В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским
Размышления шахматной фигуры – 3
Как славно развиваются события! Вражеская конница бросилась в атаку! Копыта стучат, звенят доспехи! К коню подтягивается чёрный боевой слон!
А всё началось с гибели нашей пешки. Она пала, сражённая ударом вражеского топора! Чёрная же пешка, повергнув нашу, издала громкий боевой клич. Точнее, не клич, а омерзительный рёв. Стоит она крайне неудачно, чертовски мешая выдвижению наших фигур. Одно успокаивает – жить ей осталось совсем недолго.
Таков наш план. Не первый раз боевые действия начинаются именно так...
Глава 3. Реликт из городских трущоб
Кириллу Ильину на днях должно исполниться сорок лет. Не сказать, чтобы он был готов к этому событию. Не проникся ещё, не осознал. Вроде бы, всё шло своим чередом: бесконечные, но приятные домашние заботы, напряжённая, подчас сумасшедшая работа… И вот, как-то незаметно подкатило – сорок!
Мужчины по-разному воспринимают такой юбилей. Многие сразу впадают в панику, именуемую «кризисом среднего возраста»: «Что делать? Мне уже «сороковник», а я почти ничего не достиг в этой жизни! Я всего лишь жалкий клерк, человек на побегушках... Мои сверстники - давно успешные люди! А кто я?..»
Иные грустят: как всё легко и просто было в молодости, и как же осложняется жизнь в пору приближающейся старости…
Действительно, в юности все выглядело иначе: тогда нам нечего было терять: мы не имели ни денег, ни опыта, ни сильных привязанностей и семейных обязанностей… Каждый чувствовал себя истинным хозяином жизни и собственной судьбы! Меняй ее течение по своему усмотрению хоть каждый день, хоть каждый час…
Некоторые мужчины в данном «интересном» возрасте начинают философствовать: в сорок пора подводить итоги, что мне удалось сделать, и чего я буду добиваться в последующие годы…
Но есть люди, которые не задумываются над всем этим. «Сорок? Да ради бога! Хорошо, что не семьдесят!..»
А ещё существует поверье, неизвестно откуда взявшееся, будто бы мужчинам нельзя отмечать своё сорокалетие. А если можно, то только чуть-чуть, и то – не дома. Лучше – вдалеке, втихаря и за семью замками…
Словом, у русского мужика только один факт того, что ему вот-вот стукнет сорок, является достаточным поводом, чтобы вызвать лёгкий мандраж.
Вера, жена Кирилла, целуя его на прощание, когда тот убегал на дежурство, сказала просто:
- Подумать только, тебе через неделю сорок… Поздравляю, ты уже большой мальчик, - затем погладила вихор над лбом мужа и поцеловала ещё разок.
Ильин не дотягивал до «статуса» высокорослого мужчины». Но, при своем «среднем» росте обладал крепким телосложением. Был он широкоплеч, гибок, быстр в движениях и «скор на подъем». Создавалось впечатление, что он - спортсмен. Гимнаст или, скажем, борец. Ну, не в данный момент, конечно, а в прошлом. Во всяком случае, усмирить хулигана ему всегда удавалось без труда. Впрочем, умение держать себя достойно в различных ситуациях зачастую избавляло его от подобных инцидентов.
До свадьбы, а женился он относительно поздновато - в тридцать лет, слыл Кирилл Ильин любителем холостяцких пирушек, гулякой и ветреным парнем. Но, познакомился со скромной студенткой КГУ, влюбился в неё без памяти и решил враз покончить с прошлой бесшабашной жизнью.
После женитьбы Кирилл преобразился. С рождением дочки Леночки, он стал совершенно другим человеком – внимательным и заботливым папашей. Малышка никогда не плакала в его руках. А уж когда появился сын Игорь, Ильина стало вовсе не узнать: он умудрялся отдавать семье все свое свободное время, с удовольствием возился с детьми, стирал ползунки и варил кашки, во всем поддерживал, безумно любил и боготворил свою Веру. Ему доставляло удовольствие прогуливаться по городу, держа под руку супругу и ведя за ручку маленького сына (дочку обычно вела мама). При этом, ощущая себя главой своего маленького «племени», он зорко оглядывал окружающее пространство, готовый мигом предотвратить любую опасность для близких ему людей.
Была ли у него мечта стать врачом, или это решение пришло к нему неожиданно, он, пожалуй, и сам бы не смог ответить. Но, после окончания Смоленской медицинской академии началась его трудовая деятельность в Калининграде.
