- Слушай... А чем ты занимаешься? Ну, когда не гоняешь поперек старушки Европы на своем МИНИ, и не спасаешь одиноких и заблудившихся путников?
- Ты и правда хочешь знать?
- Я всегда спрашиваю только то, что и правда хочу знать...
Они свернули с рю Вожирар, и стали подниматься по улице вверх. Вечерело - был тот самый особенный сумеречный час, когда тени становятся длиннее, и меняют цвет - на сиреневый. Инге посмотрела на него внимательно - вроде бы серьезно спрашивает.
- Вообще-то я - фоторепортер. Делаю снимки, продаю их в информационные агенства...
- Ух ты! Всю жизнь мечтал познакомиться с настоящим папарацци!
- А вот теперь ты с ним еще и переспал. Но я, в общем-то, не папарацци... Я работаю в горячих точках... Была в Судане - Дарфур, слышал? А еще, в Палестине...
- Эта страна называется Израиль...
- Прости. Именно там, где я была - местные жители называют это место Палестиной... в Рамаллахе...
- Могли и встретиться, знаешь ли...
- Ах да, я совсем забыла.... Ты - служил в Израильской Армии? Правда?
- Армия самообороны... Расскажи мне лучше ... про Дарфур...
- Тебе правда интересно? Да?
- Разумеется. По крайней мере...
- Я не поставлю тебя в неловкое положение - рассказывая, что я видела там - на Западном Берегу? Так?
- Слишком уж ты... Ну ладно. Сдаюсь. Все же - расскажи про Дарфур... Мне и в самом деле - интересно...
- Дарфур... Хорошо, слушай... Там - там была история, как она есть - и дыхание ее... Словно от дракона - горячее, и смрадное. Невозможная, совершенно убийственная нищета - и убийцы в камуфляже, с равнодушно-веселыми глазами. Знаешь - это, оказывается, дико страшно: когда улыбка, и глаза как стеклянные. А еще страшнее - другие убийцы. В дорогих костюмах и галстуках, хрустящих от крахмала рубашках на заказ, и штучных туфлях из крокодиловой кожи ручной работы... С адресами на рю Распай и Парк Авеню...
- Мне там было очень страшно — вот, сейчас могу признаться откровенно. Было несколько моментов, когда думала - все. Крышка, спеклись.
- Однажды, в деревушке без названия, напоролись на засаду. Пытались вызвать вертолет голубых касок - не смогли дозвониться. Лежим мы все - киногруппа из Голландии, я, шофер - под прикрытием перевернутого микроавтобуса - я высунула камеру, снимаю... Иначе, думаю, не выдержала бы, сдохла бы - от страха....
Она посмотрела на него — искоса: cлушает. Ну, слушай дальше. Слушай - вот такая я есть. Без грима...
- Ну вот... Совсем было думала - доберутся эти мартышки до нас, но... вылетает на полной скорости танк Т-72, за ним - броневик, за броневиком - грузовик. И - эмблемы на них. Хамелеон на фоне глобуса... Сыплются оттуда какие-то непонятные парни. Без особых сантиментов и церемоний перестреляли хаджей, что сидели в засаде, проутюжили деревушку... Подходят к микроавтобусу, за которым я лежу - и главный спрашивает по-Французски - что это белая девица делает в такой дыре. Ну, поднимаюсь, отряхиваюсь... Представляюсь, говорю, что делаю репортаж для Ассошиэйтед Пресс и для Австрийского Агенства новостей... Парень начинает дико ржать, за ним - его подчиненные. Говорит, что мне крупно повезло: лучшим возможным вариантом для нас было бы сыграть в этакую маааленькую урночку; а худшим - обнаружить себя в рабстве. Там, говорит, это широко практикуется... Микроавтобус поставили на колеса, проводили до ближайшего поста ООН. А сами - испарились. Им встречаться с голубыми касками совсем уж не с руки было - как и всякой официально не существующей охранной структуре. Ребята охраняли местные нефтепромыслы, ну и мимо проезжали - решили посмотреть, кто это там патроны расходует...
- Вот уж...
- А ты переменился в лице... Правда испугался - за меня?
Он не ответил, просто обнял ее. Вечерело, и было зябко - весна. Весна в Париже, начало Марта - еще и заморозки могут быть...
