Темной ночью он случайно оказался один в степи. Ивану Хемницеру было десять, когда это произошло. О чем мальчик думал, когда вдруг обнаружил, что обоз, на котором он ехал с сестрами и мамой, исчез в темноте? Об этом мы никогда не узнаем. Калмыцкому конвою, сопровождавшему обоз, к счастью удалось отыскать мальчика. Страх, испытанный в детстве, оставил глубокий след в сердце. Много лет спустя он опять почувствует себя страшно одиноким...
Русский баснописец, предшественник Крылова, Иван Иванович Хемницер родился 4 января 1745 года в Енотаевской крепости в семье немцев, которые перебрались в Россию в поисках лучшей доли. Его отец – штаб-лекарь, будучи сам человеком хорошо образованным, постарался с ранних лет приохотить сына к учебе. Школ в тех местах не было, поэтому родители занимались с сыном сами, обучая чтению и письму на латинском и немецком языках. Затем, для получения более углубленного образования, отец отправил его в Астрахань к пастору Нейбауэру. В свободные часы мальчик освоил под руководством нанятого отцом человека русский язык, а арифметику и геометрию ему преподавал один служивший в крепости офицер. Но этим дело не ограничивалось: Иван охотно читал и рисовал, давал уроки сестрам. Уже тогда с заметной ясностью стали проявляться основные черты его характера: трудолюбие, скромность, добросердечие и, увы, рассеянность.
В Петербурге мальчик недолго сидел без дела. Отец поместил его квартировать к учителю латыни, который преподавал во врачебном училище, основанном еще Петром Великим, в надежде, что сын получит хорошее медицинское образование. Осваивать медицинские науки Ивану было в тягость - не лежала к ним душа, но и здесь он старательно учился. Однако на тринадцатом году жизни, послушав какого-то офицера, который в самых живописных красках описал ему все выгоды армейской службы, он оказался солдатом Нотебурского пехотного полка. Известие о поступке сына стало тяжелым испытанием для его родителей.
- Ать-два! Ать-два! Кто идет не в ногу? Это опять ты, Хемницер?
Муштра, походы, нелегкая солдатская жизнь... Фельдцехмейстер граф Петр Иванович Шувалов ввел для российской пехоты прусский журавлиный шаг, за плохой строй - палки. Пехотинец должен был умело и быстро заряжать оружие; тех кто ронял патрон - нещадно били. «Можно представить себе, - написал много лет спустя отец Хемницера, - каково было положение юноши при таком суровом образе жизни без покровительства и помощи при большой чувствительности и благородстве души. Офицер, который сулил ему золотые горы, оказался обманщиком и злодеем; но зато полковник, вовсе незнакомый мне человек, полюбил парня, проявил к нему участие и стал его повышать, хоть и названный гонитель и тут старался вредить ему».
Во время Прусского похода русской армии отец баснописца, призванный на службу, давно потерявший сына из виду, встретится с ним. И вспоминая об этом, он скажет: «Я должен искренне похвалить его скромность в отношении к его гонителю, о поступках которого я имел верные сведения от офицеров. Когда я заводил о том речь, он только отвечал: «И батюшка, слава Богу, что я опять с вами».
После двенадцатилетней службы в армии Хемницер вышел в отставку в чине поручика.
В начале 1770 года в Петербурге было основано горное училище, куда Хемницер поступил на службу. Управлял горным ведомством Федор Михайлович Соймонов - родственник друга Хемницера, писателя, живописца, архитектора Николая Александровича Львова, которого в те годы называли русским Леонардо да Винчи. Как Иван Иванович познакомился с Львовым, история умалчивает. В училище наш герой проявил себя как специалист знающий, думающий, неординарный. Участвовал, как член коллегии, в заседаниях ученого собрания, перевел на русский язык и отчасти переделал сочинение академика Лемана «Кобальтословие или описание красильного кобальта», редактировал переводы других авторов, участвовал в разработке горного словаря...
Писал стихи. Первые его пробы пера (как, например, ода на взятие турецкой крепости Журжи) были далеки от совершенства. Дружил с литераторами. Сам Державин с вниманием прислушивался к его советам. Начал сочинять басни и никому их не показывал. В 1778 году Львов с Капнистом (автор «Ябеды») случайно узнали о них.
