Курская битва занимает в истории Великой Отечественной войны особое место. Она продолжалась пятьдесят дней и ночей, с 5 июля по 23 августа 1943 года. Замысел германского командования сводился к тому, чтобы окружить и уничтожить оборонявшиеся в районе Курска советские войска Центрального и Воронежского фронтов. В случае успеха предполагалось расширить наступления и вернуть Германии стратегическую инициативу.
Для реализации амбициозных планов Гитлер сосредоточил ударные группировки, которые насчитывали свыше девятисот тысяч человек, около десяти тысяч орудий и миномётов, до трёх танков и штурмовых орудий, около двух тысяч самолётов. Большие надежды возлагались на новейшие танки «тигр» и «пантера», штурмовые орудия «Фердинанд», самолёты-истребители «Фокке-Вульф-190-А» и штурмовики «Хейнкель-129».
Советское командование решило сначала обескровить наступающего врага в оборонительных сражениях, а затем перейти в контрнаступление. Начавшаяся битва приняла грандиозный размах и носила крайне напряжённый характер. Лишь ценой огромных потерь немцам удалось на отдельных участках вклиниться в советскую оборону. На Центральном фронте на десяти километров, на Воронежском до сорока километров.
Командование фронтом приняло решение с утра 12 июля нанести контрудар силами 5-й гвардейской танковой армии совместно с 33-м стрелковым корпусом из района Прохоровка на Яковлево. 1-я танковая армия с 22-м стрелковым корпусом наступала из района Меловое. 2-я и 17-я воздушные армии, завоевавшие к этому времени господство в воздухе, получили задачу поддержать основными силами контрудар наземных войск.
В 8 часов 30 минут 12 июля после 15-минутной артиллерийской подготовки войска фронта начали контрудар. Основные события развернулись в полосе наступления 5-й танковой армии, танковые корпуса которой встретили в двух километрах от исходных позиций вражеские танки.
Завязалось ожесточённое встречное танковое сражение, в котором принимали участие сотни танков. За день противник потерял около ста танков, пятисот автомашин, свыше четырёх тысяч солдат и офицеров. Войска Ватутина понесли потери в танках до четырёхсот машин. Одновременно с танковым сражением проходило сражение авиации 2-й и 17-й воздушных армий РККА против 4-го воздушного флота немцев.
5 августа советские войска освободили города Орёл и Белгород. Вечером в честь воинского успеха в Москве впервые за два года войны был дан победный салют. Отныне артиллерийские салюты постоянно возвещали о славных победах советского оружия. 23 августа был освобождён Харьков.
Победоносно завершилась битва на Курской огненной дуге. В ходе неё было разгромлено тридцать отборных дивизий противника. Немецко-фашистские войска потеряли около полумиллиона человек, полторы тысячи танков, три тысячи орудий и более трёх тысяч самолётов. Битвой под Курском завершился коренной перелом в Великой Отечественной войне.
***
Если взглянуть на сентябрьское небо в приднепровских местах, живая душа возликует. Умытое нежными дождями, оно излучает тепло, празднично синеет, изредка пропуская лёгкие кучерявые облака и стаи улетавших птах.
- Вот бы забраться туда! - солдатам так хотелось оказаться в его мирной бездонной глубине, поскольку на земле творилась адская круговерть.
Чадящие стены домов, срубленные осколками берёзы, покорёженная на обочинах техника, учащающие сердцебиение взрывы снарядов и бесконечное движение к Днепру бесформенной воинской массы.
- Противник ещё не успел закрепиться на правобережных кручах восточнее отвоёванного недавно Переяслава, - сказал командир 10-го танкового корпуса 40-й армии генерал Алексеев.
Он собрал командиров, вверенных ему подразделений, и обрисовал сложившуюся боевую обстановку:
- Нам не хватило плавсредств, чтобы с ходу переправить через широкую реку боевые машины.
- Зато пехота постаралась… - вставил кто-то из старших офицеров.
- Время работало на гитлеровцев, - подтвердил генерал, - поэтому спешно пришлось захватывать плацдармы доблестью нашей пехоты.
