В Балтиморском аэропорту Умова встретила секретарша мистера Смита. Не заметить её было невозможно. Это была стройная блондинка в обтягивающем фигуру костюме деловой женщины, на пол головы выше других в толпе встречающих. В руках она держала белый прямоугольник с надпистью «УMOV» Звали её Хелен. Только это Умов и смог понять из того, что она говорила. Запаса английских слов Фортрана и Паскаля, даже усиленного двумя неделями штудирования самоучителя, явно не хватало для общения. Хелен это тоже поняла и сократила свой лексикон почти до знакомых Go To, End, Exit и еще нескольких распознаваемых слов, сопровождаемых жестами.
Пройдя несколько залов аэропорта, они вышли на улицу и долго шли по огромной автостоянке пока не подошли красной машине с черным брезентовым верхом. Хелен нажала какую-то штучку на связке ключей и верх зашевелился, свернулся и исчез в задней части машины. Умов вдруг заметил, что стоит с откртым от удивления ртом, а американка, сверкая до ушей белыми зубами, смотрит на него, явно довольная произведенным эффектом. Потом она сняла босоножки, на десяти сантиметровых каблуках, одела кроссовки и они поехали.
Америка поразила Умов шириной автострад, изобилием машин, чистотой улиц, стриженными газонами и отсутствием небоскребов. Это было всё, что он успел заметить по дороге из аэропорта до городка с поэтическим названием Joppa, где ему предстояло провести последующие три года. Оказалось, что у мистера Смита уже работали белорус и москвич, и зная значение физического адреса фирмы для русскоговорящего народа, мистер Смит использовал в переписке с Умовым вполне прозаический юридический адрес фирмы – Вилмингтон, штат Делавэр.
Вскоре выяснилось, что мистер Смит знает и перевод его фамилии на английский и при каждом случае сообщает своим американским знакомым, что в его фирме работает русский Brain Drain - Утечка Мозгов собственной персоной.
Мистер Смит не понимал ни бельмеса в языках програмирования, но это не мешало ему делать на них бизнес. Фирма им созданная, состояла из 14 человек включая его самого и таким образом попадала в категорию мелких компаний, которым федеральное правительство обязано было отдавать 15 % контрактного финансирования. Кроме того мистер Смит был отчасти потомком некогда могучего племени индейцев чероки и в молодости служил в армии, что давало ему статус ветерана. Малому бизнесу, владельцем которого был ветеран, и к тому же из национальных меньшинств, американское государство просто не могло отказать в щедром контракте; и АА Асхол Технолоджис легко оттесняла от кормушки конкурентов менее достойных. Загадочные АА перед названием на самом деле ничего не значили, но благодаря им фирма попадала в первые строчки всех бизнес справочников. Обо всех этих нюансах Умов узнал значительно позже, вначале он верил что фирма отчаянно борется за выживание и просто неприлично думать о том, что зарплата могла бы быть и побольше. Значительная её часть уходила на оплату комнаты в доме, где три другие снимали москвич, белорус и индус. Еда была сравнительно дешевой, но медицинская страховка, налоги, о существовании которых он не подозревал когда радовался сумме своего контракта, и телефонные разговоры с Маринкой съедали почти все заработанное. Дыру проделанную первым телефонным счетом в его бюджете пришлось заделывать почти два месяца. Разговоры с Маринкой пришлось сократить до пяти минут в неделю и следить за секундной стрелкой что-бы начало шестой минуты не добавило еще три с лишним доллара в счет. Пятиминутные разговоры с телефона который стоял в общей комнате получались сухими и постепенно начали больше раздражать чем радовать Умова. Он объяснял Маринке, что не может изливать нежности на публике, но чувствовал что она все равно ждет от него теплых слов, а не сухого отчета о прошедшей неделе.
Иногда приезжал Мартьянов, возил по окрестным достопримечательностям или забирал к себе на пикник с друзьями или просто посидеть вдвоем за пивом.
