"Снежная Королева". Акацуки представляют...
"Снежная Королева, или Лидер-сама снова в сфере культуры и искусства".
Название: Снежная Королева, или Лидер-сама снова в сфере культуры и искусства.
Автор: Rubetta-сэмпай / Энжи Сластенина
Бета: нет
Фэндом: Naruto Shippuden, Снежная Королева
Дисклеймер: все права у М. Кишимото, Г.Х. Андерсена
Жанр: Стеб, юмор, намеки на сёнен-ай
Рейтинг: PG-15, R
Размер: Midi, 21 pages
Статус: Закончен
Пейринг / Персонажи: Акацуки, Орочимару, Коноховцы и другие
Предупреждение: Нецензурная лексика
Самари: Пейн получил приглашение выступить со своими ребятами в разъезжающем по всем пяти странам театре и недолго думая, согласился, что же из этого вышло? Спросите вы, читайте…
От автора: Размещать на других сайтах без разрешения автора строжайше запрещено.
Дата: 12.10.2012 – 19.12.2012
______________________________
Действующие лица:
Лидер-сама, он же Пейн, он же Нагато – Принц.
Конан – Принцесса, озвучивает лесных голубей.
Тоби, он же Обито Учиха – Маленькая разбойница.
Зецу – Фея Цветов, какой-то левый разбойник – массовка.
Итачи Учиха – Кай, Главная Разбойница.
Кисаме Хошигаки – Снежная Королева.
Дейдара Цукури – Герда.
Сасори Акасуна – Ворон, Северный Олень, вся остальная декорация.
Какудзу – Финка, озвучивает лесных голубей.
Хидан – Лапландка.
Орочимару – читает текст за автора, бабушка Кая и Герды.
Зверей играют куклы, что смастерили Сасори и Дейдара.
* * *
Вступление.
Раннее утро. Солнце только начинало просыпаться и нагревать землю, одаряя окружающую природу теплом. На очередной базе, которую Дейдара еще не успел подорвать после общения с Тоби, почти никого не было. Лидер-сама разогнал подчиненных по заданиям. И вскоре те должны были уже возвратиться. Сам же Лидер спал без задних ног, наслаждаясь одиночеством, ведь даже Конан, верной ему Конан тоже не было. Девушка также выполняла поручение. Так вот-с, Лидер отсыпался, пока никто ему не мешал. Но…
Звонок.
Лидера-саму выбросило из мира Морфея, как тухлую рыбу из воды. Открыв глаза, Пейн долго пытался сообразить, что же его разбудило. Прислушался. Тишина. Ненадолго.
Звонок.
Огляделся. Будильник был пригвождён к стене кунаем, умолкнув на века.
Звонок.
Звонили в дверь, как понял Пейн и, потянувшись, поднялся с постели, быстро одевшись.
Звонили уже минут десять. По-видимому, знали, что дом не пустует. Или может, подчиненные раньше времени вернулись? Без ключей?
- Сейчас эти засранцы у меня получат! – высказался вслух Пейн, готовясь к атаке.
Открыв дверь, Пейн удивился. Стоял, переминаясь с ноги на ногу, какой-то паренек с банданой деревни Дождя, голова опущена, глаза его разглядывали обувь собеседника, а в руках держал какой-то конверт.
- Ты к кому? – спросил ошарашенный Пейн.
- Ни к кому конкретному. В деревню прислали этот конверт, адресованный организации Акацуки, - невнятно ответил паренек.
- И что? Причем здесь я? – спросил Пейн, продолжая ошалело оглядываться по округе, в поисках поддержки.
- Не знаю. Возьмите конверт! – протянув и всучив прямо в руки, спросил мальчишка.
- Ну и молодежь пошла! Совсем страх потеряла! Мне-то он зачем?
- Так вы же и есть те самые, Акацуки, на вас надет плащ с красными облачками, - бросил парнишка и побежал подальше, пока побагровевший Лидер-сама его не попытался убить.
- М-да уж. Ну и денек начался, - присвистнул Пейн и вернулся в дом.
Позавтракав, Пейн засел в кабинете, где и вскрыл конверт. А там письмо…
«Уважаемый Лидер-сама!
Путешествующий театр приглашает Вас и Вашу организацию Акацуки принять участие в шоу-представлении, которое мы будем устраивать в деревне, скрытой в тумане, в пятницу тринадцатого числа …года. Ответ желательно дать к полуночи, чтобы мы знали, рассчитывать на вас или нет.
Заранее благодарим за участие…
С уважением, Администрация театра»
Лидер-сама несколько раз пробежался глазами по тексту, никак не мог понять смысл слов и предложений, вытекающих из контекста письма, а, когда, наконец, додумался, хлопнул себя по лбу и, улыбнувшись, промолвил:
- Отлично! Будет чем заняться организации, пока филлеры идут. А выступать будем с номером, ммм, да, «Снежная королева». Сказка то, что надо, детей повеселим. Покажем, как надо отдыхать от трудовых будней. Осталось только распределить роли по подчиненным и отрепетировать, чтобы выступить с отличием. Дождусь ребят, и мы приступим, - решил Пейн и начал записывать, кто какую роль будет исполнять.
Сцена 1.
- ЧТО ЗА ХУ*НЯ НАФИГ? КАКОГО ХЕРА ТЫ ЗАСТАВЛЯЕШЬ НАС ЗАНИМАТЬСЯ ТАКОЙ ХЕ*НЕЙ, ПИДА*АСИНА, ТЫ ЭДАКАЯ?
- ПОЧЕМУ ЭТО Я ИГРАЮ БАБУ?
- НЕ ТЫ ОДИН, ДЕЙДАРА!
- ТЫ ЛАДНО, ЭТО ТВОЙ НАПАРНИК. КОГО ХОЧЕШЬ, ТОГО ПЕРЕД НИМ И ИЗОБРАЖАЙ. НО ПРИЧЕМ ТУТ Я?
- ЧТО, ЗНАЧИТ, ЛАДНО? ДУМАЕШЬ, МНЕ САМОМУ ПРИЯТНО В ПЛАТЬЕ НАРЯЖАТЬСЯ?
- А ДЕТИ ТАМ ВКУСНЫЕ БУДУТ?
- Тоби – хороший мальчик!
- ЗАТКНИСЬ ЗАСРАНЕЦ МЕЛКИЙ. ГЛИНУ МНЕ! ГЛИНУ!
- Я ЗАНЯТ!
- ДЕНЕГ НЕ ДАМ!!!
- А ОРОЧИМАРУ-ТО НАМ ЗАЧЕМ?
- А мне нравиться. Я даже вижу себя Принцессой. Пейн, по-моему, это одна из лучших твоих затей.
- Много шума из ничего. Что вы все разорались, как бабы базарные. Во-первых, денег много не потребуется, оплачивает театр, который нас пригасил поучаствовать. Во-вторых, Дейдара, прекрати копошиться, твою глину я попросил спрятать, не позволю разрушить новую базу. В-третьих, нас не так много, поэтому Орочимару согласился выступить. В-четвертых, нет, Зецу, детей есть ни в коем случае нельзя, по крайней мере, вначале, далее видно будет. В-пятых, Сасори, ты не можешь быть занятым, так как никаких новых поручений я не давал и не дам до окончания пьесы. И, в-шестых, почему это только мы с Конан нормально отнеслись?
- Это будет зрелище не для слабонервных.
- НИ ЗА ЧТО Я НЕ СТАНУ ИГРАТЬ В ПАРЕ С ЭТИМ КРАСНОГЛАЗЫМ УРОДОМ!
- Ты на себя посмотри, подрывник недоделанный, даже победить меня не можешь.
- Почему я должен тратить свое время на весь этот цирк?
- ЕДА! ГДЕ МОИ СЛАДЕНЬКИЕ ДЕТИШКИ?
- Итачи-сан, я с вами хоть на край света.
- Тоби – хороший мальчик.
- ДИБИЛ!!!
- ОХРЕНЕННО ПРОСТО НА Х*Й!!!
- ДЕНЕГ НЕ ПОЛУЧИТЕ!
- МОЛЧАТЬ ВСЕМ! Я СКАЗАЛ, ТАК И БУДЕТ. Я – БОГ! МОЕ СЛОВО – ЗАКОН!
И все умолкли, правда, мысленно посылая друг друга и Лидера-саму в далекие края, куда дороги никто не знает, а раз туда попадешь, никогда дороги обратной не найдешь.
Сцена 2.
Театр заполнился зрителями жителей всех известных пяти стран и деревень. Наконец прозвенел последний звонок, предупреждающий о начале шоу, которое устраивали приезжие артисты. Здесь-то и затесались наши всеми любимые герои организации Акацуки.
Занавес поднялся.
Шоу началось.
Третьими выступали переодетые и загримированные так, что только некоторые специфические стороны выдавали в них то, кем они на самом деле являлись, члены преступной группировки со своим номером.
Первым на сцену вышел бледнолицый и слишком худощавый и скользкий, как чешуя змеи, мужчина, возле глаз подкрашенный зеленым цветом. Хитро облизнувшись, поглядывая на зрителей, поклонился так, что у всех свело челюсти в судорогах. Казалось, тело артиста было гибким и бескостным, в ином случае начался бы радикулит. Выпрямился, рукой откинул назад свои длинные смоляные волосы и кому-то из зрителей подмигнув, отошел в сторону, где для него уже была приготовлена трибуна, с которой он и должен был начать монолог. Прищурился и завел песнь протянутым голосом.