Штурмовые батальоны ожесточённо осваивали землю на правом берегу и несли тяжёлые потери. Пока наводили понтонные мосты и паромные переправы, в корпусе решили перегруппировать силы, объединив боевую технику в два ударных кулака.
- Своими машинами двинешь так, чтобы немцы винтом покатились домой, - генерал Алексеев на карте показал Ивану Матвеевичу Шаповалову.
В сложившейся обстановке командир корпуса решил направить на букринский плацдарм шестнадцать танков и САУ, а также 727-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Эти силы возглавил командир 178-й бригады полковник Шаповалов.
- Твоя задача состоит в следующем, - уточнил генерал напоследок, - любой ценой закрепиться там и обеспечить переправу основных сил армии.
- Одно меня беспокоит, - высказался Иван Матвеевич.
- Слушаю.
- Как связь будем держать? - деловито спросил полковник.
- Тебе придаётся специальное подразделение собак-связистов.
- Вы шутите? - удивился Шаповалов.
- В подразделениях, выделяемых для форсирования Днепра, - сказал генерал, - должны присутствовать несколько четвероногих связников.
Совершив хитрый обходной марш, его отряд в течение ночи на 29 сентября сосредоточился в нужном районе. Отряд был переправлен на плацдарм и сосредоточился в районе Трактомирова, где получил приказ совместно с частями 47-го стрелкового корпуса наступать вдоль правого берега Днепра, чтобы образовать единый плацдарм.
- Не удержим плацдарм, - инструктировал полковник своих офицеров, - сбросит немец нас в Днепр.
- Ох, как тяжело будет его, потом оттуда подвинуть…
С утра раздражённый противник перешёл в наступление. До двух пехотных полков при поддержке танков атаковали полки 161-й стрелковой дивизии с целью овладеть Великим Букрином. Шаповалов наблюдал за боем в стереотрубу и невольно обратил внимание на необычных связистов.
- Что псы творят! - сказал он удивлённо.
- Дайте посмотреть… - попросил Саркисян.
Телефонная связь между штабом на одном берегу и танковым корпусом на другом прервалась всего через десять минут после того, как была установлена. Всё остальное время связь между подразделениями осуществляла овчарка «Мечта», которая три раза в течении дня переплывала великую реку с важными донесениями.
- Не связист, а мечта! - удачно пошутил полковник.
- Значит, будет воевать с нами дальше! - воскликнул начальник штаба.
Один раз собака не успела пробежать с донесением и ста метров, как осколком снаряда у неё срезало ошейник. Портдепешник упал в траву. Шаповалов увидел, что собака вернулась, разыскала его, подняла и побежала дальше, неся портдепешник на пункт назначения в зубах.
- Вот умница! - громко крикнул он.
- Умнее иного человека будет… - подтвердил удивлённый армянин.
После ожесточённого боя и решительным контрудара, враг был отброшен в исходное положение.
- Нате, выкусите! - с радостью сказал Иван Матвеевич, осматривая место недавнего боя.
- Двинули немцу под дых… - согласился легкораненый Саркисян.
Плоская равнина разлеглась в удобной излучине величавой реки. Повсюду были натыканы воронки и траншеи, валяются неубранные трупы. Посредине торчала громадная туша танка «Пантера», чудовищный обгорелый зверь, покрытый копотью и пятнистой маскировочной окраской.
- Не помогла ему броня! - полковник похлопал ладонью по шкуре.
- А броня не слабая… - вставил начальник штаба.
Машина убийства уткнула длинный хобот-пушку в землю и застыла. Из открытых люков, свисая вниз и почти касаясь земли руками, торчали два обгорелых раздутых трупа. У одного было чёрное лицо и светлые, развевающиеся на ветру волосы, другой весь искромсан осколками…
- Стоило попасть в Россию, чтобы найти смерть! - сказал с грустью Шаповалов.
- Не зачем было к нам соваться… - заметил Саркисян.
Накануне немцы были остановлены на лугу, прорвалась вперёд только одна «Пантера». Она нахально переползла через небольшую речку, и только тут её прищучили. Рядом с железной махиной виднелся невысокий скорбный холмик. Здесь зарыли солдата, уничтожившего монстра связкой противотанковых гранат…
- Тихий такой был парнишка! - сказал полковнику, закопчённый комбат танкового батальона, первым встретивший врага.
