда. Он, наверное, обиделся?
- А, Вахид. Ну, не то что друг, но сосед мой, приятель. А Вы почему спрашиваете?
- Да нет, ничего. Он смотрел на меня весь вечер сегодня. А он чем занимется?
- Да ничем особенным. Школу закончил, пока не работает. В армию скоро уйдёт, наверное, - отвечаю я, а сам думаю:  «Если в тюрьму раньше не попадёт»
- Ладно, Эльдар, я пойду. До свидания!
- До свидания.
Мне хоть и немного лет было, всего пятнадцать, но я в девушках немного разбирался уже. Так вот, я ясно видел, что Фарида заинтересовалась Вахидом. Он, конечно, не был красив, но от всего его вида веяло уверенностью и мужеством. Видимо, это и привлекло к нему внимание девушки.
На следующий день, когда я проходил мимо Вахида, он подозвал меня к себе.
- Поговорить надо.
Я присел рядом. Вахид курил и молчал. Я не стал его торопить и терпеливо ждал. Наконец, он затушил сигарету и спросил:
- Ты стихи писал когда-нибудь?
Я, почему-то, даже и не удивился его этому вопросу и сразу всё понял: Вахид влюбился в новую соседку.
- Нет, не писал никогда.
- Но ты много читал стихов, да?
Я, действительно, любил стихи, хоть крутому пацану этого и не полагалось. Это передалось мне ещё от деда, а затем и от отца. Я читал и русскую и азербайджанскую поэзию, заучивал наизусть и неплохо разбирался.
- Читал.
Вахид достал из кармана лист бумаги и дал мне.
- Кореш один написал.
Я стал читать. В стихах писалось о неразделённой любви, разлуке, страданиях. Стихи были, конечно, никудышные. Не ритма, ни рифмы нормальной. И по смыслу примитивные. Но видно, что от души писалось.
- Ну как? – Вахид явно нервничал. Я решил не врать ему:
- Вахид, слабые стихи, конечно. Твои?
- Мои.
- Ну так я тебе вот что скажу, твой тёзка, Алиага Вахид, конечно, лучше писал.
Вахид усмехнулся и положил лист обратно в карман.
- Ты влюбился, Вахид? В Фариду?
- Её Фарида зовут?
- Да.
- Не знаю. У меня женщины были, конечно. Но ты знаешь, это всё не то. Какие женщины в нашем кругу?  А её как увидел, как услышал её голос, что-то перевернулось у меня внутри.
- Послушай, Вахид, а ты знаешь, ты ей тоже понравился.
Вахид встрепенулся и посмотрел на меня:
- Это она тебе сама сказала?
- Да нет, но она спрашивала про тебя и я это почувствовал.
- Эльдар, не заливай. Посмотри на неё и на меня. Посмотри на их дом, их машину. И посмоти на мою лачугу.
- Вахид, я всё это знаю, но голову на отсечение даю – ты ей нравишься.
- Ну и что с того? Я кто? Я – вор! Рано или поздно я сяду. И зачем ей я нужен?
- А у тебя что, на лбу написал кто, что ты вор? Ты бросай это и иди работать, учиться.
- Эльдар, ты ничего не понимаешь. Это моя доля и судьба, – с пафосом сказал Вахид, приэтом сплюнув на землю и закурив по новой. И сразу мне стало ясно, что при всей своей уверенности и мужественности, он по сути такой же мальчишка, как и я.
- Вахид, ты нормальный парень. Умный, сильный. Зачем тебе такая жизнь?
Вахид не стал отвечать мне. Я встал и пошёл домой, но он окликнул меня:
- У тебя есть стихи Вахида?
- Есть.
- Дашь почитать?
- Конечно.
Через пару дней Вахид зашёл к нам домой. Мы пили чай, отец пригласил его за стол, мать принесла и ему стакан чая.
- Как дела, Вахид? Ты когда за ум возьмёшься? Работать не собираешься?
-Дядя Максуд, я почему пришёл к Вам. Вы человек уважаемый. Может поможете мне устроиться? Я машину водить умею, права получу, мне бы водителем устроиться, а потом и в армии понадобится.
