Г.А. Замятин
(часть-6)
ОЧЕРК IV
БОРЬБА РУССКИХ ПАРТИЗАН ЗА
СТАРУЮ РУССУ.
БОЙ ПАРТИЗАН СО ШВЕДАМИ ПОД
РАМЫШЕВСКИМ ОСТРОЖКОМ
Движение против шведов наблюдается в 1613–1614 гг. и в Старой Руссе. Старая Русса–пригород Новгорода–в XVII в. не была крепостью. По замечанию С.Ф. Платонова, Старая Русса находилась «в узле дорог, соединявших Псков с Москвою и область Западной Двины с Новгородом». Тот же исследователь констатирует, что Старая Русса «подходит по числу дворов к крупнейшим московским посадам; в ней до самого конца XVI века процветало солеварение, и была обширная торговля» (1). Голландские послы, проезжавшие через Старую Руссу в ноябре 1615 г., отметили в своем отчёте упадок города. «Прежде город этот был весьма многолюден, как видно из развалин каменных церквей и монастырей. Здесь прежде добывали много соли из колодца, который находился в городе, и от этого промысла великий князь получал (ежегодно.–Г.З.) более 40 тысяч рублей», – пишут послы. «Но (продолжают они.–Г.З.), все варницы, кроме 8 или 10, и весь город сожжены были поляками три года тому назад, жители были умерщвлены, и вся окрестность города опустошена поляками и русскими, так что король (шведский.–Г.З.) от заводов (солеварен?–Г.З.) никакого не получает дохода, и осталось около 100 жителей, имеющих насущный хлеб» (2).
Голландские послы имеют ввиду, очевидно, нападение на Старую Руссу «полковника казацкого Лаврина Рудницкого» с 2000 черкас, о котором писал и И.М. Салтыков Сигизмунду III из Новгорода 17/XI–1610 г. Даже И.М. Салтыков не мог скрыть от короля, что прибывшие «обиды и насильства дворяном и детем боярским и всяким людем чинят» (3).
У нас имеется другой документ, свидетельствующий о нападении поляков на Старую Руссу, это – отписка новгородцев 1611 г. после 12 марта. К сожалению, в документе нет ни начала, ни конца, притом документ сохранился лишь в черновике. Несомненно, однако, что отписка (неизвестно, куда направленная) была составлена после заключения И.М. Салтыкова и Корнила Чеглокова в тюрьму, в то время, когда Новгород потянулся к ополчению П. Ляпунова. В отписке изображается дело так, что по приказу И.М. Салтыкова «пришли с Лук Великих в Старую Руссу и в Старорусской уезд есаул Рудницкого пан Фёдор Пырский, а с ним две тысячи человек польских и литовских людей». Не станем вдаваться в подробности и выяснять, по указанию ли И. Салтыкова поляки пришли к Старой Руссе; отметим лишь, что отписка новгородцев подтверждает известие о нападении поляков на Старую Руссу.
Судя по отписке, в тот же день, когда поляки явились к Старой Руссе, они «приходили к Новугороду изгоном в ночи», но против них были высланы ратные люди; русские поляков «побили и языки поимали». Важным сообщением в отписке является то, что 12 марта 1611 г. против поляков был послан из Новгорода Великого в Старую Руссу «стольник и воевода Леонтей Ондреевич Вельяминов, а с ним многие ратные люди». Сражение русских с поляками произошло «в Покровском монастыре на пустоши». Чем сражение закончилось, из отписки не видно, так как конца документа недостаёт, но позволительно думать, что победа осталась за русскими соединениями, высланными из Новгорода .
Голландские послы допускают ошибку, когда пишут, что поляки сожгли Старую Руссу «три года тому назад» на деле это произошло за четыре года с лишним до приезда послов в Старую Руссу, в 1611 г., но, безусловно, надо принять их указание, что упадок Старой Руссы – результат разорения города поляками.
Послы отмечают, что в 1615 г. шведский король превратил Старую Руссу в шанец, в котором помещался гарнизон, состоящий из взвода рейтаров и роты пехоты. Это была мера предосторожности, принятая в тот момент, когда Густав II Адольф осаждал Псков. Шанец в Старой Руссе начали строить, по-видимому, ещё раньше.
Как попала Старая Русса под власть шведов?
