Глава четвертая.
- А куда пропал котенок Чан? – спросил меня Борька, когда я вечером прочел ему эту сказку.
- Не знаю, - ответил я, удивившись тому, что я сам не задал себе этого вопроса.
- А я знаю, - сказал, немного подумав, мудрый Борька. – Его утащил злой дракон из прошлой сказки.
- Я так не думаю, - возразил я. - Если бы это сделал дракон, то не обошлось бы без шума и огня. А котенок исчез как-то тихо и незаметно.
- Наверное, он вышел погулять, и его заманил в свои сети Человек-паук, - проговорил Борька, совсем уже засыпая.
Я вышел на кухню, где уставшая за день Ника мыла посуду, и стал помогать ей, вытирая полотенцем вымытые тарелки.
Это занятие предоставляло прекрасные возможности для раздумий, а мне было о чем подумать.
Сегодня после разговора с Варновским я понял: единственное, что я могу сделать в расследовании этого дела, это помочь моему другу. И я решил пойти на встречу с «нашим» китайцем именно с таким намерением: выполнить задание Бориса Ивановича и самоустраниться из криминальных пут.
Но получилось совсем иначе, и я вновь оказался в гуще событий, связанных с похищением девочки.
Впрочем, все по порядку.
Утром я, к великой радости Ники, взялся отвести Борьку в садик, и мы бодро зашагали по платановой аллее, сбрасывая с себя остатки сна. Согласно инструкции Бориса Ивановича, я присел на скамейку, не доходя ста метров до детского сада, а Борька принялся гонять жирных голубей, привыкших кормиться из рук отдыхающих. Звонок в моем телефоне заверещал ровно через пять минут.
- Ватсон, - сказал сонный голос моего друга, - будьте начеку. Объект движется к садику со стороны морпорта. Одет в красную тенниску с логотипом «Лукойла». За руку держит мальчика лет пяти-шести в белой матроске. С вашей скамейки он хорошо просматривается. Ровно через три минуты начинайте движение ему навстречу. Как поняли?
- Вас понял отлично, мистер Холмс, - ответил я в его же духе. – Движение начинаю. До связи.
Действительно, взглянув вдоль аллеи, я увидел и красную тенниску и белую матроску, неторопливо приближавшиеся к перекрестку, за которым виднелось здание морпорта. Схватив Борьку за руку, я посмотрел на часы и стал ожидать, когда истекут три минуты, о которых меня предупредил Борис Иванович.
И на этот раз он не ошибся: мы встретились с Фэй Вейсном прямо у калитки.
Увидев меня, он, казалось, совсем не удивился, и его плоское лицо тотчас же расплылось в улыбке, которую я называю «азиатской». Дело в том, что я прослужил три года во Владивостоке и там узнал, что за такой улыбкой может скрываться что угодно: и дружелюбие, и злость, и даже смертельная ненависть.
- Евгений Михайлович, как ваше здоровье? – пропел он с чисто китайскими модуляциями. – Это ваш сынишка? А я не знал, что ваш сын ходит в тот же садик, что и мой. Мир стал совсем тесным.
Мы прошли во двор и сдали наших ребятишек приветливым воспитательницам. Я сделал вид, что очень спешу, и уже пожав ему руку у выхода из садика, спросил его как бы между прочим:
- А что там слышно о похищенной девочке?
Фэй Вейсан сразу помрачнел, но ответил не медля:
- К сожалению, ничего. Мне больно смотреть на моего друга, но, по-моему, он сам во многом виноват. Не надо было везти их сюда из Китая, Эмму и Жаньхо, ведь здесь осталось столько людей, которые их не любят. И поверьте, Эмма не рвалась сюда, она очень разумная женщина. Ли Зихао сам настоял, чтобы они сопровождали его на форум, думая, что им будет приятно посетить родину после долгой разлуки. А теперь он переживает горе, какого я не пожелал даже своему злейшему врагу.
- Скажите, Василий Иванович, - спросил я, - а вы никого не подозреваете в похищении девочки? И имею в виду ваших земляков.
И снова Фэй Вейсан ответил не задумываясь:
- Никого. Вы сами подумайте: неужели надо было специально приезжать в Россию, чтобы украсть ее, когда у себя на родине им это можно было сделать гораздо легче и безопаснее. У них там существует целая инфраструктура, позволяющая им замести следы и сделать так, что найти девочку будет практически невозможно.
