Мне надоела осень. Мне надоели постоянные дожди, грязь, слякоть, серые неприметные людишки, вечно куда-то спешащие по своим делам. Мне надоела моя работа. Надоела моя семья. Мне все надоело.
Хотелось уехать куда-нибудь из холодной неприветливой Москвы. Туда, где тепло. Где нет места проблемам и суете, где ты будешь спокойно идти по горячему песку, и вдыхать полезный морской воздух. Мечты на грани фантастики. Вряд ли мне удастся вырваться отсюда в ближайшие полгода. Круто.
Я оторвался от окна, в которое смотрел на протяжении двадцати минут, и вернулся к своей работе. Мой офис располагался на двадцать втором этаже, в шикарном здании в центре Москвы, оснащенном согласно мировым стандартам качества. Сам я являлся директором огромной кампании, производящей минеральную воду «Серебряный источник» и по совместительству, олигархом.
На дворе стоял октябрь, и это не прибавляло мне бодрости. Я в принципе не любил осень, но в этом году все было вообще ужасно. Я никогда раньше не имел тенденцию впадать в уныние, но чувствовал, что сейчас у меня именно такое состояние. Да, как ни тяжело было это сознавать, но у меня была депрессия, и ничего с этим поделать я не мог. По крайней мере, сейчас.
Поработав еще час, я решил, что меня на сегодня хватит (итак засиделся до поздна) и позвонил своему личному водителю, Толику. Потом я перепроверил все системы безопасности в своем кабинете, а делал я это каждый день, и спустился на лифте на подземную автостоянку. Толик уже сидел в белоснежном БМВ и ждал меня.
Я сел в машину на заднее сиденье, и, как обычно проигнорировав бодрое приветствие водителя, достал из черного дипломата кое-какие бумаги и начал их рассеянно читать. Ставя свою подпись там, где это было необходимо сделать, я заметил, что мы, почему-то стоим на месте.
-Почему мы не едем? – рассеянно пробормотал я, машинальным движением руки подписываясь под очередным документом.
-Так вы не сказали, куда, Сергей Дмитриевич, - пробасил Толик. – Домой, да?
-Ну, разумеется, Анатолий. Ты же знаешь, как всегда, - я поморщился. – Давай быстрей, а то Ника будет волноваться.
Я бы не сказал, что меня беспокоило то обстоятельство, будет ли моя жена волноваться по поводу моего позднего возвращения домой. Честно говоря, мне на это вообще было плевать. Да и ей, наверное, тоже.
Мы выехали из автостоянки, и я начал смотреть в окно на красивую вечернюю Москву. Мы проносились мимо многоэтажных плоских домов, парков, государственных зданий.… Все было таким родным, таким знакомым. И одновременно таким надоевшим. Я родился в этом городе, и можете себе представить, как мне хотелось сменить место жительства.
-Я не хочу, чтобы это повторилось снова. Тебе ясно, Анатолий? – мягко произнес я, не отрывая своего взгляда от окна.
Анатолий промычал что-то невразумительное, и я понял, что это больше не повториться. Он ведь не хочет потерять работу.
До дома мы доехали за полчаса. Я жил в роскошном трехэтажном доме на Рублевке. Казалось бы, что может быть лучше? Но мне почему-то не хотелось возвращаться сюда. Хотелось чего-то обычного. Чего-то нормального.
Вздохнув, я вышел из машины и пошел домой. В холле ко мне сразу подбежала горничная, Женя и протянула руки за моим пальто. Я отдал ей пальто и поинтересовался, где сейчас находится Вероника.
-Вероника Алексеевна сейчас отдыхает в гостиной, Сергей Дмитриевич, - торжественно объявила Женя, и мне захотелось ее прикончить.
-Спасибо, Женечка, - я подавил свой внезапный порыв и направился прямиком в гостиную, располагавшуюся на втором этаже.
Она сидела на светло-коричневом диване, купленном в мебельном комплексе гранд, пила кофе и щелкала каналы по черному телевизору, диагональю 386 сантиметров.