В увещательном письме псковичам 2-го сентября 1611 г. Э. Горн, указал, что Новгород признал царём Густава II Адольфа, прибавлял, что примеру Новгорода последовали другие города, в частности, Старая Русса (см. выше). Сообщение Э. Горна о Старой Руссе представляется приемлемым. Ни о каком захвате этого города шведами с оружием в руках в источниках не говорится. В данном случае мы имеем дело с изменой воеводы. В сентябре 1611 г. воеводою в Старой Руссе был Полуэхт Матвеевич Колычёв, а дьяком служил Мих[аил] Сергеев (5): первый отправился в числе послов в Швецию в конце 1611 г. просить в цари шведского герцога Карла Филиппа, но умер в дороге; второй поехал дьяком вместе с послами, отправленными из Новгорода в Выборг к тому же Карлу Филиппу в июле 1613 г. (6) Участие П. Колычёва и М. Сергеева в посольствах к шведскому герцогу – показатель, что названные лица придерживались шведской ориентации. Что определило такую линию поведения? Не забудем, что в июле 1611 г. была отправлена самозванцем из Ивангорода в Старую Руссу прокламация с призывом соединиться с ним против и поляков и шведов, а сам он двинулся ко Пскову, не забудем и того, что 25-го июля того же года Новгород по договору с Я. Делагарди признал царём одного из сыновей шведского короля. Нападение поляков на Старую Руссу в начале 1611 г., угроза со стороны самозванца в июле того же года, наконец, пример Новгорода Великого, всё это, видимо и определило линию поведения воеводы новгородского пригорода: П.М. Колычёв перекинулся на сторону шведов, обещавших защиту земельной собственности дворянам, он сдал Старую Руссу без боя врагам.
В сентябре же 1611 г. воеводою в Старой Руссе был назначен шведскими властями в Новгороде Андрей Григ[орьевич] Шаховской, а подьячим Фёдор Витовтов. Шведским наместником в городе стал Франсуа Дюкирь. Как велик был шведский гарнизон, неизвестно. При шведах началось расхищение в Старорусском уезде дворцовых земель и чёрных волостей. Я. Делагарди роздал в поместья земли: в Чертицком погосте Третьяку Якушкину, князю Фёдору Оболенскому, Смирнову Отрепьеву, в Петровском погосте Анце Брякилёву, Угриму Лупандину, Богдану Дубровскому, Григорию Негановскому, дьяку Пятому Григорьеву; боярину И.Н. Одоевскому пожалован был весь Славитинский погост. Только после заключения Столбовского мира последовал 11-го июля 1617 г. царский указ – отписать все, розданные при шведах, имения снова на имя царя (7).
Сведения о движении против шведов в Старой Руссе и в Старорусском уезде идут к нам и от шведов и от русских; это позволяет делать сопоставления данных. По словам авторов «Войны Швеции 1611–1632», уже в июле 1613 г. на тракте у Старой Руссы появился партизанский отряд, насчитывавший до 500 казаков. Он не вызывал у Я. Делагарди особенного беспокойства: фельдмаршал занят был в это время операциями у Тихвина и Гдова. Тем не менее, в конце июля 1613 г. к командирам инфантерии в Старой Руссе отправляются из Новгорода Иост Клодт, часть рейтаров Э. Горна и часть рейтаров из знамени Ларса Андерссона во главе с лейтенантом Яковом Бенгтссоном Сабальхьертою (8). Что это за отряд из 500 казаков, появившийся у Старой Руссы, шведские авторы не поясняют. В сентябре 1613 г. Я. Делагарди сообщил шведским комиссарам в Выборг уже более тревожные вести касательно Старой Руссы. Судим об этом по извлечению из письма Я. Делагарди комиссарам в Выборг от 17/IX–1613 г., полученного на месте 25/XI. В извлечении говорится: за несколько дней до того, как письмо было закончено, около 1500 казаков прибыли к Старой Руссе с намерением разрушить шанец, построенный по приказу шведского командования. Поэтому фельдмаршал послал туда большую часть имеющегося у него войска, чтобы нанести, возможно, сильный удар толпе шельм (9).
В ноябре того же 1613 г. в Выборг пришли тяжёлые для шведов вести. Письмом из Новгорода 21-го ноября Я. Делагарди извещал комиссаров, что Д. Трубецкой с войском прибыл в Торжок с намерением очистить Новгород от шведов. Фельдмаршал добавлял, что 3000 казаков прибыли к Старой Руссе и в другие места и устроили крепкий острог; нелегко их прогнать, пока не прибудет больше войска в Новгород, при сложившейся обстановке, видимо, не хотели посягать. Я. Делагарди настоятельно требует, чтобы Еспер Андерссон и Герман Врангель, находившиеся в Финляндии, при первой возможности прибыли с войском в Новгород к нему на помощь. О том, что происходило около Старой Руссы, доносил канцлеру и наместник Нотебурга (Орешка) Ганс Мортенссон Бойе письмом 5/XII–1613 г. По словам Бойе, толпа «шельм» собралась у Старой Руссы и построила острог; прибывшие намереваются сжечь посад (10).
