Когда Мира, наконец, добралась до города, вечный закат уже почти угас, и начинало смеркаться. Она плохо помнила, где портал, но знала, что главное найти рынок. Это было воскресенье. Мира и забыла, что в этот день все съезжаются к ярмарке, а когда это осознала, было уже поздно, толпа людей её сносила то вправо, то влево, бежать уже почти не получалось. Когда она, всё же, добралась до нужного переулка с чёрным ходом, оттуда только что вышел Руслан.
— Что ты здесь делаешь? — Мира яростно процедила сквозь зубы.
— Могу задать тебе встречный вопрос, — он в растерянности смотрел на неё, словно его застали на месте преступления.
— Это же портал к штабу! Боже…Ты! Всё из-за тебя! — Мира,как бешеная, набросилась на него, повалив его на землю, она села сверху и начала ритмично бить костяшками пальцев его по лицу. Руслан даже не думал сопротивляться, он лишь беззвучно давился кровью, — Из-за тебя, всё из-за тебя! — она чувствовала, как хрустнул его нос, — Падонок! Глеб! — ещё один удар, — Сергей! — и ещё один, — Стёпа! — его лицо начинало превращаться в кровавое месиво, — Кара! Всё из-за тебя, из-за тебя она умерла! — Руслан неожиданно очнулся и перехватил её руку.
— Что ты сказала?
— Из-за тебя…— Мира, обессилив, повалилась рядом.
— Что с Карой? — его глаза округлились, а ноздри бешено вздымались.
— Она разбилась, из-за тебя разбилась! Она так верила тебе, вот дура,— Мира попыталась ударить его ещё раз, но Руслан резко поднялся, — на дороге, она лежит, одна, она…из-за тебя всё!
Руслан даже не дослушал её слов, он словно ошпаренный побежал в гущу толпы и моментом скрылся.
— Беги! Беги, трус! — Мира кричала ему вслед, но было уже поздно. Она подняла камень с земли, и хоть он уже скрылся, в отчаянье просто бросила в толпу.
Мира не стала его преследовать, на это уже не было времени, солнце уже почти скрылось за горизонтом, она прошла через стену.
Когда она покинула портал, то оказалась вновь в той самой часовне, в которую её однажды привела Карина. В голове всплыли слова Геремена: «Об этом портале не многие знают. Только самые посвящённые…» Кто эти посвящённые? И кто из них посвятил в это Руслана? Предатель был ближе, чем Глеб думал…
Мира бежала через кладбище что было сил, солнце уже зашло. Сердце начинало болеть, и что-то очень сильно кололо в боку, дыхание сбивалось, но Мира как могла, пыталась не думать об этом, думать только о Карине и бежать. Наконец она добралась до озера. По нему шла еле видная рябь, оно не было таким спокойным как в начале виденья. По её спине поползли мурашки, Мира медленно, тихо, словно боясь нарушить эту тишину, подходила к озеру, совсем робко еле ступая на камни. Ни Карины, ни убийцы так и не появилось у озера. Она села на камень и начала ждать.
Время шло, начинало холодать, Мира даже подумала, может быть, она их спугнула? Она повернулась лицом к озеру. Вновь такое спокойное, будто зеркало. Мира поднялась и направилась к лесу. В прибрежных кустах что-то очень ярко, будто звезда, отражало лунный свет, она подошла ближе. Это оказался белый шарф, так чудно пахнущий лавандой и ванилью… как волосы Карины.
По её телу прошел, словно электрический разряд. Она опоздала? Мира вбежала стремительно в озеро, вновь нарушив эту гладь, начала водить руками, путаясь в тине и водорослях, но тщетно, она уже по грудь опустилась, но никого. Мира нырнула. Вода была тёмная тягучая, мутная и холодная, её ногу тут же свело судорогой. Она, карабкаясь, цепляясь за камни, выползла к берегу, снова пусто. Мира так надеялась, может всё действительно обошлось? Она сорвала шарф с ветки и направилась в сторону штаба.
Мира видела через окна всю суматоху в зале пиров, там уже готовилось застолье, люди всё подходили и подходили. Когда она, наконец, добралась и вошла внутрь, все уже сидели на своих местах, без лишних разговоров уплетая кушанья за обе щёки. Поэтому, когда она появилась, это не осталось незамеченным. Все резко смолкли и уставились на неё. И их видимо не столько смущал её внешний вид, вся мокрая, в тине, замёрзшая и с обмотанным шарфом по руке, сколько само присутствие Миры.
— Мира? Что… Что ты здесь делаешь? — промолвил Юрген, роняя еду с вилки.
— А где, — её губы практически онемели от холода, она еле шевелила ртом, — где Карина, где Геремен?
— Они… Геремен, отдыхает, — заметно замялся Юрген, — А Карина, она же, — он, было, потянулся рукой указать, но попал пальцем в пустое место, — А где Карина?
