- С кем Вы собрались разводиться?! - судью даже передёрнуло от возмущения. Возможно, она симпатизировала студенту-юристу, который, по её мнению, был "прекрасным мальчиком", и поэтому доводы его жены-соплячки, что-то бубнящей про какую-то "несовместимость", её абсолютно не заинтересовали.
- Идите и не выдумывайте глупостей, - эта фраза ещё долго приговором звучала в уставшей голове юной просительницы. В те поры, когда произошла эта банальная история, говорить о "нарушении прав" было не принято. Об этом и думалось-то вяло.
Но упрямство (или настойчивость - как удобно читателю) "имело место быть".
Поэтому молодая жена не собиралась останавливаться на достигнутом, а планировала апробировать ещё (как минимум) два выхода. Один, правда, был слишком радикальным, но не казался чем-то страшным, поскольку и название ему она придумала не криминальное - "добровольный уход из жизни". Вроде, всё и благозвучненько. Но...
Не было опыта по применению "ухода" - ни собственного, ни окружающих. Наверное, именно данное обстоятельство и делало возможным иметь саму мысль об этом как об одном из вариантов в борьбе за "свободу". Всё было обиднее: "любимый" шлялся, а прощать ей было не дано. Воспитание, далёкое от штудирования библейских истин, не позволяло. Значит, оставалось одно - "велосипед" необходимо было "изобрести". Такие кровавые и некрасивые варианты как прыжок на асфальт, нырок под общественный транспорт (личного тогда немного было) или повешение на подтяжках мужа отвергались сходу. Заснуть и не проснуться - другое дело. Но опять "запятая" - в области медицины она была профаном - не интересовал никогда такой профиль знаний. Из таблеток помнила одно название - анальгин. Ликбезом заниматься времени уже не было - оттягивать задуманное было не в её характере. Выход напрашивался сам: выпить надо было всё содержимое деревянного ящичка аптечки - что-то там должно было быть снотворным!
Муж отсутствовал (как всегда, ближе к ночи), малыш-сын приятно засопел под левым боком. Графин с водой красиво искрился под светом ночничка. Гора таблеток безобидно застыла под салфеткой (от кого спрятала?). Казалось - уйма, а в три горсти уместились, стакана воды хватило. Вот и всё! Лениво мелькнула мысль - только бы "суженый" раньше времени, по закону пакости, не вернулся... Долгожданный туман стал наплывать на глаза, в ушах зазвонили колокольчики (как в каком-то знакомом мультике про Деда Мороза...), мысли начали путаться - кафедра, соседи, мама... И вдруг наяву: "Мама, мама..." - позвал сын и сжал ручонкой её левую руку. Её словно ужалило. "Он же проснётся, а она - холодная! Идиотка!" В графин пролезла лишь одна рука, но так необходимая сейчас влага разогнала туман перед глазами и заставила различить двоившиеся предметы. Но всё-таки они были узнаваемы! Показывали, куда ползти (пока не поздно!) Сколько километров до ванной комнаты? Вспомнила "Последний дюйм"... Мокрая, продрогшая, но счастливая вернулась к "наследнику мыслей". Колотило, как цыгана от любви. И - ни одной таблетки! Хочешь - смейся, хочешь...
Это не она проснулась. Новая женщина, оставшись её ровесницей, была другой: непривычно спокойной, хладнокровной, рассудительной. Та, прежняя, не удостоила бы мужа, вызывавшего лишь отстранённую брезгливость, ни одним словом. Эта была готова к продолжительному диалогу. Он не знал, что говорит с незнакомкой...
- Давай разведёмся по обоюдному согласию, не обозначая конкретных причин. Хочешь - придумай на меня что-нибудь подходящее. Мне всё равно.
- Нет, у нас семья, ребёнок, - эту фразу он повторял после каждого нового довода, которым она пыталась убедить его в невозможности сохранить их семейное трио (правда, малыш никогда его не интересовал, но как контраргумент её логике подходил "папе").
Ощущение тупика усиливалось. И её,"новую",ненадолго оттолкнула "старая":
- Хорошо, мы формально сохраним наш брак, раз он для чего-то необходим тебе. Но ты будешь "рогат", а "рога" будут ветвистыми!
Он не поверил. Зря. Слово держать она умела. Даже тогда, когда внутренний голос говорил: "Да плюнь - не надо!" "Нет уж" - включался какой-то внутренний "бык", способный переупрямить кого угодно.
