От этой песни замерли все склепы,
И, чтобы там ни думал фараон,
Запел арфист – разрушились все скрепы
Религий мира, их же легион.
Вновь жёлтый вихрь примчался к обелискам,
Растёт бархан, бархан – под облака.
А души где, в каких пропавших списках,
Никто не скажет нам наверняка.
А мир цветёт особенно лучистый,
В нём всё идёт своею чередой,
Но есть одна из самых светлых истин:
Мы не воскреснем больше за чертой.
И как в среде молчащих этих склепов,
Всевышних вер, всевластия жрецов,
Он пел о том, что было бы нелепо,
Нам оживлять ушедших мертвецов.
И вызов был предельно непрактичным
В глазах вельможи, стража, торгаша,
Но вот в словах над миром безразличным
Живёт его мятежная душа.
Две тыщи лет назад до нашей эры
Он был умней, чем будем мы с тобой,
И вот опять воскресли наши веры,
А толк от них, признаться, никакой!
Метель метёт далёко или близко,
А свет летит с пустынного песка,
И вновь находит в прописях описки,
И тенью истин бродит у виска.