Орочимару (заученно): Сегодня Вашему вниманию предстанет всем известная история в исполнении наших пока еще безызвестных артистов сцены театра и кино. Слушайте и внимайте, покуда вам достался билет на это шоу (облизнулся). Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас. Так вот, жил-был тролль, злой-презлой, сущий дьявол, ну, прям как я. Раз был он в особенно хорошем расположении духа: смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось дальше некуда, а все дурное и безобразное так и выпирало, делалось еще гаже. При любовании собой в этом зеркале, человек превращался не просто в урода физического, но и в урода морального; все добрые мысли ужимались, отчего тролль так и покатывался со смеху, радуясь своей хитрой выдумке. И почему это я до такого первым не додумался? У тролля были ученики, которые вместе с этим зеркалом ходили по миру, превращая все встречающееся им на пути в убожества. И решили они добраться до небес. Чем выше поднимались, тем сильнее кривлялось зеркало, так что они еле удерживали его в руках. И вот, наконец, ученики не удержали зеркало, как оно вырвалось из рук, полетело на землю и разбилось на миллионы, биллионы осколков, и оттого произошло еще больше бед. А жаль. Я бы использовал зеркало по особому назначению. Только глянул бы в него шиноби, как отразилось бы в зеркале тайная техника клана, а после перешла бы эта сила ко мне. Даааааа! (Нахмурился, приглядываясь к зрительской аудитории, будто выискивая кого-то). Некоторые осколки, с песчинку величиной, разлетаясь по белу свету, попадали людям в глаза, да так там и оставались. А человек с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи только дурное – ведь каждый осколок сохранял свойство всего зеркала. Получилось бы великое множество новых ранее мною неизведанных техник, попавших мне в глаза. Жаль, очень жаль, что нет такого зеркала у меня. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было страшнее всего: сердце делалось как кусок льда. М-да уж. Ну, и тэ дэ. В общем, злой тролль надрывался от смеха, я же горько плачу, что оно не мое – так веселила его эта затея, так огорчила меня эта новость. А по свету летало еще много осколков. Хм… может мне повезет и удастся найти хотя бы парочку из них? Послушаем же про них! Раз нашли вы время… тогда смотрите, слушайте и внимайте такой уж у вас удел, гости дорогие.
По залу прошлась волна не то раздражения, не то непонимания, правда, кто-то все-таки хихикал, находя в монологе артиста забавные моменты.
Орочимару поклонился, облизнулся и поторопился удалиться.
Сцена 3.
На сцене начали появляться новые актеры, ну и заодно происходила смена декораций. Дом с окном. А за окном снег шел. Стекло окна подмерзло и на нем уже давно разрисовались узоры. На скамье под окном присели темноволосый юноша с красными глазами, как у наркомана, в пижаме с медвежатами, и беловолосая девушка, челка которой скрывала один глаз, в длинной светлой с рюшечками ночной рубашке. Молодые люди прикладывали к замершему стеклу монетки, якобы оставляя след. Какудзу за кулисами рыдал, так как на сцене происходила порча его «ценного» имущества. И подле них остановилась бледнолицая и чернявая старушка с хитрым прищуром, облизывающаяся, поглядывая на молодого человека, будто съесть его хотела.
Саске (подпрыгивая не то от радости, не то от возбуждения): Я нашел тебя, нии-сан. На этот раз я тебя убью, потому что я – МСТИТЕЛЬ!
Итачи (в полголоса): Что за беспокойный глупый младший братец! Еще сил не набрался, а уже на драку нарывается.
Дейдара (с гаденькой улыбочкой): Хи-хи-хи. Нарвался на встречу с мелким, ммм? Что ж, удачки тебе, ага. Хи-хи-хи.
Итачи (одарив хмурым взглядом): Помолчал бы уж, в одной упряжке.
Дейдара (удивленно): Эээээ, нет, мой дорогой, хм. Мы с тобой не родня, да. Твой мелкий, сам с ним и разбирайся, ага.
Итачи (издеваясь): Дорогой? Я запомню.
Саске (готовясь ринуться к брату): Сейчас мы узнаем, как велика моя сила.
Суйгецу (хватая Саске за руку и сажая насильно на место): Саске, еще успеешь подраться с ним.
Орочимару (прижимаясь к Итачи): Уверен, тебе понравиться, как я привнес немного сил твоему брату. Но не пора ли нам к теме перейти, а, Итачи-сан?
Итачи (отодвигаясь от «старушки» тыча в ее лицо пальцем, и переходя к сценарию, спрашивал с удивлением, будто и в самом деле в первый раз увидел): Что это такое белое? (Полушепотом). Отвали извращенец!
Орочимару (шипя чуть ли не на ушко Итачи): Это роются белые пчелки, мой сладкий, лучше не смотри на них, и уж точно не ешь, горло заболит.
Итачи (передернувшись, что не преминули заметить зрители, но продолжая играть свою роль, проклиная при этом всех акацушников и Лидера-саму по первое число): А у них тоже есть своя Королева? (Шепотом). Если не отодвинешься, можешь пенять на себя.
Саске (пытаясь высвободиться из цепкой хватки Суйгецу): Я все равно доберусь до тебя, нии-сан…
Суйгецу (зажимая Саске рот свободной рукой): Блин, Учиха, умолкни, уже, наконец.
Орочимару (облизываясь и не обращая внимания на угрозы Итачи, готового в любой момент врубить шаринган): Есть, конечно же, моя радость! Снежинки окружают ее густым роем, как например, сейчас вас я (прижимаясь к молодежи), но она больше их всех и никогда не присаживается на землю, вечно носится в черном облаке. Часто по ночам пролетает она по городским улицам и заглядывает в окошки. Смотрит, кто спит, кто не спит. Спящих она не трогает, а вот те, кто не заснул во время, тот пусть сами пеняют на себя, наказывает она их. Ну и оконца покрываются морозными узорами, словно цветами.
Дейдара (прижимаясь к стеклу, чтобы оторваться от объятий ненавистного экс-члена организации, не соглашаясь): А ведь настоящие цветы они живые, ага.
Итачи (отстраняясь от «старушки»): Живые цветы всегда прекрасны, но и узоры на окнах в зимнюю стужу не хуже.
Саске (освободившись от Суйгецу): … потому что я – МСТИТЕЛЬ!
Орочимару (склоняясь над ними): Ну что вы? Не стоит спорить, цветы, узоры – это высшее искусство природы.
Дейдара (обернулся): Любое искусство – это взрыв, да.
Сасори (из-за кулис, шепотом): Молчи.
Орочимару (замявшись): М-да? Наверное. Это не по сценарию.
Дейдара (вставая, идя напролом на Орочимару): А сам, ммм? Где твой сценарий, ааа? И нечего мне тут талдычить то, чего сам не знаешь, ага. Какая Снежная Королева, хм? Ты даже роль выучить нормально не можешь, да. Три месяца зубрил одну и ту же роль, ммм. А то все по слогам, да по слогам; по бумажке, да по бумажке, ага.
Итачи (продолжая мысленно всех посылать куда подальше, теперь уже и Дейдару с Орочимару, вернулся к роли, накрывая руку «Герды» своей): Пусть только попробует Королевка явиться к нам! Я тут же испробую на ней свою новую супер технику Шарингана.
Саске (не отступая от своих намерений заколебать брата): Не игнорируй меня, нии-сан.
Дейдара (подскочил, как ошпаренным кипятком, подняв кучу пыли, неизвестно, откуда взявшейся): Отвали, урод.
Орочимару (отходя от «Герды»): Ну-ну, будет вам, Кай, Герда. А теперь вам пора на боковую. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи (наклонившись над Итачи, лизнул щеку, отчего Итачи отпихнул «старушку», да так, что Орочимару упал, завалившись на спину).
Дейдара (хихикая): Вы, бабуль, похлеще всех будете, ага. И вам доброй ночи, да (и в прямом смысле ускакал прочь за кулисы, пока Орочимару и его не лизнул, а также от Итачи подальше, а то руки распускает).
Орочимару поднялся и вслед за Итачи удалился за кулисы.
За несколько мгновений декорации сменились и на сцену вышли Итачи-«Кай» все в той же пижаме с медвежатами и Кисаме в длинном белом платье с сосульками, свисавшими откуда только можно.
Кисаме (доброжелательно, как мог только он, улыбаясь во всю ширь своих акульего рта): Здравствуй, юноша. Кого-то ждешь?
Итачи (немного нагловато): Снежную дуру, то есть бабу, то есть, ну не знаю, в общем, не суть, (махнув рукой), жду я тут. Говорят, по ночам приходит она.
Хидан (за кулисами, обращался к Пейну): Не знал, что наш ох*енно-воспитанный пай-мальчик, гений экс-клана, умеет материться. Правда, слабовато как-то, но ничего, сойдет.
Кисаме (не обращая внимания на вышесказанные слова): А не боишься ли ты за оскорбления получить?
Итачи (продолжая в том же духе, теперь уже проклиная и своего напарника): От кого? От дуры холодной? От куска льда? Да, у меня на нее управа имеется.
Кисаме (приподняв бровь): Да? И какая же?
Итачи (на одном дыхании): Гендзюцу называется.
Саске (выкрикивая с места): Ну и что, что имеется. У меня кое-что получше есть. Выходи, проверим, кто сильнее.
Кисаме (качая головой и не обращая внимания на выкрики с мест из зрительного зала): Ох, помню, помню, знакомо мне это твое гендзюцу. Не раз пытались применить его ко мне. Помню, вспотела я как-то раз, но ничего, жива, здорова, как видишь. Сейчас мы что-нибудь с тобой решим (почесывая затылок, а потом, махнув рукой так, что Итачи досталось).
Итачи (протирая глаза, воскликнул): Ай!
Саске (возмущенно): Не бей его мутант синекожий. Только я могу причинить нии-сану истинную боль, как причинил ее мне он.