Жили Ильины в двухкомнатной квартире, совсем недавно доставшейся им по наследству от внезапно умершего брата жены - Александра. Квартира располагалась в девятиэтажном доме на улице Горького. Откровенно говоря, наследство пришлось «ко времени»: потому что их Леночка к тому времени уже была тяжело больна, а снимать жильё, когда в семье есть больной ребёнок, почти нереально. Дочь Ильина около года назад переболела ангиной и получила осложнение на почки. В результате – почечная недостаточность, требующая тщательного ухода, длительного и дорогостоящего лечения…
- Мы обязательно справимся с этой бедой, доченька, - ласково успокаивал Леночку отец. – Твой папа – добрый-предобрый доктор и он обязательно поможет своей дочурке выздороветь… Знай, что я на всё пойду ради этого...
Иногда, когда Леночке становилось лучше, всей семье Ильиных казалось, что дело, наконец-то пошло на поправку. Однако болезнь обострялась вновь и вновь… И всё-таки Кирилл с Верой верили в достижения современной медицины и старались не отчаиваться.
Широкое скуластое лицо, внимательные, немного прищуренные глаза, слегка вьющиеся, начавшие седеть на висках волосы – вот некоторые штрихи к портрету врача «скорой помощи» Кирилла Ильина. Он не выносил одежды ярких цветов, не носил ничего облегающего и слишком заметного – одевался скромно, но со вкусом.
Своё 40-летие он собирался отметить на лоне природы, если, конечно, позволит капризная калининградская погода. Для путешествий у Ильиных был подержанный «Опель», привезённый три года назад из Германии отцом Веры.
До дня рождения оставалась целая неделя. Ещё есть время на подготовку к «мероприятию» и оповещение предполагаемых гостей из числа коллег-медиков…
К Петру Петровичу Муратову Ильин, как врач «скорой помощи», наведывался уже в пятый раз. При этом пожилой человек отнюдь не производил впечатления выжившего из ума старца, не способного заботиться о собственном здоровье. Тут дело было в чём-то другом... Первый раз Кирилл приехал к нему домой (а повод к вызову тогда звучал так: «боли в сердце, высокое давление»), оказал необходимую помощь, после чего старику, как показалось, стало лучше. От предложения поехать в больницу тот отказался. «Я уж перебьюсь как-нибудь на своих таблетках…» - бубнил дед, явно опасаясь докторов. Кирилл посоветовал ему сходить в поликлинику, чтобы его осмотрели кардиолог с невропатологом и назначили соответствующее лечение. Пенсионер обещал заглянуть, «как только полегчает», но так и не пошёл. С периодичностью два раза в неделю он названивал на «03» и жаловался то на слабость, из-за которой едва мог встать с постели, то на сильные головные боли, то на судороги в ногах… Вскоре Пётр Петрович и его адрес стали очень «популярны» в «узких медицинских кругах». Так уж получилось, что чаще других к старику приезжал именно Кирилл. Отношения между ними становились всё доверительнее. Но за время их общения, у врача начало складываться впечатление, что пенсионер Муратов просто «валяет ваньку», что он придумал для себя своеобразную «забаву», в которой врачи играют главную, но незавидную роль. А иногда Ильину казалось, что старик что-то скрывает…
- Здравствуйте, Кирилл, - дребезжащим старческим голосом ответил Муратов. – Вы не один, с вами молодой коллега? Не соблаговолите ли мне его представить? – однако, не дожидаясь ответа, повернулся и засеменил вглубь комнаты, держась рукой за стену – к старенькому продавленному дивану. – Я прошу прощения, мне тяжело и стоять, и сидеть. С вашего позволения, я прилягу…
Кирилл с Сергеем проследовали за стариком.
Во многих квартирах побывал Ильин за годы своей работы на «скорой помощи». Каждая из них обладала своим, неповторимым запахом. По этому едва уловимому запаху, или по некой царящей в ней атмосфере, врач безошибочно мог определить: много ли в квартире жильцов, есть ли среди них дети, старики или инвалиды, содержатся ли тут животные, насколько тёплые отношения среди членов семьи, а также множество других мелочей. Они, хоть и не имеют определяющего значения для работы медика, но всё же проникают в сознание входящего сюда человека и оседают в нём.