В зале вначале пронесся, словно ветер, шёпот, каждый указывал другому на пустое место Карины, даже сами соседи Карины, будто только-только заметили её отсутствие. Волна гама резко сменилась волной суматохи. Юрген не на шутку испугался и приказал найти срочно Карину. Первым поднялся усатый мужчина в погонах, сплошь завешанный медалями, что его китель больше походил на панцирь водолаза или даже чешую рыбы, он весь сверкал, как рождественская ёлка. Мира ранее его никогда не видела.
— Крюков, будьте добры проверить северную башню! — отдал приказ Юрген, — Мира, прошу вас, идите со мной!
Мира послушно проследовала за Юргеном, на полпути до дверей кабинета их обогнал Крюков, весь лощёный, бликующий, причёсанный, словно сошедший с постановочной фотографии, сверкающий с головы до ног. Кроме, правда, самих ног, крайне грязных ботинок, хотя чистой обувью в штабе явно никто не мог похвастаться.
— Везде пусто, — пробасил Крюков.
— Вы смотрели у озера? — всё ещё дрожа, выдавила Мира.
— Озера? — в унисон воскликнули Юрген и Крюков, — Генерал, будьте добры, обойдите ближайшие территории штаба, и озеро в том числе,— отдал очередной приказ Юрген. Крюков нехотя, вернулся к солдатам, выбросив по дороге в урну, так и не доеденную булку.
Юрген завёл её в свой кабинет. Здесь практически ничего не изменилось, то же окно с видом на все окрестности, камин уставленный фотографиями, только вот некоторые фотографии изменились, они стояли в чёрных рамках. Это притянуло взгляд Миры, она подошла ближе. Теми фото были портреты улыбающихся Сергея и Глеба. Мира пристально стала рассматривать их, и неожиданно наткнулась ещё на одну. Это была фотография озера, на берегу которого стояли Глеб, Карина и Руслан, они улыбались и приветливо махали фотографу. Мира вспомнила, как Геремен говорил однажды, что Руслан когда-то был легионером, до того как стать трусом и предателем. Они, троя, стояли и улыбались. Мире стало интересно, Руслан уже знал тогда, что скоро придаст их?
— Прошу, присаживайся, — Юрген подал ей знак рукой, — должен сказать я очень удивлён, — он подал ей плед, взмахнул кистью и в камине заиграли языки пламени, — Я даже более того в растерянности. Не объяснишь?
— Я даже не знаю, как это сказать, это покажется странным.
— Попробуй по порядку.
— Мне, было, кажется, видение. Озеро, там была Карина и ей угрожала опасность, её хотели убить!
— Убить, — Юрген, словно не верил её словам, — но зачем? Она же не легионер!
— Я не знаю, просто хотели.
— И кто же? — он заметно насторожился и начал нервно загибать уголки листов на столе, — Ты знаешь кто это?
— Нет, я не видела, но чувствовала… Он заставил её это сделать! Понимаете! — к Мире начинала подступать уже истерика, почему они так медлят, зачем он держит её в кабинете?
— Что заставил?
— Сделать это! Зайти в озеро… и утонуть.
—Я, — Юрген замялся, Мира видела, как дрожат его руки, — очень надеюсь, что ты не права!
Мира и сама на это больше всего надеялась. Но сейчас ей больше нужно было, что бы хоть кто-то в это поверил и помог. Если бы только был здесь Глеб… Он бы знал что делать!
— Разрешите? — в кабинет вошёл Крюков, статно выпятив грудь в медалях, — Везде пусто, её нигде нет!
— Да,— Юргена била уже заметно дрожь, он будто забылся, Крюков же назойливо сверлил его взглядом, ожидая дальнейших поручений, — Ах, да… Прикажите всем остальным, прекратить до утра поиски, если всё так как сказала Мира, мы её сегодня уже не найдём.
— Разрешите допросить свидетеля? — Крюков будто не желал успокоиться.
— Не сегодня, не сегодня.
— Вы же знаете, — Крюков исподлобья продолжал сверлить взглядом Юргена, — я уполномочен!
— Будь те же вы человеком, генерал! Хотя бы сегодня! Этот день и без того тяжек! Для нас всех.
— Разумеется, — его лицо просто исказилось от любезности, — удаляюсь! Всего доброго!
— Инспекция, ; махнул на него рукой Юрген.
— Могу я поговорить с Геременом?
— Не сегодня Мира, не сегодня, — он опять повторялся, — Лучше отдохни, — Юрген сам выглядел уставшим, что скорее отдых требовался именно ему, его руки тряслись, а под глазами красовались мешки, — высушись, твоя комната всё ещё ждёт тебя.
Мира отправилась бродить по замку, ибо другого решения она уже придумать не могла. Она шла и вспоминала всё, что было в этих стенах, каждый закоулок дышал своей историей, она сама и не заметила, как её ноги завели в крыло легионеров. Вот он этот коридор, в котором она однажды пряталась у комнаты Глеба, когда он словно почувствовал её и вышел. Мира подошла ближе. Его дверь была закрыта. Там всё ещё висела отполированная табличка с его именем, будто он вышел лишь на пару минут. Она провела рукой по старому дереву, такая тёплая, он был здесь, её глаза опустились вниз, из дверной щели сочился свет, Мира бесцеремонно открыла дверь. За столом сидел человек.