Пейн (за кулисами, обращаясь мысленно к себе): Боль! Они познают истинную боль!
Кисаме (усмехаясь, обращаясь к Итачи-сану): А теперь посмотри на меня.
Итачи посмотрел на «Снежную Королеву», жмурясь, явно что-то в глаз попало.
Кисаме (весело): Не хочешь ли ты прокатиться в моих санях?
Итачи (подчиняясь, правда, не меняя интонации тона голоса): Не стану возражать. Давно хотел.
Кисаме свистнул в сторону кулис и оттуда тут же выскочили сани, запряженные в деревянных зверей.
Кисаме (поддерживая напарника под локоть): Садись, милок, прокатимся (и следом за Итачи сел сам, рядом, прижимаясь к его телу).
Итачи (ежась от холода): У вас прохладно как-то. Случаем кондиционер на заморозку не включали?
Кисаме (приближая свое лицо к Итачи): Мерзнешь, значит? Исправим (и губы их встретились в страстном не для детских глаз поцелуе, оторвавшись), больше не буду целовать. Не то зацелую до смерти.
Саске (ошалело): Нии-сан?
Орочимару (раздосадовано во весь зал): Променять меня на рыбину?
Итачи, проклиная напарника за то, что сотворил с ним, и посылая того на все четыре стороны, покраснев, посмотрел на Кисаме, будто бы так и надо. «Снежная Королева» улыбнулась, свистнула, и сани тронулись с места, исчезая за кулисами в противоположной стороне.
Орочимару (расстроено): Уехал, мой мальчик, Кай, в неизвестные края, в неизведанные дали…
Занавес опустился.
Сцена 4.
Занавес поднялся. На сцену вперевалочку вышел Дейдара по-весеннему в теплом до колена платье, накинув сверху черный, правда, без красных облачков, плащ. Остановился посередине сцены. За ним опустилась декорация – полотно, изображающее реку.
Дейдара (хмурясь и, красуясь перед зрителями): Надела я это платьице (крутясь на месте), эти чертовы красные башмачки (приподнимая то одну ногу, то другую, будто рекламируя товар), которые этот придурок, смеющий себя называть Каем, еще ни разу не видел, ммм. А ведь я ради него расстаралась, вырядилась, ага. А он? Где он, скажите вы мне? Никогда не видит дальше своего собственного носа, да. Смеет говорить, что он (передразнивая и кривляясь) «зрительно ограниченный», ха. Так мы ему и поверили, ага. Не замечал, скотина не благодарная, как я хорошею с каждым новым днем, да. Порой мне думается, правильно сделал, свалив вместе с этой холодной лохудрой (из зала раздался смешок), как там ее, уже и не помню, ммм. Он же в сердце ледяной, ага.
За кулисами что-то с шумом упало.
Дейдара (нервно обернулся в сторону кулис, заметил, как ему показывает кулак Лидер-сама, сглотнул, но продолжил свою роль): Спрошу, пожалуй, про него у реки, может смогу его все-таки хоть где-нибудь найти, ммм.
Включилась музыка «журчание реки». Дейдара-«Герда» вполоборота обернулся к голубой реке.
Дейдара (скрестив руки на груди, презрительно проговорил): Правда, что ты отняла моего названного блудного братца? Если это так, то верни, покуда хочешь и дальше журчать на этом месте, а если нет, пеняй на себя, ага (опустил взгляд к ногам, а потом будто бы вспомнив, продолжил). Брошу в тебя эти красные башмачки, пусть твоя вода загрязнет, ведь ноги я не мыла несколько недель, да.
Журчание усилилось.
В зале ахнули.
Дейдара огляделся и ничего другого, не придумав, снял с себя башмачки и забросил их в «речку». Только декорация успела приподняться, чтобы полотно не порвалось в самом не подходящем месте. Обувь исчезла за кулисами, откуда послышался вопль: «Ай! За что же так, убить мог. И зачем разбрасываться не дешевым товаром, за который можно деньги выручить. Болван!»
Дейдара (поежившись): Сори, не хотел никого зашибить. А что дальше делать, ммм? (задумался).
Раздраженный голос из-за кулис Пейна: Роль надо было учить, идиота кусок, роль надо было учить. Не организация, а цирк прям какой-то, чест слово. Простую вещь и то не в состоянии выполнить. Вспоминай, дубина стоеросовая.
Голос Сасори: В лодку полезай, дурья башка.
Дейдара (прикусив с досады нижнюю губу, огляделся, а, когда взором нашел неизвестно откуда взявшуюся лодку, стоящую чуть поодаль от полотна с «речкой», подошел к ней и взобрался внутрь): Ну, все, отправлюсь я на поиски по реке, вдруг приведет она меня в царство злодейки, да.
Заиграла музыка «волны, ветер, будто бы буря в море».
Дейдара без страха сидел в лодке, склонившись и подрагивая иногда будто бы рыдая, а на самом деле, что-то мастерил из своего. Так продолжалось минут десять, пока на сцену не вышло «чудо в перьях» в прямом смысле этого выражения. Зеленые волосы, зелень, поднимающаяся от плеч и скрывающая под собой голову, разделенную на две черную и белую стороны лица, желтые глаза, как у кошки, да вдобавок ко всему в костюме «цветка в горшке».
Зецу (подходя к лодке, хлопнув ладошками): Ах ты, бедное дитятко! И как это ты попала на такую большую быструю реку, да забралась так далеко.
Подтаскивая лодку к себе, Зецу заглянул внутрь и увидел, над чем так «плакал» Дейдара, отскочил куда подальше, матерясь на весь белый свет, да так, что аж Хидан за кулисами позавидовал его трехэтажному мату.
Дейдара (оторвавшись от работы, поднял взгляд и с «улыбочкой»): О… спасибо, ага, за беспокойство, ммм. Право, я уж думал, что помру здесь со скуки, да.
Голос из-за кулис (сердито): Думала. Ты не трансвестит в юбке.
Дейдара (удивленно): Да? (Обращаясь к залу). А кто же тогда, ммм?
Зецу (стараясь говорить на полтона ниже, чтобы зрители не услышали, правда, первому ряду повезло, все ж таки, расслышали и не смогли подавить смешок): Ты же Герду играешь, кретин, забыл уже?
Дейдара (с выражением на лице «за кретина еще ответишь»): М-да уж. Я так увлекся своим искусством, что про все забыл, ага. Да, я Герда. Приятно познакомиться (протягивая руку для пожатия). А вы кто или что за «чудо» такое, ммм?
Зецу (хлопая глазками): Фея-Цветочница, что лето приводит. Ну, пойдем, да расскажи, как ты сюда попала. (Заикаясь). И, по-пожалуйста, убе-бери свои тво-творения. Да-давно мне хо-хотелось иметь та-такую (кривясь) ми-миленькую деееевоооочкуууу. Вот увидишь, как ла-ладно мы с то-тобой за-заживем, вот блин, оно мне вообще надо? (Приобнимая за талию).
Дейдара (дергается глаз): Вот и я о том же, ммм. Зачем это вам надо, да. Я тут надолго у вас не задержусь, так как Кая ищу, ага. А, когда отыщу, я ему отомщу за все мои страдания, да. Взорву его к черту, вот этими самыми птичками, ммм (показывая зрителям и приближая ближе к лицу Зецу свои глиняные игрушки).
За кулисами кто-то громко сглотнул.
Голос Пейна (свирепо, еще чуть-чуть и его чаша терпения лопнет): По роли читай. Что за отсебятина, черт подери этих балбесов.
Дейдара (кашляя, будто бы чем-то подавившись): Господи, ммм! Как же я замешкалась, ага! Совсем счет времени потеряла, да! Ведь уж осень на дворе, ммм! Тут не до отдыха, ага! Сори старушка-Цветочница, с вами хорошо, а с братом еще лучше, ммм. Мне пора бежать, да.
Саске (вскочив): Это кто твой брат? Нии-сан мой брат и только я могу ему мстить.
И Дейдара, не обращая внимания на мелкого братца Итачи, бросился бежать. Зецу пару раз недоуменно хлопнул глазками, зачем-то поклонился зрителям и поспешил скрыться за опускавшимся занавесом. Ну, а Саске сел на место.
Из глубин зала раздался смех. Причем было не понятно, над кем смеялись: то ли над игрой актеров, то ли над выкриками и вскакивания с мест.
Сцена 5.
И вновь занавес поднялся, явив взору зрителей новые декорации «Лесная чаща. Студеная зима». Снег падал большими хлопьями, не успев растаять ни в воздухе, ни когда, оказавшись на полу, будто бы и пол сцены был подморожен. Вышел на сцену Дейдара, закутанный в плащ, прыгая то на одной, то на другой ноге, изображая лютый холод, и дыша на ладошки, чтобы согреться.
К нему присоединился черный механический ворон, внутри которого расположился его напарник – Сасори. Когда ворон остановился рядом с «Гердой», Дейдара присел на пенечек.
Сасори (прыгая, как сказано по сценарию): Кар-кар! Здррравствуй! Куда идешь?
Дейдара (оглядываясь по сторонам): Братца своего неразумного ищу, да. Каем кличут его, ага. (Заговорщицки). Может, видел?
Сасори (задумчиво): Может быть! Может быть!
Дейдара (вскочив с пенечка и крепко сжав в объятиях механическую куклу, целуя все доступные места): Как? Правда?
Сасори (освободившись от назойливого напарника, замахав крупными крыльями, которые при случае могли и убить одним ударом): Потише, потише! Задушишь еще на радостях. Кая своего так обнимай.
Дейдара (ухмыляясь): Это всегда, пожалуйста, ага. Я бы с радостью задушила его в своих объятиях, да. Будет знать, как меня бросать, ммм!