- Тихие бывают самыми геройскими… - кивнул головой Иван Матвеевич и снял шлемофон.
Километрах в пяти от фронта командирский танк наткнулся на большое поле, сплошь уставленное разбитой техникой. Сюда с передовой специальными тягачами трофейные бригады стаскивали мёртвые танки, пушки и бронетранспортёры. Среди них были и немецкие машины. Это делалось то ли для ремонта, то ли для отправки на переплавку.
- Металл в военное время особенно дефицитен, - заметил Шаповалов.
- Картина впечатляющая! - сказал начальник штаба бригады.
Толстый металл танковой брони был прошит бронебойными снарядами. Пласты стали разодраны, скручены в спираль или искорёжены, подобно зазубренным лепесткам неведомых цветов. Некоторые танки рыжие - они сгорели, на некоторых видна бурая засохшая человеческая кровь, а иногда лежали изувеченные останки танкистов.
- Ведь в каждом танке, у каждой разбитой пушки погибли люди… - внутренне содрогаясь, прошептал полковник.
- И у каждого дома остались родные! - поддержал командира Саркисян.
Они знали, что памятник смерти скоро исчезнет, переплавившись в другие смертоносные танки и пушки.
- Придут новые люди и вновь будут направлены в жуткий конвейер войны, - Иван Матвеевич отвернулся от свалки отходов смерти, - работающий непрерывно и требующий всё новых и новых жертв.
- Пока не победим Гитлера!
- Должны победить…
Преодолевая яростное сопротивление гитлеровцев, и отражая в день по нескольку контратак, отряд и части 161-й и 253-й стрелковых дивизий к концу первой декады октября вышли на северо-восточную окраину деревни Ромашки и закрепились на ней.
- Теперь главное удержаться! - настраивал подчинённых Шаповалов.
- Снарядов маловато…
Два дня противник предпринимал отчаянные попытки сбить их с занимаемого рубежа. Однако стойкость и высокое воинское мастерство советских танкистов позволили им удержать занятые позиции. Вскоре ему позвонили из штаба 40-й армии:
- Товарищ полковник! С вас причитается.
- Что случилось? - оправданно встревожился он.
- Скоро будет что обмывать…
По секрету, который для Ивана Матвеевича не был секретом, штабисты сообщили о грядущих добрых переменах в его фронтовой жизни. Полковника Шаповалова назначили командиром 10-го танкового корпуса, а ещё через месяц торжественно вручили в Кремле медаль «Золотая звезда» полагающуюся Герою Советского Союза и досрочно присвоили звание генерал-майора танковых войск.
***
На передовую линию советско-германского фронта пополненный штрафной батальон прибыл к католической Пасхе. Командир штрафбата майор Калмыков уже знал, что немцы в этот день не стреляли, пили крепко, им было разрешено командованием отдыхать.
- Наблюдатели тоже не удерживаются от выпивки… - сказал он, не отрываясь от бинокля. - Бдительность притуплена. За целые сутки - ни одною выстрела!
- У противника гульба, к нам доносится только визг местных женщин под губные гармошки! - сообщил стоящий рядом с Калмыковым старший лейтенант-артиллерист, координатор дивизиона «Катюш».
- Дайте залп по этому бардаку! - попросил его майор.
- Зачем?
- Там не женщины, а продажные стервы! - возмутился брезгливый комбат. - Фашистская подстилка!
Старший лейтенант согласился. Масса весёлых фрицев и испанцев гуляли, будто на празднике, а не на войне. Послышался натужный скрежет, и ритмично полетели хвостатые огненные ракеты. У немцев в глубине лесного массива земля и деревья дружно поднялись на воздух.
- Не понять, - сказал довольный Калмыков, - где обломок, где тело!
- После нашей работы всегда так! - с гордостью ответил артиллерист.
Через колючую проволоку в их сторону перелетел, будто на крыльях, человек. Скатился к мелководному ручью и побежал, истошно крича:
- Гитлер капут! Я свой!
