Всю свою сознательную жизнь, как только дембельнулся из армии…, так и мотался Женька Зырянов по Северам.
Неплохие деньги и вообще – кочевая свободная жизнь, да бескрайние, малообжитые просторы окраинных территорий со своими нравами и законами - вполне устраивали некогда деревенского мужичка.
За выслугу лет и неотрывную работу на одном месте, Евгений даже обзавёлся половиной «бочки», куда и привёл свою новую гражданскую жену КэрэчэЭнэ, что в переводе с эвенского означает – прекрасная.
То что у Карюхи были малость узенькие глаза без ресниц и скуластое выражение лица, не имело большого значения.
Многие так жили.
Зато детки в таких случаях получались вполне симпатишные.
Бывшая Женькина подружка, повариха Валька приболела, с год как уехала в свою дремучую Капарулиху, да так и не вернулась.
Старинных русских деревень, со своими законами и нравами, на веки вечные затерявшихся в Тайге, здесь было не мало.
Ну да ладно.
Работал Евгеша водителем огромного, просто ну очень большого 50-тонного самосвала Белаз, который в карьере брал в себя мильён килограмм чего погрузят и не торопясь вёз, куда скажут.
В общем, как-то так…
* * *
В тёплом, солнечном, просторном помещении, среди сотен, во всех местах расклеенных голых улыбающихся красоток, в унисон работающему двигателю, звучит блатной шансон.
На пяти метровой вышине, над заснеженной, медленно уползающей под лобовое стекло дорогой, мужские руки привычно и уверенно крутят огромный чёрный обруч рулевого колеса, а в замкнутом пространстве кабины гиганта, под аккомпанемент трёх аккордов, витают Тоска и Печаль по несчастной, неудавшейся судьбе какого-то старого вора.
Левая Женькина рука, что постукивала по «баранке», была украшена синей, толстого самопального исполнения татуировкой с изображением полусолнца с лучами и словами «СЕВЕР», а на ребре правой ладони красовалась надпись «За ВДВ».
И когда мужики бухали и поднимали стаканы, все понимали, что данный товарищ Зырянов есть вполне сурьёзный шкет, а значит ежели чего – постоять за себя сумеет…, на раз писнуть.
В стареньком кассетном магнитофоне вновь сменилась песня и динамики, женскими весёлыми голосами стали выдавать информацию о распрекрасной жизни каких-то молоденьких девчонок-вороваек, что запросто шмонали всяких лохов и фуфлыжников.
Тын – Тын – Тын – в такт нехитрой мелодии, дёргается Женькина голова.
Эх - хорошо.
Скоро Новый Год, отдохнём пару-тройку дней…, спиртику попьём.
* * *
Силантий Петров вдоволь намахался топором, взопрел в своём стареньком, залатанном тулупе, и теперь понукая вожжами еле тащившуюся лошадёнку Звёздочку, отдыхал и не торопясь дымил «козьей ножкой».
Сёдня он решил подправить «кАрду» - ограждение для выгула скотины, поэтому еще спозаранку запряг в дровни соседскую лошадь, да по свежему снежку отправился в лес, где и нарубил шестиметровых жердей.
Лошадка Звёздочка страдала.
Этот придурок в тулупе, эта гадская паразитина нагрузила столько длиннющих палок, которые за километр волокутся сзади по снегу…, что Силов больше никаких нет так жить.
Ну что за олух Царя Небесного. Право…, есть у него ум-то…, аль нет. Да ещё вожжами всё время дёргает…, будто я сама не знаю, что мне робить.
Ну вот…, ещё Этот сзади появился, черти его притащили, будь Он неладен.
Силантий также обернулся назад и увидел нагонявшего его огромного жёлтого Белаза.
Вслед испуганной лошадёнке…, нервозность передалась возничему и тот, задёргав своим треухом в разные стороны, засуетился, раздумывая, что бы предпринять.
И не придумал наш лесоруб ничего более умного, как свернуть от греха подальше на вовремя подвернувшийся боковой съезд с основной дороги.
Давая лошади команду, вожжи задёргались и Звёздочка начала совершать манёвр с поворотом направо.
* * *
- Сижу на нарах, как король на именинах…, и пачку «Севера» стараюсь раздобыть… - какой-то малоизвестный исполнитель, из магнитофона напевает старинный «блатняк».
- Мне девки руки целовали, как шальные…
А Зыряновские руки стали крутить рулевое колесо влево, чтобы приказать машине заранее объехать и постараться не напугать не вовремя подвернувшуюся на дороге лошадь с длиннющими жердями сзади.