— Глеб? — Мира вся дрожала.
— Простите? — Человек обернулся, и это был не Глеб, — Я Арис! — юноша приветливо на неё смотрел, и как она только могла перепутать? И волосы темнее, и сам он оказался худее и, кажется ниже, — А вы, простите, кто будите?
Мира не отвечая бросилась бежать. Она сама и не понимала почему, но ноги несли её в свою комнату.
Там в шкафу она нашла свои старые вещи и переоделась. Как бы Юрген её не просил, но она совсем не собиралась отдыхать. Мысли о Карине не давали ей покоя. Очень многое штаб не знает о ней, как то, что она это так не оставит, так то что теперь намного больше умеет чем раньше. Мира забралась на подоконник, открыла окно и прыгнула.
Поднявшийся ветер бросал её из стороны в сторону, но она всё-таки смогла это сделать. После догонялок с Русланом, она уже больше была уверена в своих силах, больше не впадала в панику, научилась получать от этого удовольствие.
Когда она сверху чуть ли не рухнула на подоконник, то не на шутку испугала Геремена. Он сам в этот момент стоял у окна и задумчиво смотрел вдаль.
— Ты перепугала меня до смерти! — Геремен помогал ей забраться внутрь, — И что ты вообще здесь делаешь? Только тише, на лестнице охрана.
Мира ему рассказал свой сон, как пришла за помощью, как встретила Руслана у портала, про кабинет Юргена и этого мерзкого Крюкова.
— Вот она эта инспекция во всей красе, — Геремен сжал кулаки, — Ты уверена насчёт сна? Думаешь, это именно сегодня произойдёт?
— Не знаю, я не в чём уже не уверена, но мне очень страшно!
— Юрген отчасти прав, зачем кому-то Карина? Она же не легионер.
— Ты думаешь, — Мира начинала кричать, — если бы я знала ответ, то пришла бы сюда? Просила?
— Тише! Тише! — он её одернул, — Конечно я так не думаю, просто это всё очень странно, и я сам безумно боюсь. Кроме Карины у меня здесь больше никого не осталось.
— А Анфиса?
— Пфф, — фыркнул Геремен, — с ней теперь всё намного сложнее, чем было, спасибо Рису!
— Рису?
— Ну, Арису, есть такой тип.
— А я видела его! Я зашла в комнату Глеба, а там он.
— Да, знаю.
— Я не знаю! — Мира настойчиво на него смотрела.
— Он прибыл незадолго до смерти Сергея и Глеба. Вместе с Крюковым и остальной инспекцией.
— Он тоже шпионит за всеми?
— Нет! Нет, — у Геремена проскользнуло первое подобие улыбки, — У него мозгов на это бы не хватило! Он вроде племянничек Аарона. Молодой легионер, так сказать во всей красе. Его сразу поселили к Глебу, он был его наставником. Молодым, знаешь ли, всегда дают наставников. Вот было моё удивление и Глеба! Но наверно это был правильный выбор, только ангельское терпение могло бы выдержать этого критина.
— Почему критина? То есть он вроде нормальный, таким показался во всяком случае.
— Брось! — на распев протянул Геремен, — Избалованный, наглый, — он сжал ещё сильней кулаки, эти слова от самого Геремена звучали совсем нелепо, — из-за него я снова здесь! Он начал тут же приставать к Анфисе, ну и получил естественно…
— Геремен,— Мира взялась за голову.
— Знаю, но поверь, в той ситуации он этого заслуживал. В штабе тогда уже шли эти разговоры про предательство, ну он и напел Крюкову, мол, я агрессивен и опасен, и на всякий случай, до выяснения обстоятельств, меня надо подержать здесь. Только эти обстоятельства сама видишь, выясняются сколько. Вот и с Анфисой теперь всё не поймёшь как! Её вообще строго настрого сказали не пускать. Глеба пускали, Сергея, Карину,— Геремен осёкся, — Карина…
— Геремен, ты же продолжал следить за озером, да?
— Ну, да. Но забудь лучше об этом!
— Это ещё почему?
— Не видишь никакой связи? А я вижу! И Крюков, он не оставит это так. Он не простой такой мужичок, он лучший в своём деле!
— Ты словно боишься его?
— Да, боюсь Мира! Я умею противостоять гипнозу, чтению мыслей и эмпатии, а ты боюсь, нет. Глеб, Сергей, пропали сразу после его допроса. А тут на днях он устроил приватный Карине.
— Его ботинки были в земле, — Миру вновь пробила дрожь.
— Думаешь, он был у озера?
— А вдруг! У него и повод есть, сколько раз ему уже Карина отказала?
— Я, знаешь, если честно, тоже думаю что с ним не всё чисто. Кто-то идёт!
Геремен открыл окно и бесцеремонно вытолкнул Миру на подоконник.
— Возвращайся в спальню, прошу! Обещаю, я так это не оставлю, я ещё раз всё прочешу с высоты птичьего полёта!
