В комнате номер 368 студенческого общежития смиренно квасили трое: Булгаров, Пчёлкин и Демагогов. Говорили при этом о всяком: об однокурсницах, о своих родных краях, об отвлечённой чепухе и о грядущей сессии. Атмосфера была непринуждённой настолько, насколько она могла быть таковой перед тремя завтрашними зачётами.
Вдруг…
Вообще писатели любят это слово. Как правило, оно означает, что мысль кончилась, а платят построчно. Но так как в моей истории нет ни капли лжи или выдумки, это самое «вдруг» весьма оправдано.
Вдруг Демагогов уронил кружку и испуганно замычал. Булгаров добродушно спросил:
- Чё, лишнего втрепал?
Демагогов резко опустошил чужой стакан и на чистейшем английском произнёс:
- Я забыл русский язык.
Пчёлкин оторвал взгляд от планшета и три раза скептически хлопнул в ладоши:
- Отличная шутка, чувак.
- Я серьёзно! – воскликнул Демагогов на языке с берегов Альбиона. Булгаров и Пчёлкин заволновались.
- Дёма, ты себя нормально чувствуешь? – обеспокоенно спросил Булгаров. – Чё ты как этот? Вот, Пчёлка пил столько же, и ничего, а он вообще дрищ. А ты! Сибиряк!
Демагогов растерянно улыбался и что-то лопотал. Пчёлкин потянул Булгарова за огромного размера кофту:
- Слушай, а я его не понимаю. Честно. Первое предложение ещё более-менее, а теперь только догадываюсь, о чём он.
- То же самое, - раздался ответ.
Дверь в комнату распахнулась, и на пороге показался Дикобразов:
- Задержался, пацаны.
Булгаров и Пчёлкин бросились к опоздавшему:
- У нас проблемы. Дёма по-русски забыл. По-английски говорит и, по ходу, не прикалывается.
Дикобразов оглядел взволнованных друзей и усмехнулся:
- Слушайте, так напиваться нельзя. Вы все втроём на немецкий перешли? А на испанском накатили уже?
Булгаров и Пчёлкин с нарастающим ужасом начали осознавать, что речь Дикобразова была произнесена на иностранном. Ужас, как вы догадались, был в том, что Дикобразов говорил по-русски.
Тем временем опоздавший выпил штрафную, вытер губы рукавом, произнёс: «Аdmirable! C’est Babylone!» и ошеломлённо выдохнул.
Полчаса сидели в тоскливом молчании. Внезапно Пчёлкин просиял. Он достал зачётку, потряс ей, ткнул пальцем в календарь и показал язык. Означало это следующее: «А что мы паримся? Завтра иностранный сдадим, и вот тогда будем думать, что дальше делать!»
Предложение было встречено единодушно. Демагогов недвусмысленно поднял бутылку и интернационально щёлкнул по ней. Ну, за такое и не грех…
Утром все проснулись совершенно русскими.
Но свои зачёты вся компания получила. Мы же не дураки.
Ой.