Загвоздка была прежней - отсутствие опыта по смене "партнёров". Он был первым в её жизни. И теперь это вызывало особую досаду. "Доберегла честь до бесчестия" - дразнила она себя. Но как-то беззлобно - "старая" изрыдалась бы в одиночестве. Эта - шутила и искала выход. С чего-то надо было начинать. А не хотелось - противно. В раннем девичестве мечтала она прожить всю жизнь с любимым мужем, родив всех детей, которых пошлёт им Судьба. Не получилось. Её малыш уже не раз мог обзавестись братиком или сестрёнкой. Но она помешала этому известным способом, поскольку не могла способствовать «продолжению рода» человека, ставшего ей по закону гражданским мужем (т.е. зарегистрировавшегося в таковом статусе через ЗАГС, а не как сейчас – «гражданский муж» тот, кто живёт рядом; раньше такой союз и обозначался соответственно, со – жи – тель – ство!)
Первая попытка была, по её мнению, верхом отчаянной (но не оправданной) смелости. В гордом одиночестве устроившись на одной из скамеек набережной великой русской реки, она достаточно близко к носу (как все близорукие люди, а эта беда имела место) держала какой-то роман, открытый на некой странице. Боковым зрением заметила, как рядом "приземлились" два летчика гражданской авиации (раньше ношение формы придавало мужчинам уверенность в себе). Смелее оказался тот, что был пониже ростом (как тут не вспомнить - Наполеон, Гитлер, Ленин...). Впрочем, вопрос, заданный им, заставил усомниться в "величии" "малышей":
- Девушка, а что вы делаете?
Но такое начало позволяло и съязвить в ответ:
- Делаю вид, что книжку читаю, - вопроситель был озадачен, зато его друг стал смелее:
- А на самом деле?
- Создаю обстановку для знакомства с существами противоположного пола.
"Наверное, слишком авангардно",- подумалось ей, поскольку замолчали оба. И всё-таки первым очнулся большенький (она уже мысленно симпатизировала ему):
- А вы не подскажете, где здесь можно перекусить - мы не местные.
- Вам перекусить или и потанцевать заодно?
- Конечно, второе, - высокий явно настроился на волну диалога.
Бесстрастно она объяснила им координаты ближайшего ресторана. Замялись оба, и всё-таки высокий осмелился задать вопрос, ответ на который, возможно, интересовал и приятеля :
- А вы не могли бы составить нам компанию?
- Могла бы, но на определённых условиях: платить будете вы, поскольку я на "нулях" (это была правда), а расплачиваться "натурой" не собираюсь - не мой профиль (и это не было ложью - "заезжие молодцы" не подходили для её "коварного плана" отмщения супругу). Через неделю - зарплата: всё, потраченное на меня, верну (и здесь она не собиралась обманывать мужчин - не мальчиков; видно, что за тридцать).
Они прямо расцвели на глазах. Стройные от природы - стали ещё стройнее и, точно, увереннее в себе." Эх, мужичьё, как вы податливы с первыми встречными бабёнками, и как тяжелы для семейных уз" - недобро подумалось ей. Захотелось закончить наскучивший вдруг спектакль. Но бык упрямства не позволил свернуть с намеченного планом мести пути.
Гуляли по полной: "даме" - вино, мужчинам - "беленькой", закуски - по-русски, до икоты. Музычка, танцы... Приглашали её по очереди. Имя высокого запомнила сразу - так звали спасшего её от самоубийства ребёнка. Низкорослый товарищ его перебрал со спиртным, и уже недобро поглядывал на более удачливого соперника. А тёзка её сына успел под очередное "па" сделать предложение "руки и сердца", показав в паспорте штампик о разводе. Он был покорён:
- Ты такая открытая, честная, поедем со мной. Ты будешь счастлива!
Она даже взгрустнула - что-то было в нём, который явно лет на десять пораньше её пришёл в этот мир, по-детски незащищённое. Обижать не хотелось, а пришлось:
- Не такая уж честная: кольцо обручальное сняла (знала, что уже и не наденет больше), а сына моего так же, как тебя, зовут...
Но её откровенность нисколько не смутила соискателя:
- Мне всё равно. Ты нужна мне!
Это-то и настораживало: о "первой брачной ночи", похоже, мечтал и скучавший за столом сотрапезник. Правда, официальных предложений от него не поступало, но глаза! Надо было разруливать ситуацию...
- Ребята! У нас какое-то трио скучное - не хватает одной "девочки". У меня есть сестра (не ложь!). Поедем к ней (вранина!), но сначала зайдём ко мне - фотографию посмотрите. Вдруг не понравится?