Но Мира так и не смогла уснуть. Она сидела у окна в своей спальне и ждала утра. Она несколько раз срывалась, выбегала, проносилась над лесом, озером, но вновь безрезультатно. Всё это бессилие её просто выводило из себя!
Утром, к её удивлению к ней пришёл Геремен. Причём через дверь.
— Юрген дал добро, — сонно промямлил он, Геремен, судя по всему, тоже этой ночью не спал, — все силы брошены на поиск. Одевайся теплее!
Они прочёсывали лес, утренний полный росы и тумана. Мира не пожалела что поверх куртки надела дождевик. Геремен шёл впереди с Барбадосом, принюхивающимся к каждому следу, всё это обилие людей собаку сбивало. Мира шла сзади, стараясь касаться каждого дерева, камня, в надежде вызвать ещё хоть одно виденье.
— Мира! — сзади её догонял Арис весь при легионерской экипировке,— Простите, Мира?
— Да…
— Не удивляйтесь, генерал Крюков мне доложил. Вы вчера так стремительно выбежали не представившись.
— Прости, — Геремен включил свою излюбленную язвительную мину,— это с каких пор генералы докладывают молодым легионерам? Что-то никак в толк не возьму!
— Прошу прощения, — Арис напротив весь лучился доброжелательностью, — не так высказался, он дружески обо всём мне поведал. Могу я вам составить компанию господа? — Арис приветливо протянул руку.
— Если ты ещё не заметил, мы здесь не на прогулке! — встрял Геремен, демонстрационно взял протянутую руку Ариса и засунул ему в карман, — придержите любезности, сударь, лучше проведайте своих друзей, заскучали они, — он нарочно переигрывал его любезный тон.
— Геремен, — Мира словно стала меж двух огней.
— Геремен, — Арис явно был обескуражен, — мы видимо не так поняли друг друга в прошлый раз…
— О! Нет, я как раз всё правильно понял! И боюсь, я начинаю сердиться и вновь могу быть агрессивен!
— Нет, ты действительно не так всё понял! Я не хотел ничего плохого. Не забывай, мы на одной стороне! Я ведь могу действительно помочь, мы можем начать всё сначала!
— Мы с тобой не супруги, чтоб начинать всё сначала. И если очень хочешь помочь, то просто заткнись и ищи!
— Геремен, прошу, — к Мире начинала вновь подступать истерика, — да хватит вы уже, мы же… ищем Карину? — она уже почти плакала, и это отрезвляюще подействовало на обоих, они действительно оба замолчали, — может это поможет? — она достала из кармана белый шарф Карины.
— Чем? Вытереть сопли этому сопляку? — Геремен снова не мог уняться.
— Мы в главном штабе проходили подготовку с собаками, — Арис, весь втянулся в дело, — это действительно могло бы помочь, если конечно это обученная собака.
— Это самая умная собака! — Геремен выхватил платок и дал принюхаться Барбадосу, — Давай Барбадос! Ну же! Ищи! Умница!
Барбадос встал в стойку, принюхался к воздуху и торпедой понёсся вперёд, периодически останавливаясь, погружая нос в сухую листву. Как Мира и догадывалась, Барбадос мчался к озеру. Он остановился у куста, с которого Мира сорвала шарф, громко залаял, когда все подоспели, он прыгнул вводу. Мира думала, он поплывёт туда, где она её уже искала, там, где видела в видении. Но пёс резко сменил курс и поплыл к зарослям кустов и камыша. Геремен бросился за ним, следом Мира, Арис нехотя мялся у берега, но потом передумал и тоже зашёл в воду весь трясущийся от холода. Вдруг пёс замер, начал тянуть зубами кусок тряпки, виляя хвостом, будто увидев друга, но резко осёкся и заскулил.
Геремен, что был ближе всех, упал на воду, карабкаясь и спотыкаясь, опустил руки на дно и заныл ещё жалобней, чем пёс, словно волк, воющий на луну, не по-человечески, сжимая в руках, будто баюкая у сердца черноволосую Карину.
Подоспели остальные. Над озером, полным до этого криками поисковой группы, повисла тишина. Даже птицы будто замерли и ждали, что будет дальше. Никто не решался подойти.
— Помоги, — Геремен рычал, как раненное животное на Ариса.
Арис весь бледный, с глазами полными ужаса, помог ему вытащить из озера Карину. Они цеплялись ногами в тине. Арис держал ноги Карины, а Геремен нежно поддерживал её за плечи. Когда они вышли на берег, Геремен пытался её аккуратно положить, но Арис резко отпустил её, она с грохотом упала, Ариса рвало прямо у её подножия.
— Сынок,— Крюков положил свою руку на спину Арису, — ты ещё не видел ведь смерти, — он понимающе отстранил его в сторону, и укрыл своим пальто тело Карины.
Они толпой, будто похоронная процессия отправились к штабу. Геремен и Крюков несли Карину, Мира шла с Барбадосом следом за ними. Арис, всю дорогу, останавливался у каждого дерева, его продолжало тошнить. Все шли молча, даже Геремен замолчал. Его лицо окаменело, глаза округлились от испуга, он что-то всё время бормотал себе под нос, такой же бледный, как и все остальные. На одной из кочек генерал резко затормозил, и из-под пальто вначале свисла посиневшая рука, а затем показалось лицо Карины. Мира хотела было отвернуться, но что-то было не так. Глаза Карины вдруг ожили, её синие губы зашевелились в словах: «Спаси! Верни его!»