- Такие они всемогущие? – притворно удивился я.
- Не всемогущие, а все себе позволяющие, - поправил меня китаец, и теперь я удивился уже по-настоящему. Во–первых, его четким мыслям, а, во-вторых, умению излагать их на прекрасном русском языке, которого часто не услышишь и у своих соотечественников.
- А все-таки, Василий Иванович, - продолжал гнуть я свою линию, - представьте себе, что это сделал один из ваших земляков. Такие подозрения, как мне известно, есть даже у наших следователей. Вот мне и стало интересно: куда бы они смогли спрятать похищенную девочку?
Впервые за все время нашего разговора Фэй Вейсан задержался с ответом. Он как-то странно посмотрел на меня, горестно развел руками, а потом вдруг так же грустно улыбнулся:
- Ну, разве что у себя в гостинице, под кроватью или в шкафу для одежды. Но тогда бедную Жаньхо надо было полностью запеленать, как египетскую мумию, или исколоть ее снотворным. Вы ведь ее совсем не знаете. Она бы своим криком подняла на ноги не только горничных отеля, но и милиционеров в соседнем отделении.
«Действительно, - подумал я, распрощавшись с грустным китайцем, - девочку могли либо убить, либо напичкать наркотиками. Спрятать ее в ином состоянии эти «чудаки из Поднебесной» не могли. А вот Олег Владимирович Комаров имел возможность спрятать ее у своих родственников в каком-нибудь близлежащем поселке. Кстати, надо спросить у Бориса, не пробивал ли он родственников и знакомых отца Жанны».
Мне хотелось немедленно поделиться с Варновским своими мыслями и результатами моего разговора с Фэй Вейсаном, но у меня в этот день было аж две экскурсии, и я решил сделать это вечером.
Но каково же было мое удивление, когда на подножку моего автобуса за две минуты до отправления вспрыгнул сам Борис Иванович и радостно приветствовал вечно недовольных чем-то туристов:
- Доброе утро, господа экскурсанты! Органы правопорядка приветствуют вас на борту этого чудесного автобуса в лице майора УВД нашего прекрасного города Бориса Ивановича Варновского. Как вы, вероятно, догадались, у меня есть к вам несколько вопросов. Вчера поздно вечером возле гостиницы «Камелия», где вы проживаете, произошла драка. В ней участвовали гости нашего курорта из города Кемерово и официанты одноименного ресторана при вашей гостинице. Я убедительно прошу тех из вас, кто что-либо видел или слышал, сообщить мне прямо сейчас, пока мы с вами едем по ничем непримечательным местам.
Автобус загалдел, но это был не протестный галдеж, а гул голосов, в котором было явно слышно желание помочь органам.
«Что он делает? – возмущенно подумал я, придя в себя поле его наскока. – Причем здесь эта драка? Ему не терпится узнать, чем закончился мой разговор с Фэй Вейсаном, но нельзя же ради этого срывать мою экскурсию! Как-никак, я на работе, и он всегда очень чутко относился к этому. А сейчас – на тебе!»
- Товарищ майор! – раздался в это время голос с последнего сиденья. – Я находился в ресторане в это время и могу подробно рассказать, что там случилось.
- Большое спасибо! – расцвел в улыбке Борис Иванович. – Только слишком подробно не надо. Ведь вас ждет увлекательнейшая экскурсия во главе с лучшим гидом Черноморского побережья Евгением Михайловичем Старковым.
«Ну и нахал! – вновь взорвался я внутри себя. – Такого с ним еще не было. По-моему, он деградирует как следователь и как человек. Эти «чудаки из Поднебесной» довели его до точки».
- Меня интересует только одно, - тем временем продолжил мой друг, - что, на ваш взгляд, послужило причиной драки?
- А это на любой взгляд было ясно, - ответил ему добровольный свидетель. – Гости из Кемерова, как вы их назвали, просто не оплатили счет и попытались скрыться, а официанты догнали их и хорошенько накостыляли им.
Варновский сделал глубокомысленный вид, и весь автобус следил за ним, замерев.
- Это очень ценные показания, - проникновенно произнес наконец Варновский, и лица моих экскурсантов просветлели от этой похвалы, как будто они все были причастны к тому, что сообщил следователю их товарищ с заднего сиденья.
