В 76-м, в июне, поехали бригадой на заработки, в Печору. Предварительно двое выехали на разведку, определиться с местом и с работой. Нашли и то, и другое недалеко от города, в посёлке, на берегу реки Печора, там строили ремонтный цех, вернее, достраивали, расширяли. В бригаде нашей из десяти человек все были примерно одного возраста – лет тридцати, самый лучший возраст для такой ломовой работы, какая была у нас. В поезде меня угораздило подхватить простуду, так что первую неделю я вкалывал и с головной болью, и, возможно, с температурой – ни о каком больничном отдыхе не могло быть и речи.
В первую же ночь в местной общаге мы открыли форточки, за что поплатились немереным количеством комаров к утру – стены были чёрные, настолько их было много. Местные использовали при работах на воздухе специальную жидкость, нам тоже её дали в первый же рабочий день – целое ведро, периодически приходилось натирать ей всё, что было открыто, комаров и гнуса было просто фантастическое количество. Стали отращивать бороды – смеялись, что хоть физиономию гады не будут кусать. Действительно, натирать лицо этой вонючей жидкостью было не очень приятно…
В общежитии были в комнатах приёмники, в том числе вещало и местное радио – на языке коми (коми кыв – посмотрел в Википедии). Это было забавно всё-таки – треть слов, примерно, были узнаваемыми (русскими по звучанию), остальные – на местном языке. Всегда было ясно, о чём речь. В местном посёлке население не отличалось примерным поведением, частенько были пьяные скандалы с руганью и по-русски, и на местном наречии. Помню, им так полюбилась песня Пугачёвой «Лето, ах лето», что запускали её на полную катушку по десять раз на дню, примадонна была там в фаворе (может, правда, им так нравилось лето – край-то северный). Но у нас с местными практически никакого общения не было, имели дело только с местным прорабом, русским, который и определил нам объём работ, и проверял их ход. К нему же были и все вопросы по снабжению.
Темп мы взяли отличный, прораб (уж и не помню, как его звали) только удивлялся, как всё споро у нас идёт, был доволен. Наш Савельич (бугор, бригадир), который раньше работал на стройке и знал толк в процентовках, в конце в течение нескольких дней закрывал их на пару с прорабом – за бутылкой, как водится. Объёмы работ действительно были впечатляющие – по деньгам получилось больше, чем по тысяче на нос, это было по тем временам очень прилично, даже с такой сумасшедшей работой.
Незадолго до поездки, в мае, у меня как раз родился сын – Костя (старшей, Елене, было уже семь лет), так что деньги были нужны. Все деньги под расчёт выдали на месте, обратно вёз целое состояние в размере тысячи наличными. В последний день удалось даже кое-что прикупить в местном магазинчике – там каким-то образом оказались приличные японские вещи, приехал домой к тому же и с подарками.
Уже в Москве, примерно через месяц, пришлось собраться бригадой ещё раз – получили письмо от бухгалтера конторы, где мы работали – она слёзно просила вернуть по семьдесят рублей, писала, что ошиблась с налогом, взяла не со всей суммы. Проверили – это было похоже на правду, без проволочек деньги собрали и отослали, чтобы закрыть вопрос. Всё бывает, и бухгалтеры ошибаются…