Эта квартира тоже обладала своей аурой. Ощущалась в ней, по мнению Кирилла, что-то плохо объяснимое, тревожное, инородное… Какая-то неправильность… кривизна, что ли… Словно лишний мазок на картине, нарочито аляповатый, ненужный, но заметный, вызывающий…
Обстановка жилища не вызывала особого интереса. Обычное убежище пожилого, одинокого человека: вечно разложенный диван возле одной стены, старая, советских времен мебель, состоящая из шкафа, серванта, книжных полок и ящиков для белья - с другой… Допотопный цветной телевизор, стоящий в одном из углублений стенки, хрустальная ваза, нелепо стоящая рядом с ним… Балконная дверь, давно не мытое, полупрозрачное окно. Сентябрьские мухи, ошалело бьющиеся в стекло… На подоконнике несколько горшков с цветами, страдающими от жажды… В глубине комнаты, напротив окна располагалось кресло, покрытое потёртым пледом. У кресла разместилось трюмо, тоже старинной работы. А может, ещё немецкое…Посреди комнаты на толстых, слоновых ножках, стоял кряжистый стол… Стакан в подстаканнике, пепельница с окурками, рядом раскрытая пачка дешевых сигарет и россыпь упаковок с различными таблетками… Электрический самовар, тоже почтенного возраста…
«Может, такое тягостное впечатление создаётся оттого, что здесь всё такое ветхое, включая самого хозяина?» – подумал Ильин.
Пятый раз он здесь. И все пять раз одни и те же ощущения.
Придвинув стул к дивану, Кирилл присел.
- Это наш новый фельдшер. Зовут его Сергей. Он пока студент университета, но в следующем году получит диплом врача…
Сергей кивнул. Он без удовольствия, даже немного брезгливо смотрел на почти лысую голову, обрамлённую редкими седыми волосками, на морщинистое лицо и шею, на трясущиеся старческие руки с синими прожилками на кистях.
- А это наш Пётр Петрович Муратов, - продолжал Ильин. – Гражданин, которому недавно исполнилось ровно девяносто лет. Но он упорно не желает лечиться… Дайте-ка, уважаемый, мне руку, я исследую ваш пульс…
Старик, протягивая руку, с интересом разглядывал Бурханова.
- Вы будете врачом, юноша… Это достойное призвание…
- Не отвлекайтесь, Пётр Петрович. Сейчас измерим вам давление… Скажите, когда начались боли?
- После полудня… Терпел, сколько мог…
- Таблетки принимали?
- Вчера… Сегодня ещё нет…
- 190 на 120… Нехорошее давление… Ну, решайте, Петр Петрович. Если не поедете сегодня в стационар, то завтра опять будете звонить на «03», а у нас и так очень много работы…
- Пётр Петрович, вы не волнуйтесь, - добавил Сергей. – В больнице вас полностью обследуют, поставят капельницы, очистят кровь от шлаков, добавят в неё полезные минералы и витамины… Дней через десять вас выпишут, и вы будете совсем другим человеком! Сразу почувствуете, насколько стало легче. Решайтесь…
Старик, улыбаясь, смотрел на медиков и молчал. Кирилл уложил тонометр в чехол.
- Сейчас сделаем укольчик, и вам станет легче. Только, Петр Петрович, я всё же настаиваю на том, что вам следует подлечиться в стационаре…
- Спасибо, друзья мои…
- Пётр Петрович, подумайте! Вам там будет очень хорошо: и питание, и лечение, и уход. А мы ещё на вашем столетнем юбилее погуляем! – Сергей изобразил жизнерадостную улыбку.
- На столетнем юбилее? – прищурился старик. – Это забавно…
По всему выходило, что и на этот раз он никуда не поедет.
Ильин достал шприц, сам набрал лекарство. Муратов с довольной улыбкой наблюдал за его действиями. Врач чувствовал, как в нём поднимается волна возмущения. Ему вдруг захотелось сказать вредному деду что-то обидное…. Но он сдержался.
Сделав укол, Ильин швырнул использованный шприц в пластиковый контейнер и поднялся. Что бы такое сказать Муратову… чем бы его пронять, чем усовестить? Ведь не исключено, что через пару дней, на следующем дежурстве Кирилла, тот снова вызовет бригаду. И именно ему, Ильину, опять придётся мчаться сюда, для того чтобы ублажать несговорчивого пациента и испытывать все эти загадочные ощущения…
Бледное, тщедушное, старческое тело… Майка едва прикрывает многочисленные шрамы, видать дед лихо повоевал в своё время…
- Пётр Петрович, - Сергей достал бланк и авторучку. – Будьте любезны, если вы не хотите ехать с нами, подпишите свой отказ… Кстати, а где ваши очки?