— Она сказала! — Мира подорвалась к ним, стала стягивать пальто и трясти Карину, — Вы слышали? Вы слышали? — все застыли, смотря на неё как на ненормальную, Мира продолжала шевелить бездыханное тело, брала её за руки, но они повисали, словно руки тряпичной куклы, — она сказала спасти его…— Мира замерла, судя по всему, никто кроме неё ничего не слышал и не видел.
— Ей больше некого спасать, — Геремен аккуратно закрыл лицо Карины плащом, — хватит уже цирка, Мира, прошу…
В штабе настал траур. Карину поспешно, на следующий же день похоронили, не пригласив и Стёпу. Мира даже сомневалась, а знает ли он вообще, что случилось с его матерью? И важно ли это для него теперь?
Когда с похорон Карины прошло только три дня, люди, будто уже оправились. О ней никто больше не говорил, все продолжали смеяться как раньше и жить своей жизнью. Но не Мира, и уж точно не Геремен. Она понимала, все привыкли каждый день кого-то терять, но почему так быстро? Неужели и Мира когда-нибудь так окаменеет сердцем, начнёт к этому проще относиться, привыкнет?
Мира пыталась завести разговор с Геременом о своем видении, то, что сказала ей мёртвая Карина, но каждый раз он приходил в такую ярость! Мира вообще никогда не видела Геремена злым, а теперь он её попросту пугал.
Вся эта злость была не беспочвенна. Прошло несколько дней, те, кто не забыли кто такая Карина, больше не говорили о ней как положено об покойных, только хорошее. Всюду всплывали разговоры, порочащие её честь. И семья у Карины была не той, о которой стоит хвастаться. И действительно, Карина никогда ведь не говорила о своей семье! Официальной версией её смерти стало самоубийство. Тут и там всплывали разговоры, что это она предатель, не вынесла позора и покончила с собой, и жить ей было незачем, муж погиб по её вине, да и сына потеряла. Но Мира не сомневалась в ней, она знала то, чего не знали другие, и дело даже не в видении. Карина не могла себя убить, ведь она ждала ребёнка, об этом никто ещё не знал, никто не знал, что у Карины ещё была её надежда…
Геремен избегал Миры, даже несмотря на то, что его выпустили из башни, он словно не простил ей то, что она устроила в лесу. И тут, как Мира могла понять, не обошлось без Риса. Арис увивался повсюду за ней. Он был безобиден для неё, но при этом начинал уже раздражать. Уж слишком много он задавал вопросов, особенно о Геремене. Иногда и Мире хотелось последовать примеру Геремена и врезать Рису. Но при этом, он был безумно внимателен. Он стыдился того что произошло в лесу, не уставал просить прощения у всех, он активно помогал с похоронами, настаивал на том что бы разрешили прийти Стёпе, хотя и получил отказ, но он никак не мог угомониться. Иногда он вовсе срывался, будто знал Карину всю жизнь, словно она и ему была близка, он яро реагировал на все разговоры о ней, о том, что она во всём виновата.
Мира не могла больше держаться. Она заперлась в комнате, всё больше становясь затворницей, потеряв счёт времени, уже с трудом могла припомнить, сколько времени прошло, то ли слишком много, то ли слишком мало. Её мучали кошмары, она вновь видела мостовую, потом переключалась на видение с Кариной, которая просила её кого-то спасти. Всё это выводило её из себя, она не знала, кого спасти, и от кого? Мира вообще была ни с чем, и особенно без сил кому-то уже помогать, без веры. Всё казалось таким уже напрасным.
— Можно? — на какой-то по счёту день в её комнату неуверенно вошёл Геремен, — Так больше нельзя!
— Что нельзя? — она равнодушно смотрела в окно.
— Ничего не делать нельзя! Мы бездействуем!
— И что ты посоветуешь сделать? Да что мы можем?
— Мы избранные, по крайней мере, кто-то из нас! Пора уже это признать, Мира! У нас есть та сила, о которой никто и мечтать не может. Вместе, у нас полный комплект! Хватит прятаться по углам, мы должны дать ответ! Сейчас самое время!
— Кому? Геремен? — Мира начала нервно смеяться, — Кому мы должны дать ответ? Ты знаешь кому? У тебя есть хоть какие-то идеи? Ну, так поделись, потому что я не знаю!
— Надо начать с малого…
— Это настолько умная идея! Поэтому я, пожалуй, так и сделаю! Я попытаюсь больше ни во что не вмешиваться, я не выйду от сюда, я больше никого и никогда не узнаю, и никого не потеряю.
— Это не выход, ты же знаешь! Признай! Ты же знаешь, ты знаешь, что это так! — он тряс её за плечи словно пьяную, — Все знаки на лицо! Кому то из нас предначертано положить конец всему!
