- Если смотреть на луну через стекло, прищурив глаза, кажется, что к ней ведет яркая дорожка, - Таисия упивалась последними минутами близости, глядя в темное окно на ночную улицу, над которой неспешно прогуливалась только что вышедшая луна. Он молчал, прижавшись к ней и уткнувшись в затылок. Зарылся в роскошные каштановые кудри пахнущие жасмином.
- Сереж, завтра Новый год...я опять буду одна.
- Почему одна? Ты же говорила, что приедет Ларочка с мамой.
- Новый год нужно встречать с любимыми, - нотка отчаяния в голосе.
- Разве ты их разлюбила? - шутливо.
- Сережа, ты же понимаешь о чем я! Мы столько вместе и все - неопределенность, неопределенность. Ты говорил, что оставишь Александру и переедешь ко мне, - упрек. Она повернулась лицом к нему, чтобы видеть глаза.
- Тая, я также говорил тебе, что она больна и я не могу ее бросить в таком положении, - раздражаясь он.
- Ты еще любишь меня? - наивно.
- Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что да, - убедительно.
- Мне так надоело одиночество. Хочется быть с тобой постоянно рядом. Готовить тебе ужин, дышать одним воздухом, засыпать и просыпаться только с тобой, стирать твои носки, наконец. Это нормально, понимаешь? Ненормальны наши встречи в этой съемной квартире! То, что мы не можем рядом ходить по улицам, навещать вместе друзей, прячемся, прячемся, прячемся!
- Тая, не заводи истерику! - нервно отстраняясь.
- Я устала от неправильной жизни, понимаешь! - горячо.
- Ты устала от своей нервной работы. Я тебе говорил - меняй. Нервы не терпят небрежности, - сердясь он.
- Все, что у меня есть важного - это работа, где я нужна постоянно.
- Ты мне нужна постоянно, - заверяющие.
- Нет, тебе лишь на время. Чаще на короткое время, - угнетенно.
- Тая, ты хочешь поссориться? - пошел к столику за сигаретой. Прикурил и сел в кресло. Напряжение повисло вместе с дымом.
- Сережа, у меня все болит внутри. Как будто я умираю. Никогда так не было тоскливо. Я смотрю на людей. Они радостно суетятся, покупают подарки, елки, продукты. Готовятся к счастливому празднику. А для меня каждый праздник - тоска смертная. Я сижу одна и жду твоего звонка, зная, что ты не позвонишь, - голос задрожал.
- Мы же были вместе 23 февраля, всю ночь?
- Один раз за все время.
- Тая, ты же не маленькая, - укоризненно.
- Вот именно! Мне тридцать два и пора рожать детей, - оборвала его.
- Тебе их мало в интернате?
- Не ерничай!
- Обещаю - следующий выходной куда-нибудь выберемся, - примирительно, пытаясь уменьшить напряжение и красиво закончить разговор перед расставанием.
Казалось, ее слова - камушки в омут. А ему - все было так привычно мило. Она ответила вяло:
- Давай.
- Тогда до встречи, любимая? - расслабившись и улыбаясь, чмокнул Таю в щеку. Заглянул в глаза и поцеловал в шею, а ей впервые он показался самодовольным.
- До встречи, - эхом, провожая к двери. Она всегда выходила позже.
Сквозняк зло захлопнул за спешащим Сергеем дверь. Она упала в кресло и воткнула наушники плеера. Пронзительный голос Анны Герман запел, облегчая ручейком слез:
Для чего ты сказал
Среди ясного дня,
Что ее ты жалеешь,
А любишь меня?