Они присели за столик в небольшом кафе - напротив входа в Люксембургский сад. Официант в длинном белом фартуке, появившись словно призрак - ниоткуда - принес меню в красной кожаной обложке. Инге заказала себе капучино, а Бен, подумав слегка, выбрал двойной эспрессо - ему нравилось, что к чашечке полагается крохотный бисквитик и шоколадка... Официант принес свечи, и зажег их - совсем стемнело. Инге задумчиво поболтала ложечкой в своей чашке, облизнула самую вкусную, с шоколадной крошкой, белоснежную пенку - и продолжила:
- Бен... Не знаю, смогу ли тебе обьяснить, а мне очень хочется, чтобы ты - именно ты! - понял... Это вовсе не желание переделать мир - после всего, что мне пришлось увидеть, сохранить хотя бы какие-то иллюзии в отношении рода человеческого было бы трудновато. И даже соображения адренaлиновой наркомании играют очень и очень незначительную роль. Мне кажется, я просто боюсь мирной жизни. Мне страшно оказаться внутри этого уютного кокона, построенного для "золотого миллиарда" - и не думать о пространстве, оказавшемся за его пределами, и о том аду, что имеет место - ТАМ. Я уже была ТАМ - и у меня в сознании просто не укладывается, как можно сознательно отгораживаться от всего того, что неудобно, от всего, что вызывает беспокойство и мешает наслаждаться сегодняшним днем, и коктейлем под цветастым зонтиком уличного кафе - на тротуаре мирного города, в небе над которым просто не могут появиться чужие самолеты... Зная точно, что в шести часах лета от этого места - лениво забивают мотыгами детей, отрезают головы заложникам тупыми мачете и деловито насилуют двенадцатилетних девочек... И падают снаряды на школы и детские сады - откуда снайперы поливают огнем полицейские силы...
- Понимаешь, я вовсе не истеричная барышня, отказывающаяся от сочного бифштекса только от того, что видела утром скотобойни... У меня - раздвоение реальности. И сквозь тонкую пелену благополучно-улыбчивого мира смотрят на меня пустые глазницы смерти. И - никак не могут меня отпустить...
А он смотрел на нее - глаза в глаза; очень внимательно, как будто хотел не только услышать ее, но и увидеть - как оно там было... Далеко - в шести часах лета от Парижа...
- Ну, и что же ты молчишь? Солдат... Армии Обороны... Разве у тебя - не так?
И он кивнул. Молча, грустно-грустно...
"Зачем я рассказываю ему все это? Лучше - просто молчать вдвоем. Вот здесь, в кафе. За столиком, покрытым крахмальной, нежно-лимонной скатертью. Это - реальность. А вовсе не ... Та, совсем другая планета... На которой земляне из разных стран сводят свои, непонятные счеты; чего-то хотят друг от друга. При этом, аборигены, кажется уже совсем ничего не понимают... И от этого обстоятельства - совершенно свихнулись. Полностью. До потери человеческого облика. Как, к примеру, выглядит полуобугленный, воняющий всем сразу полураздавленный труп... Или - запах горелого человеческого мяса на жаре...
Нефть. Больше четырехсот ТЫСЯЧ гектаров потенциально нефтносных земель. И вот за право их разрабатывать схлестнулись несколько частных компаний - и их армии, естественно - а также, Китайские государственные компании; и их службы безопасности; Россия - что поставляет большую часть оружия и боеприпасов в регион... Ну, а в этот веселенький котел бросают в виде приятной приправы - наблюдателей из ООН. Пусть торжествует демократия.
Местных жителей - кто посообразительнее - сгоняют к урнам. Дают в лапы подержать бумажки, объясняют как и куда засовывать. Потом - вскрывают урны, считают содержимое...
А в единственном местном отеле с горячей водой идет тем временем торг. Распродаются ... да все продается. И все. Цена - вполне доступная....
Нееет... надо срочно учиться забывать... За-бы-вать... Вот так - и никак иначе!"
И она снова взглянула на него, поймала его напряженный, внимательный взгляд - и неожиданно для самой себя, улыбнулась:
- Бен! Все! Давай договоримся: мы с тобой - нашлись. И все, что было раньше - значения не имеет. Никакого. Идет?