А Борис Иванович нагнулся к моему уху и тихо спросил:
- Кого из бизнесменов подозревает «наш» китаец в похищении девочки?
- Никого, - кратко ответил я, понимая, что мы должны спешить оба.
- Правильно! – обрадовался чему-то Борис. – Я так и знал! Он говорит, что они не смогли бы ее спрятать, так?
- Так, - подтвердил я.
- Спасибо, дорогой, - с чувством проговорил он и повернулся лицом к моим клиентам. – До свидания, господа туристы! Вы мне очень помогли.
Проводить экскурсию с людьми, воодушевленными похвалой майора УВД, мне было легко и приятно.
Но в перерыве между экскурсиями меня вновь одолели мысли о бесцеремонном вторжении Бориса Ивановича на мою территорию, которую я свято чтил и охранял, и мне снова стало нехорошо.
«Все! – решительно сказал я сам себе. – Сегодня вечером встречаюсь с ним, рассказываю подробно о разговоре с Фэй Вейсаном и о своих догадках насчет того, кто и где мог спрятать похищенную девочку, и забудь, Борис Иванович, что я вообще что-то знаю про это дело. Если оно тебя довело до такого состояния, что ты прыгаешь по автобусам и рассказываешь туристам какие-то сказки про драки кемеровцев с официантами, то что будет со мной? Нет, для международного сыска я не гожусь. Тем более, что главными фигурантами в нем являются хитроумные азиаты».
Вечером, усталый и издерганный, я присел на скамейку у морского порта и позвонил своему другу, которого я перестал понимать.
- Привет! – бодро сказал я, стараясь скрыть и свою усталость, и свое разочарование в нем. – Ты где сейчас?
- Ни за что не угадаешь! – столь же жизнерадостно ответил мне Борис Иванович. – Я сижу в роскошном ресторане, в каком не был ни разу в жизни, несмотря на их огромную популярность. Отгадай, в каком?
- Неужто, в «La Scala»?
- Терпеть не могу итальянской кухни, дорогой Ватсон. И ты это прекрасно знаешь. Что не закажи – всюду одно тесто! Нет, недогадливый ты мой, я сижу в китайском ресторане и ем утку по-пекински.
- Один?
- Зачем один? У меня здесь целый консилиум: менеджер этого заведения, имя которого я по-китайски забыл, а по-русски он Федя, шеф-повар Толя и его жена Люся. Эти имена тоже не совпадают с оригиналами, но они, по-моему, уже сами забыли, как их зовут на родном языке.
- И ты все это говоришь при них?
- Ва-а-атсон, ну почему вы обо мне такого плохого мнения? Я встал из-за столика, отошел в сторонку и разговариваю с тобой вне зоны их слышимости. Ты сейчас подъедешь сюда, я познакомлю тебя с ними, и ты увидишь, какие это прекрасные люди.
- А процесс приготовления фирменных блюд не остановится по этому случаю?
- Ни за что. Ты знаешь, почему не умерла школа китайских единоборств? Потому что каждый великий единоборец воспитал такого же великого ученика. Поэтому сейчас на кухне этого ресторана вовсю трудятся искусные ученики, а шеф-повар мирно отдыхает рядом со мной, потому что превыше всего он чтит российскую милицию.
- А ты, случайно, не выпил? Что-то слог у тебя какой-то высокопарный.
- Ни в одном глазу. Просто я, во-первых, доволен тем, что ты сообщил мне в автобусе, а, во-вторых, мои догадки подтверждаются сведениями, которые предоставили мне эти замечательные люди. Короче, я жду тебя. Машина нужна?
- Нет, я в двух шагах от твоего китайского ресторана. Если, конечно, он у нас в городе единственный.
- В том-то и соль, что он один - одинёшенек. А мои собеседники - единственные китайские предприниматели в нашем городе, не считая, конечно, Фэй Вейсана.
Вероятно, я добирался до ресторана слишком долго, потому что, когда я вошел в него, мой друг сидел за столиком один в глубокой задумчивости.
- А где же твой консилиум? – спросил я, присаживаясь рядом.