— И кому? У кого все силы? У тебя или у меня? Если так посмотреть то у тебя!
— А если это не один человек? Мы двое? Как одно целое! Мои дополняют твои!
— Не смеши меня!
— Тебе это смешно? Да что с тобой стало? — Геремен начал кричать на неё, — Я тебя не узнаю! Где твоя вера?
— Нет больше веры Геремен, ни в штаб, ни в себя. Она умерла вместе с последним видением. В чём прок от этой силы? Я вижу все, но при этом ничего не могу сделать! Это словно издевательство какое-то! Я пас. Я сдаюсь! Извини.
— Думаешь, мне не больно? Ты думаешь тебе хуже всех? — он снял устало шляпу, — Я завтра пойду к Юргену и буду проситься в легионеры. Пойдём со мной?
— А смысл?
— Только изнутри можно понять, что к чему, узнать, кто есть кто. Я думаю, и Карина не просто так погибла, наверняка Глеб или Сергей ей что-то рассказали.
— И? Если предатель здесь, то на кой чёрт тебе в легион?
— Почему именно здесь? Люди Торуса неоднократно вторгались на наши территории!
— Руслан…— Мира застыла, вспоминая их встречу у портала, — Это мог быть он, да я просто уверена! Я его видела тогда!
— Если бы это было здесь, Глеб не ушёл бы, он остался! В любом случае во всём виноват Торус, чьими бы руками он это не делал, но это всё из-за него.
— И что ты сделаешь? Придёшь к нему домой и убьёшь его, пока он спит?
— Я начну с малого. Я буду сражаться, как Глеб, как Сергей. И когда-нибудь…
— Когда-нибудь ты повторишь их судьбу? Остановись.
— Я тебя не узнаю! Ты же сама этого так хотела?
— Посмотри на себя, Геремен! Ты всю свою жизнь, — она истерично смеялась ему в лицо, — просидел в своей башне! Сколько раз ты просил сделать тебя легионером? Ты заключённый! И самое забавное, ты сам позволил тебя там держать! Если бы кому-то было дело до твоих возвышенных целей? Твою силу боятся, и никто не будет рисковать, только ради того что бы ты что-то доказал. Всем плевать на тебя, на то, что ты хочешь, и ты ведь сам позволил этому случиться!
— Это было слишком, — Геремен весь покраснел, к его глазам начали подступать слёзы, Мира хотела было попросить прощение, но было уже поздно, — Удачи! — Геремен громко хлопнул на прощание дверью.
Мира в гневе сбросила все вещи с подоконника и упала на кровать. Меньше всего она хотела ссориться с Геременом. Она действительно перегнула палку, друзья так не поступают, не говорят такого, даже если это правда. Но что сделано уже не вернёшь. Геремен простит, как всегда поймёт и ещё скажет спасибо, что она его остановила, в этом можно не сомневаться!
Следующим утром Мира проснулась с дикой резью в животе, её организм решил ей напомнить, что она уже пару дней не ела. Выбора не было, она оделась и пошла вниз подкрепиться. Для завтрака было уже поздно, для обеда ещё рано, поэтому кроме неё в зале было лишь с десяток человек, среди которых был и Арис и Крюков. Завидя ещё издали её Арис начал суетиться, пересаживаться к ней.
— Доброе утро! — Рис учтиво дождался пока присядет Мира, — Тебя в последнее время что-то не видно.
— Ага, — Мира принялась уплетать кашу.
— Я тебя не стесняю?
— Что ты! — говорила она с набитым ртом, — Нисколько! Хлеба не передашь? — Мира, как голодающая, набрасывалась на всё что видит, жадно кусая с двух рук, практически не пережёвывая заглатывала пищу.
— А у меня есть радостная новость! — Арис статно выпятил грудь, гордый самим собой, — Меня возьмут в легионеры!
— Поздравляю, хоть кому-то хорошо, — Мира равнодушно запила всё соком.
— А ты? Ты никогда не думала об этом?
— Думала. Но я слишком долго и много думала, что б понять насколько это тупая идея. Но, у тебя, конечно же, всё получится, — она демонстративно похлопала его по плечу.
— Если ты хочешь, ты только скажи! Я поговорю с дядей, и тебя то же возьмут!
— Это так теперь делается, да?
— Что ты имеешь ввиду? — Арис замешкался, но ему на плечо упала рука Крюкова.
— Я вижу, наш мальчик уже и вам успел похвастаться, — Крюков был не менее горд, — Мира, вас в два часа примет к себе Юрий Геннадьевич.
— Могу я поинтересоваться зачем?
— Конечно, можете, ; он приветливо растянул улыбку полную золотых зубов, — но я, к сожалению, не знаю! Возможно, вам пора вернуться туда, откуда вы сбежали.
— Я не сбегала! — резко выпалила Мира.
— В два часа, — он развернулся на каблуках и зашагал обратно к своему столу.
До двух ещё оставалось пару часов, Мира хотела прогуляться, обдумать всё, все, что она скажет Юргену, как попросит прощения у Геремена. Но Арис увился прямиком за ней.