С вражеской стороны слышались гортанные крики, стоны и валил густой едкий дым от горящих блиндажей и разбитой техники.
- Вот вам подарок к празднику! - злорадно сказал румяный артиллерист.
Перебежчиком оказался ефрейтор из испанской «Голубой дивизии» по имени Педро. Его голос Педро зазвучал из динамика с призывами к «голубым» франкистам уезжать домой, кончать эту кровавую бойню.
- Не знаю, - усомнился комбат, - послужит ли это испанцам наукой…
Их дивизия исчезла из поля зрения командования. Комдив на совещании в штабе рассказал сложившуюся обстановку.
- Скоро начнётся общее наступление. Нужен «язык» во чтобы-то ни стало! - поведал моложавый полковник. - Кто из батальонов возьмёт «языка», комбату орден Красное Знамя. Исполнителям - Красная Звезда!
Одесские разбойнички Калмыкова обрадовались появившейся возможности и высмотрели засадный пулемёт, что выдвигался немцами в начале ночи. Рассчитали точно: когда появятся пулемётчики, когда будут сменяться. Дотошно изучили систему огня дотов и дзотов. Пришли к командиру батальона на КП, докладывают диспозицию:
- Товарищ комбат, засекли мы их секрет! - сказал сухой как жердь «уркаган». - Но пойдём днём, пока в нём никого нет…
- Что вы, ребята, днём?! - удивился майор и почесал затылок. - Пятьсот метров не так далеко для молодых ног!
«Блатные» ещё раз напомнили условия сделки:
- Украдём «фрица» - вы нам вольную!
Шестеро разведчиков с лейтенантом Крестьяниновым в маскхалатах, бросками, где по-пластунски, где юзом, где, согнувшись, бегом, миновали опасный участок и залегли вокруг окопа, ночной пулемётной засады немцев.
- Будем ждать темноты! - распорядился ротный и плашмя упал на живот.
- Ша! - старший из одесситов призвал подельников к тишине.
Спасительная темнота, словно по приказу сгустилась. С немецкой стороны наблюдалась подозрительная тишина. Калмыков напряжённо всматривался в холодный враждебный сумрак.
- Нихрена не видно… - выругался он раздражённо.
Вдруг послышался глуховатый взрыв советской гранаты Ф-1. Через несколько минут появились возбуждённые разведчики, неся на руках немецкого унтер-офицера, легко раненного в бедро.
- Держите подарок! - сказал распаренный лейтенант.
- Орлы! - обрадовался майор.
Как рассказали словоохотливые одесситы, минута в минуту появился немецкий наряд, трое с пулемётом. Неопытный вор от волнения вытащил кольцо из гранаты и держал чеку, а рука устала.
- Куда бросать? - спросил он и бросил сзади немцев, двоих убил.
Мтаршего, пулемётчика схватили. Пока волокли, немцы молчали. Уже притащили, и тут грянула артиллерия.
- Чудом проскочили… - обсуждали они удачный поход.
- «Фартовым» всегда везёт!
Всю оборону батальона накрыли, через каждые три-четыре метра ложились снаряд или мина. Гитлеровцы обнаружили, что с поста украден унтер-офицер и хотели уничтожить «языка» вместе с разведчиками.
- У них унтер - это фигура была, не то, что у нас старший сержант, - потирал руки довольный Калмыков.
- Должен знать много!
Все воры не сговариваясь, легли на немца, лишь бы он живой остался.
- Нам свобода нужна… - будто извиняясь, сказал один.
- Обещал, - подтвердил комбат, - значит выполню!
Все вместе они двинулись в штаб, валились гуртом на КП полка. Майор вызвал по полевому телефону дежурного по штабу дивизии.
- Полковник Вольский изволит отдыхать! - вяло ответил адъютант.
- Срочное дело…
Его разбудили, и он неохотно взял трубку.
- Товарищ ноль-первый, приказ мы выполнили: взят «язык»!
- Какой «язык»? - не понял спросонья полковник.
- Взят немец, унтер-офицер, нашими!
- Давай, давай его сюда!.. Бегом!