Я был несказанно рад: по-видимому, Вахид и вправду решил начать новую жизнь.
Отец пришёл в какое-то возбуждение:
- Молодец, Вахид, наконец-то. Я посмотрю, что смогу для тебя сделать. У меня знакомых много. Ты только смотри, я за тебя поручусь, ты не подведи меня.
- Нет, дядя Максуд, не подведу.
- Слушай, Эльдар говорил, что ты стихи Вахида читать взял. Понравились?
- Да, понравились. Особенно один бейт, как будто про меня.
- Это какой же?
- Вот этот:
G;z;l h;yat;n; Vahid f;nay; s;rf etm;,
S;ni z;man; yetirm;z d;bar; bird;n;s;n
(От автора: я не нашёл перевода этого бейта, приблизительный смысловой перевод: Вахид, не трать свою жизнь попусту, ты не родишься вновь)
Отец с удивлением посмотрел на Вахида:
- Да, мне это тоже нравится.
После этого он стал читать стихи Вахида, Физули и ещё кого-то. Мы задели его излюбленную тему.
Когда Вахид уходил, я вышел за ним.
- Ты, действительно, решил завязать?
- Да, Эльдар, ты был прав. Зачем мне жизнь свою губить? Я буду работать, может и учиться пойду после армии. Может и добьюсь ещё её любви. А если и нет, то хоть нормальным человеком стану. И мать жалко. Она не преживёт, если я попадусь.
- Правильно, Вахид. Ты всё правильно решил. Ты не беспокойся, отец поможет тебе. Если он обещал, он обязательно сделает.
- Спасибо, Эльдар, -он пожал мне руку и ушёл.
Через несколько дней, в воскресенье за обедом отец сказал мне:
- Кстати, я поговорил со своим другом на автобазе, он сказал пусть Вахид подойдёт к нему. Он что-нибудь подыщет для него временно. Ну, пока не водителем, конечно. Передай ему пусть зайдёт к нам, я ему всё объясню.
Радостный я выбежал со двора. Не Вахида, ни Мензер не было дома. Я вышел на улицу, может увижу его там. У дома новых соседей собралось несколько человек. Я проходил мимо, чтобы заглянуть за угол и услышал крики из двора.
- Что там? – спросил я у одного из стоящих тут.
- Они говорят, что Мензер деньги украла, когда дом их убирала.
Мне стало не по себе. Я с детства знал Мензер и мне и в голову не могло прийти, чтобы она могла взять эти деньги. Я открыл дверь и зашёл внутрь. Мензер стояла напротив хозяйки дома вся раскраневшаяся. Та говорила:
- Больше некому, понимаете? Кроме Вас никто не входил к нам.
- Ханум, клянусь Вам, я не брала никаких денег. Я женщина честная, чужого в жизни не брала.
Я решил вступиться за Мензер:
- Мы много лет знаем Мензер-ханум. Она не могла взять денег
Хозяйка смерила меня презрительным взглядом:
- А тебя сюда кто звал. Ты что, бесплатный адвокат?
- Я сосед, и мне неприятно, что Вы подозреваете честного человека.
- Да как ты со мной разговариваешь, мальчишка! – она разозлилась не на шутку.
В этот момент дверь дома отворилась и на пороге показался хозяин дома.
- Прекратите кричать, наконец все. Все вон с моего двора. Вон. – он говорил это по азербайджански, а затем обратился к своей жене по-русски:
- Я же тебе говорил, не завязывай никаких отношений с этой чернью. Нужна была уборщица – привела бы какую-нибудь приличную женщину, а не эту базарную бабу.
Но за секунду до того как он это сказал дверь двора вновь отворилась и там появился Вахид.
Я посмотрел ему в лицо и сразу понял, что он в ярости. Он был бледен, губы сжаты в тонкую линию. Вахид тоже заговорил по-русски:
- Да ты, сосед, я погляжу сам как базарная баба, за языком не следишь.
Адалят с удивлением посмотрел на Вахида.