- Сие нужно издать! Непременно! - твердил ему Капнист.
- Гордиться должен, а не прятать! – возмущался Львов.
Уговорили. Из печати вышла тоненькая книжечка без имени автора.
В 1782 году последовало второй издание, дополненное 35 новыми стихами. За ним - третье...
В баснях Хемницера - светское общество с легкостью узнавало себя. Удивлялись, фыркали, но читали. Рука мастера - ироничного, умного - превращала важного сановника – в льва, который, к примеру, учреждал совет...
«Лев учредил совет какой-то, неизвестно,
И, посадил в совет сочленами слонов
Большую часть прибавил к ним ослов,
Хоть слонам сидеть с ослами и невместно,
Но лев не мог того числа слонов набрать,
Какому прямо надлежало
В совете этом заседать.
Ну что ж? Пускай числа всего бы недостало,
Ведь это б не мешало
Дела производить.
Ну, что ж? А устав ужли переступить?
Хоть будь глупцы судьи, лишь счетом бы их стало.
А сверх того, как лев совет сей учреждал,
Он вот как полагал
И льстился:
Ужли и впрямь, что ум слонов
На ум не наведет ослов?
Однако, как совет открылся,
Дела совсем другим порядком потекли:
Ослы слонов с ума свели».
Таких советов и сейчас у нас везде немало...
Успех! Успех мог бы вскружить любому человеку голову, но не такому, как Хемницер. Он оставался все таким же скромным, деятельным, а о его рассеянности по городу ходили забавные анекдоты. Вот один из них, описанный публицистом и историком 19 века Г.П. Надхиным: «Раз, обедая в большом обществе, он за первым блюдом услыхал какой-то замечательный рассказ; рассказ так его поразил, что под конец обеда, позабыв, где его слышал, стал опять рассказывать только что сообщенное происшествие, как новость. Это, конечно, возбудило в присутствующих большой смех. Хемницер до того этим смущается, что вскакивает из-за стола и бежит вон. Но тут – новая рассеянность! Убегая, он схватывает вместо платка салфетку и прячет в карман. «Куда вы? - кричат ему вслед. – И зачем вы чужую салфетку уносите?» Это останавливает беглеца, он запускает руку в карман и действительно вынимает салфетку. В первую минуту он приходит в ужас: его сочтут за вора. Но кругом всеобщий, добродушный хохот приводит его в сознание – и он наконец смеется сам над собой».
В 1781 году покровитель баснописца Соймонов оставил училище, а вслед за ним вышел в отставку и Иван Иванович.
Без службы – беда! Жизнь, как у «мыши в пустом амбаре». Помог Львов, выпросил для друга место генерального консула в турецкой Смирне.
20 сентября 1782 года Хемницер прибыл в Смирну. С дороги и из Турции посылал Николаю Александровичу письма: душа поэта скорбела, рвалась обратно на Родину, к друзьям, в Петербург... Почти в каждом письме - поклон жене друга, Марье Дьяковой, с которой Львов в 1780 году тайно обвенчался, и брак их долго оставался непризнанным. В свете потом ходили слухи, что Хемницер, не зная о женитьбе Львова, как-то раз сделал предложение Марье Алексеевне. Но так ли это было – неизвестно. Женат Иван Иванович никогда не был, и о его отношении к женщинам можно судить только по эпиграммам или коротким стихам. Вот одно в переводе с немецкого: «Мне дева кажется творением небес, А стоит сблизиться, как станет сущий бес».
Хемницеру - человеку кроткому, благородному, прямому было очень трудно исполнять обязанности консула. Сумел. Его пробовали подкупить и запугать – безуспешно. Служил честно, с пользой для России.
«...Один дома, один вне дома, один везде», - жаловался он в одном из писем. В большом, многолюдном городе, как в волжской степи, где на десятки верст ни одной живой души. Тоска смертная!..
Умер Хемницер 19 марта 1784 года в возрасте 39 лет и был похоронен на лютеранском кладбище в Смирне.
Басни Иван Ивановича Хемницера неоднократно печатались и после его смерти. Всего изданий Я.К. Грот – русский филолог, академик Петербургской АН насчитал до 1855 года 33, а после их было тоже немало. Читают их и сейчас...