- Когда я сказал им, что сюда сейчас придет лучший гид Черноморского побережья и его окрестностей, они дружно отправились на кухню, чтобы приготовить для тебя нечто по-китайски сногсшибательное, - ответил мне в своем обычном стиле Борис Иванович. – Пока их нет, давай мне поподробней о своем разговоре с Васей-китайцем.
Я почти дословно передал содержание нашей утренней беседы, и Варновский вновь оживился.
- Ты понимаешь, в чем здесь дело? – вопрошал он меня, раздвигая на столе посуду. - На допросе он утверждал, что, по его мнению, девочку мог похитить лишь кто-то из этой десятки. Тебе же он говорит, что никого из них он не подозревает. То есть, во мне он видит представителя власти, который может прижучить его земляков, а ты для него – хороший знакомый, с которым можно и пооткровенничать. Усек?
Усечь-то я усек, но я был согласен с Фэй Вейсаном в том, что китайцы не могли спрятать девочку в незнакомом городе или, тем более вывезти ее куда-нибудь. И я сказал об этом Борису Ивановичу.
- И ты совершенно прав, что согласен! – шумно согласился со мной он. – И я тоже уверен, что никто из бизнесменов не похищал девочку. Так почему же «наш» китаец на допросе старается вызвать у меня подозрение именно к ним?
- Не знаю, - честно признался я. – И вообще, мне обрыдла вся эта китайская грамота, то бишь, все это дело. Можно я еще раз повторю мою версию, и после этого удалюсь?
- Валяй! – великодушно предложил мне следователь.
- Я все время думаю о Комарове. Ты не пробовал узнать что-нибудь о его родственниках и знакомых? Мне так и кажется, что кто-то из них обязательно живет в наших краях.
- Тебе правильно кажется, юный следопыт. Его родной дядя живет в идеальном месте для сокрытия преступления, то есть, украденной девочки. Он лесник нашего заповедника, в котором, как ты знаешь, есть такие места, куда можно добраться только вертолетом. Дочь этого дяди, то есть, двоюродная сестра Олега Владимировича живет и работает фельдшером в соседнем поселке, куда езды от нашего города всего двадцать минут. В ее распоряжении есть машина «Скорой помощи», идеальное средство для того, чтобы быстро и надежно перевезти девочку. Но я тебе еще раз повторяю: Олег Комаров девочку не крал, и все его родственники здесь не причем.
- Почему ты так в этом уверен.
- А потому, что я знаю, кто ее похитил!
- ???
- Вот то-то и оно-то, - торжествующе сказал мой друг. – Но пока я тебе об этом не скажу. Тем более, что ты собрался тикать с поля боя. Вон идут наши китайские кормильцы, так что приготовься улыбаться и хвалить их блюда.
Улыбаться и хвалить что-либо мне совсем не хотелось. Поэтому я попытался отказаться от угощения, но сразу ощутил на себе, что такое китайское гостеприимство. Сначала на меня обрушились превосходящие силы противника в лице шеф-повара, его жены и официанта, который принес столько дымящейся пищи, что нам с Борисом Ивановичем хватило бы ее до утра. Но он тут же открестился от нее, сказав, что уже пообедал, а все принесенное предназначено только мне. Когда я произнес решительное «Нет!», появился сам менеджер, а с ним – обаятельнейшая китаяночка, которая прекрасным голосом с чуть уловимым чудесным акцентом стала рассказывать мне о целебных свойствах китайской кухни. Едва она успела закончить, как заиграла тихая музыка, и другая красавица родом из Поднебесной запела что-то очень мелодичное и проникновенное. Менеджер сказал, что певица специально в мою честь исполняет песню «Подмосковные вечера», которую я, к своему стыду, не узнал.
Я думаю, что если бы я продолжал сопротивляться, в зале появился бы и китайский балет с танцем маленьких лебедей в своей интерпретации, а потому я последовал совету друга и принялся улыбаться и нахваливать с трудом заталкиваемую в рот пищу. К тому же я надеялся, что Борис Иванович все же скажет мне, кого он так уверенно считает виновным в похищении девочки.
Но этого не случилось, и мы вышли из ресторана недовольными друг другом. Ему не понравились, как мне казалось, мое дезертирство и поведение за столом, а мне, и это уже мне не казалось, его замкнутость в ответ на мою откровенность.
- Ты куда сейчас? – спросил он, открывая дверцу автомобиля.