Из шведских источников необходимо ещё обратить внимание на письмо Я. Делагарди канцлеру А. Оксеншерне из Новгорода от 7/V–1616 г. относительно двух колоколов, посланных фельдмаршалом в Ниеншанц. Я. Делагарди объясняет, что в то время, когда русские казаки взяли Старую Руссу, отряд рейтаров снова разбил казаков и отнял колокола (11). В приведённом письме важно сообщение, что русские казаки взяли Старую Руссу. К сожалению, фельдмаршал не указывает точно времени, когда это событие произошло.
На основании шведских источников нужно сделать заключение, что во 2–й половине 1613 г. под Старой Руссой началось сильное движение против шведов. В какой форме проявилось это движение, выясняется из русских источников. Обратимся к этим источникам.
Из русских источников важны три отписки Петра Ногина из Старой Руссы в Новгород Я. Делагарди и И.Н. Одоевскому Большому, относящиеся к сентябрю 1613 г. Отписки сохранились в Ленинградском отделении института истории АН СССР (ЛОИИ) в числе рукописей проф[ессора] С.В. Соловьёва.
Кто такой П. Ногин? П. Ногин ведал сбором и выдачей провианта шведским частям. Как видно из первой отписки, «по боярскому указу» (т. е. по указу Я. Делагарди и И.Н. Одоевского) Ногину надлежало быть «в Старорусском уезде в погостех для государева хлеба на Степаново место Тимашёва и государевым делом промышляти, в которых погостах рожь и яровой хлеб не молочен и тот хлеб молотити и высылать» (в Старую Руссу), таким образом, П. Ногин выступает перед нами, как сотрудник шведов, коллаборационист. Этого не следует забывать при оценке сообщаемых П. Ногиным сведений. Познакомимся с этими сведениями.
7 сентября 1613 г. П. Ногин с товарищами (имена их неизвестны) «для государева хлеба поехали в ближней погост Петровской». Продолжим рассказ словами П. Ногина. «И как мы будем на русском поле к деревни к Горшкову от Руссы две версты (в тексте стоит: «двести».–Г.З.), и тут от деревни Горошкова и из иных воровские казаки за нами гоняли, и мы у них в Руссу в посад едва утекли без сёдел». П. Ногин указывает точное место стоянки казаков: «а воровские казаки стоят на Ловати реке (р. Ловать.–Г.З.) от Руссы в саминатцати верстах». Видимо, по незнанию П. Ногин не говорит ни слова о количестве казаков и не называет их начальников по именам. Зато он констатирует другой интересный факт: «старорусских погостов: Рамышевского, Черенчицкого, Коломенского, Воскресенского, Офрамовского, Должинского, Лоского погоста крестьяне в Руссу не приезжают, и старорусские подьячие и розсылщики погоста никаких для государевых дел и немецких кормов не выезжают, а владеют теми погосты воровские казаки». Мало того. «И в Снежской и в Дретенской и в Петровской погост казаки изгоном конные и пешие приходят же и крестьян мучат и грабят, а крестьяне от них избегают на лес». В заключение П. Ногин просит «бояр» (Я. Делагарди и И.Н. Одоевского) по этому делу «указ свой учинити».
Во второй отписке (написана до 14 сентября) П. Ногин повторяет, что казаки не дают ему возможности ни молотить хлеб, ни высылать его в Старую Руссу «и воры казаки, – пишет П. Ногин, – приходя с Ловати реки и из Ратчи Старорусского уезда крестьян грабят и мучат, а хотят загонами Руссы посаду версты за две и ближ и на посад зачастые».
Из третьей отписки (написана до 27/IX) П. Ногина следует привести дословно две фразы. П. Ногин отмечает: «и в старорусской уезд приходили казаки войною многожда и в Руссе на посаде стояли, а око(ло) русские крестьяне все бегали по лесом». Но, по словам П. Ногина, «как немецкие люди пришли в Старую Руссу, и казаки из Руссы побежали». Подчеркнём, что Рамышевский, Черенчицкий (или Черентический.–Г.З.), Коломенский, Ефремовский погосты называются в документах старорусскими дворцовыми погостами. Я. Делагарди, обязавшийся по договору 25-го июля 1611 г. с Новгородом сохранить за боярами, дворянами, боярскими детьми и другими «воинскими чинами» пожалованные им ранее вотчины и власть над крестьянами (12), использовал для нужд шведского войска именно дворцовые земли, считавшиеся после признания в Новгороде царём Карла Филиппа землями герцога.
Попытаемся теперь сделать выводы:
I. Посланные шведскими властями в Новгороде для сбора хлеба и для доставки его в Старую Руссу П. Ногин с товарищами встретили на месте сопротивление казаков, стоявших на р. Ловати в 17 верстах от Старой Руссы.
II. Из Рамышевского, Черенчицкого, Коломенского, Воскресенского, Ефремовского, Должинского, Лоского погостов образовался район освободившийся из под власти шведов.