Саске (вновь подскакивая с места): Это мой нии-сан, только я могу душить его в своих объятиях.
Голос Итачи из-за кулис: Это мы еще посмотрим, кто кого задушит. Только дойди до меня (хихикая), жду с нетерпением.
Дейдара (радуясь): Ну, что ж. Жди. До скорой встречи, Уч… (механический ворон клюнул его в ногу). Ай, блин, больно же, ммм. Нельзя было нежнее, хм…?
Сасори (продолжил, как ни в чем не бывало): Думаю, это был твой Кай. Но теперь он, верно, забыл тебя со своею принцессой!
Дейдара (спохватившись): Это точно был он, ага! Вы все его прекрасно слышали, да. Так эта злодейка принцесса, ммм?
Сасори (с увлечением): А вот послушай. Расскажу, как сумею, ведь, наверняка, не учили вас вороньему языку. В королевстве, где мы с тобой находимся, есть принцесса, такая умница, что и сказать нельзя!
Дейдара (встревая): Ну, впрямь умница?! Злыдня она. Украла Кая у меня, да.
Сасори (пиная напарника): Прочла все газеты на свете и позабыла все, что в них прочла, - вот какая умница!
Дейдара (вновь прерывая): Ну, где ж она умница, ммм? С памятью у нее как-то хреновато, ага. Ой…
Сасори (все еще сдерживая себя): Раз как-то сидит она на троне – а веселья-то в этом не так уж много, как люди говорят, - и напевает песенку: «Отчего бы мне не выйти замуж?» «А ведь и в самом деле!» - подумала она, и ей захотелось замуж.
Дейдара (прыгая на одной ноге, руками разминая больную): Ага, сейчас. Так мы ей и позволили Кая совратить, да. Пусть в своем королевстве мужика подцепляет. Да, блин, хватит лягаться, не конь же, а мне больно, ммм.
Сасори (в очередной раз, пнув напарничка, продолжил играть свою роль): Но в мужья она хотела выбрать такого человека, который бы умел отвечать, когда с ним говорят.
Дейдара (перебивая): Кай? Да он и двух слов связать не может, не то чтобы разговор поддержать, да.
Сасори (начиная злиться от того, что не дают ему дочитать длинный монолог): А не такого, что умел бы только важничать.
Дейдара (не сдерживаясь, словесный понос так и прет из него): Да этот гад только важничать и умеет, ага. На всех смотрит свысока, как на говно, да. Все люди для него (с протянутой трясущейся рукой продекламировал) – людишки, ммм.
Пейн (вопя из-за кулис): Дейдара, мать твою за ногу.
Дейдара (расстроенно): А, что разве нет, хм…?
Саске (в очередной раз, вскочив с места, будто бы шило ему в заднице мешало): Да. И, в конце концов, нии-сан, я – мститель, я здесь чтобы убить тебя. (Готовясь идти напролом, наконец-таки, освободившись от Суйгецу). Вот только доберусь до тебя, где бы ты, не прятался, и все будет кончено. Один из нас сегодня уйдет отсюда ногами вперед. И ты это, пожалуй, будешь ты.
Итачи (из-за кулис, вздыхая): Ксо … нет от него покоя.
Саске (пробираясь между рядами): Я уже иду.
Администрация театра в целях безопасности актеров отправилась на перехват неугомонных зрителей. В данном случае к Саске. Схватив подростка под руки, поволокли его на выход.
Саске (вырываясь): Я все равно до тебя доберусь нии-сан, потому что я – мститель.
Итачи (радуясь неожиданному спасению): До встречи, мой глупый младший брат.
Сасори (немного отдохнув, и в надежде, что напарник больше не встрянет, продолжил читать выученный на зубок монолог): Это ведь так скучно! И вот барабанным боем созывают всех придворных дам, объявляют им волю принцессы. Уж так они все обрадовались! «Вот это нам нравится! - говорят. - Мы и сами недавно об этом думали!» Все это истинная правда! Сам все это слышал! На другой день все газеты вышли с каймой из сердец и с вензелями принцессы. В газетах было объявлено, что каждый молодой человек приятной наружности…
Дейдара (задумчиво во весь зал): Приятной наружности, хм? Кто? Это КАЙ, приятной наружности-то, ммм? Бледный с глазами наркомана, худощавый алкаш, да к тому же зоофил, дебошир, извращенец, инцестник, маньяк-убийца, ммм… (в этот момент Дейдара получил «легенькую затрещину» крылом по голове, отчего и распластался, ничком на сцене).
Сасори (как ни в чем не бывало, продолжил дальше): … может явиться во дворец и побеседовать с принцессой; того же, кто будет держать себя непринужденно, как дома, и окажется всех красноречивее, принцесса изберет в мужья. Да, да! Все это так же верно, как то, что я сижу здесь перед тобою. Народ валом повалил во дворец, пошла давка и толкотня, да все без проку ни в первый, ни во второй день. На улице все женихи говорят отлично, а стоит им перешагнуть дворцовый порог, увидеть гвардию в серебре да лакеев в золоте и войти в огромные, залитые светом залы – и их оторопь берет. Подступят к трону, где сидит принцесса, да и повторяют за ней ее же слова, а ей вовсе не это было нужно. Ну, точно на них порчу напускали, опаивали дурманом! А выйдут за ворота – опять обретут дар слова. От самых ворот до дверей тянулся длинный-длинный хвост женихов. Я сам там был и видел.
Дейдара (задумчиво, поднимаясь на ноги): Ну, а Кай-то, Кай, хм…? Когда же он явился, ммм? И он пришел свататься, да?
Сасори (вздохнув): Постой! Постой! Вот мы дошли и до него! На третий день явился небольшой человечек, не в карете, не верхом, а просто пешком, и прямо во дворец. Глаза блестят, как твои, волосы длинные, вот только одет бедно.
Дейдара (с удивлением): Это Кай? Скорее всего, ммм. (Захлопав в ладоши, чуть ли не прыгая по сцене, как бы это делал Тоби). Я нашла его, ага.
Сасори (продолжая): Значит так, вошел он в дворцовые ворота и увидел гвардию в серебре, а по всей лестнице лакеев в золоте, ни капельки не смутился, только головой кивнул и сказал: «Скучненько, должно быть, стоять тут на лестнице, войду-ка я лучше в комнаты!» А все залы залиты светом. Тайные советники и их превосходительства расхаживают без сапог, золотые блюда разносят, - торжественнее некуда! Сапоги его страшно скрипят, а ему все нипочем.
Дейдара (воскликнув): Это, наверное, Кай! Вечно его сапоги скрипят, да впрочем, как и он сам, ммм. И еще местами сыпется, да.
Сасори (пересиливая злость на напарника): Да, они таки скрипели порядком. Но он смело подошел к принцессе. Она сидела на жемчужине величиною с колесо прялки, а кругом стояли придворные дамы со своими служанками и служанками служанок и кавалеры со слугами и слугами слуг, а у тех опять прислужники. Чем ближе кто-нибудь стоял к дверям, тем выше задирал нос. На прислужника слуги, прислуживающего слуге и стоявшего в самых дверях, нельзя было, и взглянуть без дрожи – такой он был важный!
Дейдара (с изумлением): Вот страх-то! А Кай все-таки женился на принцессе, ммм?
Сасори (с интригой): Не будь я вороном, я бы сам женился на ней. Он завел с принцессой беседу и говорил не хуже, чем я по-вороньи. Держался он очень свободно и мило и заявил, что пришел не свататься, а только послушать умные речи принцессы. Ну и вот, она ему понравилась, он ей тоже.
Дейдара (с надеждой): Да-да, это Кай! Он ведь такой умный, иногда бывает, в свое время считался гением клана, пока не уничтожил его. Да, блин, ммм, (вновь запрыгав на одной ноге) больно. Ах, проводи же меня во дворец, ага!
Сасори (предупреждая): К сожалению, в таком виде, босую, тебя во дворец, где гвардия в серебре и лакеи в золоте ни за что не пропустят. Но не плачь, ты все-таки попадешь туда. Я знаю, как пройти в спальню принцессы с черного хода и где достать ключ.
Орочимару (выходя и становясь слева от кулис, присев на краешек сцены, опустив ноги вниз): И вот они вошли в сад, пошли по длинным аллеям, где один за другим падали осенние листья и, когда огни во дворце погасли, ворон по-воровски провел девочку в полуотворенную дверь.
На сцене во время монолога Орочимару менялись декорации, показывая весь путь «Ворона» и «Герды», пока они не добрались до места назначения, дойдя до спальни.
Потолок напоминал верхушку огромной пальмы с драгоценными хрустальными листьями; с середины его спускался толстый золотой стебель, на котором висели две кровати в виде лилий. Одна была белая, в ней спала синеволосая с цветочком из бумаги, выходящего будто бы из мозга, принцесса; другая – красная.
Дейдара сделал вид, что ему интересно узнать, кто же там, отогнул один из красных лепестков и увидел рыжий затылок. После чего, поняв, что обознался, отскочил, будто бы змею увидел, отпустив лепесток кровати, который нельзя было назвать легким, как пушинка. Этот самый лепесток красного цвета со всего размаху попал по Пейну, который от боли так зыркнул на нерадивого подчиненного, что тот аж поперхнулся слюнями на всех трех ротиках, что были у него.
От шума проснулась и Принцесса.
Конан (спросонья): Что случилось?
Дейдара (реально заливаясь слезами): Не гневайтесь на нас, ммм. Я уже много времени потратила на поиски своего дорогого брата, Кая, которого увела одна Ледышка, (хнык) когда на моем пути повстречался милый Ворон, что, всего лишь, хотел мне помочь, ага (хнык). Но я обозналась, простите меня, ммм (хнык).
