или Как делается современная философия
Ракушкин проснулся, почесал немытый затылок, радостно плюнул навстречу наступающему дню и сел на кровати. На этом благодушное настроение куда-то улетучилось. На Ракушкина навалилась тяжёлая рефлексия. Он бессловесно, подсознательно понял всю бессмысленность своего плевка.
На этом бы и закончиться неудачам сегодняшнего дня. Но машина была уже запущена.
- На хрен я вообще так рано проснулся? Что буду делать? – промычал Ракушкин в риторическую пустоту. – Да и не только сейчас, а вообще, в жизни? Зачем жить?
Пустота хранила насмешливое молчание, а бурчание в животе подсказало возможный ответ на последний вопрос: «Чтобы жрать». Ракушкин задумался и сел за стол. Вместо еды на нём лежали только письменные принадлежности.
«Человек – это существо, чья свобода мысли ограничена только желудком!»
Ракушкин не был дураком, поэтому он имел все моральные основания так сказать. Более того, он догадался, что как минимум два слова требуют философского разъяснения, но побоялся использовать незнакомые, хотя и умные термины. По бумаге потекла следующая мысль:
- Свобода напоминает мне задницу крота. Он чувствует её, но никогда не увидит.
Ракушкину стало жаль несчастную зверушку, но поделать с собой новоявленный мыслитель ничего не мог.
- Здесь явно затесался… Явно затесался… - взгляд Ракушкина лихорадочно бегал по книжной полке. – Сартр! Только он мне не впился тут никуда.
«В то же время этот крот не обречён на одинокие муки поиска своей задницы-свободы. Есть множество других кротов, и они объединяются, чтобы искать чью-то одну задницу, а в процессе этого найдут свои».
Ракушкин заволновался.
«Но с другой стороны, крот не может найти именно свою задницу. Поэтому её находят другие. Но и они слепы, а это значит, что каждый понимает задницу-свободу по-своему. И когда крот находит, то у него складывается своё мнение, которое индивидуально».
- Да это же этот… Релятивизм! – воскликнул Ракушкин.
В пылу ожесточённой внутренней полемики он и забыл, с чего, собственно, всё начиналось. Проблема человеческой свободы в дискурсе кротовьего седалища поглотила его целиком. Рассудив, что философский текст без читателя – не текст, Ракушкин оглядел комнату в поисках читателя. Его не было. Выходить же в холодный коридор общаги мыслитель не решился – вдруг мысли на сквозняке пропадут.
К вечеру кротовьими задницами были исписаны три тетрадки. Встречались в них оригинальные тезисы вроде «Без других задниц нет и своей», «Вежливость – это охрененно» и многие другие. Закончив словами: «Кроты сходятся и расходятся – в этом и есть онтологический смысл нашего бытия», Ракушкин лёг спать.
Утром, перечитав написанное, он глубоко вздохнул и задумался.
------------------------------
Если кто-нибудь из читателей желает приобрести нашумевший бестселлер молодого, но многообещающего философа Ракушкина «Люди-кроты» по цене, значительно ниже магазинной и с автографом, то можете обращаться ко мне. Я с автором договорюсь.