III. Казаки, стоявшие на реке Ловати, подходили к посаду в Старой Руссе на две версты и ещё ближе; одно время они даже «в Руссе на посаде стояли».
Последний вывод необходимо сопоставить с известием из письма Я. Делагарди А. Оксеншерне 7 мая 1616 г., что русские казаки брали Старую Руссу (см. выше). Позволительно признать как факт, что в сентябре 1613 г. (после 14) Старая Русса была занята временно казаками.
Кто же были «воровские казаки», собравшиеся около Старой Руссы? По чьему приказу они действовали?
В январе 1614 г. в семи верстах от Черенчиц стоял со своим отрядом в острожке Андрей Зерзнёв Палицын; в марте того же года А. Палицын находился с отрядом в Рамышевском острожке.
Биографические данные об Андрее Фёдоровиче Зерзнёве Палицыне собраны С.В. Бахрушиным (13). А.Ф. Палицын родственник келаря Троице-Сергеевской лавры Авраамия Палицына, автора известного Сказания, одного из распространённых произведений о «смуте» на Руси в начале XVII в. С.В. Бахрушин называет А.Ф. Палицына «племянником» келаря Авраамия Палицына и в то же время пишет, что «отец Андрея Фёдоровича – Фёдор Сысоевич приходился двоюродным братом» келарю (С. 80). Обычно племянником называют сына родного брата или родной сестры. А.Ф. Палицын–типичный летун того времени. В 1608 г. встречаем А.Ф. Палицына в лагере тушинцев, в 1610 г. «он в качестве представителя городового дворянства участвует в свите московского посольства к Сигизмунду», но переходит на сторону короля, в 1611г. присоединяется к ополчению П. Ляпунова, в 1612 г., вероятно, по назначению Д.М. Пожарского, служит воеводою в Угличе, в 1613 г. член депутации к Михаилу Романову в Кострому. По словам С.В. Бахрушина, «в первые месяцы царствования Михаила Фёдоровича А. Палицын организовал партизанскую борьбу со шведами в своём родном Новгородском уезде. Под его командой образовался отряд казаков с довольно тёмным прошлым, с которым он засел в Рамышевском острожке под Старой Руссой, угрожая одновременно и этому городу, занятому шведским ротмистром Вагнером, и самому Новгороду».
Что А.Ф. Палицын выступил в качестве организатора партизанского отряда для борьбы со шведами, это вполне допустимо. Необходимо только подчеркнуть, что о том, как составлялся отряд А.Ф. Палицына и из кого, мы ничего не знаем. Поэтому утверждать, что-то был «отряд казаков с довольно тёмным прошлым», рискованно. Таким образом, под отрядом в 500 казаков, появившемся в июле 1613 г. по тракту у Старой Руссы, позволительно разуметь отряд А.Ф. Палицына. Что же побудило А.Ф. Палицына вступить на путь борьбы с оружием в руках против шведов?
По словам С.В. Бахрушина, хотя у Палицыных «образовалось небольшое гнездо в Дмитровском уезде», всё же «родовыми отчиной и поместьем» Палицыных «оставались земли в Деревской пятине» Великого Новгорода (С. 81–82). Сам А.Ф. Палицын «служил по Новгороду» и владел в Деревской пятине перешедшим к нему от отца поместьем-сельцом Тысвой, иначе Тисмой, с двумя деревнями.
Известно, что в августе 1615 г. съезд московских и шведских послов намечался «близко Ондреевы деревни Палицына на реке на Поле за три версты от Ондреевы деревни вверх по реке на Поле в Симанове» (14). Для шведских послов это место было удобно: они могли от «звад монастыря в один день доехать до двора Палицына» (15). Так достаточно ясно определяется расположение поместья А. Палицына. Шведы применили к А. Палицыну репрессии: поместье у него было отобрано. Доказательством этого служит тот факт, что осенью 1615 г. шведские солдаты, бывшие в Старой Руссе, «молотили хлеб на Поли на реке в Ондрееве поместье Палицына и по иным деревням» (16). Конфискация земельных владений производилась шведами у помещиков, им изменившим, перешедшим на сторону Москвы. О том, что А. Палицын служил шведам, данных нет, но он признал царём Михаила Романова. За что у него, вероятно, и отобрали поместье. К сожалению, вопрос, когда произведена была шведами конфискация поместья у А. Палицына, остаётся невыясненным. Всё же можно полагать, что конфискация родового поместья и толкнула А. Палицына на борьбу с оружием в руках против шведов. К А. Палицыну примкнули «казаки». Этим термином шведы обозначали не только казаков, а вообще сторонников нового московского царя из разных слоёв общества. Широкие массы населения Старорусского уезда сильно страдали от непомерных поборов и бесчинств шведов-оккупантов и новых землевладельцев; крестьянам ничего другого не оставалось, как бежать в другие места (см. об этом ниже), либо браться за оружие.