Пейн (смягчаясь, не часто увидишь своего подчиненного в слезах): Ах ты, бедняжка! А ты, Ворон, молодец! Мы вовсе не гневаемся, но только пусть он не делает этого впредь.
Конан (поддержав): Хочешь быть важной птицей? Или может, желаешь занять должность придворного Ворона, на полном содержании из кухонных остатков?
Сасори (кланяясь): Пожалуй, да. Должность придворного, как раз про меня. Хорошо ведь иметь верный кусок хлеба на старости лет!
Пейн (с предложением): Не хочешь ли, милая Герда, прилечь на часок другой отдохнуть?
Дейдара (качая головой): Как вы добры, ммм! Спасибо, но мне, право, уже пора, да. Кая надо найти, ага.
Конан (с одобрением к самопожертвованию): Тогда возьми с собой башмачки, муфту, чудесное платье, карету из чистого золота, с сияющими, как звезды, гербами.
Пока Конан перечисляла то, что они с Пейном выделили для «Герды», на сцену выходили куклы, управляемые Сасори, как впрочем, и все декорации, что не прикреплены к потолку театра, вынося вещи и тут же меняли бедный на богатый образ Дейдары, то есть «Герды».
Сев в карету, Дейдара выглянул в окно, еще не закрытой дверцы.
Конан (со слезами): Прощай!
Пейн (так же растрогавшись): Прощай!
Сасори (закрывая дверцу кареты): Прощай!
Дейдара (чуть ли полностью не вылезая из окна кареты, махал руками): Прощайте друзья!
И карета, управляемая очередной куклой Сасори, двинулась прочь, скрываясь за кулисами.
Принц, Принцесса и Ворон махали руками вслед уезжающей кареты, и пока опускался занавес.
Сцена 6.
Орочимару (облизываясь): И отправилась Герда дальше в поисках своего любимого брата Кая. Вот Герда въехала в темный лес…
Занавес поднялся, на сцене новые декорации. Выехала карета и вышли новые актеры, которые занимались кто чем. Один изображал дерево-куст, зелень на голове ему была как раз в пору. Второй, в оранжевой маске, прыгал, скакал и танцевал с воплями «Тоби – хороший мальчик». И третий, с темными, почти смоляными волосами, длинной жесткой бородой и мохнатыми, нависшими бровями, того же цвета, пытающиеся скрыть красные глаза, оглядывающийся по сторонам, пока его взор не упал на подъезжающую к ним карету.
Орочимару (продолжая в своем репертуаре с протянутыми словами и облизываясь): … в котором жили разбойники; карета горела как жар, она резала разбойникам глаза, и они просто не могли этого вынести.
Итачи (в этот раз он исполнял роль Главной Разбойницы, так как Пейн посчитал, слишком мало слов для «гения клана Учиха», схватив лошадей под уздцы, сделав вид, что убивает форейторов, кучера и слуг, кричал и вытаскивал «Герду» с такой силой, что Дейдара чуть рук не лишился): Золото! Золото! Ишь какая славненькая, жирненькая! (Дейдара надулся от таких слов, а из-за кулис раздался смешок, по-видимому, это был Сасори). Орешками откормленная! Жирненькая, что твой барашек! Ну-ка, какова на вкус будет? (Вытащил острый сверкающий кунай. На лице Дейдары, да и зрителей, отобразился «ужас»). Ай! (воскликнул Итачи, потому что на спину к нему запрыгнул человечек в маске и ущипнул за ухо, хотя по сценарию, должен был укусить). Ах ты, дрянная девчонка! (обратился он к Тоби, не успев убить «Герду»).
Тоби (продолжая восседать на «гении клана Учиха»): Семпай будет играть с Тоби, отдаст муфту, свое хорошенькое платьице и будет спать с Тоби в одной постели, да семпай? Тоби – хороший мальчик.
Дейдара (тик глаза): Да ни за что, да!!!
Тоби (щипая Итачи, будто так и надо): Но почему, семпай? Ведь Тоби – хороший мальчик! Не будет Тоби с вами плохо обращаться.
Пейн (являя голову зрителям из-за кулис): Тоби, по сценарию читай!
Итачи (сбрасывая с себя обнаглевшего в конец Тоби, щипавшего его тело): Ишь как пляшет со своей девчонкой!
Дейдара (напустив на себя страху): Ты кого это девчонкой обозвал, ммм, красноглазый отстой?
Итачи (качая головой): Прекращай уже цирк устраивать, бесить начинаешь.
Дейдара (скрестив руки на груди): А ты меня бесишь с нашей первой встречи, да.
Итачи (встав по ширине плеч): Может, оставим на время выяснение наших отношений. Мы все ж таки не дома.
Тоби (поднимаясь на ноги со сцены, так как неудачно упал, когда его скидывал с себя Итачи): Тоби – хороший мальчик!
Дейдара (задумавшись, и не обращая внимания на «местного дебила»): Тогда первым не начинай, ага.
Итачи (снисходительно, улыбаясь): Постараюсь.
Тоби (вытягиваясь во весь свой немалый рост, и заканючил, вспомнив, что на сцене играет роль, так как по сценарию «Маленькая Разбойница» была ужасно избалованна и упряма, необузданная и своевольна): Тоби хочет в карету!
И вместе с Дейдарой-«Гердой» Тоби залез в карету, устроившись с удобством для себя и не удобством для Дейдары, помчались в чащу леса.
Тоби (подавая голос из кареты, прижимаясь к семпаю): Они вас не тронут, пока на вас Тоби не рассердится. Вы, верно, принцесса? Знаете, а вам идет этот наряд, нет, правда, семпай, Тоби вас не обманывает. Ай! (воскликнул «хороший мальчик», потому что Дейдара пнул его по ноге и ударил по руке). Семпай, ну за что же вы так? Я вас так люб… ай! (Тоби чуть не вылетел из кареты, которая оч-чень медленно катила по сцене).
Дейдара (мысленно): Ну, когда же этот беспредел закончится, ммм? Как долго мне еще так унижаться в этом идиотском прикиде, ммм?
Дейдара (целомудренно): Нет! Я не принцесса, и мое сердце уже принадлежит другому человеку, брату моему, да. Я путешествую по миру, разыскивая Кая, и вот, теперь я попала к вам, да.
Тоби (со всей серьезности в голосе): Они вас не убьют, даже если Тоби и рассердится на вас, - Тоби лучше сам убью вас, семпай!
Наконец, карета остановилась. Декорации в мгновение ока сменились на двор разбойничьего замка.
Он был весь в огромных трещинах; из них вылетали вороны и вороны. Откуда-то выскочили огромные бульдоги, казалось, каждому из них нипочем проглотить человека, но они только высоко подпрыгивали и даже не лаяли. Всеми животными управлял Сасори, используя свои нити чакры, так как звери, хоть и выглядели настоящими, были все ж таки деревянными марионетками известного по округе великого мастера кукольника. Посреди огромной залы с полуразвалившимися, покрытыми копотью стенами и каменным полом пылал самый настоящий огонь, который устроил Итачи, не боясь, что театр может заживо сгореть вместе с артистами и зрителями. Дым подымался к потолку и сам должен был искать себе выход. Благо потолок театра был приоткрыт. Над огнем кипел в огромном котле суп, а на вертелах жарились самые настоящие зайцы и кролики, которых акацушники успели наловить до того, как явились на представление.
Тоби (располагаясь на бревнах, что окружали костер вместе с «Гердой»): Вы будете спать вместе с Тоби вот тут, возле маленького зверинца Тоби.
Дейдара смолчал.
Итачи и Зецу о чем-то сговариваясь также сели на бревна, напротив парочки и приступили к трапезе, на удивление всех, они были так голодны, что реально потратили целых полчаса на то, чтобы перекусить у зрителей и их товарищей за кулисами на глазах. Орочимару аж слезу пустил, так ему самому хотелось кушать, будто бы его не кормили больше суток.
После чего Тоби отвел Дейдару в сторонку, где была постлана солома, накрытая коврами. Повыше сидело на жердях около сотни глиняных голубей, которых смастерил Дейдара, причем некоторых мастерил еще совсем недавно, пока сидел в лодчонке и дожидался выступления Зецу в роли Феи-Цветочницы. Все они, казалось, спали, но когда ребята подошли, слегка зашевелились. Дейдара решил было, что Тоби отойдет подальше, но нет, его так просто не напугаешь, тем более что он уже привык к выходкам семпая.
Тоби (схватив одного голубя за ноги, и так тряхнул его, что тот забил крыльями): Все Тоби! Тоби предлагает семпаю поцеловать его! (крикнул он и ткнул голубя Дейдаре прямо в лицо).
Дейдара (отлепляя от лица глину, озлобленно): Сейчас ты у меня получишь, олух, да. (Сложив пальцы для своей излюбленной техники). Ка…
Сасори (подавая голос откуда-то совсем рядом): Только попробуй.
Дейдара опустил руки.
Тоби (громко сглотнув): А вот тут сидят лесные плутишки, (указывая на двух голубей, сидевших в углублении в стене, за деревянной решеткой). Эти двое – лесные плутишки. Их надо держать взаперти, не то живо улетят! А вот и Тоби милый старичина бяшка! (потянул за рога, привязанного к стене Северного Оленя в блестящем медном ошейнике). Его нужно держать на привязи, иначе удерет. Каждый вечер Тоби щекочет его под шеей своим острым кунаем – он до смерти этого боится. (И Тоби вытащил из расщелины в стене кунай и провел им по шее деревянного оленя).
Сасори (пыхтя, и стараясь говорить тише, как только мог): Скажи спасибо, что так положено по сценарию, в ином случае от тебя и мокрого места не осталось бы. (И забрыкалось животное).