— Ты только представь! — его глаза горели, полные воодушевления, на какой-то миг Мире даже показалось, что на неё смотрит Глеб! — Столько опасностей, приключений! — они приближались к фонтану.
— Арис, не обижайся, но ты при виде мёртвого человека, чуть концы не отдал! Мне кажется, ты не совсем понимаешь, куда собрался. Неужели ты думаешь, что попадёшь в сказку, будешь спасать принцесс от злобных тварей, у трупов не будет красной крови, вместо неё кетчуп, твои руки всегда будут чистыми? Ты думаешь, что так легко будешь их выигрывать? И в конце все будут смеяться и аплодировать?
— Нет, конечно, — он добро ухмыльнулся, и сел рядом на фонтан, — я просто буду отрубать им головы, насаживать их на свой клинок, выпускать их кишки, пока они ещё живы, и заставлять их жрать собственные внутренности, пока они все не сдохнут, один за другим.
— Тебе,— Мира смотрела на него и не могла понять, шутит ли он, — не кажется, что это уже слишком?
— А тебе? — Арис был по-прежнему серьёзен,— по-моему, это самая малая плата за всё.
— Есть вещи, которые уже невозможно изменить. И это не повод что бы стать таким же чудовищем.
— Теперь мне Мира, кажется, — он засмеялся, — что ты не совсем понимаешь, что есть легион! А я к этому готовился всю свою жизнь!
— Так расскажи?
— Пойдём! — он подал ей руку, и они начали спускаться к парому, — Мой отец был легионером. Он погиб в бою, как и подобает настоящему воину. Но он мне много историй успел рассказать. Легион един, легион это больше чем толпа людей с общей идеей. Это борьба за веру! Именно она решает всё! Пока ты веришь, ты непобедим!— они подошли к уже к воде.
— Ты хочешь сказать Глеб и Сергей не верили?
— Нет, конечно. Не подумай предвзято, ведь Глеб был моим учителем, он и мне был дорог, многому научил. Но веры в нём в последнее время действительно убавилось. Тем, кто не верит, не место в рядах.
— А тебе место? — Мира оглядывалась всё время по сторонам, она хорошо помнила, как однажды пришла сюда с Глебом. Арис, озаряемый солнцем, казался до боли похожим на него.
— Хм! Штаб уже не тот. Славят не тех, кто сражается и умирает! Фальшивки! Они заполонили всё! Как сорняки, коверкают идею, делают из этого балаган. Они якшаются с тёмными, ходят на их приёмы, будто мы одинаковы, словно это игра. Но это больше! Никто этого не понимает, — он нервно сжал кулаки и цедил слова сквозь зубы, — но я знаю, я не такой. Когда-нибудь мы всё исправим, построим лучший мир!
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду?
— Это и не важно. Я лишь хочу сказать, что ради добра иногда оправдано зло. Если нужно, если цель этого требует… С тварями нельзя церемониться, иначе мы не лучше их!
— А мне что-то подсказывает, что ты вовсе имел ввиду не их?
— Их в том числе. А случай с Кариной ещё раз убедил меня, что я всё правильно делаю. Моё место именно там!
— Ну, тогда мне там действительно нечего делать!— она подняла камень и запустила в воду.
— Ты просто растеряна, — он обнял её за плечо, не сводя глаз с кругов на воде, — так бывает. Никто тебя не винит. Но рано или поздно…
— Скорее поздно.
— НЕ ГОВОРИ ТАК! — он так прокричал это, что Мира вздрогнула, — Не стоит.
Когда пришло время идти на встречу с Юргеном, Рис заявил что пойдёт вместе с ней, поскольку хочет заодно узнать всё по поводу своего перевода. Они не торопясь направились к замку. Арис всю дорогу рассказывал истории его отца. Этот мальчик действительно без вопросов отдал бы свою жизнь за штаб. Словно штаб и был тем самым, ради чего он всё это время жил. Он рассказывал о своём дяде Аароне, как он предлагал ему должность его помощника, правой руки, но Арис отказался для того что бы стать настоящим легионером, что бы собственноручно искоренить всё зло. Он будто считал себя молотом правосудия. Мира одновременно и смеялась в душе над ним, и в тоже время удивлялась. Этот огонь в глазах, именно таким она встретила впервые Глеба. Неужели и он так же когда-нибудь погаснет?
Когда они поднялись на нужный этаж, их практически сразу чуть не сшибли с ног двое легионеров.
— Да он псих! Совсем свихнулся! — один прокричал другому.
— Нужно позвать кого-нибудь! — один из легионеров резко остановился, — Вы тут что делаете? А, — он махнул на них рукой и побежал следом за товарищем.
— Что случилось? — Мира прокричала им в след, но легионеры, уже не слышали.
— Иди за мной! — Арис пошёл впереди, обнажив свой клинок.