В итоге мы приходим к выводу, что движение против шведов у Старой Руссы поднято было сторонниками Москвы из местных жителей без воздействия из центра. По всем видимостям они приняли форму партизанской борьбы, на вооружённую борьбу поднялись в тылу врага местные жители.
Борьба шла успешно. Уже в сентябре 1613 г. из ряда погостов, расположенных близ Старой Руссы, образовался особый район, куда, как говорилось выше, сотрудники шведов из русских не могли даже показаться. Примерно в первой половине сентября 1613 г. казаки временно овладели даже городом Старая Русса.
Правительство Михаила Романова всеми мерами поддерживает движение, начавшееся под Старой Руссой. Даже до шведов дошла весть о том, что в Москве объявлено кто отправится к казакам в Старую Руссу, получит вознаграждение. Правительство предписывает Д.Т. Трубецкому оказывать помощь А. Палицыну. Выполняя царский указ, Д.Т. Трубецкой отправляет к А. Палицыну 150 бойцов во главе с Осипом Хлоповым, но этого было недостаточно. Присланные бойцы только «оголодили» (т. е. съели продукты) отряд партизан. Понятно, что число казаков в Старой Руссе быстро увеличивается: в сентябре 1613 г. казаков было там, по свидетельству Я. Делагарди, 1500, а в ноябре, по словам того же военачальника, число их дошло до 3000. В феврале 1614 г. у Палицына в Старой Руссе было, по словам Н. Калитина, 2500 казаков, кроме, находившихся в Тихвине и около него (17). Московское правительство добивается, чтобы А. Палицын действовал в контакте с царскими воеводами.
На скопление казаков около Старой Руссы шведский фельдмаршал не мог не реагировать. В сентябре 1613 г. в Старую Руссу прибыли знамёна Кнута Хоканссона Ханда, отправленные было сначала подо Гдов. Сохранилось письмо Ханда Я. Делагарди от сентября 1613 г. (день не обозначен) (18). Из отписке П. Ногина (написанной до 27 сентября 1613 г.) узнаём, что после прихода «немецких людей» в Старую Руссу, «казаки из Руссы побежали» (см. выше). Не исключена возможность, что русские, занявшие было посад, вынуждены были под давлением шведов его оставить; они укрепились в Рамышевском острожке; они переходят от наступления к обороне. Увеличение русских сил у Старой Руссы в ноябре 1613 г. заставило шведского фельдмаршала принять новые меры. В январе 1614 г. А. Палицын писал в Москву с Пятым Мусиным, «что немецкой воевода Самойло Кубрин (Коброн.–Г.З.) с товарищи стали на погосте в Черенчицах» впереди острожка Палицына «в семи верстах», но затем в том же январе месяце шведские части, выйдя из Черенчиц, поднялись вверх по реке и расположились «в Дрети (Дретинском погосте.–Г.З.) …на три остроги». Как видим, соединение Коброна после понесённого им поражения у Гдова (в конце августа 1613 г.), направлено было в Старорусский уезд. А. Палицын не рискнул выступить против шведов. В отписке царю, он объяснил причины своего поведения: «ныне у них (шведов.–Г.З.) в собраньи многия люди, а у нас в острожке от голоду многие казаки разбрелися, потому что обняла в острожке нужа великая».
В последние числа февраля 1614 г., когда армия Д. Трубецкого, миновав Торжок, остановилась на Перым стану (в 30 верстах от Торжка) туда пригнали «казаки ис под Старые Руссы, а сказали, что неметцкие люди Старую Руссу покинули». «По тем вестям» Д.Т. Трубецкой «по утру наряд и коши (палати, кибитки.–Г.З.) все отпустил вперед за четыре часа до света»., а сам, проводив прибывшего к нему из Москвы Тереха Шатерникова, «пошёл со всеми людьми в другом часу на спех» (19). Возможно, что вооружённые силы шведов из Старой Руссы были переброшены в конце февраля под Рамышевский острог, где произошёл крупный бой между русскими партизанами и шведами. Этот бой – высшая точка сопротивления русских шведам у Старой Руссы. Вполне понятно желание осветить это событие возможно полнее.