Тоби захохотал и потащил Дейдару к постели.
Дейдара (отцепляя крепкую хватку Тоби): Неужели ты и спишь с кунаем, хм...?
Тоби (не отпуская семпая): Всегда! Мало ли что может с Тоби статься! Ну, поведайте Тоби еще раз о Кае и о том, как семпай пустился странствовать по белу свету.
Пейн (оч-чень недовольно): Тоби, Герда – не семпай, и вообще, она девушка. Да и ты Маленькая Разбойница. По сценарию, по сценарию, (в полголоса) мелочь.
Орочимару (довольным тоном): И рассказала Герда. Лесные голуби в клетке тихо ворковали; другие голуби уже спали. Маленькая Разбойница обвила одною рукой шею Герды – в другой у нее был кунай – и захрапела. (Тоби и в самом деле крепко прижал к себе семпая, от чего Дейдара чуть не задохнулся и пытался освободиться от приставучего соакацушника). Но Герда не могла сомкнуть глаз, не зная, убьют ее или оставят в живых.
Лесные голуби (заворковали в унисон голосами Конан и Какудзу): Курр! Курр! Мы видели Кая! Он сидел в санях Снежной Королевы. Они летели над лесом, когда мы, птенцы, еще лежали в гнезде. Она дохнула на нас, и все умерли, кроме нас двоих. Курр! Курр!
Дейдара (воскликнув): Что вы говорите, ммм! Куда же полетела эта Снежная Баба? Знаете, ммм?
Лесные голуби (на этот раз только Конан): Наверно в Лапландию – ведь там вечный снег и лед. Спроси у Северного Оленя, что тут стоит на привязи.
Северный Олень (голосом Сасори): Да, там вечный снег и лед. Чудо как хорошо! (Мечтательно). Там прыгаешь себе на воле по огромным сверкающим равнинам. Там раскинут летний шатер Снежной Королевы, а постоянные ее чертоги у Северного полюса, на острове Шпицберген.
Дейдара (вздохнув): О Кай, мой милый Кай, хм...!
Итачи (радостно): Всегда бы так ко мне относился.
Тоби (в полусне и посапывая): Лежите, семпай, смирно. Не то Тоби пырнет вас кунаем! (Еще больше прижимая Дейдару к себе и запуская руку под одежду, прям яой какой-то).
Дейдара (озлобленно): Только притронься ко мне и тебе не жить, засранец мелкий. (Закрывая глаза).
Орочимару (вздыхая, оповестил, будто от этого зависела жизнь): Ночь сменилось утром. (Разбойники и Герда просыпались, протирая глаза ото сна, кто-то и, в самом деле, дремал и выглядел по-настоящему заспанным). Герда поутру рассказала Маленькой Разбойнице, что слышала от лесных голубей.
Тоби (расстроившись от того, что придется отпустить семпая): Ну, так и быть! А вы Олень-сан знаете, где эта самая Лапландия?
Олень (голосом Сасори, глаза марионетки аж засияли в прямом смысле этого слова): Кому же и знать, как не мне! Там я родился и вырос, там прыгал по снежным равнинам.
Тоби (заговорщицки): Так-с, слушайте, семпай. Видите, все наши ушли, дома одна мать-сан; немного погодя она хлебнет из большой бутыли и вздремнет, тогда Тоби кое-что сделает для вас.
Проснулся Итачи, вынул из-за пазухи бутыль, хлебнул маленько, скривился, по-видимому, алкоголь был и захрапел с удвоенной силой. Тоби же подошел к Северному Оленю.
Тоби (каким-то довольным-предовольным тоном): Еще долго можно было бы потешаться над вами, Олень-сан! (Сасори внутри поменялся в лице, но промолчал, чтобы не портить ни себе, ни окружающим настроение). Уж больно вы уморительны, когда вас щекочут острым кунаем. Ну, да так и быть! Тоби отвяжет вас и выпустит на волю. Можете бежать в свою Лапландию, но за это вы должны, нет, просто обязаны отвезти к дворцу Голубого Кисаме, ай… (Сасори лягнул его маленько). Снежной Королевы, ооо, Кисаме из снега? А Тоби всегда полагал, что из воды… (Сасори наступил копытом деревянного оленя на ногу «хорошему мальчику»). Тоби больно, Олень-сан.
Пейн (разозлившись, почти до предела): Прекращайте этот балаган устраивать. По тексту читайте, по тексту.
Тоби (с наклоном влево головы): По тексту? Какому тексту? Не знает Тоби никакого текста. У Тоби нет текста.
Сасори (поддерживая Лидера-саму): Повторяй за мной, дурачье недоделанное. Эту девушку – там ее названный брат.
Тоби (вытянувшись и со скрытой под маской улыбкой): Ооо, да, именно. Спасибо, Акасуна-сан. Семпая – там его названный брат. Вы ведь, конечно, слышали, что семпай рассказывал? Он говорил громко, а у вас, Олень-сан, вечно ушки на макушке.
Качая головой, Северный Олень так и подпрыгнул от радости.
Тоби поднял на руки, вырывающегося Дейдару, который бил его руками и пинался. Но «хороший мальчик» усердно сдерживал свои возгласы и посадил семпая на механическую куклу. Затем крепко привязал для верности и даже подсунул мягкую подушку, чтобы удобнее было сидеть, при этом умудрился ущипнуть Дейдару за зад.
Дейдара (буркнув): Тебе не жить, гаденыш.
Тоби (продолжая чему-то радоваться, не обратив внимания на последние слова семпая): Так и быть, возьмите назад свои меховые сапожки – ведь холодно будет! (Всучивая Дейдаре в руки). А муфту Тоби себе оставит (прижав к себе, будто это его последние вещи в жизни), больно она хороша. Но мерзнуть вам Тоби не даст: вот огромные рукавицы матери-сан Тоби, они дойдут вам до самих локтей. (И действительно, Тоби вынул из-за пазухи огромные руковища, в которых Дейдара мог вообще утонуть. Дейдара посмотрел на рукавицы, затем на дремавшего Итачи, удивился, но принял подношение). Суньте в них руки! (Тоби помог надеть рукавицы, которые дошли семпаю до плеч). Ну, вот, теперь руки у вас, семпай, как у уродины матери-сан Тоби.
Дейдара прослезился.
Тоби (вытирая слезы с семпая): Не может Тоби смотреть, как семпай проливает слезы. Вы радоваться должны. Вот вам еще два хлеба и окорок, чтобы вам не пришлось голодать.
Все это Тоби привязал к Оленю, затем Тоби сделал вид, что отворяет дверь, заманил собак, которых подтянул к себе Сасори, перерезал веревку острым кунаем.
Тоби (наставительно, как мог только он – «хороший мальчик»): Ну, живо! Да берегите семпая Тоби!
И только Тоби собирался обнять Дейдару, как Олень бросился прочь, даже не попрощавшись. Тоби утащил за собой уже проснувшийся Итачи, так как декорации сменялись, в который раз. Олень пустился во всю прыть через пни и кочки по лесу, по болотам и степям. Звучали звуки, как воют волки и каркают вороны.
Звуки музыки «Уф! Уф!» Сасори и Дейдара подняли головы к потолку, то есть к «небу», которое словно зачихало огнем.
Сасори (весело): Вот мое родное северное сияние! Гляди, как горит.
Орочимару (закинув ногу на ногу и облизываясь, видимо еще кого-то приметил из зрительного зала): И побежал дальше Северный Олень, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Хлебы были съедены, ветчина тоже, а жаль, могли бы поделиться...
Сцена 7.
Декорации поменялись за считанные секунды. Теперь на сцене стояло что-то, что напоминало домик, правда, жить в таком было не возможно.
Орочимару (заунывно): … и вот они очутились в Лапландии. Олень остановился у жалкой лачужки. Крыша спускалась до самой земли, а дверь была такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на четвереньках. (Хоть и можно было войти в игрушечный домик по иному, так как зрители должны же были видеть, что происходит внутри, одну стену не установили, но вот Олень и Дейдара пошли по сценарию и ползком проползли в боковую стену лачужки, где находилась якобы дверь, и еле-еле они разместились внутри). Дома была одна белобрысая старуха с фиолетовыми глазами – Лапландка, жарившая при свете жировой лампы рыбу. Северный Олень рассказал Лапландке всю историю Герды, но сначала рассказал свою собственную – она казалась ему гораздо важнее. Герда так окоченела от холода, что и говорить не могла.
Для виду Дейдара трясся, пытаясь положить зуб на зуб.
Хидан (сидел в позе лотоса, скалился и говорил в своей традиционной манере): Ах вы, бля*, бедняги! Долгий же вам еще предстоит путь, мудаки! Придется на х* вам сделать сто с лишним бля* миль, пока доберетесь до еб*ой Финляндии, где Снежная сво* живет на оху*ной даче и каждый гребанный вечер зажигает бенгальские огни. Я напишу несколько слов на вонючей сушеной треске – бумагой я жопу подтираю, а вы снесете, нет, не яйца, как вы могли бы подумать, хотя я не стал бы возражать, посмотрел бы на это с превеликим удовольствием. Снесете послание Финке, которая, мать вашу, живет в тех местах и лучше моего сумеет научить вас, что надо делать.
Орочимару (принюхиваясь к рыбке, что жарилась в доме Лапландки): Когда Герда согрелась, поела и попила, (наши герои вновь перекусили, на этот раз рыбкой, да такой ароматной, что даже у первых рядов зрительного зала потекли слюнки, не говоря уже об облизывающемся Орочимару), Лапландка написала несколько слов на сушеной треске, велела Герде хорошо беречь ее, потом привязала девушку к спине Оленя, и тот снова помчался.
