– Иван Иванович, мы подыскали тебе более удобную работу, впредь ты будешь заведовать культурой нашего района! – секретарь райкома с улыбкой обратился к главному зоотехнику. – Там требуется такой энергичный и преданный работник как ты! – добавил он и по-братски похлопал по плечу Ивана Ивановича.
– Григорий Федотович, я же в культуре ничего не волоку, – стал тот отпираться от заманчивого предложения своего давнего друга. – В сельском хозяйстве я собаку съел, но в культуре…
Секретарь райкома прервал его: – Ничего, не боги горшки обжигали, а такие специалисты по сельскому хозяйству, как ты. А как, по-твоему, целину мы осваивали, даже не зная культуру земледелия, а ты боишься руководить несчастной культурой района.
На прощании секретарь райкома, пожав руку другу, добавил: – Иди и с чистой совестью выполняй поручение бюро райкома. Раз есть мнение о том, что ты должен быть руководителем культуры района, то, будь добр, повинуйся мнению вышестоящих товарищей! И, баста, ни слова отказа, чтоб я от тебя больше не услышал!
Григорий Федотович присел в мягкое кожаное кресло, пододвинул к себе старинный чернильный прибор, являющийся украшением его огромного стола. Он взял из него ручку с золотым пером, макнул в чернила, написал записку на белоснежной бумаге, затем промокнул пресс-папье и протянул её Ивану Ивановичу.
– Передай проект распоряжения в отдел кадров исполкома, Галине Петровне, ты её прекрасно знаешь, пусть с сегодняшнего дня оформит тебя на должность заведующего отделом культуры. Если будут какие-то проблемы, звони или приходи ко мне.
– Спасибо за доверие, Григорий Федотович, – произнёс новоявленный заведующий отделом культуры и вышел из кабинета.
Дул сильный ветер, который трепал волнистые волосы Ивана Ивановича. Глубоко вдохнув воздух, перемешанный с «ароматом» химии, недавно введённого в эксплуатацию химзавода, он направился в сторону райисполкома. Благо, что исполком находился рядом. Запах химии всё ещё гнался ветром и сопровождал нашего Ивана Ивановича. Как говорили старожилы: «Новый завод превратил райский климат города в адский смрад».
Несмотря ни на что утро для Ивана Ивановича началось весьма удачно. Соблюдая формальности оформления в отделе кадров исполкома на новую руководящую работу, «молодой» заведующий отделом культуры вошёл в свой новый кабинет, словно Адмирал Нельсон после удачной победы, и сразу же дал распоряжения своему инспектору:
– Вот здесь следует покрасить стены!
– Эту рухлядь, то бишь, диван, заменить!
– Секретарь должна быть стройной и молодой! Подыщи мне такую! И вот ещё, директора районного Дома культуры ко мне!
Инспектор отдела культуры с блокнотом в руках записывал всё, что говорил и поручал шеф. Он был человеком молодым, но исполнительным, что с первого взгляда отметил сам Иван Иванович.Присев на старое кресло своего предшественника, он велел: – Не забудь внести в список кожаное кресло для меня и большой стол!
Затем, достал из портфеля пачку столь модных в то время болгарских сигарет «БТ», закурил и, с наслаждением втянув в себя едкий дым, добавил:– Пока не узнаю о том, что же творится в районе на культурном фронте, я не смогу спокойно руководить. Я должен поднять культуру нашего района до уровня сельского хозяйства, даже выше!
Так начал новоявленный руководитель культуры свой первый рабочий день. И последующие дни продолжались в таком же духе.
Прошли годы. Работники культуры района стали постепенно привыкать к его стилю руководства. Конечно, не все были согласны с его методом работы, но как говорилось тогда, если есть мнение о назначении в руководство, то партии видно кого направлять на работу и это мнение не обсуждалось…
Однажды в район, для прохождения производственной практики, были направлены студенты выпускных курсов Краснодарского института культуры. Веселая группа молодых специалистов дарили окружающим смех, веселье, радость. С первых же минут их появления наступил праздник для местных работников, ведь студенты были с разных факультетов и среди них оказались хореографы, хоровики, музыканты, режиссеры.
Директор Дома культуры, соблюдая субординацию, позвонил заведующему отделом, а тот выразил желания встретиться с практикантами лично.
– Я сам приду в Дом культуры и посмотрю, «чем дышат» эти молодые специалисты из столицы Кубани…
В Доме культуры шла оживленная работа. Практиканты выкатили в середину сцены рояль, предварительно освободив его от «многовековой» пыли и протерев до блеска. Практикант-музыкант оказался и неплохим настройщиком. За сравнительно короткий промежуток времени, десятилетиями соскучившийся по ласковым рукам музыкантов, бедный рояль восхитил окружающих своим божественным звучанием.
Приоткрыв крышку инструмента и подперев аккуратно задвижку на рояле, молодой музыкант самозабвенно играл на этом божественном инструменте, иногда бубня под нос:
– Даже рояль краевой филармонии звучит не так чисто! Божество, а не рояль!