10 февраля 1614 г. вернулся к А. Палицыну из Старой Руссы лазутчик Кирилка Дрягов, посланный туда «для вестей». Расспросные речи К. Дрягова А. Палицын передавал в отписке царю в следующих словах: «в Руссу Старую идет немецкий курфирст удельной князек, который был подо Гдовым (т. е. саксонский герцог Юлиус Генрих.–Г.З.) да полковник Еган, а с ними де …люди многие конные и пешие, и при нём де, Кирилке, князьку и Егану…(приказ?–Г.З.) читали, а идти де ему под наш острожек в осад тотчас» (20). О посылке под Рамышевский острог «удельного князька с товарищи» сообщал и Иван Филатов Железников, прибывший из Новгорода в московские полки, к Д. Трубецкому и Д. Мезецкому, в начале марта 1614 г.(21)
Иван Филатов передавал: «сее зимы из Новегорода Яков Пунтусов посылал против государевых людей немецких людей под Рамышевский острог удельново князька с товарищи, да под Печорский монастырь Муссалавила Карбеля (Муссалавил=monsieur la Ville, Карболь= Corobel.–Г.З.) да подо Гдов Иевет Горна с немецкими людьми с нарядом» (22). Судя по отписке Лоренса Вагнера А. Палицыну, под Рамышевский острог «приходил великий князь Лифлянтские земли князь Юлий Ондреевич и с ним Лоренс Вагнер» (23).
Кому поверить в данном случае?
Стоит отметить, что в обширной переписке Я. Делагарди совершенно не встречаем имени «великого князя Лифлянтские земли… Юлия Ондреевича». Таким образом, трудно поверить Лоренсу Вагнеру он искажает дело. Необходимо отдать предпочтение показаниям русских. Из шведских источников известно, что в штурме русского острожка у Старой Руссы принимал участие «полковник Мённиггоф» (24). Полное его имя Johan von M;nnichhofen. Русские называли его сокращённо «Минхив» или «Милгав» (25). По всей вероятности, этого полковника и имеет в виду К. Дрягов, говоря об «Егане». Известно, что полковник Мённиххофен, осаждавший Большой Тихвинский монастырь, вынужден был отступить от монастыря в сентябре 1613 г.: он был наместник Гдова.
Мы приходим к выводу, что в сражении под Рамышевским острожком у Старой Руссы со стороны шведов выступали саксонский герцог Юлиус Генрих, потерпевший неудачу под Гдовом и полковник Иоганн Мённиххофен, бывший под Тихвином. План шведского командования ясен: ликвидировать лагерь партизан вооружённой силой. Сколько было войска у шведов, установить не удаётся.
О сражении под Рамышевским острогом Ив[ан] Филатов рассказывал: «государевы люди под Рамышевским острожком многих немецких людей побили и поранили человек с восем(ь)сот; а сказывал ему, Ивану, про то Иван Оничков, что под Рамышевским острогом на приступе убили немецково воеводу у пеших людей боярского сына, а имени ему не ведает» (26). Сведений об Иване Оничкове у меня в руках нет, и об осведомлённости его судить трудно. Что под Рамышевским острогом был бой, закончившийся победой русских партизан, это подтверждается и отпиской А. Палицына царю в марте 1614 г. «Да марта, государь, – пишет Палицын, – в (для числа оставлено пустое место.–Г.З.) день писали ко мне с Старыя Руссы немецкие воеводы о размене немецких людей, которые побиты под нашим Рамышевским острожком, и прислали, государь, немецкие воеводы ко мне лист» (27).
Подробности хода битвы остаются не вполне ясными. По обычаю шведы сначала подвергли острожек артиллерийскому обстрелу, но «русские покрыли свои укрепления мокрыми бычачьими (воловьими.–Г.З.) шкурами; поэтому ядра шведов не причиняли вреда» (28). Затем шведские солдаты ринулись на приступ острожка, но были отброшены с большими потерями. По словам Ив[ана] Филатова, число убитых и раненых шведов доходило до 800. Эта цифра потерь шведов в живой силе вдвое выше потерь русских в битве у Бронниц (по шведским данным, русские потеряли в битве у Бронниц – 400 человек). Возможно, что она преувеличена. Но не нужно забывать, что, по словам Я. Делагарди, в ноябре 1613 г. под Старой Руссой собралось 3000 казаков. А по свидетельству Н. Калитина, прибежавшего из Пскова в Новгород 12 февраля 1614 г., «у Андрея Палицына в Старой Руссе (было.–Г.З.) 2500 человек» (29).
Во время приступа был убит капитан Банер, командовавший шведской пехотой; тело убитого русские унесли в свой острог. В плен к русским попало немало и других шведских прапорщиков и поручиков. После боя Лоренс Вагнер предложил А. Палицыну обменять труп Банера и оставшихся в живых шведских прапорщиков и поручиков на казаков, находящихся в плену у шведов. А. Палицын запросил по этому вопросу Москву. От царя пришёл приказ Д. Трубецкому, данный 21/III–1614 г., произвести обмен, но – писал царь, – «как бы нашему делу было прибыльнее и лучше» (30).
День боя установить, точно не удаётся. Штурм острожка имел место, вероятно, в конце февраля 1614 г. Лазутчик К. Дрягов, вернувшийся из Старой Руссы к А. Палицыну 10 февраля 1614 г. сообщил, что при нём читали приказ о походе под Рамышевский острог. С другой стороны, Ив[ан] Филатов, прибывший из Новгорода в московские полки в начале марта 1614 г., рассказывал о приступе, как уже о свершившемся факте.