Лачужка с Хиданом укатилась за кулисы.
Звуки музыки «Уф! Уф!» С неба стали выбрасываться столбы чудесного голубого пламени.
Сасори продолжал скакать. Дейдара реально еле держался на нем и материл всех, включая Лидера-саму и Сасори-но-Данну. Дейдара никак не мог понять, за что ему такое наказание, сидеть привязанным к жесткой спине очередной куклы марионеточника, пока тот скрывался внутри.
Орочимару (с досадой, так как опять поесть не дали): Добежал Олень с Гердой и до Финляндии и постучался в дымовую трубу Финки – у нее и дверей-то не было.
Из-за кулис выехал очередной домик, как было выше сказано, без дверей.
Орочимару (немного откинувшись назад): Ну и жара стояла в ее жилище! (Посередине домика сидел Какудзу, весь укутанный в паранджу, будто ему было холодно, в то время как Дейдара скинул с себя теплые рукавицы). Живо стащила она с Герды платье, сапоги, иначе девочке было бы жарко (Какудзу даже не пошевелился, чему Дейдара был только рад, поэтому он сам немного приразделся). Положила Оленю на голову кусок льда (а это, всегда, пожалуйста, бросил Какудзу небольшой кусок льда на деревянную макушку Оленя-Сасори, правда, Олень увернулся и кусок пролетел мимо, скользив по сцене в сторону кулис, где прятались другие артисты) и затем принялась читать то, что было написано на сушеной треске. Финка прочла все от слова до слова три раза, (Какудзу пробегал по тексту глазами и удивлялся, так как такого мата, которым его покрывал Хидан, он еще не читал), пока не заучила наизусть, а потом сунула треску в котел – рыба ведь годилась в пищу, а у Финки ничего даром не пропадало. (Какудзу, ухмыльнувшись, правда, под его маской этого не было видно, бросил рыбину в котел, как и говорил Орочимару, нечего добру пропадать). Тут Олень рассказал сначала свою историю, а потом историю Герды. Финка мигала своими умными глазами, но не говорила, ни слова.
Сасори (подлизываясь, хотя это было не в его духе): Ты такая мудрая женщина… не изготовишь ли ты для девушки такое питье, которое бы дало ей силу (дрожа) двенадцати богатырей? Тогда бы она одолела Снежную Королеву!
Какудзу (недоверчиво и пытаясь подыскать себе в этом выгоду, везде хочется заработать): Силу двенадцати богатырей? Да много ли в том проку!
Орочимару (вздохнув): С этим словами она взяла с полки большой кожаный свиток и развернула его: он был весь исписан каким-то удивительными письменами. Мне бы этот свиток, с его тайными техниками. (Какудзу, не вставая, сзади на полке руками отыскал свиток, притянул его к себе и начал рассматривать, свиток, по-видимому, стоил не дешево). Финка принялась читать их и читала до того, что пот градом покатился с ее лба… хм… техника какая-то, явно. Олень опять принялся просить за Герду, а сама Герда смотрела на Финку такими умоляющими глазами, полными слез глазами, я сказал, полными слез, (Дейдара заревел, но не в голос), что та опять заморгала, отвела Оленя в сторону и, меняя ему на голове лед, кстати, а где лед-то? шепнула…
Какудзу (наклонившись к уху Оленя, кладя на макушку другой небольшой кусочек льда): За информацию надо платить. Ну? (Олень огляделся, задумался, упрямиться не стал, решив, что позже с соакацушником разберется, протянул финансисту несколько купюр, которых Какудху скрыл с глаз долой под плащом). Кай, в самом деле, у Снежной Королевы, но он вполне доволен и думает, что лучше ему нигде и быть не может. Причиной же всему осколки зеркала, что сидят у него в сердце и в глазу. Их надо удалить, иначе Снежная Королева сохранит над ним свою власть.
Сасори (просительно): А не можешь ли ты дать Герде что-нибудь такое, что сделает ее сильнее всех?
Какудзу (издеваясь над Сасори): Ого! Немного ли ты просишь? Хотяяяя… Ладно. Если хочешь, чтобы я рассказала, плати. (Сасори вновь передал Какудзу деньги, которые исчезли там же, где и до этого). Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Не видишь разве, как велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и звери? (От этих слов Дейдара возгордился). Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу, ее сила в ее сердце, в том, что она невинный милый ребенок. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной Королевы и извлечь из сердца Кая осколок, то мы и подавно ей не поможем! В двух милях отсюда начинается сад Снежной Королевы. Отнеси туда девушку, спусти у большого куста, обсыпанного красными ягодами, и, не мешкая, возвращайся обратно.
Какудзу посадил Дейдару на спину Оленя, и Олень вновь бросился бежать.
Дейдара (спохватившись, но было уже слишком поздно): Ай, я без теплых сапог! Ай, я без рукавиц!
Орочимару (собравшись с силами): Но Олень не смел, остановиться, пока не добежал до куста с красными ягодами. (Новые декорации выехали на сцену: зима, кругом метель, кусты). Тут он спустил девочку, поцеловал ее в губы, (Олень коснулся губ Дейдары, блондин даже не отстранился, тем более что поцелуй был не настоящим, а с куклой, хотя он и не отказался бы, поцеловать по-настоящему, по-французски своего напарника), и по щекам его покатились крупные блестящие слезы. (Из глазниц Оленя полилась вода, которую Сасори набрал и смочил куклу). Затем он стрелой пустился назад. Бедная девочка осталась одна на трескучем морозе, без башмаков, без рукавиц. Она побежала вперед что было мочи. (Дейдара побежал, правда, не так сильно, как было сказано, иначе бы скрылся за кулисами уже давно). Навстречу ей несся целый полк снежных хлопьев, но они не падали с неба – небо было совсем ясное, и в нем полыхало северное сияние, - нет, они бежали по земле прямо на Герду и становились все крупнее и крупнее. (Снежные хлопья были приготовлены Конан из бумаги, но выглядели как настоящие). Герда вспомнила (Дейдара сделал вид, что задумался) большие красивые хлопья под увеличительным стеклом, но эти были куда больше, страшнее и все живые. Это были передовые дозорные войска Снежной Королевы. Одни напоминали собой больших безобразных ежей, другие – стоглавых змей, третьи – толстых медвежат с взъерошенной шерстью. Но все они одинаково сверкали белизной, все были живыми снежными хлопьями. Однако Герда смело шла все вперед и вперед и наконец, добралась до чертогов Снежной Королевы. (Дейдара скрылся за кулисами, которые открывали вход во владения Снежной Королевы). Посмотрим же, что было в это время с Каем. Он и не думал о Герде, а уж меньше всего о том, что она так близко от него. (Улыбаясь и облизываясь).
Сцена 8.
На сцену вышли посиневший Итачи укутанный в плаще, руки скрючены в запястьях и довольный Кисаме в белом платье до пола. Вместе с ними на сцене снег повалил градом, сильный ветер, метель, вьюга и мороз трескучий. Так выглядел дворец Снежной Королевы изнутри.
Орочимару (подмигнув Итачи): Стенами чертогов были вьюги, окнами и дверями буйные ветры. Сто с лишним зал тянулись здесь одна за другой так, как наметала их вьюга. Все они освещались северным сиянием, и самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда. Никогда не устраивались здесь медвежьи балы с танцами под музыку бури, на которых могли бы отличиться грацией и умением ходить на задних лапах белые медведи; никогда не составлялись партии в карты с ссорами и дракою, не сходились на беседу за чашкой кофе беленькие кумушки-лисички. (Поежившись от настигнутого его холода). Холодно, пустынно, грандиозно! Северное сияние вспыхивало и горело так правильно, что можно было точно рассчитать, в какую минуту свет усилится, в какую померкнет. Посреди самой большой пустынной снежной залы находилось замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи кусков, таких одинаковых и правильных, что это казалось каким-то фокусом. Посреди озера сидела Снежная Королева, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по ее мнению, это было единственное и лучшее зеркало на свете. (Кисаме устроился в лужице, не мокнув). Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого – поцелуи Снежной Королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его было все равно, что кусок льда. (Орочимару призадумался). Точно. Мне надо попробовать, а вдруг получиться! (Присмотрелся к Итачи, который готовился провести над ним свою излюбленную технику, отправив в мир Цукиеми, или вновь лишить руки, как в самом начале его прихода в организацию, когда они были напарниками в выполнении одного задания). Кай возился с плоскими остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады. (Итачи сидел подле Кисаме, разбирая лед, отчего его руки бледнели от холода, будто бы он попал в морозильник). Есть ведь такая игра – складывание фигур из деревянных дощечек, - которая называется китайской головоломкой. Вот и Кай тоже складывал разные затейливые фигуры, только из льдин, и это называлось ледяной игрой разума. В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание их – занятием первостепенной важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала. Ох, Ит… то есть Кай, как мило, был бы ты и в самом деле таким, каким описываю тебя я в настоящий момент, было бы куда приятнее иметь с тобою дела.
Итачи (недовольно пробурчав в полголоса): Прекращай уже выставлять себя на посмешище.
Орочимару (пропустив слова мимо ушей): Складывал он и такие фигуры, из которых получались целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось, - слово «вечность». Снежная Королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков». Но он никак не мог его сложить. Вот же здорово! И почему, в который раз, я задаюсь этим вопросом, я первым не додумался до этого. Плясал бы Ит… ну, то есть наш Кай под мою дудочку…
Итачи (развернувшись и одарив Орочимару таинственным взглядом, проклиная при этом Лидера-саму): Извращенец…
Кисаме (догадавшись, что пришло его время говорить): Теперь я полечу в теплые края, загляну в черные котлы . Побелю их немножко. Это хорошо для лимонов и винограда.