Женька даже сбавил «газу» и стал внимательно контролировать в окне левую обочину, чтобы уж наверняка обойти мужика в драном тулупе.
И вдруг…!!!
Чуть ощутимый толчок…, словно заднее правое колесо наехало на что-то маленькое, вовсе незаметное, какое-то незначительное препятствие на дороге…
И…!!!
В воздухе промелькнула чёрная тень, а ещё через мгновение…, прямо перед огромной машиной, на утоптанный снег, непонятно откуда…, но с верху прилетел и рухнул тот самый мужик в тулупе.
На…!!!
Сама по себе, Женькина нога надавила на педаль тормоза, а рука рванула за рычаг экстренной остановки.
Фш-ш-ш – дёрнулся и неподвижно застыл огромный жёлтый гигант.
Распахнулась дверь и из кабины, по передней лесенке стал спускаться насмерть перепуганный Женька Зырянов.
В дали по заснеженной целине неслась обезумевшая лошадь с пустыми санями сзади, а на дороге, раскинув руки лежал человек в валенках, и явно без признаков жизни.
- Бля…!!! – вырвалось у водилы и несчастный поспешил к колхознику.
А далее…
Из подъехавшего УАЗика подбежали люди, не долго думая, подняли пострадавшего и увезли в районную больницу.
Вот такие-вот дела.
Как позже выяснилось – заднее колесо Белаза наехало на подвернувшиеся концы длиннющих жердей, те спружинили, лошадь испуганно взбрыкнула, дёрнулась…, подброшенный высоко в воздух лесоруб, прямо пред машиной рухнул на дорогу и остался неподвижно лежать в бессознательном состоянии организмов.
* * *
Весь день до вечера, нашего Зырянова обуревали сомнения, всяческие раздумья и страхи.
Друзья передали ему, что мужик жив, но кажись плох и чё теперь будет, лишь Богу ведомо.
Как бы дело до тюрьмы не дошло.
А лучше всего – навестить его в больнице, постараться взять расписку, что тот-мол не имеет к Женьке претензий и всё такое прочее.
На том и порешили.
На двести тысяч денег (ТЕ времена ещё были) прикупил наш водила заморских фруктов…, всяких апельсинов да бананов с яблоками и отправился в больничку.
С опаской и волнением вошёл Евгеша в палату и среди десятка мужчин в старых спортивных шерстяных костюмах…, на кровати у окна рассмотрел своего колхозника, и…
Минут десять деревенский мужичок обнимал, целовал и благодарил опешившего, обалдевшего Женьку.
Силантий без остановки сыпал словами признательности и клятвами в вечной дружбе.
И постепенно до водилы дошло.
Оказалось…
Всю жизнь несчастный гражданин Петров отзывался на прозвище Силька-Немтырь.
И на то была своя причина.
В раннем детстве мальчика Силантия в лесу напугал медведь и ребёнок на веки вечные онемел.
Не стал разговаривать и всё тут.
Но…!!!
Сорок лет спустя…, а именно два дня назад…, испытав сильнейший испуг, испытав ужас от полёта и потерю сознания, но к бедолаге внезапно вернулась речь в полном объёме и отличного качества звучания.
Сидя на больничной койке, Силантий не знал как уж и благодарить Женьку Зырянова за оказанную услугу, обещал ему вечную дружбу и задок медвежьей туши в подарок.
Мужичок был по настоящему счастлив.
Но более всего от увиденного и услышанного сделался счастливым наш Евгеша.
Да…!
Вот свезло. Отвело просто. Спаси мя Господи.
Бывает же… такое.
Через пол часа в больничном коридоре, уже у самых дверей, Женьку поймали больные из той самой палаты и жалобно попросили: - Слышь, мужик…, Богом тебя просим. Забери ты этого придурка отсюда скорей. Задолбал уже всех нанет. Болтает без остановки и днём, и ночью. Спасу от него нету. Устали мы…, Бля будем. Мы его точняк скоро пришибём. Силов никаких уже нема. Всю ночь, что-то себе под нос бормочет…, Сука…! А днём и того хуже. Как пулемёт лупит. Выручай, будь другом.
* * *
Но Женька более того мужика не встречал.
Заработался, чё-та…, замотался.
Да и хрен чай с ним.
Отвело…, да и ладно.
Слава те Господи!
* * *
P.S.
Зорька более Силантию не даётся.
Хоть режь её.