Погрузив живую «драгоценность» на сани, разведчики и Крестьянинов прямиком увезли «языка» в штаб дивизии. Вольский лично вручил Крестьянинову орден Красного Знамени, остальным - Красной Звезды.
- Вот так штрафники! - обрадовался комбат и написал представление на освобождение от службы в штрафбате. - Вот так медвежатники!
Начались беспрерывные бои. Батальон каждые два месяца менялся почти полностью. Убитые, раненые, умершие от разрыва сердца, цинги и туберкулёза. Так продолжалось до наступления холодов.
- Остаются в строю единицы… - печально сказал на очередных офицерских посиделках Калмыков.
- Тут мы хоть в огне ада, но вдали от бездарного начальства, - нашёлся весёлый капитан Шатурный.
К ним можно было попасть только крутым берегом, ночью. Днём берег основательно простреливался противником.
- Ну да мы научились их отваживать… - похвастался он.
- Ловко ты комбат придумал!
Чтобы не допустить какую-либо придирчивую «комиссию» или проверяющих от полка и дивизии, взводный открывал стрельбу из ручного пулемёта по огневой точке противника. «Фриц» охотно отвечал, и пули сыпали по берегу, как горох.
- Сматываем удочки! - сразу решали нежелательные визитёры.
В походной печурке, обогревавшей командирскую землянку, гудел игривый огонь, ведь вместо щепы в виде топлива использовали тол. В небольших количествах он горел ярким пламенем, но при потере бдительности мог взорваться.
- Но, если взводный не даст очередь, жди беды! - засмеялся ротный старшина. - Мимо него муха не пролетит…
С ними сидел старшина роты Севастьян Костровский, который больше других страдал от постоянных придирок начальства. Он был внештатным писарем батальона, недавно из тыла, сельский учитель-доброволец.
- Комдив зажал тебе орден? - спросил он, хорошо зная недавнюю историю охоты на «языка».
- Прокатили не в первый раз…
Вдруг зашелестела рваная плащ-палатка, которая заменяла полог на входной двери. Раздался снаружи взрыв мины, и в блиндаж-землянку ввалился раненый часовой. Падая, он успел произнести:
- Гады, убили!
Не выпуская из рук винтовки, он упал с раскроенным пополам черепом.
- Кровь разлилась по всему полу! - деловито сказал Костровский и крикнул: - Вестовой, тащи песок…
Вместо посыльного в землянку забежал командир роты басмачей Шатурный. Он мельком взглянул на убитого и огорчённо произнёс:
- Мои бандиты не хотят стрелять!
- Пойдём, - велел ему Калмыков, - научим их воевать.
Пригнувшись, они рысцой побежали по мелкому ходу сообщения в тыл.
- Товарищи «бельмей»! - обратился Калмыков к построенной роте. - Ставим вам на пятерых по ящику патронов - это под триста штук. И чтобы к утру в них ничего не было. Если у кого останется, того лично буду расстреливать!.. Бельмей?
Абреки понимающе закивали головами. Дружные залпы из трофейных винтовок вскоре стали доноситься от передовой.
- Басмачи воюют, всё исполнили. - Шатурный доложил через час.
- А ты говоришь, что не понимают!
Они не знали, что басмачи, уперев приклад в землю, между ног, палили в тёмный свет, как в копейку. Немцы не понимали, что за странная стрельба залповая гремела. Пули немецкие, трассирующие, но к ним не летели.
- Может, - подумали они, - русские с ума сошли…
Двое хитроумных басмачей-штрафников утром совершили самострелы. С расстояния в несколько метров выстрелили друг другу в ладони из немецких винтовок.
- Такое карается расстрелом… - решил безжалостный комбат.
В узком овраге Калмыков поставил на исполнение приговора пятерых автоматчиков-одесситов. Они одновременно выстрелили, первый казнённый упал. Поставили второго, здорового широкоплечего мужчину. Залп прошёл мимо. Сделали ещё залп, но тоже мимо!
- В царское время, - растерялся худой одессит, - если оборвалась верёвка или пуля не сразила приговорённого, его оставляли в живых.
- Тогда расстреляют нас… - ответил Калмыков.