Привыкать к хорошему было легко. Можно было ходить не глядя под ноги потому как все люки были надежно закрыты тяжелыми чугунными крышками, что указывало на полное отсутствие интереса к экспорту металлолома у родичей президента. Даже шансы вступить в собачье дерьмо были мизерны, поскольку собачники выгуливали своих питомцев держа в одной руке поводок, а в другой совок и пластиковый кулек. Подпружиненные двери, не били зазевавшихся по лбу, ибо идущий впереди всегда оглядывался и придерживал дверь если видел кого сзади. Правда Игорь, москвич, который до этого работал в Лондоне, утверждал что это лишь подобие былой британской вежливости. С его слов выходило что поголовье истинных джентельменов в Англии сократилось по вине архитекторов, напроэктировавших зданий с дверями в двух-трех метрах друг от друга. Встреча двух джентельменов в таком коридоре, создавала ситуацию в которой один из них должен был совершить немыслимое хамство - отпустить свою дверь и пройти вперед. Истинные джентельмены до такого дойти не могли и обычно оба погибали от истощения.
Умов уже не удивлялся когда незнакомые люди на улице улыбались ему или спрашивали «Как дела?» На улыбку принято было отвечать улыбкой, а на вопрос «Как дела?» - Замечательно, Великолепно и ни в коем случае не пытаться рассказывать о своих реальных проблемах.
С другой стороны то что было естественно в Киеве, оказалось совершенно неприемлимым здесь. Там он мог проходить пол зимы в одном свитере и сменить его только тогда когда цвет становился слишком далек от первоначального. Тут, третий день в одной рубашке, пусть даже совершенно чистой, мог сильно испортить репутацию, а Умов приехал с тремя рубашками в чемодане и стирку приходилось устраивать каждую неделю.
Однажды после работы, когда он прошел уже треть расстояния до дома его окликнули с дороги. Повернувшись Умов увидел Хелен в её шикарном Мустанге. Она предложила подвезти, и он охотно согласился. По дороге выяснилось что Хелен едет в какой-то дальний, но очень выгодный магазин одежды и может завезти его туда. Магазин был огромный и не только с одеждой, но Умов довольно быстро разделался со своими закупками и еще минут сорок ждал Хелен у машины. Наконец она появилась сияющая своей обычной улыбкой и обвешанная пластиковыми пакетами, причем от одного из них чем-то очень вкусно пахло. Эффектнай барышня – подумал Умов, и похоже что секретарши тут получают побольше программистов. Уложив покупки на заднее сидение Хелен села за руль и стала что-то объяснять Умову показывая то на кульки, то на дорогу. В конце концов он понял что она хочет сначала завезти покупки к себе а потом его домой.
- Но проблем.
Ее многоэтажка, оказалась в пяти минутах езды и вскоре машина въехала в подземный гараж. Умов взял большую часть пакетов и они поднялись в лифте на 12-й этаж. У Хелен была просторная квартира с огромным окном в главной комнате, из которой открывался вид на зеленеющие внизу улицы, дома и парки. Пока Умов разглядывал пейзаж Хелен ушла в соседнюю комнату и вышла из неё уже совершенно другая. Из деловой женщины она превратилась в элегантную девушку в короткой зеленой юбке и легкой блузке под которой просвечивал темный лифчик. Загудела микроволновка и в комнате ещё сильнее запахло едой из китайского ресторана. Умов почувствовал, что отказаться от ужина он не сможет. Содержимое квадратных коробок, действательно оказалось чертовски вкусным и очень перченым. Хелен достала из холодильника две бутлки Хейникена и пожар во рту несколько притих. Хотя Умов уже несколько продвинулся в английском, разговор всё же состоял в основном из жестов и улыбок. Он чувствовал, что пора уходить, но уходить не хотелось. После еды Хелен приготовила кофе и принесла его на балкон вместе с двумя бокалами конъяка. Кофе был настящий, не та разбавленная бурда, что продавалась в МакДональдсе. В конъяках Умов не разбирался, но знал что в отличии от водки их надо пить маленькими глотками. Хелен сидела напротив закинув ногу на ногу. Оба молчали. Умов вдруг понял что он смотрат на её грудь, видневшуюся под блузкой, на которой непонятно когда, оказались расстегнуты две верхние пуговички. Ему стало жарко и он машинально расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки. Как будто ожидая этого сигнала Хелен встала, подошла к нему на ходу расстегивая блузку и села на колени.
