Знаешь, когда мне грустно, я почему-то вспоминаю тебя. Хочется с тобой разговаривать, что-то у тебя спрашивать, смотреть, как ловко ты что-то делаешь – рисуешь, шьёшь, ведешь машину.
Я помню, как ты появилась в нашей группе в институте. Кажется, это было на третьем курсе. Как-то вдруг и естественно. Таня Власенко, сочинка, учившаяся в Краснодаре. Не знаю причин, по которым ты вернулась доучиваться в Сочи, да какая разница. Ты была старше нас, рисовала лучше всех – уверенно, по-взрослому. Шутки такие острые, немножко мужские, всегда уместные и вовремя. В тебе так интересно сочеталась женственность с мужской хваткой. Вот ты распустила свои длинные волнистые волосы натуральной блондинки, а на ногах – чёрные тяжелые ботинки с рефленой подошвой, черные джинсы и свитер, уверенная походка. Постоянное стремление к совершенству. Не знаю, умела ли ты шить до того, как пришла в нашу группу. Большинство из нас не умели, но учились быстро, старались. А девочки-портнихи помогали, помнишь? Ты схватывала все на лету: сегодня учишься чертить выкройку, завтра уже строчишь за машинкой. Вперёд, вперед, вперед…
А потом ты вышла замуж и стала Таней Степановой. И показывала нам на фото своего взрослого мужа – с добрыми глазами, и даже рассказывала, куда вы ходите на выходных и как собираетесь провести праздники. Тебе нравилось общаться, учить и учиться. Вот и конкурсы моды начались. И твоя «Орлеанская Дева» - серебристо-оранжево-черная коллекция. И наши с Настей – девочки в шароварах, мальчики в беретах. И вот мы поехали на конкурс в Шахты. И с тобой твой муж – носил огромные сумки с вещами и нам помогал. И полумрак концертного зала в незнакомом городе, и коллекции на сцене под знакомую музыку. Ты светилась счастьем. Вперёд, вперед, вперед…
Помнишь, ты часто на рисунке вспоминала вашего с Леной дедушку - художника. Как он учил вас рисовать и давал задания строить в перспективе спичечные коробки. Наверное, такой упорной и сильной ты была в него.
Еще я помню, как мы с тобой шутили и заканчивали фразы друг друга, а никто не понимал, чему мы радуемся и смеемся. Откуда это было?
Ты так и не узнала, как вдруг помогла мне преобразиться однажды. Ой, как я была влюблена, сильно-сильно, а перспективы отношений не намечалось, и было это вовсе невозможно. А он был такой рыжий, прям золотистый, и это мне почему-то так нравилось и волновало. И никого я не замечала в «большой жизни», кроме него, наверное, даже себя. А чего-то хотелось совершить значимого – именно для себя. Но что… Так вот, из-за сна странного не пошла я на первую пару, не прогуляла, а поддалась наваждению или решила прислушаться к себе. И пришла в швейную ко второй, а вы все такие… воодушевленные: шьете, чертите, утюжите. Обожаю ту нашу атмосферу: музыка играет по радио, от утюгов идет пар, «поют» машинки. И вот я сонно-отрешенная захожу в аудиторию. Ты с лукавой улыбкой поднимаешь глаза и говоришь: «А ты мне сегодня снилась. С такими красивыми волосами цвета… ну, как вот эта дверь». А дверь в швейную была золотистого цвета – массивная, блестящая от лака. И вдруг что-то во мне произошло. Думаешь, я собиралась красить волосы? Вчера еще и не думала. На следующий день в институт пришла совсем другая Аня – рыжая, новая, преображенная. Было так приятно поддаться моменту во имя собственных воспоминаний. Наверное, так мне хотелось напоминать себе о нём – хотя бы цветом волос. Понятное дело, время сгладило страсти. Но тот необычный день… он по-прежнему что-то значит. И я по-прежнему крашу волосы в «боярышник».
Потом у нас был выпускной в ночном клубе на берегу моря. И ты единственная привела своего мужчину. И нам всем было весело. На фото мы все такие счастливые – уверенные, с планами на будущее, творческие…
Мы всегда поздравляли друг друга с Новым годом и Днём рождения. Ты присылала в смс-ках забавных зверей. И даже однажды на выставке ВУЗов я увидела свой портрет, который ты написала. Было так приятно. А вы с сестрой в «Ривьере» летом работали, и всегда, прогуливаясь там, я подходила и смотрела, как ты водишь карандашом по бумаге – с прямой спиной и серьезными глазами.
Потом мы как-то ездили на твоей машине в Хосту на выставку поделок. И ты говорила взрослые речи, а мне почему-то казалось, что мы все еще студентки. Ты шила на заказ и у тебя в мастерской работали швеи. И когда ушёл в мир иной твой дедушка, ты принесла в редакцию, где я тогда уже работала, воспоминания о нем.
На какой-то выставке в просторном зале третьего этажа Художественного музея никого не было. Я бродила одна, задумчивая. И вот вошла знакомая художница и сказала, что тебя больше нет…
А я помню твои блестящие белые волосы и черные линии от карандаша на бумаге. И то, как мы, радостные, тащили сумки с изделиями собственного производства из поезда к ожидавшей нас машине в новом городе. Мы мечтали преобразить мир и преобразиться… Помнишь?