На следующий день он с утра мотался по ротам на беговых лыжах. К вечеру крепления на лыжах заледенели, а ножа нет. Он достал командирский револьвер, перестрелял верёвки и бегом к своим пулемётчикам греться. Вдруг появился посыльный и сообщил:
- Калмыков, к командиру дивизии!
Пришлось обуться во всё ледяное. Пришёл, доложил о прибытии. За столом сидели Вольский, начальник особого отдела Токарев и комиссар полка Крупник. Особист почему-то с первой встречи возненавидел его.
- Ну-ка, разувайся! - грубо приказал Токарев. - Поступила информация, что ты умышленно нанёс себе увечья.
- Для чего?
- Воевать надоело…
Майор сдержался. Он снял подбитый кожей валенок.
- Покажи ногу. - Токарев внимательно осмотрел голые ступни. - Ничего.
- Я же говорил, что он не «самострел», - обрадовался Вольский и налил полную кружку: - Давай комбат выпьем!
Когда офицеры выпили разбавленного забористого спирта, «особист» мрачно посоветовал Калмыкову:
- Украинцев ставь впереди огневых точек… Рядом, по возможности, сибиряков и позади дзота - комсомольца или коммуниста!
- А смысл?
- Чтобы не сбежал к немцам украинец, у которого семья в оккупации. То же относится и к тем из местных, у кого семья осталась «на той стороне».
- У меня не сбегают!
- А как же Ведерников.
Комбат слегка изменился в лице. Этот подлый штрафник давно сидел у него в печёнках. Накануне Герасимюк, начсанвзвода, доложил ему, что один солдат пьёт по целому стакану соляного раствора и стоит на часах в окопе без движения, отчего у него чудовищно опухали ноги.
- Кто «опухнет», того под трибунал за дезертирство! - Герасимюк, это зло пресёк, предупреждая в ротах.
Калмыков вспомнил подробности поведения Ведерникова и ответил:
- Этот «сачок» шёл на всё, чтобы избежать передовой. Он начал опиваться солью, но был разоблачён.
- А ты куда смотрел?
- Вёл разъяснительную работу, а этот сектант-евангелист из местных жителей решил дезертировать.
- Верни его как хочешь.
Майор мрачно кивнул головой и вышел.
- Где я его искать буду? - мучился он.
Оказалось, ему, уже помог счастливый случай. В мглистую ночь, находясь в первых дзотах на посту, Ведерников ушёл в сторону противника. Здесь «нейтралка» шла зигзагом и как бы натыкалась на проволочные заграждения соседа справа. Дезертир сбился с направления и, подойдя к заграждениям соседа, крикнул:
- Сталин капут!.. Плен! Плен!
Красноармейцы сразу не сообразили:
- Сумасшедший «фриц» или кто?
- Может, обезумел и вместо Гитлер кричит Сталин? - гадали они.
Дезертира разоблачили и привели в батальон. Был вынесен скорый приговор военного трибунала:
- «За дезертирство расстрелять!»
В глубокий лог созвали всех местных, по нескольку красноармейцев из рот, чтобы никому не было повадно. Командовал чекист Токарев.
- Готовься! - крикнул он бодрым голосом.
- Я не могу держать оружие в руках… вы понимаете, мне нельзя! - скороговоркой умолял Ведерников палачей. - Бог вас накажет!
- Нам твой бог не указ! - ехидно засмеялся Калмыков.
Ведерников успел перекреститься, но вдруг начался артиллерийский обстрел. Все рванули бегом в лог, а приговорённый упал на месте. Калмыков под обстрелом хотел вернулся к Ведерникову.
- Может, притворяется и собрался снова смыться, - беспокоился комбат.
Заметил, как вокруг головы смертника расплывалось обширное кровавое пятно. Артобстрел прекратился, врач констатировал смерть.
- Осколок снаряда вошёл в мозг…
- Не помог Ведерникову его боженька! - с облегчением сказал майор и пошёл успокаивать нервничавших азиатов.
Через неделю миномётной миной ему оторвало обе ноги и густо изрешетило осколками верхнюю часть истерзанного туловища.
продолжение http://proza.ru/2013/01/09/18