Действительно, пожилые люди без очков не обходятся, а некоторых имеют даже по три пары: одни для чтения, другие для просмотра телепередач, третьи – для прогулок.
Ильин огляделся. Вон, на кресле стопка газет, а на столе лежит раскрытая книга… Но где же очки? И ещё явственней почувствовал нелогичность происходящего, некую дисгармонию… Как будто на чистой ровной скатерти, постеленной на гладкий стол, без причины появилось грязное пятно или дыра… Чертовщина… Наваждение…
- А у меня, милок, очков нет… Раньше действительно были… Но потом оказались без надобности… Зрение как-то само восстановилось … - Старик, взяв бумагу и ручку, приготовился писать…
- Вы, верно, шутите…– опешил Сергей.
- Возможно, дорогие мои, возможно…. Стоматолог тоже удивляется тому, что я до сих пор грызу орехи, - и старец широко улыбнулся, продемонстрировав два ряда крепких белоснежных зубов. Затем, тяжело сопя, начал выводить на бланке ровные, красивые буквы.
Медики удивленно переглянулись.
Внезапно Кирилла осенило: старик! Именно от него распространялась по квартире эта деформированная, полная тревоги и «неправильности» атмосфера! Здесь всё было«так»: и стенка, и стол, и кресло, и люстра, и даже окурки в пепельнице… Только сам старик – «не так»…
- Как вы теперь себя чувствуете? – задал вопрос Кирилл. – Вам уже легче?
- Конечно! Спасибо, доктор! – ухмыльнулся пенсионер. – Мне гораздо лучше!
- Тогда мы пойдём, - Кирилл взял листок с отказом и сложил его вдвое. – Нам нелегко оставлять вас в таком состоянии, уважаемый Пётр Петрович… Но мы вынуждены, поскольку вы сами не желаете бороться за своё здоровье…
Они вышли в коридор. Сергей сам открыл замок и отворил входную дверь.
- Счастливо оставаться, Пётр Петрович, - попрощался он с престарелым хозяином квартиры.
Бурханов пошел вызывать лифт, а Ильин замешкался у двери. Его мозг сверлила одна единственная мысль: «Что-то в старце не так… Но, что? Что?..
- Кирилл, стойте! – вдруг раздался голос из глубины комнаты.
- Что случилось? – врач вернулся к больному.
Муратов сидел на диване, двумя руками теребя кончик одеяла. Ноги он опустил в тапочки.
Отстраненный взгляд старика был устремлён мимо Кирилла, куда-то в район убогого кресла.
- Вы, наверное, подумали, что меня легче стукнуть по башке табуреткой, да и успокоиться на этом? – Кириллу было непонятно: пытается ли собеседник пошутить или просто констатирует печальный факт.
- Ну, вы же всё сами прекрасно понимаете, Пётр Петрович. Надо ехать в больницу. Зачем упрямиться, вы же здравомыслящий человек, а не выживший из ума маразматик!..
- Подождите, Кирилл. Я сейчас всё вам объясню… Я просто искал человека… Врача… Я искал… И - нашёл… Кирилл, прошу вас… Я больше полувека не обращался к врачам. А теперь мне очень нужно…
- То, что вам нужно, я целый час безуспешно пытался до вас донести…
- Нет, не то… Так сразу мне вам не объяснить … Я прошу… выполните одну мою просьбу...
- Какую, Пётр Петрович?
- Мне необходимо вам многое рассказать. Как врачу и как человеку… Нанесите мне частный визит, иначе я пропаду…
Кирилл молчал.
- Как говаривал Наполеон… «Я не верю в медицину, но я верю в своего врача»… Вы можете мне помочь… Нет, дело не в давлении и сердцебиении, я скоро вам всё объясню… Кроме вас, мне некому довериться … - Муратов умоляюще смотрел на Ильина, и было опять в его взгляде… что-то очень необычное… И, видимо, эта очередная неправильность заставила Кирилла ответить:
- Хорошо. Я приду.
- Тогда жду вас завтра вечером. Я всё вам объясню… Только пообещайте, что придёте, а не бросите старика в беде…
- Договорились, - вздохнул Ильин и взглянул на часы. – До завтра…
У машины его ожидали Сергей и Петрович, протирающий тряпкой зеркало заднего вида.
- Ну что там наш старичок? Я уже подумал, что он согласился… Или носилки всё же нужны?
- Нет, не решился, - Ильин достал сигарету. – Давайте, ребята, перекурим, и на базу….