Он вздохнул - словно ребенок, очнувшийся от дурного сна. И даже головой помотал - как бы стараясь сбросить невидимую паутину кошмара. Улыбнулся ей в ответ, и медленно кивнул. И тогда она поняла наконец-то: все. Вот теперь - все. И можно расслабиться, и, может быть, даже и поплакать - у него на плече. Теперь было можно. Теперь можно было все - в том числе и плакать.
* * *
Воздух, поначалу сгустившийся в ее легких жидким азотом, теперь стал стержнем из ледяной стали - в ее позвоночнике. Приходилось держаться очень прямо, и было практически невозможно согнуть спину. Даже посмотреть вниз - и то было непросто. Еще и от того, что там, внизу... лежал он. Игорь Валентинович. Но дышать она уже могла. И - дышала. Часто-часто.
Она набрала номер - ответила какая-то усталая женщина, судя по акценту - Славянка. Может быть, из Польши - или из Югославии. "Господи! О чем я думаю... " Но так просто было легче - если детали выплывали из этого черного льда, сковавшего ее всю, клубившегося плотной завесой по углам комнаты, наползавшего из коридора. Ирэна четко и раздельно повторила адрес, и имя.
В ожидании тех, кто должен был приехать, механически ступая, она собрала посуду и сложила передвижной столик. Потом долго возилась на кухне - мыла тарелки, судки, приборы. Только не могла заставить себя поначалу вылить из ЕГО чашки остатки чая. Пришлось поставить ее на подоконник - это была его любимая чашка: большая, с Китайскими иероглифами на боках, и хитро улыбающимся котом. К чашке полагалась еще специальная фарфоровая плошка с дырочками в донышке, и крышечка - заваривать чай - но Игорь Валентинович их разбил за несколько лет до ... до ее, Ирэниного, появления. Ей почему-то показалось, что так, на подоконнике, и с его недопитым чаем чашка будет лучше смотреться сейчас. А потом она просто поняла, что, взявшись мыть эту чашку, она непременно разбила бы ее - исключительно потому, что ... вещи всегда переживают людей, правда? Ну вот. Ну вот... Уже легче... И уже слезы просто текут - оказывается, если слезы не вытирать, они будут просто и свободно, тихо течь - как река летним днем. Теплая, в меру широкая...
Ирэна вытерла руки пестрым веселеньким полотенцем, что висело рядом с кухонной раковиной - и подошла к окну. Уже почти стемнело, но можно было еще различить на голой ветке с набухшими сосками почек нахохлившуюся ворону. В том, что это была именно ворона, Ирэна ничуть не сомневалась - кто кроме вороны мог так нелепо, и так одиноко выглядеть на совершенно голом весеннем дереве, на высоте четвертого этажа?
Звонок в дверь - и она торопливо отрывается от окна, идет открывать. На площадке стоят двое с носилками, сзади, на лестнице - еще двое поднимаются, переговариваясь и тяжело дыша.
Они уложили тело на носилки, закрыли до подбородка грубым солдатским одеялом (она не разрешила закрыть лицо: хотела видеть его спокойную, каменеющую уже холодную улыбку), пристегнули ремнями, и вышли на лестничную площадку.
А дальше было никак: очень уж узкий лестничный марш, и лестница извивалась вдоль стены - как в средневековой башне, да еще и квадратной в сечении. И тогда она придумала - метнулась назад, в квартиру, и вернулась с четырьмя мотками веревки. Когда-то давно, Игорь Валентинович рассказал ей, как поднимал в квартиру огромную и совершенно неподьемную лежанку из бамбука - привязав вот эти веревки к перилам с четырех сторон, и закрепив другие концы по углам своего драгоценного "лежбища". Эти мотки веревки лежали как пушечные ядра - в прихожей, на нижней полке, слева от входа. Смотрелось немножко загадочно, и, во всяком уж случае - красиво. А вот теперь - пригодилось... В последний раз. Tеперь он и сам спускался - медленно и плавно, в лунном луче, падающем из стеклянного потолка над лестничной пропастью; лежа под солдатским одеялом и пристегнутый к носилкам. Вниз - в последний раз покидая свой дом. А она шла за ним, и не могла оторваться от улыбки, застывшей на его лице; и от его закрытых век...