На следующий день Умов впервые не позвонил Маринке как договаривались. Он позвонил ей через два дня, когда москвич и белорус уже ушли на работу, долго ругал телефонную компанию за проблемы со связью, потом сослался на утреннюю спешку и закончил традиционным, но почемуто неестественно прозвучавшим:
– Я тебя люблю.
Он стал приезжать к Хелен каждую птницу, а вскоре и по два-три раза в неделю. Она была ненасытна в любви и вытворяла в постели такое, что Умов раньше не мог и представить. Звонить Маринке он стал всё реже, ссылаясь на завал в работе, несуществующие командировки или перебои со связью. Когда однажды ему ответил незнакомый голос и на вопрос:
– А где Марина? - ответили, что она тут больше не работает, Умов почувствовал облегчение. Домашнего телефона у Маринки не было так же как и сотового, которые тогда были большой редкостью.
Незаметно прошел год, потом второй. Общение с Хелен было не только приятным, но и полезным; благодаря ей Умов стал говорил по английски достаточно свободно. Он начал понимать что в фирме мистера Смита ему платят как минимум вдвое меньше, чем он стоит. Но просто перейти в другую компанию было невозможно. Визу он получил для работы в АААТ и мог находиться в США ровно столько, сколько мистер Смит был готов ее продлевать. Поиски выхода из этой ситуации привели его в юридическую фирму Финк и Партнеры.
Мистер Финк произвел на него прекрасное впечатление. Это был плотный лысеющий господин в добротном костюме, источающий уверенность в себе, в завтрашнем дне, и в отсутствии чего-либо невозможного. Его кабинет был похож на кабинеты больших партийных руководителей из кинофильмов брежневской эпохи. Телефонов правда было всего два, и ни одного красного, но размеры Т-образного стола из красного дерева очень впечатляли. Вдоль стен стояли застекленные шкафы с рядами и шеренгами толстых переплетов, а за спиной мистера Финка висела большая картина изображающая Джорджа Вашингтона пересекающего реку Делавэр в большой шлюпке. Картину окружали лакированные доски и металлические пластины с надписями удостоверяющими высокий уровень профессионализма хозяина кабинета. Его кресло, более похожее на трон, сверкало шляпками латунных гвоздей и коричневой кожей спинки. При виде Умова мистер Финк встал, крепко пожал его руку и указал на ближайшее к трону кресло напротив. За 15 минут он вник в проблемы Умова, рассказал, что его клиентами уже были другие замечательные ребята из удивительной страны России, которая его всегда интересовала и предложил, не тратить время на другую временную визу, а сразу подавать на Зеленую Карту, позволяющую сидеть в Америке сколько душе угодно. Умов согласился. Финк связался секретарем по селектору и через пять минут тот принес договор в двух экземплярах на пяти страницах в основном мелкого шрифта. Договор был стандартным, нужно было только вписать имя Умова в обе копии, поставить, в несколких местах, инициалы на полях и расписаться на последних страницах. Затем Умов с некоторым волнением выписал самый большой в своей жизни чек на 2000 долларов аванса и крепкое рукопожатие мистера Финка завершило встречу.
Умов шел домой в прекрасном настроении.
- Лед тронулся господа присяжные заседатели – повторял он про себя.
- Что 2000 если скоро он сможет найти работу на 60-80 тысяч годовых. И получать Зеленую Карту он будет не как какой-нибудь беженец, а по статье Персона с Экстраординарными Способностями – т.е. на том же уровне что и Эйнштейн когда-то!
Следующий визит к мистеру Финку был уже рабочим. Финк долго расспрашивал Умова о деталях его трудовой биографии и делал по ходу пометки на бумаге. Потом он стал объяснять детали американских иммиграционных законов, пересыпая речь юридическими терминами от которых Умова стало тянуть на сон. Под конец он дал Умову папку, содержащую какие-то отпечатанные инструкции по сбору необходимых документов.