По всему коридору стоял грохот, из кабинета Юргена вылетел огромный энергетический шар и разбился об стену. Мира только теперь заметила, что у кабинета не было дверей, деревянные щепки валялись повсюду, под одним из кусков дерева лежал оглушённый охранник, он, очевидно, был под заклятием, как слабоумный улыбался и пускал слюни. Арис ворвался первый с клинком наготове и тут же остолбенел, Мира подбежала следом. Бледный Юрген сидел, не шевелясь, на своём кресле у окна, равнодушно наблюдая, как Геремен крушит его кабинет. Арис хотел было остановить Геремена, наброситься сзади, но тут неизвестно откуда возник Барбадос и повалил его на пол, прижав лапами его грудь, он в оскале пускал слюни на лицо Арису.
— Я вам не собачка! Что бы держать меня в конуре! — Геремен перевернул шаром стеллаж с книгами.
— Я никогда так и не говорил, Геремен! — Юрген был в растерянности, — Никогда! Но ты сам прекрасно знаешь, что я не могу! У меня нет полномочий!
— Сними с меня эту чёртову псину! — в этот момент орал Арис, — Или я проткну её!
— Тронешь моего пса, я сам насажу тебя на твой же шампур! — Геремен был в ярости, его глаза налились кровью.
— Это не шампур, а клинок! — Арис, уже практически утонул в слюнях Барбадоса.
— Барбадос! Ко мне! — Крикнул Геремен больше не обращая внимания на вошедших, — Так найдите того кто может! Я знаю, вам это как раз плюнуть!
— Геремен, — Юрген попытался встать, но Геремен пустил рядом с ним шар, взорвав кипу бумаг на его столе, по всей комнате словно снег закружились клочки бумаги, — Либо вы сделаете меня легионером, либо я ухожу! Больше никто не сможет меня держать! Вы сами всё видели! Либо легион, либо гадайте где я, не на тёмной ли стороне?
— Геремен, остановись! Пока никто не пострадал, ради всего святого! Ты же знаешь, я не во власти, только Аарон может дать распоряжение. Я тысячи раз уже просил!
— Может, я попрошу? — Арис уже не стесняясь, вытирал лицо кружевной салфеткой с камина, — меня он послушает!
— Где мятежник? — вдруг в кабинет ворвался Крюков с подмогой.
— Мятежник? — Юрген сделал удивлённое лицо, — Нет никакого мятежа, мы просто мило беседуем, — он вытер пот со лба, — Не могли бы вы поднять дверь и оставить нас наедине?
— Я же говорю генерал, они все тут посходили с ума, — выпалил один из легионеров и принялся ставить дверь на место.
— Отбой! — прокричал Крюков и, недовольно оглядываясь, вышел вместе со своими бойцами.
— Мира! — Юрген потянулся было рукой к привычной кипе бумаг на столе, но с удивлением обнаружил, что её нет, она вся валялась порванная на мелкое конфетти на полу, — Я не задержу тебя надолго! Пришло письмо из академии. Тебе пора бы уже вернуться. До конца следующей недели!
— Хорошо, — Мира стояла как вкопанная, смотря по сторонам, во что превратился кабинет Юргена.
— Тогда не могла бы ты оставить нас троих наедине?
Мира послушно пошла на выход. Она потянулась к ручке, забывшись, дверь вновь с грохотом упала.
— Ничего страшного! — Юрген улыбнулся ей словно, такое происходило каждый день.
Мира вышла, будто под гипнозом. Её глаза были широко открыты, она даже не могла моргнуть. Волосы на затылке в шоке поднялись. Неужели Геремен это сделал? Неужели он добился этого?
Мира весь вечер ждала его в столовой, но так и не дождалась. Когда зал уже опустел, и все разбрелись по своим комнатам готовиться ко сну, Мира поняла что ей ничего не остается, кроме как самой пойти к нему. Она не стала бесцеремонно стучаться к нему в окно, это было уже ни к чему, вряд ли теперь кто-то из охраны захочет его стеречь. Так и было, вход в его башню был свободен. Дверь была открыта. Геремен сидел на полу вместе с Барбадосом и укладывал вещи.
— Я хотела извиниться, — Мира стояла в дверях, не решаясь войти.
— Не стоит! Ты ведь была права! Если бы не ты, — Геремен обернулся, он улыбался и действительно уже не сердился, — я бы наверняка, получив отказ, согласился и вернулся вновь ждать своего часа. Я действительно забыл, что свободен. Я сам позволил держать себя здесь!
— Так ты уезжаешь?
— Да, завтра на рассвете, вместе с Арисом.
— Геремен! — Мира побежала к нему и накинулась ему на шею, — Не оставляй меня!
— Ну, что ты? — он гладил её по спине, — Я не оставлю, никогда! Мы будем писать друг другу. Да и ты сама бы уехала через неделю?
— Я и не знаю уже, хочу ли туда вернуться.
— Ну, на это никто кроме тебя не ответит! И, это ведь совсем не значит, что я не смогу прилетать к тебе? Никто нам мне помеха!
— И когда, интересно, — Мира отпихнула его и встала в позу домохозяйки, — ты собирался сказать мне, что уезжаешь?
— Сейчас конечно! — он нагло смеялся, — Я знал, что ты придёшь, даже дверь, как видишь, не закрыл! Посидишь со мной до утра?