- Зайду в офис, узнаю, куда у меня экскурсия завтра, - ответил я, зная, что откажусь, если он предложит подвезти меня.
- А я заеду в гостиницу к нашим китайским товарищам. У меня есть к ним несколько интересных вопросов. Очень хотелось, чтобы ты поприсутствовал при этом, но они не должны видеть нас вместе. Ты понял, почему?
- Нет, - честно признался я.
- Позже поймешь, - уверенно сказал следователь. – Жаль, что решил самоустраниться из этого расследования. Ты бы мог мне здорово помочь. Я впервые в такой запарке за все время моей практики. Форум заканчивается завтра вечером, у них уже билеты на руках на послезавтра. А тогда ищи – свищи их .
- А что, они все улетают?
- Нет, супруги Ли сдали сегодня свои билеты. Ну, это понятно: они не уедут отсюда, пока не найдут свою дочь. Живую или мертвую.
Мы расстались не совсем уж холодно, но не по-дружески тепло.
В турбюро Олечка сообщила мне, что на завтра у меня запланирована этнографическая экскурсия в горный аул, где местные аборигены покажут туристам свадебные обряды своего народа. Такие экскурсии нравились мне тем, что на них почти ничего не надо было говорить: мои клиенты просто наслаждались тем, что видели и чем их угощали. Но на этот раз я почему-то подосадовал, что мне досталась эта поездка: по какой-то непонятной причине мне хотелось быть в городе.
Я вышел из офиса и позвонил Нике, сказав ей, что сам зайду в садик за Борькой. Переварив ее удивление, я поймал себя на мысли, что мне хочется снова встретиться с Васей – китайцем, хотя я и не знал, зачем мне это надо. Я присел на знакомую скамейку и закурил, когда неожиданно позвонил Варновский.
- Слушай, - расстроенным голосом спросил он, - ты не запомнил тогда в микроавтобусе китайца по имени… Бо Янлинь?
- Китайца я, может, и запомнил, а вот фамилии – ни одной. Хотя ты знаешь мою привычку тщательно изучать перед экскурсией список туристов.
- Тогда послушай его приметы. По-моему, он самый толстый из них, хотя слово «жирный» к нему не подходит. Волосы черные, как и у всех, но с сильной проседью. Носит массивные роговые очки со стеклами «хамелеон». Курит сигары. На правой руке, - заметь, на правой, - дорогущие часы «Роллекс». На родине занимается производством сантехники. Ну, это уже не примета, а информация к размышлению.
Описание этого китайца моим другом было таким полным и выразительным, что я сразу вспомнил его.
- Да, я хорошо помню такого. Он сидел перед самым моим носом, на первом сиденье. Задавал мне много вопросов и постоянно улыбался. Прекрасно говорит по- английски, но, заметно, что плохо воспитан: иногда перебивал меня и дымил своей сигарой мне прямо в лицо.
- А теперь – главное! Раз он сидел прямо перед тобой, ты не мог не заметить, был он чем-то озабочен или нет. Вспомни мои уроки физиогномики.
- В твоей физиогномике я полный профан, но могу сказать, что волновался он изрядно, курил свои сигары одну за другой. А почему ты спрашиваешь меня о нем?
Пауза, которую взял Борис Иванович, была для него слишком долгой. Я уже подумал, что он прервал разговор, когда его хриплый голос произнес:
- Сегодня в его комнате горничная нашла туфельку Жаньхо. Именно ту, что была на ней в тот день.
Отступление четвертое.
Сказка о девочке Лю, ставшей императрицей.
Дом девочки Лю стоял у самой реки. У дома была крыша из тростника и маленькие окошки с цветными стеклами. Когда солнце вставало из-за гор, и его лучи пробивались в комнатушку, где спала девочка, там становилось так чудесно, что Лю казалось, что она проснулась в сказке.
Она становилась посреди комнаты, и ее старое серое платьице превращалось в наряд принцессы, переливаясь всеми цветами радуги. И девочка была счастлива, мечтая о том, чтобы ее увидел в этот момент сын императора Поднебесной. О нем ей рассказывал ее дедушка, который когда-то очень давно служил во дворце императора садовником розового сада. Он ухаживал только за розами, потому что он один во дворце знал характер этих красивых и коварных цветов.