Какое значение имел бой под Рамышевским острогом в ходе борьбы русских со шведами в 1613–1614 гг., сказать трудно. Бесспорно, главными объектами борьбы в те годы были Новгород и Ладожское озеро. Считать сражение под Рамышевским острогом решающим нет оснований. Но этот бой, надо думать значительно ослабил силы оккупантов. В то же время успешные действия русских недалеко от Старой Руссы создали угрозу Новгороду. Наконец, бой свидетельствует о силе и стойкости отряда А. Палицына.
Видя силу отряда А. Палицына, московское правительство, естественно, стремится использовать эту силу, включив в общий план борьбы со шведами. Хотя А. Палицын обращается с запросом об обмене пленными непосредственно к царю, указ из Москвы по этому делу даётся Д. Трубецкому. Правительство считает отряд А. Палицына находящемся в подчинении командующему армией и явно не одобряет непосредственных сношений А. Палицына с Л. Вагнером.
Обрадованный успехом А. Палицын в марте 1614 г. продолжает развивать операции против шведов: он отправляет «посылку на немецких людей Семейку Балаку с товарищи». Позднее А. Палицын доносил царю, что атаманы и казаки «немецких людей побили многих межу Руссы и Новагорода и привели… живых немецких людей шесть человек»; двух из них: «писаря Томоса да Манцу Михайлова» А. Палицын отправил с провожатыми в Москву.
В свою очередь шведы не отказывались от мысли ликвидировать Рамышевский острог, это гнездо партизан. «122 года (1614.–Г.З.) апреля в 22 день немчин Свицкой земли солдат Ягана Индрусова роты Юльбейтусов» в роспросе передавал: «а тому ныне пятая неделя пошла (значит, в конце марта, не ранее 25/III.–Г.З.) послал Яков Пунтусов из Новагорода дворовых своих солдат при знамени всего с полтреяста (250.–Г.З.) человек в Старую Руссу на прибавку, для того, чтоб старорусским воеводкам всеми людьми идти в Рамышев острожек и пришед промышлять всякими мерами и острожек взять» (31). Произошли ли между высланным Я. Делагарди отрядом и русскими из Рамышевского острога какие-либо столкновения, данных об этом в источниках не находим.
Между тем армия Д.Т. Трубецкого продвинулась всё ближе к Новгороду. В мае месяце 1614 г. передовые части армии сталкиваются со шведами. Из русских документов известно о бое отряда московских ратных людей под командованием Исаака Погожева с шведскими частями «Самойла Кобрина да Минхава» 12-го мая 1614 г. у Бронниц на левом берегу реки Мсты. После боя шведы отступили «с версту». Откуда появились Самуэль Коброн и Иоганн Мённиххофен у Бронниц? Ответ находим в расспросных речах «швейской земли немчина прапорщикова Арна Мисексона пахолика Аккиксина» 30 марта 122 года (1614). Прапорщик его служил «в Каптемирове роте» у ротмистра Каптемира. Пахолика Аккиксина захватили «государевы люди от Новагорода за десять вёрст по ладожской дороге» 22 марта, а поехал по приказу прапорщика «для запасов». Аккиксин передавал: «в Новегороде Яков Пунтусов при нём отпущал по Московской дороге Самойла Кобрина, да Егана Милгава, а с ними францужские и швейские немцы, а сколько их, того он не ведает, а швейских немец большая половина, и с пешими людми пошол Еган, а сколько пеших людей, того он не ведает, а которые раненые немцы и больные были с Самойлом и с Еганом, и Яков тех оставил в Новегороде, а в то место дал им своих немец, а ранены де те немцы под Рамышевским острожком, а сколько их переранено, того он не ведает, а велел де Яков Самойлу и Егане идти по большой дороге к Двине» (32). Из расспросных речей двух других шведов 22 апреля 122 (1614 г.) «швейской земли солдата Егана Бенкина есть Прандусова полка капитановы Егановы роты Гиндришина» и «швейна Петрика Индрусова Егановы роты Индросова» узнаём, что Сам[уэль] Коброн и Иог[анн] Мённиххофен были отправлены примерно в половине апреля (33) «по Московской по большой дороге к Вейскому острожку» с двумя тысячами солдат «конных и пеших» с целью «промышлять над государевыми людьми над Вейским острожком безвестно».
Из приведённых источников вытекают определённые выводы.
1. Самуэль Коброн и Иоганн Мённиххофен отправились в половине апреля 1614 г. по Московской дороге к Вейскому острожку по приказу шведского фельдмаршала. Как видим, центром военных операций становится р. Мста.