Кисаме поднялся на ноги, отряхнулся, хотя не отчего было, наклонился над Итачи, и в который уже раз за этот день, поцеловал своего напарника, не боясь его шарингана. Юноша не смог устоять и позволил себя целовать. Орочимару скривился от этого видения, так как целовал гения клана не он, а какой-то рыбмен. Оторвавшись от приятных, пока еще теплых губ Итачи, Кисаме подмигнул ему и зрителям, после чего поспешил удалиться со сцены.
Орочимару (ужасаясь видению): В это-то время в огромные ворота, которыми были буйные ветры, входила Герда. (На сцену вышел Дейдара). И перед нею ветры улеглись, точно заснули. Она вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая. Она тотчас узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его. (Дейдара с тиком глаза подскочил к ненавистному сослуживцу и прижал к себе так сильно, что Итачи чуть не задохнулся от крепких объятий).
Итачи (пытаясь хоть немного отдалиться от блондина): Ты сейчас меня задушишь. Отпусти.
Дейдара (скрежеща зубами): Кай, милый мой Кай! Наконец-то я нашла тебя, дорогой мой братец, да! Терпение и труд – все перетрут, ммм. (Насмешливо). Неужели гений клана Учиха боится задохнуться в объятиях, ммм. А тебе понравилось сосаться с этой рыбиной?
Пейн (матеря всех известных ему богов): Дейдара, мать твою!
Дейдара (задумавшись): Зачем упоминать мою мать всуе, ммм? (Еще больше прижимая к себе Итачи).
Итачи (ища лазейки задеть подрывника): Смотрю, любовь твоя ко мне все крепчает.
Дейдара (злясь): Ничего не крепчает, отвали от меня, красноглазый урод. (И отбросил от себя Учиху).
Итачи удержался на месте, вернувшись в позу, в которой находился до прихода Дейдары.
Орочимару (ухмыльнувшись): Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. И тогда Герда заплакала…
Дейдара (в шоке): Что? Я? Плакать? Да?
Орочимару (кивая): … горячие слезы упали ему на грудь…
Дейдара (продолжая недопонимать): На чью грудь, ммм?
Сасори (высовывая голову из-за кулис): Черт тебя побери, Дейдара! Склони голову над Ит… то есть Каем и пусти хоть каплю слезы.
Дейдара (недоуменно): Ладно, но это в первый и в последний раз, когда я реву над Ит… то есть над моим блудным братцем. (И склонил голову над телом Итачи, который ухмылялся про себя).
Орочимару (распевно): … проникли в сердце, растопили ледяную кору, растопили осколок. Кай взглянул на Герду и вдруг залился слезами…
Дейдара (обрадовавшись): Пришло время и тебе пролить слезы, ага.
Итачи (не унывая): Ну, я не боюсь показаться смешным, даже перед тобой. (И безмолвно заплакал, проливая слезы).
Орочимару (чуть ли сам не рыдая, так огорчили его действия Итачи): … и плакал так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и обрадовался.
Итачи (вытирая слезы): Герда! Милая Герда!.. Где же это ты была так долго? Где был я сам? (Оглядываясь). Как здесь холодно, пустынно!
Орочимару (заулыбался): И он крепко прижался к Герде. (На этот раз Итачи сжал в своих объятиях блондина, отчего Дейдаре поплохело).
Дейдара (вырываясь из цепкой хватки Итачи): Отпусти меня урод, ммм.
Итачи (издеваясь): Прости, Дейдарушка, дорогой мой, милый, это все по сценарию.
Орочимару (продолжая, как ни в чем не бывало): А она смеялась и плакала от радости. И это было так чудесно, что даже льдины пустились в пляс, а когда устали, улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная Королева. (Итачи отпустил Дейдару и вместе с ним расположился на сцене). Сложив его, он мог сделаться сам себе господином да еще получить от нее в дар весь свет и пару новых коньков. Герда поцеловала Кая в обе щеки…
Дейдара (возмутившись): Чего, ммм?
Итачи (ухмыляясь): Чего ты трусишь? Подумаешь щеки поцеловать.
Дейдара огляделся. Из-за кулис высунулись все. Пейн и Конан кивали головами, мол, ну, чего ты тянешь, быстро целуй его. Сглотнув комок, Дейдара выполнил вышесказанное, расцеловал щеки.
Орочимару (хихикая, сам уже не зная над чем): … и они опять зарделись, как розы; поцеловала его глаза…
Дейдара (опешив): Глаза? Его? Я? Целовать?
Итачи хихикая, кивал.
Переступив через себя, Дейдара поцеловал и красные глазенки Итачи.
Кисаме из-за кулис даже заревновал оттого, что Итачи чуть ли не блаженствовал от ласк блондина.
Орочимару (облизываясь): … и они заблестели; поцеловала его руки и ноги…
Дейдара (на этот раз, вскочив): Да ни за что, да. Я никогда не унижусь, чтобы целовать этому… этому… в общем, ему самому, ни руки, ни ноги, ммм. Делайте что хотите, да.
Итачи посмотрел на Лидера-саму, затем на Сасори, который уже готовился. Но решил все сделать сам, иначе Дейдара сорвет представление. Прикрыл глаза ненадолго, а затем в один миг открыл их, одарив соакацушника взглядом красных глаз с тремя томое – Шаринган был уже в действии, обездвиживая Дейдару. Теперь можно смело его телом манипулировать.
Итачи (усмехаясь): Прости Дейдара, но роли мы свои должны сыграть, как следует, на отлично, хоть мне и самому это «не нравиться».
И Дейдара, уже подчинившийся власти Итачи, коснулся и рук, и ног, делая вид, будто целует их, ненавидя всю организацию, мысленно покрывая их трехэтажным матом, который никогда бы не произнес вслух. Далее он выполнял все под действием техники ненавистного соакацушника, что даже слов в противовес всему этому сказать не мог.
Орочимару (приблизился еще больше к краю сцены): … и он опять стал бодрым и здоровым. Снежная Королева могла вернуться, когда угодно – его отпускная лежала тут, написанная блестящими ледяными буквами. (Итачи показал зрителям свиток с текстом). Кай с Гердой рука об руку вышли из ледяных чертогов. Они шли и говорили о бабушке, о розах, что цвели в их садике, и перед ними стихали буйные ветры, проглядывало солнце. А когда дошли до куста с красными ягодами, там уже ждал их Северный Олень. (Декорации снова менялись под монотонным голосом Орочимару, выполняющего роль рассказчика, начинали выходить и актеры). Кай и Герда отправились сначала к Финке (Какудзу, как всегда что-то подсчитывал, догадывался, что спектакль подходит к концу, пора выяснить, что можно продать), отогрелись у нее и узнали дорогу домой, а потом – к Лапландке. Та сшила им новое платье, починила свои сани и поехала их провожать. (Вышел Хидан, матерясь и посылая всех куда подальше). Олень тоже провожал юных путников вплоть до самой границы Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда простились с ним и с Лапландкой. (Хидан и Сасори удалились за кулисы следом за Какудзу, который ушел до этого). Вот перед ними и лес. (Включился задний фон – звуки леса). Запели первые птицы, деревья покрылись зелеными почками. Из леса навстречу путникам выехала верхом на великолепной лошади молодая девушка в ярко-красной шапочке с пистолетами за поясом. (На сцену выехал в карете Тоби, приговаривая при каждом удобном случае «Тоби – хороший мальчик»). Герда сразу узнала и лошадь – она была когда-то впряжена в золотую карету – и девушку. Это была Маленькая Разбойница. Она тоже узнала Герду. Вот была радость!
Тоби (вылезая из окна кареты): Ишь, вы, Итачи-сан, бродяга! Хотелось бы Тоби знать, стоите ли вы того, чтобы за вами бегали на край света? (Дейдара, не смевший сопротивляться техникам гения клана Учиха, потрепал Тоби по маске, где должна была находиться щека). Принц-сан и Принцесса-сан уехали в чужие края. Ворон-сан, к сожалению, (прослезившись), умер. Ну, а вы друг друга нашли и это самое главное. Тоби с радостью остался бы с вами, но ему уже угрожают кулаками Лидер-сама и другие. Поэтому, Тоби прощается с вами, и надеется, что Итачи-сан отпустит Дейдару-семпая. Пока-пока. (Тоби, махая им рукой, отправился восвояси).
Орочимару (заканчивая): Ну, вот и сказке конец! Маленькая Разбойница обещала навестить их, если когда-нибудь заедет к ним в город. Затем она отправилась своей дорогой, а Кай и Герда – своей. Они шли, и на их пути расцветали весенние цветы, зеленела трава. Вот раздался колокольный звон, и они узнали колокольни своего родного города. Они поднялись по знакомой лестнице и вошли в комнату, где все было по-старому: часы говорили «тик-так», стрелки двигались по циферблату. Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окошко; тут же стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой, взяли друг друга за руки, и холодное пустынное великолепие чертогов Снежной Королевы забылось, как тяжелый сон. Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло лето, теплое благодатное лето. Конец!
Занавес опустился.
Во весь зал раздался голос Итачи: Ну, что Герда, взрослеть будем?
После чего раздался звук смачного поцелуя.
Занавес поднялся, являя очам зрителей страстно-обнимающихся и целующихся Итачи и Дейдару под охреневшими взорами соакацушников.
Орочимару выпал в нерастворимый в осадок.
Зрители притихли.
А где-то в конце зала раздался жалобные писк:
Саске (протянув, чуть не рыдая): Нии-саааааааааааааааааааааааааааааан…
Опустим занавес над этой почти немой сценой.
КОНЕЦ!!!