Я вошел в комнату, и, ничего не говоря, сел рядом со своей женой. Вероника тоже никак не выказала то, что заметила мой приход. Даже голову в мою сторону не повернула.
-Где дети? – лениво спросил я, протерев уставшие после тяжелого рабочего дня глаза.
-Не спят. Ждут, когда ты придешь, - равнодушно произнесла Вероника и переключила очередной канал.
-Пойду к ним, - сказал я и пошел.
Она промолчала.
Дети действительно не спали. Они носились по детской комнате, просто бегали друг за дружкой и весело смеялись. Анастасия Геннадьевна, пожилая няня моих детей читала книгу в углу. Я понял, что они ей порядком надоели за день. Увидев меня, дети радостно воскликнули: «Папа пришел!» и бросились ко мне. Ну, слава тебе Господи! Хоть кто-то рад меня видеть!
Старшей, Лизе, было пять лет, а младшему, Роме, всего три года. Они неплохо ладили друг с другом, даже друзья у них были общие. Их друзья, разумеется, были из семей, подобной нашей.
Я уделил немного времени своим детям, поцеловал их на ночь и вернулся назад в гостиную. Вероника больше не смотрела телевизор, теперь она листала какой-то глянцевый журнал. Я сел на диван и включил тот канал, который был интересен именно мне, а не ей. Молчали мы так примерно двадцать минут, может больше, я точно не знаю. Ей первой надоело это томительное молчание.
-Сереж, ты любишь меня? – задумчиво спросила Вероника, перевернув своими красивыми ухоженными пальцами очередную страницу глянца.
Я вздохнул и окинул ее беглым взглядом. Я помнил Веронику такой, какой она была, когда мы познакомились. Это случилось пятнадцать лет назад, и она была тогда вполне нормальной симпатичной девчонкой. Но за то время, что мы прожили вместе, она изменилась до неузнаваемости. Вероника была всего на год младше меня (ей было тридцать два), но ей нельзя было дать больше двадцати. Но это не самое главное, конечно. Наверное, очень хорошо иметь жену, которая выглядит на десять лет моложе своего истинного возраста. Самым главным было то, что в ней не осталось ничего своего, ничего естественного. Она сделала себе силиконовую грудь, силиконовые губы, изменила форму носа, подбородка, ушей, и еще Бог знает чего. Каждый год Вероника делала себе подтяжку лица, опасаясь постареть раньше времени. Красилась она, наверное, раз в два месяца, и я уже успел забыть, какой у нее натуральный цвет волос. Она также носила линзы, сменившие ее деревенские голубые глаза на карие.
Все это отталкивало меня от нее, но Вероника этого, кажется, не понимала. Однажды я спросил, зачем она истязает свое тело, и она ответила, что не хочет до конца жизни иметь внешность деревенской простушки, смотрящей на все с открытым ртом.
Моя жена действительно родилась и выросла в деревне, и теперь она это всячески скрывала, довольствуясь образом богатой светской красавицы. Больше всего Вероника боялась, что однажды, на каком-нибудь вечере или банкете, который устраивает моя кампания, пройдет слушок, что она не коренная москвичка, что родилась в Тамбовской области и даже умеет доить корову. Ну не смешно ли?
-Ты ведь знаешь, что нет? Зачем спрашивать? – нехотя ответил я.
-Ну а вдруг что-нибудь изменилось? Мало ли? – невозмутимо сказала она и впервые за вечер посмотрела на меня.
Я тоже посмотрел на нее, и Вероника красиво улыбнулась.
-Слушай, дашь мне денег на завтра? – сказала она, вновь переключившись на чтение, или точнее, рассматривание глянцевых изображений.
-Зачем тебе? – в свою очередь спросил я.
Вероника совсем не умела тратить деньги, и дай ей волю, могла бы протранжирить половину моей месячной зарплаты, а это было немало, можете мне поверить. Поэтому, с недавних пор, мы условились, что она будет говорить мне, сколько денег ей надо и на что, а я уж потом буду думать, давать деньги или нет.