Забыв о предложении коллег пойти позавтракать, он окунулся в море завораживающих звуков…
Практикант играл. Играл самозабвенно. Его руки, скользя по клавишам, рождали нашумевшие тогда в стране запрещённые мелодии джазовой музыки. В это время на сцену поднимался заведующий отделом культуры. Лицо Ивана Ивановича мгновенно покрылось красными пятнами, когда он увидел раскрытый рояль, мало того, услышал незнакомую, «чуждую для советской молодежи», музыку.
– Стой, стой, негодный человек! – неистовый крик Ивана Ивановича был угрожающим. Так как студенты до этого момента не были знакомы с заведующим отделом, то сперва подумали, что этот человек невменяемый и, с любопытством стали ждать, что же он вытворит дальше.
– Что ты себе позволяешь?! Мало того, что ты разломал такой инструмент, ещё вражескую музыку играешь?! – продолжал кричать Иван Иванович. – Этому ли вас учат в вашем институте, разламывать чужую шарманку, э… э… то есть, пианино…
Алексей, наш молодой музыкант, услышав слова человека ворвавшегося на сцену, невольно прекратил играть, стал внимательно наблюдать за ним.
Иван Иванович всё ещё продолжал свой монолог, перешедший в истерический крик: – Что же ты себе позволяешь, бесстыжий?!
– Вы мне говорите все эти слова? – недоумённо спросил Алексей незнакомца, отходя от рояля.
– Да, а кому ещё я должен говорить?!
– Что же я сделал такого предосудительного, что Вы меня обзываете?! – пожав плечами, спросил Алексей.
– Гляньте на него, ещё имеет совесть спрашивать?! Ответь мне, почему разломал этот прекрасный инструмент? Это пианино годами стояло в этом углу, и никто даже не думал ломать его. А ты, даже не успел ступить на порог этого «очага культуры», уже натворил такую беду! Что же будем делать? Как будем отвечать руководству исполкома, что разломали такой благородный инструмент…
– Я ничего не разломал…
– Как же не разломал?! – заглядывая под крышку рояля, стоящего на подпорках в ярости крикнул он. – Как это всё называть, если не поломка, даже палкой какой-то подпёрли, нет, смотрите на него, обмануть меня хочет, не выйдет!
– Да рояль разбирается, для хорошего звучания снимается крышка, – Алексей попытался ему объяснять.
– Что же ты мне сказки рассказываешь. Хватит! Знаю я вашего брата, по дощечкам крадёте всё, что не так лежит. Сперва ты хотел крышке от пианино «приделать ножки», затем боковые доски и белый перламутр украсть, а следом всю конструкцию стянуть к себе домой…
– Да я музыкант, рояль разбирается…
Заведующий отделом не позволил практиканту завершить свою мысль:– Не рассказывай мне сказки, да разбирается, как ты и сделал, чтобы увести домой в Краснодар. Я знаю по старой работе, студенты-практиканты не раз крали поросят из нашего хозяйства, где я был главным зоотехником. Я никому не позволю расхищать и разламывать государственное имущество, слышите, никому не позволю! Когда я шёл к вам сюда на сцену, девчонка ваша – практикантка – пела песню «иволга в кусты меня зовёт…» Это аморально и постыдно. Западную пропаганду я не позволю внедрять сюда, пока я нахожусь на таком идеологическом посту…
– Иван Иванович, ребята настроили рояль, собираются ставить театральный спектакль, разучивать танцы и песни, – хотел, было, заступиться за практикантов директор Дома культуры …
– И ты молодец, перед твоим носом хотят по кускам утащить пианино, а ты ушами хлопаешь, – строго пожурил заведующий отделом культуры своего подчинённого. – Они чужие, сегодня здесь, завтра у себя в Краснодаре, а ты как мог допустить это, – правой рукой он показал на раскрытую крышку рояля, – ещё смеешь защищать этих молокососов. Я ухожу, уже убедился в том, что из этих ребят толку для культуры нашего района не будет. Подпиши их направления отказом, пусть идут на все четыре сторону по добру по здорову. Нам такие специалисты не нужны!
Заведующий отделом культуры завершил свой монолог и, довольный собой, победным шагом устремился к выходу.
Как только его худощавая фигура скрылась за дверью зрительного зала, на сцене раздался громкий хохот практикантов. Один их них, студент режиссерского факультета Николай встал, перевоплотившись в Ивана Ивановича, крикнул:– Эта шарманка двадцать лет пылилась вот здесь в углу сцены и никто не посмел её разломать, а ты, молокосос Алексей, как ты посмел осквернить память этой шарманки, да ещё по кускам стащить в свой дом в Краснодар, не забыв при этом крышку от неё. А ты Светлана, как ты посмела спеть чуждую песню о какой-то иволге, которая зовёт кого-то в кусты?!..
Николай до того вошёл в роль Ивана Ивановича, что практиканты от смеха чуть было не надорвали животы. Не удержался от смеха и бедный директор Дома культуры. Как будь-то по заказу, в это время радио «Маяк» передало следующее:– По заявкам молодых тружеников сельского хозяйства Кубани, прозвучит народная песня в современной обработке «О чём поёт иволга». На фоне зазвучавшей песни хохот ребят стал оглушительным. Если бы бедолага Иван Иванович был здесь на сцене то, ей Богу, «отбросил бы коньки», как он любил часто выражаться. Повезло, что минутой раньше он покинул очаг культуры...
Краснодар,
май, 1990г.
Фото из интернета