Потом она ехала в машине - опять рядом с ним, и ее рука лежала у него на груди, а другая бессильно висела, и на поворотах рефлекторно цеплялась за ремень, закрепленный в потолке фургона, над ее сиденьем у окна. На светофоре, уже около Люксембургского сада - где ворота были закрыты на ночь - машина остановилась. Напротив, через улицу тихо горели огоньки свечей на столах уличного кафе, покрытых накрахмаленными лимонно-желтыми скатертями. И Ирэна увидела силуэты девушки и ее спутника - словно стоп-кадр на экране старинного проектора: мужчина держал девушку за руку, и что-то говорил ей - а она просто молча слушала. Просто - слушала. И - улыбалась тихо и без слов. А больше Ирэна не видела ничего - мешали слезы. Да и машина тронулась на зеленый свет...
* * *
- Наверное, я с Вами соглашусь. Только вот проблема в том, что нужно определиться... Надеюсь, Вы, пан Фрэнк, понимаете - я Вам не враг? И, во всяком случае, на некоторое время, нам следует работать вместе... По крайней мере, до тех пор, пока мы не найдем того...
- Или тех?
- Ну, или тех... Кому все это было очень нужно...
- Так сказать, временный пакт... о ненападении?
- Скорее, я бы сказал - о сотрудничестве. Притчами мы уже обменялись. Хорошо. Считаем, что мы поняли друг друга - нет?
- Согласен. И еще одно... Это важно. Три дня назад, в Пакистане...
- Я знаю. Халид Шейх Мухаммед. И - по тому же самому сценарию, как и Рамзи-Как-Его-Там... Так?
- Совершенно верно. Насколько я понимаю, сработали мои коллеги - и вот это по-настоящему интересно. Потому что именно этого парня, похоже, мои драгоценные шефы как раз и собираются назначить... виновником всего того безобразия...
- И вот тогда... Пожалуй, Вы правы. Головоломка неплохо складывается - и все, что в нее не попадает...
- Забавно... мне вдруг пришло в голову, что в детстве я примерно таким же способом собирал головоломки: если деталь не укладывалась сразу - выбрасывал ее...
- Рад, что Вы меня понимаете, пан Фрэнк... Теперь остается не так уж много...
- Ага... Начать и кончить... Иными словами - понять кто выстраивает расследование - сейчас. Так?
- Ищите гнилую морковку в своем огороде...
- И начнем мы... Вот как раз я бы и начал с последнего звена.
- Согласен. Чтобы Вам было как-то полегче... Пани Вилкова подстрахует Вас... В Ваших поисках. Во-первых, Вам будет не так одиноко, во-вторых - лишняя пара глаз; особенно, если эта пара - женская; в-третьих... Ваш Чешский язык практически безупречен, но... Словацкий, к примеру... или горные диалекты - тоже будут полезны - нет?
- Разумно... Думаю, что и пани Мила - не возражает?
"Еще бы... Да, вот так и возникают легенды... о ... суперменах. Бонд, Джеймс Бонд... А девочка - девочка совершенно очарoвательно улыбается... И молча кивает... Ах... Благородный дон поражен... в пятку... Наверное, все разумно... Вот только фокус в том, что ... Если все это именно так - и никаких оснований пока - ПОКА - думать о том, что мы ошибаемся... то я порядочно влип. Слишком уж все хорошо складывается... Ладно, все равно надо было проработать Словацкий вариант... И - проведать Тину... В славном городе Трнава - Господи, как же они любят кратные согласные... "
- И еще одно... Главным образом, будем считать это исключительно моим условием - важно это прежде всего мне, а Вам... ну, скажем так, во-первых, безразлично, а во-вторых... во-вторых, как мне кажется, нам следовало бы разделить функции: Вы проводите расследование - если так можно выразиться - и по результатам этого расследования меры принимать буду я. Думаю, так будет удобнее... всем. Нет? Вот на этот самый случай... пани Вилкова будет исполнять функции еще и офицера связи - надеюсь, это представляется Вам разумным? Ну, разделением труда...