-Я завтра поеду удалять родинку на левой ягодице, - ответила Вероника, и я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
-О Боже! – все же вырвалось у меня. – Ты это серьезно?
-А что, похоже, что я шучу? – холодно произнесла она.
-Да нет. Но это как-то странно. Ладно, я тебе дам денег, - согласился я.
-Вот и отлично, - она захлопнула журнал и поднялась с дивана. – Я иду спать. Спокойной тебе ночи.
-И тебе спокойной, - рассеянно пробормотал я, но ее уже и след простыл.
Я решил подольше посидеть перед телевизором, тем более, что сегодня мне никто не будет мешать.
Первой моей мыслью, когда я проснулся следующим утром, было то, что сегодня суббота, а следовательно, мне не надо было идти на работу. Я нашарил на тумбочке у кровати свои наручные часы и посмотрел, сколько время. Было только восемь часов, и я решил поспать еще пару часиков, все равно торопиться некуда. Какое это все-таки блаженство поваляться подольше в постели в выходной день! Что еще надо для счастья?
Но поваляться мне не дали. Не успел я закрыть глаза, чтобы дальше видеть хорошие сны, как мне начали зазвонить. Да что же это такое? Сколько раз я уже хотел выключать айфон вечером в пятницу, чтобы меня не тревожили дурацкими звонками в субботу? Но, наверное, я до конца своей жизни буду забывать это делать.
Я вздохнул и ответил на звонок. Звонил мой коллега по работе. Хотел уточнить кое-что насчет контракта на следующий месяц. Я объяснил ему все в мельчайших деталях и с облегчением отключился. Не тут-то было. Минут через пять мне опять позвонили. На этот раз насчет аренды какого-то там офиса. Я снова монотонно и неохотно разложил все по полочкам и на этот раз выключил айфон. Все, с меня хватит. Пусть делают, что хотят. Могу я, в конце концов, хоть два дня в неделю пожить без работы?
Эти два звонка отбили у меня желание еще немного поспать, и я поднялся. Умылся, принял утренний душ и отправился в столовую на первом этаже.
Вероника уже чинно восседала на стуле и медленно ела овсянку с таким выражением лица, как это, наверное, делает королева Великобритании. Дети тоже успели проснуться и в данный момент лопали мороженое.
-Доброе утро, - сказал я им всем и тоже сел за стол.
Ноль эмоций. Ну ладно дети, они, в конце концов, были еще маленькими и многого могли не понимать, но Вероника… Она не обратила на меня ни малейшего внимания. Также продолжила сидеть, спина прямая, движения холеные, вычурные. Да что же за день сегодня?
-Я сказал «Доброе утро», - повторил я громче, но она и бровью не повела.
-Лучше денег дай, - ледяным голосом произнесла моя жена, и я почувствовал, как все внутри меня начинает кипеть.
-Я, значит, тебе нужен только для того, чтобы деньги давать? – процедил я сквозь зубы, и она в первый раз за утро удостоила меня взглядом.
-А ты, Сереж, мне хоть для этого нужен. Я-то тебе совсем ни для чего не нужна, - так же холодно сказала Вероника.
-Прекрати! – воскликнул я. – Давай не будем при детях, ладно?
-Ладно, - легко согласилась она. – Дети, Анастасия Геннадьевна приболела, сегодня вы будете сидеть с Анжелой Юрьевной. Это все.
Дети что-то пробормотали в ответ, доели мороженое и убежали по своим комнатам. Лично для меня всегда оставалось загадкой, почему Вероника, не работая, не могла сама заниматься своими детьми, заставляя меня нанимать им различных нянек. Но, как она говорила, у нее были дела поважнее. Нет, вы только вдумайтесь, какие дела у женщины могут быть важнее ее собственных детей?! Впрочем, я знал, что это были за «дела». Моя жена обычно спала до двенадцати, потом завтракала, ехала к своему массажисту или, наоборот, массажист приезжал к ней на дом. Дальше по расписанию шли бассейн, салон красоты, шопинг, подруги, и прочая ерунда, ради которой Вероника жертвовала общением с Лизой и Ромой. Однако все мои попытки образумить ее не возымели ни малейшего результата.