2. В частях Самуэля Коброна и Иоганна Мённиххофена «немцы», раненые под Рамышевским острожком, очевидно, во время приступа, описанного раньше, были заменены другими. Эти данные служат новым доказательством того, что под Рамышевским острожком был Иоганн Мённиххофен.
Из всего вышеизложенного совершенно ясно, что во второй половине 1613 г. и первой половине 1614 г. русские вели жестокую борьбу со шведами за освобождение Старой Руссы; одно время казакам даже удалось занять посад. Стоит подчеркнуть, что русские действуют против шведов под Старой Руссой независимо от армии Д. Трубецкого. В борьбу против шведов здесь были втянуты массы, почему борьба и приняла такой упорный характер. Эту борьбу позволительно назвать партизанской войной. После поражения московской феодальной рати Д. Трубецкого и Д. Мезецкого у Бронниц в июле 1614 г. военные действия у Старой Руссы приостанавливаются.
В августе 1615 г. шведы перебрасывают силы из Старой Руссы под осаждённый ими Псков. Но борьба крестьян против оккупантов не прекращается; она принимает иную форму. Среди крестьян Старорусского уезда наблюдается поголовное бегство. Шведские комиссары, прибывшие в октябре 1615 г. в Романово для переговоров с русскими о мире, не нашли по близости ни одного крестьянина, «все до одного убежали к русским» (34).
Старая Русса была возвращена России по Столбовскому миру 9/III (н. ст.) 1617 г. Что касается А. Палицына, то известно, что 22/XI–1614 г. он нанёс поражение литовским людям под Осташковом (35). В 1615 г. А. Палицын с отрядом, по шведским данным, находился в армии Бор[иса] Мих[айловича] Лыкова; однако он отказался «идти в Смоленскую землю» и соединился с партизанами (36). По тем же шведским данным А. Палицын основательно разбил в первые месяцы 1615 г. у Торопца польский отряд полковника Корсака численностью до 200 человек, служивший шведам (37).
О других военных операциях А. Палицына сведений у меня нет.
___________
Примечания:
(1) Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937. С. 47–48.
(2) Вестник Европы. 1868. Т. II. С. 726.; Сб. РИО. Т. 24. С. 69–70.
(3) Сб. РИО. Т. 142. С. 119.
(4) ААЭ. Т. II. № 183.
(5) ДАИ. Т. I. № 160.
(6) ДАИ. Т. I. № 162; Т. II. № 4.
(7) ААЭ. Т. III. № 91.
(8) Sveriges krig 1611–1632. B. I. D. 1. S. 435.
(9) Стокгольмский государственный архив «Muscovitica». Дело об избрании Карла Филиппа царём.
(10) Письмо Я. Делагарди комиссарам в Выборге было перехвачено русскими и в настоящее время хранится а РГАДА. Samling af urkunder r;rande Finlands historia. D. IV. № 165, 169.
(11) Rikskansleren A. Oxenstjernas skrifter och brefvexling. II. 5: Jakob de la Gardies bref 1611–1650. S. 113.
(12) ДАИ. Т. II. № 18; Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 7.
(13) Бахрушин С.В. Андрей Фёдорович Палицын. (Русский интеллигент XVII в.) // «Века». Исторический сборник. I / Под ред. А.И. Заозёрского и М.Д.Приселкова. Петроград, 1924. С. 79–110.
(14) РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1616 г. № 9.
(15) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 71. В шведской копии в тексте имеются пропуски. Восстанавливаем название монастыря по другим источникам.
(16) Сообщение посадского человека из Старой Руссы, Василия Бабина. РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1615 г. № 9.
(17) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 28.
(18) Кордт В.А. Указ соч. С. 87.
(19)РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1614 г. № 1.
(20) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 54. С. 88.
(21)Время приезда И. Филатова к Д. Трубецкому определяется на основании заявления И. Филатова, что «королевич де (Карл Филипп.–Г.З.) из Выборга пошёл в Свею в свои городы тому недель с семь». Известно, что герцог уехал из Выборга 17-го января 1614 г. Отсчитывая семь недель, получаем 7 марта.
(22) РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1614 г. № 1.
(23) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 61.
(24) Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI–XVII столетиях. СПб., 1894. Т. II. С. 128.
(25) ДАИ. Т. II. № 16.
(26) РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1614 г. № 1.
(27) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 61.
(28) Форстен Г.В. Цит. соч. С. 128.
(29) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 28.
(30) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 61.
(31)АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 78. С. 117.
(32) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 78.
(33) Бенкин передавал: «сего великого поста, тому с неделю». Пасха в 1614 г. была 24 апреля, великий пост начинался 7 марта.
(34) ДАИ. Т. II. № 16.
(35) См.: Бахрушин С.В. Указ. соч. С. 83.
(36) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 54.
(37)(Источник Г.А. Замятина неизвестен. – А.О.)
Окончание следует...