- Понравится! - Пьяно утверждал "малыш", понимая, что оценивать придётся именно ему. Но ей необходимо было любым способом добраться до своей квартиры и забаррикадироваться от всего мира, который вдруг так однозначно наскучил.
Получилось! От пригревшего новорождённую компанию столика их удалось оторвать. Но около километра до родной ей «пристани» нужно было пройти пешком по знакомым, но ставшим какими-то неуютными улицам. Каждая подворотня и арка превращались в ловушку для молодой женщины, грехом гордыни подвергавшей себя ненужному испытанию. Кто же это сказал: «Если не хочешь, чтобы тебя изнасиловали в двенадцать часов ночи на пустыре, не ходи на пустырь в двенадцать часов ночи!»? Какая разница, кто именно оформил такую чёткую мысль, которая лишь сейчас занозой торчит в мозгу!
Успокаивало, правда, немало обстоятельств, которыми она пыталась прогнать страх: во-первых, форма лётчиков, которая делала их слишком заметными для того, чтобы пойти на преступление; во-вторых, документы, которые показал влюблённый на данный момент «высокий», а главное – его неподдельное желание продлить знакомство на более серьёзном уровне; на «третье» тоже кое-что оставалось – эти закоулки она знала лучше их, а туфли на высоком каблуке не носила с тех пор, как родила.
Но основным козырем все-таки был её артистизм (не зря в нескольких театральных студиях занималась): она ворковала так, как никогда до этого или после. О чём? Не вспомнить! Но, судя по восторженным глазам слушателей, двигавшихся в строго заданном ею направлении, сёстры-сирены гордились бы такой ученицей.
Наконец-то! Родной подъезд. Тёзка сына всё-таки задал этот коварный вопрос:
- Извини, а номер квартиры. Вдруг что-то тебя задержит. – Под «что-то» он, конечно, подразумевал «кто-то», да и тут была конкретика – «грозный муж», по его мнению, мог помешать их «свадьбе». Наивный! Если бы он знал, какой «танк» живёт внутри большинства женщин, чьи судьбы под влиянием насильственной (для большинства – точно) эмансипации превратились в череду нескончаемых боёв на ринге существования в условиях якобы цивилизованного общества… Нужное ему число назвала.
И так взлетела на свой четвёртый (сродни современному шестому), как давно уже не порхала.
Девочка-соседка, как раз вышедшая из своей комнаты, удивлённо заморгала полусонными глазами:
- За тобой гонятся?
- Нет. Но, если кто придёт, я для всех отсутствую.
Кто придумал, что флирт – развлечение? Чушь. Большая усталость ей была знакома лишь от родов – схватки почему-то длились двое суток, и сын чуть не погиб. Спать! Спать! Спать! Хорошо, что малыш у мамы.
И всё-таки сон был чутким. Не удивительно. Как под шум волны слышала она трубу мужского голоса (похоже, у «жениха» был всё-таки бас) и настойчивый лепет девчонки:
- Не живёт у нас такая!
Ссориться ребята не стали – в форме, слегка нетрезвые. Зачем им неприятности?
Конечно, надо было выйти – теперь ведь ничто не угрожало её «невинности». Но сил не было.
«Пусть завтра приходят» - уговорила себя. И – спать!
Вдруг дверной замок крякнул, и дверь распахнулась на расстояние, отмерянное цепочкой. Почти со стоном подняла голову – кто ещё? «Сюпруг». Господи, про него-то она как-то совсем забыла! Пришлось ещё и с кровати подниматься.
- Что это там за мужики тебя по всему подъезду разыскивают?
- Мальчики-лётчики?
- Мальчики! Да они тебе в отцы годятся!
Диалог, длившийся часа два, был никчемным и скучным. Для неё всё было решено. Бесповоротно.
Выйдя утром из комнаты (надо было срочно ехать за малышом), она увидела на вешалке, расположенной в коммунальном коридоре прямо перед входной дверью, свой желто-оранжевый плащ в крупную клетку. Представила, как на фоне этого «великолепия», конечно, запомнившегося «летунам», юная соседка усиленно лгала им об отсутствии носительницы плащика в данной квартирке. Расхохоталась. Получилось нервно. Они больше не пришли. И он один не пришёл. Обиделся. Его можно понять. Мысленно попросила прощения у «высокого». Но хорошо, что всё так комично оборвалось. Замуж за него всё равно не пошла бы. Как и ни за кого на тот момент. Боль и неверие стали основными ориентирами поступков. А это неподходящий дуэт для марша Мендельсона.