Мне принесли завтрак (омлет с беконом и тосты), и я начал есть, попутно читая новости с айфона. Потом я выпил чашку кофе и стал собираться. Я положил на стол, рядом с Вероникой необходимую ей сумму денег и сказал, что пойду немного прогуляюсь. Я уже выходил из столовой, когда ее слова заставили меня застыть, как вкопанного в дверном проеме.
-Давай, катись к своей любовнице.
Интересно, она правда думает, что у меня есть любовница?
-Ты правда думаешь, что у меня есть любовница? – спросил я, повернувшись к ней.
-А что я должна думать? Ты, можно сказать, больше не живешь в нашей семье, постоянно где-то пропадаешь. Хотя бы о детях подумал, - спокойно ответила Вероника.
Меня обуяла ярость. Это я постоянно где-то пропадаю? Да я работаю по четырнадцать часов в сутки! Она об этом подумала?!
-Я не намерен сейчас это обсуждать. Если ты чем-то недовольна, подавай на развод. Я все сказал.
И я ушел, оставив ее одну.
На улице моросил мелкий противный дождь, и я натянул на голову капюшон. Я и сам не заметил, как очень быстро слился с толпой самых обычных, спешащих по своим делам, людей. Сейчас я не многим отличался от них, а они и понятия не имели, что идут вместе с одним из самых богатых людей своей Родины. Да, давно я вот так вот не гулял пешком по грязной, холодной Москве… Все на машине, либо на своей собственной, либо с водителем. Но сегодня вдруг захотелось, и не могу сказать, что меня это удивило. Наверное, я давно уже хотел выйти вот так на улицу и идти вместе с простым народом.
Я давно уже хотел подстричься и решил, что сделаю это в самой обычной парикмахерской, а не у профессиональных стилистов, которые стригли меня каждый месяц, делая мне различные прически. До ближайшей парикмахерской надо было проехать одну станцию на метро, что я и сделал.
Господи, когда я в последний раз ездил в метро? Пять-десять лет назад? Или больше? Подумать страшно… Я держался за поручень в вагоне и с изумлением взирал на чернь, погруженную в свои заботы, одетую непонятно во что и непонятно, куда спешащую… Неужели всего каких-то десять лет назад я был точно таким же, как они? Обычным бедным человеком, который мог спокойно ездить в метро, и которому казалось, что нет другого мира, кроме того, что его окружает. Но теперь я был другим. Я изменился. Мне действительно все казалось здесь странным, как-будто я был королем, который пошел в квартал к беднякам и начал раздавать им милостыню.
-Эй, парень, ты выходишь или нет? – кто-то прорычал мне на ухо.
Это был верзила лет тридцати, необъятных размеров с гладко выбритым черепом и маленькими злыми черными глазами. У меня охранники примерно такие же.
Я кивнул, а верзила что-то прорычал в ответ. Двери открылись, я с трудом протолкался сквозь толпу народа и вышел, наконец, из вагона. Я покинул метро и вновь оказался на улице. До парикмахерской оставалось идти где-то около пяти-десяти минут.
Парикмахерская называлась «Людмила». Обычное с виду здание, вполне современное, и вроде бы даже приличное. Во всяком случае, я не побоялся войти внутрь.
Я повесил свою куртку на вешалку, расположенную у входа и подошел к полной, но довольно ухоженной женщине, сидящей за столом у стены и читавшей «Вог». Вздохнув, она оторвалась от журнала и перевела взгляд на меня.
-Вы записаны на какое-то время? – голос у нее был резкий и грубый.