Однажды в этот сад вбежал маленький сын императора по имени Ди. Он увидел прекрасную розу и захотел ее сорвать. Но страшные шипы этого вероломного цветка глубоко вонзились в его ладонь, и он закричал от боли так громко, что в сад сбежались все его телохранители, няньки и воспитатели, и даже стража дворца. Потом, узнав в чем дело, прибежали лекари и знахари и принялись залечивать его раны. Но самая страшная рана образовалась у него на сердце, потому что он не мог стерпеть неповиновения розы, которую он решил сорвать. И он приказал садовнику выкорчевать весь розовый сад, чтобы ничто не напоминало ему об этой боли.
Девочке по имени Лю было очень жалко розового сада, потому что она любила все красивое, и сама выращивала на крошечном дворике своего дома маленькие маргаритки. Но еще больше она жалела своего дедушку, который ослеп от горя после того, как выполнил волю злого мальчика по имени Ди. И она представляла, как она сделает так, что этому сыну императора станет стыдно и больно за то, что уничтожил чудесные розы и тем самым почти до смерти огорчил ее дедушку.
Она мечтала о том, чтобы он однажды появился в ее комнате, в час, когда первые лучи солнца проникнут туда сквозь цветные стекла окошек. Она будет стоять посреди комнаты и станет такой красивой, что ему захочется притронуться к ней, как к сказочной принцессе. И когда его рука коснется ее руки, она уколет ее иголкой, которую спрячет заранее в своей ладони. И тогда сын императора вспомнит, как он погубил чудесный сад и поймет, что те розы тоже были живые.
Но сын императора не приходил в их лачугу, а девочка Лю росла и вскоре превратилась в красивую девушку, на которую засматривались все молодые люди деревни. И все это время, пока она вырастала, девочка слушала рассказы деда об искусстве выращивания цветов, и вскоре их дворик превратился в чудесный цветник с множеством разнообразных растений. И люди, проходя мимо, не знали, чем им больше любоваться: то ли очарованием девушки, то ли красотой цветов.
И вот однажды по улицам деревни прокатился рев медных труб, и на площадь въехали нарядно одетые вооруженные всадники. Народ бросился бежать в центр села, чтобы узнать, по какому случаю ревут трубы и гремят барабаны, и вскоре вокруг всадников стояла толпа из жителей деревни Фэйшуань. И тогда главный из прибывших, толстый мужчина в золотых одеждах, прокричал, что они прискакали сюда по приказу императора Ди, чтобы найти садовника, который когда-то работал в императорском дворце. Он должен вернуться туда, чтобы возродить розовый сад, который сам и выкорчевал.
Тогда из толпы вышел староста деревни Фэйшуань и сказал грозному всаднику, что старик, о котором он говорит, давным-давно ослеп и не сможет выполнить волю императора.
Посланник великого Ди очень рассердился, услышав это известие, и захотел показать народу, что значит для них воля властителя Поднебесной, приказав сжечь деревню. Но девушка Лю вышла из толпы и сказала, что она сможет заменить своего слепого дедушку, передавшего ей секреты выращивания роз.
Путь во дворец императора был недолгим: носилки с девушкой несли лучшие скороходы Поднебесной. Потом ее привели в огромный зал, где в золотом кресле сидел молодой император, бывший в недавнем прошлом мальчиком Ди, который приказал уничтожить сад из чудесных роз.
Ее заставили опуститься перед ним на колени, чего она не делала никогда и не перед кем, но стражники пригнули ее слабое тело к полу и держали ее так, пока император не велел ей встать.
- Мне сказали, что ты можешь выращивать розы и ухаживать за ними, - сказал император. – Это правда?
- Да, - ответила Лю, - меня научил этому мой дедушка, который ослеп после того, как ты заставил его погубить розовый сад.
- А теперь ты, его внучка, возродишь его, - ничуть не гневаясь на ее дерзкие, но правдивые слова, произнес император Ди. – Разве это будет не справедливо?
- О, великий хуанди, - обратилась девушка к императору, вспомнив из рассказов дедушки, как надо именовать властителя Поднебесной, - скажи, почему ты решил возродить розовый сад? Я очень боюсь, что ты вновь можешь нечаянно уколоться о шипы выращенной мною розы и прикажешь уничтожить ее и все другие цветы.