"А ведь он прав. Он - совершенно прав. Именно так и должен выглядеть ... разумный компромисс. Проблема лишь во мне. Если - и когда - мы, совместными усилиями докопаемся до... до кошки - как те мыши из сказочки... То далеко не очевидно, что я не стану... третьим лишним. Предположим, именно для этого пани Мила и... приставлена ко мне. Хорошо, не самый плохой вариант. Предположим. И - не будем заранее пытаться просчитать все... Тем более, что ничего и невозможно просчитать. Ну, как всегда у меня... Ладно. "
- Принимается. Согласен с Вами, пан Индрек... Рад, что мыслим мы в одинаковом направлении... Мне и в самом деле - не слишком улыбается... играть роль судьи в этом матче. Примерно так...
Темнело. Весной в Праге темнеет быстро. А запах - запах весны, и свежих листьев - совершенно одуряющий... И - улыбка невозможно рыжей, зеленоглазой девушки...
- Думаю, что никакой необходимости встречаться с Вашим старым другом, Капитаном Рихтеровым, нет... Тем более, что Вы уже воспользовались случаем попить с ним пива - вчера... Нет?
- Пан Индрек... У меня просто нет слов... Я бесконечно восхищен Вашей способностью читать мысли - а также, Вашей информированностью...
- Прага - город не такой уж большой... и все, что сказано на одной стороне реки - немедленно становится известным на ее другом берегу... Так кажется? Вы ведь знакомы с нашими пословицами?
- Ну да... Согласен с Вами...
- Итак, удачи Вам... Пани Вилкова покажет Вам ... окрестности нашего чудесного города...
И Мила снова кивнула. Не удержалась - и слегка улыбнулась ему. Уголком губ.
* * *
Морг: формальности; утром - звонок мэтру Лефевру - адвокату ее семьи... Внезапно ее заколотил озноб, какой-то липкий ужас пополз по коже - по спине, по груди: что станет с квартирой, с книгами? С этим единственным местом на земле, где она чувствовала себя нужной - впервые в жизни... И вот сейчас, она не знала - что будет завтра. А что - через неделю... Декорации? Мертвые декорации?! Но что делать, если все это... сейчас - единственное, что осталось ей от Игоря Валентиновича? От ее Любимого... Его — след. его - отпечаток в мире... Теперь она, кажется, понимала - что это значит - когда вещи переживают людей, это не так уж плохо. Это просто означает, что продолжает жить отпечаток живого дыхания ушедшего человека... Такого близкого, единственного в мире...
Голос мэтра Лефевра внезапно успокоил ее - такой привычный, глуховатый... Она спросила, кому принадлежит квартира, где жил Игорь Валентинович - ах да... У него же было Французское имя... Ив... Его звали Ив Кари... Ирэна продиктовала мэтру точный адрес квартиры на Монпарнасе, и он пообещал навести справки.
Уже через час - она все еще сидела в приемной морга, ожидая необходимых документов - мэтр Лефевр перезвонил ей на ее мобильный телефон.
- Мадемуазель Сент-Этьенн, я должен признать, что Ваш друг, месье Кари... Oн был черезвычайно предусмотрительным человеком... Я переговорил с домовладельцем, который переадресовал меня к нотариусу Жанвье, у которого хранится завещание месье Кари... Я встречаюсь с ним сегодня, после обеда - это официально... Но - неофициально уже успел кое-что выяснить... Простите за несколько неуместное... но... поздравляю Вас: квартира принадлежала месье Кари, она полностью выплачена - а согласно завещанию... она принадлежит теперь Вам... Детали похорон я оговорю с мэтром Жанвье... Постараюсь помочь Вам - как смогу... Пока это все...
Ирэна поблагодарила его, и выключила телефон. Поймала себя на мысли, что машинально улыбнулась - как будто мэтр мог ее видеть - и покраснела - от этой непрошенной, автоматической, непроизвольной и совершенно ненужной улыбки...
Она закрыла глаза. Какая-то странная мысль никак не давала ей покоя - не отпускала ее - никак... В это время принесли тоненькую пластиковую папку - свидетельство о вскрытии, заключение о причине смерти, свидетельство, разрешение на похороны... И - пришпиленная визитная карточка... Огюст Леру - похоронное бюро. Так... Надо выдержать. Любой ценой - выдержать.
назад: http://www.proza.ru/2012/12/30/957 вперед: http://www.proza.ru/2012/12/30/965