-Ммм… Да нет, - пробормотал я. – А что, надо обязательно записываться?
-Вообще-то надо, - тоном профессиональной хабалки ответила женщина. – Ладно, садитесь, сейчас, кто первый освободится, тот вас и подстрижет.
У меня не было ни малейшего желания общаться с хамоватой женщиной, поэтому я сел на уютный диванчик и взял в руки первый попавшийся журнал. Опять «Вог». Здесь, что, других журналов нет? Я оказался прав. Столик рядом с диваном полностью был завален журналами «Вог». Выпуски были разные, но это все равно было какое-то безумие. Зачем предлагать посетителям одинаковые журналы? Хотя, моя жена «Вог» обожала, и я представил, как она пришла бы сюда и с маниакальной жадностью стала читать подробности личной жизни голливудских звезд.
-Извините, а почему в вашем заведении столько журналов «Вог»? – поинтересовался я у полной женщины.
-Что б ты спросил, - буркнула она и захихикала.
-Извините, а почему вы мне хамите? – нарочито спокойно спросил я, с трудом удерживая себя от слов «Ты вообще в курсе, кто я такой?»
Она ничего не ответила, и я решил больше вопросов не задавать. Себе дороже. Хотя, пожалуй, стоит пожаловаться на персонал, но это потом. Я еще минут двадцать вот так просидел, от нечего делать, разглядывая глянцевые фотографии, когда пришла, наконец, моя очередь.
-Молодой человек, проходите, пожалуйста, - произнес чей-то спокойный тихий голос, и я удивленно поднял глаза на говорившего. Или точнее говорившую.
Вы верите в любовь с первого взгляда? Я не верил до того момента, пока не встретил ее.
Она была молодой симпатичной девушкой невысокого роста, со спокойными серо-голубыми глазами и длинными светло-русыми волосами, собранными в конский хвост на затылке. Как я узнал потом, она никогда не распускала волосы, предпочитая либо собирать их в хвост, либо заплетать косу.
Ее звали Вера. Я узнал это по бейджику на ее рубашке. Как бы то ни было, надо было вставать и идти, и я встал и пошел в том направлении, куда она меня повела.
-Как вас постричь? – спросила Вера тем же спокойным, можно даже сказать меланхоличным голосом.
Я объяснил ей, как меня надо постричь, и она приступила к работе. Я же в это время наблюдал за выражением ее лица. Оно оставалось таким же безучастным и равнодушным, как и когда я впервые увидел его. Создавалось такое впечатление, что Вере было глубоко плевать, что происходит вокруг. Но первое впечатление обманчиво.
Мне надо было что-то делать, потому что я влюбился в эту девушку, и вряд ли уже разлюблю когда-нибудь. Надо было идти на контакт.
-Вера, вы не хотите сходить со мной сегодня в ресторан? – поинтересовался я у нее.
Вера очень внимательно посмотрела на мое отражение в зеркале и даже перестала работать машинкой. Продолжалось это наверное около минуты, и ее поведение сбило меня с толку.
-Хочу, - задумчиво произнесла она. – Во сколько?
-Ну, давайте часов в шесть? – предложил я.
-Давайте. Заедете за мной? – уточнила Вера.
-Разумеется.
Мы больше не разговаривали, и минут через двадцать она закончила меня стричь. Странно, но мне очень понравилась моя новая прическа, хотя стриг меня вовсе не профессиональный стилист, к каким я привык.
-Спасибо вам, Вера, - с чувством поблагодарил я девушку и хотел уже уйти, но вспомнил кое что. – Меня, кстати, зовут Сергей.
-Хорошо, - спокойно отозвалась Вера, не оборачиваясь. Она сейчас убирала с пола мои волосы…
С меня содрали триста рублей, и я не мог точно сказать, было ли это дорого, или, наоборот, дешево. Когда через твои руки проходят миллионы, ты начинаешь забывать цену человеческих денег.