- Я еще никому не давал отчета о своих намерениях, - строго ответил император, - но тебе скажу, потому что от тебя зависит мое счастье. Из далекой северной страны ко мне едет моя невеста, девушка невиданной красоты и огромного душевного богатства. Но она холодна, как ее страна, и надменна, как северное сиянье. Мои мудрецы сказали мне, что только созерцание ею красоты, которой она никогда не видела, может растопить холод и высокомерие ее души. Так случилось со мной, когда я впервые вошел в розовый сад, созданный твоим дедушкой. Но на мою беду, прекрасная роза уколола меня, и в приливе гнева я приказал извести эту красоту. Я поступил глупо и несправедливо по отношению к ним и твоему дедушке, и теперь пришло время мне просить тебя возродить это чудо. Ты выполнишь мою просьбу?
- Да, - ответила девушка, - я выращу новый розовый сад, потому что я поверила тебе.
Два года работала девушка Лю не покладая рук и не выходя из дворика, где она посадила розы, ни днем, ни ночью. Император часто заходил к ней и торопил ее: посольство далекой северной страны было уже в пути, но ему предстояло перейти еще много гор и рек, чтобы добраться до Поднебесной. И когда оно пересекло границу великой страны, во дворце императора Ди зацвел розовый сад.
Властитель Поднебесной радовался этому событию, как маленький ребенок. Он мог часами бродить по дорожкам сада и ласкать своими руками тонкие лепестки роз.
- Как ты думаешь, - спрашивал он маленькую садовницу, - моей невесте понравятся эти цветы?
- Они нравятся даже моим помощникам, которые видят их каждый день, с утра по поздней ночи. А твоя невеста, великий хуанди, не видела такой красоты никогда. Она не может не полюбить их так, как ты полюбил ее за то, что она необычайно красива.
И вот наконец ворота дворца распахнулись, и во двор въехало Великое посольство северной страны. Знатные вельможи и храбрые воины сопровождали прекрасную княжну к ее нареченному жениху. Ее тайно провели в отведенные для нее покои, и ни один человек, даже император, не увидели ее лица.
Их встреча произошла наутро, когда император принял посланцев северной страны в своем тронном зале. Княжну ввели под руки в покои властителя Поднебесной, и он встал ей навстречу, еще раз пораженный ее светлой красотой.
Потом он показал ей все помещения и сокровища дворца, но она была к ним равнодушна, потому что у себя в стране имела то же самое. Император предвидел это и после осмотра дворца подвел ее к дверям, за которыми был розовый сад.
Двери распахнулись, и княжна вскрикнула от восхищения, а ее глаза вспыхнули от радости и стали еще краше. Она почти бегом бросилась в сад и протянула руку к прекрасной белой розе, на лепестках которой блестели капельки росы. Она захотела сорвать ее, но тут случилось то, что произошло много лет назад с мальчиком по имени Ди. Множество острых шипов вонзилось в ее тонкую руку, и она не смогла сразу вырвать ее из этого коварного плена. Белая роза стала красной от ее крови, а на лице императора застыл ужас.
Стража подхватила падавшую без чувств девушку и унесла ее во дворец, в отведенные для нее покои. А на следующее утро Великое посольство покинуло страну, увозя с собой бывшую невесту императора, а он не появлялся на людях тридцать три дня и тридцать две ночи.
На тридцать третью ночь он пришел в розовый сад.
- Ты пришел, чтобы приказать мне уничтожить созданную мной красоту? – спросила его девушка Лю.
- Нет, - ответил император. – Ее нельзя уничтожить. Она останется в моей душе навсегда, так же как и память о тебе, сотворившей такое чудо. Ты можешь теперь остаться жить в моем дворце и взять к себе своего слепого дедушку. Ему будет радостно от того, что ты стала такой же искусной, как и он. Если ты встретишь когда-нибудь юношу, достойного твоей красоты и ума, вы можете жить здесь и растить в этом прекрасном саду своих детей. А я ухожу искать место на земле, где я смогу забыть девушку из далекой северной страны и все, что случилось с нами. Прощай.
И он ушел, и народ Поднебесной пришел к дворцу и поклонился девушке Лю как своей императрице. И она правила страной долго и мудро, насаждая на ее земле и в душах людей Красоту и Покой.