- Это ещё, что за шпана? Ты кто такой?
- Я не позволю тебе оскорблять мою мать.
Хозяин стал подниматься в дом, лишь сказав:
- Всё, я звоню в милицию. Пусть сами разбираются.
И тут произошло такое, что я просто отказывался верить своим глазам и ушам. Мензер бросилась за мужчиной, схватила его за руку и стала кричать:
- Умоляю, не надо милиции, ради Аллаха. Чёрт попутал меня, верну я все деньги. Только не звоните в милицию.
Я взглянул на Вахида. Он был уже абсолютно белого цвета. Мензер продолжала держать Адалята за руку. Он попытался высвободиться и оттолкнул дворничиху. Мензер споткнулась на лестнице и со всего маху растянулась на земле.
Я не успел и глазом моргнуть как Вахид подскочил к хозяину и нанёс ему несколько ударов с близкого расстояния. Я бросился разнимать их. Оттащив Вахида от мужчины, я увидел в руке его окровавленный нож. Адалят, держась за живот, медленно сел на ступеньку. Женщины начали кричать. Из дома вышла Фарида. Я успел увидеть её, полный ужаса, взгляд, направленный на Вахида.
Я вывел его на улицу.
Соседи подскочили к нам.
- Позовите моего отца, – это было первым, что пришло мне в голову.
Отец появился через минуту. Он зашёл во двор к отцу Фариды. Потом, выйдя оттуда обратился к Вахиду:
- Отдай нож.
Вахид сразу отдал.
- Пойдём.
Мы поплелись к нам в дом. Отец завёл Вахида в квартиру, приказал сидеть там и запер дверь.
Мы вернулись на улицу. Скорая уже приехала и стала увозить мужчину. Люди пересказывали происшествие с новыми подробностями.
Я попросил отца пустить меня к Вахиду. Он подумал и ответил:
- Иди, но только без глупостей. Сейчас приедет милиция, мы оформим всё как явку с повинной.
Я зашёл в комнату. Вахид сидел на диване свесив голову. Увидев меня, он улыбнулся и повторил так ему понравившийся бейт Алиаги Вахида:
G;z;l h;yat;n; Vahid f;nay; s;rf etm;,
S;ni z;man; yetirm;z d;bar; bird;n;s;n
Потом он сказал мне:
- Я же говорил, что моя доля, судьба – это тюрьма.
- Может обойдётся ещё, отец тебе поможет.
- Нет, Эльдар. Нет. Я сяду на этот раз. И это к лучшему. Нечего было питать надежду. От судьбы не убежишь. В конце концов, и перед соседями неудобно – 18 лет скоро и не одного срока.
Он ещё был способен шутить. Вскоре Вахида увели, и больше я его никогда не видел.
Мензер, действительно не пережила этого и умерла через полгода. Сосед поправился, а ещё через год вновь уехал работать заграницу. Через несколько лет мы тоже перехали, и я даже не вспоминал Вахида.



И вот теперь я смотрю на фотографию этого несчастного убитого в Москве и не могу понять, тот ли самый это Вахид или нет.
Я придумал: есть у меня знакомый, помешанный на этих криминальных историях. Я звоню ему:
- Слушай, ты должен это знать. Этот Вахид, которого убили вчера, он откуда? Не с Ханского переулка? Он не даглинец, случайно?
- Да нет. Он вообще не из Баку. Он талыш из Астары. А что?
- Нет, ничего. А есть такой вор Вахид, даглинец?
- Не слышал.
Значит не он. Я всмотрелся вновь в лицо на экране. Интересно, а какой случай привёл этого Вахида к такой жизни, прерванной во цвете лет вдалеке от дома? А где носит судьба «моего» Вахида? Жив ли он ещё, на свободе ли? Или убит давно в воровской сходке? Или умер в тюрьме от туберкулёза?
От дум моих меня отвлекает голос Фидан:
- Эльдар, будешь чай с имбирём?
- Буду, Фёдоровна, буду. Ты же знаешь, как я люблю твой чай.