Дома Умов несколько раз пытался разобраться с содеримым папки на свежую голову, но вскоре понял, что лучшего снотворного человечество еще не изобрело. И хотя ему было стыдно за свое невежество, пришлось снова записаться на прием к Финку для разъяснений. Тот долго и терпеливо объяснял ему непонятные места текста используя при этом еще менее понятные слова. Наконец, видимо сжалившись над Умовым мистер Финк достал из ящика стола еще один листок и сказал что на нем в сжатой форме просуммировано все что ему надо понять. Визит как обычно кончился крепким рукопожатием и пожеланием успеха.
К радости Умова последний листок действительно содержал вполне понятный текст из которого следовало, что Персона с Экстраординарными Способностями вычисляется по десяти критериям и должна соответствовать как минимум шести из них. Это были: наличие собственных публикаций Персоны, публикаций прессе о Персоне, рекомендации от Ещё Более Выдающихся Персон, награды и т.д. По всем десяти пунктам въехать в Штаты на белом коне мог бы любой бывший член Политбюро ЦК КПСС, но для Умова даже шесть набрать оказалось непросто. Первые три пункта он вычислил самостоятельно и они были одобрены мистером Финком. Четвертый, рекомендации от других выдающихся Персон, тоже оказался только вопросом времени, после того как Финк объяснил, что за неимением знакомого Нобелевског лауреата, сойдут и письма профессоров, докторов и даже кандидатов наук – чем больше тем лучше. На международное признание потянуло участие в Талды-Курганской конференции, где были коллеги из ГДР и Болгарии. Оставался последний, шестой пункт, и Умов ничего применимого к себе в списке не видел. Выручил Григорий. Среди его многочисленных знакомств оказался сын редактора «Русского Балтиморска». Гриша связался с ним и через пару недель в эмигрантской газете появилась статья о выдающемся русском компъютерщике, бежавшем от ужасов советского режима, чтобы иметь возможность заняться любимым делом на лоне свободы и демократии. И хотя в статье многое было описано, мягко говоря, не совсем корректно, но это была статья об Умове, которую можно было подшить к делу. Умов сдал её мистеру Финку, тот пообещал заказать нотаризованный перевод и пожимая руку сказал, что теперь всё есть и бумаги вскорости будут готовы к отправке.
Через неделю пришло письмо от Финка и партнеров. Это был толстый конверт обычного формата с текстом на фирменом бланке из которого следовало что все готово к отправке в Иммиграционно Натурализационную Службу (ИНС) и будет послано сразу после оплаты услуг фирмы на сумму в 8,585 долларов. Сначала Умов подумал что это какая-то ошибка, но следующие три страницы были детальным счетом за услуги. Оказалось, что мистер Финк очень ценит свое время, только общение с ним стоило Умову 450 в час, но и между встречами мистер Финк подолгу и напряженно работал над его делом и даже неоднократно ездил в ИНС. Внутренний голос говорил Умову что он влип по крупному, но верить в это не хотелось. Он достал и наконец прочитал до конца весь мелкий шрифт своего контракта с Финком и Партнерами. Теперь до него дошло, что насыщенные непонятными терминами строчки, были стальными челюстями финансового капкана, приманкой в котором была Зеленая Карта.
Месяца три Умов пытался усовестить Финка, но безуспешно. Личные стречи и крепкие рукопожатия сменила сухая, официальная переписка и всё что Умову было в конце предложено, это годовуя рассрочка с приличными процентами. По ходу выяснилось, что отправка бумаг в ИНС, это всего-лишь начало большого пути, который потребует новых усилий мистера Финка и соответственно новых расходов.
Спасение пришло как в кино – неожиданно. Позвонил Мартьянов и сообщил, что большая контора ищет спеца с Умовскими талантами. Умов пошел на интервъю, понравился и дело закрутилось. Юристы компании взяли на себя оформление визы. Заодно они пугнули мистера Финка санкциями юридической ассоциаиии за некорректные методы, и тот оперативно пересчитал свои затраты в сторону трехкратного понижения. Это, впрочем было уже не так актуально, потому как новая зарплата Умова, делала и старую цифру не слишком пугающей.
---------
Если есть желание дочитать то Вам сюда: http://www.proza.ru/2012/12/31/343