Было только одиннадцать, и до шести еще оставалось много времени. Мне неволей пришлось вернуться домой. Я заказал столик в самом лучшем ресторане Москвы на 18:30 и с нетерпением стал ждать вечера…
В течение время, оставшегося до шести, я размышлял о том, что со мной сегодня случилось. Я точно не помнил, когда я в последний раз влюблялся, но было это давно. Однако я точно знал, что с Вероникой все было совсем по-другому. Мы долгое время встречались, пока, наконец, не поняли, что любим друг друга. Тут все было иначе. Я просто пришел в парикмахерскую, встретил девушку и полюбил ее. Разве такое возможно? Мне почему-то казалось, что нет.
Я никогда не верил в судьбу, но разве сегодня не она была моей попутчицей? Иначе, как объяснить, что я вошел именно в ту парикмахерскую и встретил именно ту девушку, а не какую-либо другую? Вопросы, вопросы…
Ровно в шесть часов вечера я сидел в своем Бентли последней модели и ждал, пока Вера выйдет из парикмахерской. Она сразу увидела меня, сидящего в машине и села на переднее сиденье.
-Привет, - сказал я, окидывая ее внимательным взглядом.
-Привет, - еле слышно сказала Вера, и я понял по ее голосу, что она очень устала.
-Ну что, говори, где ты живешь? – бодрым тоном проговорил я.
-Зачем? Разве мы не собирались в ресторан? – немного удивилась Вера.
-Да, но ты разве не будешь переодеваться?
-А что, на мне что-то не то надето? – она оставалась такой же спокойной и меланхоличной, и это меня начала немного раздражать.
-Я вздохнул. – Понимаешь, это лучший ресторан Москвы, и туда не пустят в джинсах, - пояснил я.
Вера слегка вздернула брови вверх, и мне очень понравилось, как она это сделала.
-Ясно, - сказала она. – Но у меня ничего нет. Придется идти так.
Я был ошеломлен. Что значит, ничего нет?
-Как так? Совсем ничего нет? – пробормотал я и снова посмотрел на нее.
Вера тяжело вздохнула и скрестила руки на груди.
-Ну я же уже сказала, что нет. Зачем еще раз спрашивать? – теперь в ее голосе слышалось раздражение.
-Эээ, ну ладно, поехали тогда…
И мы поехали.
В ресторан нас действительно сначала не захотели впустить, но я назвал охраннику свое имя, и тот сразу «отвалил». Даже извиняться начал. Мы сели за заказанный столик, очень даже уютный, у окна. На нем уже стояла еда, и только сейчас я почувствовал, что зверски голоден.
Мы ели, пили и разговаривали. Вера рассказала историю своей жизни. Она родилась в маленьком городке, в Новгородской области, в семье простых рабочих. Закончив девятый класс, ушла из школы и поступила в технический колледж. Выучилась на парикмахера. Год назад приехала работать в Москву, здесь снимает однокомнатную квартиру. Вот и все. Самая обычная, и ничем непримечательная история скромной провинциалки, приехавшей зарабатывать деньги в большой город.
Моя история была, пожалуй, более интересной и длинной, поэтому я не преминул рассказать ее. Вера нисколько не удивилась, узнав, кто я, и призналась, что слышит мое имя впервые. Но оно и неудивительно. Откуда ей знать меня?
Мы перешли на ты, и это, наверное, был уже прогресс.
-Почему ты так пристально разглядывала меня в парикмахерской? – поинтересовался я.
Она улыбнулась, а улыбки прекраснее я не знал.
-Я просто убеждалась, что ты красивый, - объяснила Вера.
-Ну а если бы я не был красивым? Что тогда? – в свою очередь спросил я.
-Тогда бы я с тобой не пошла, - она пожала плечами. – По-моему, это очевидно.
Для меня это не было очевидно, но я решил ничего не говорить. В конце концов, Вера была немного странной, и это нельзя было не заметить. Но ее странность, пожалуй, только притягивала меня к ней еще больше, а не отстраняла.
Я ни словом не обмолвился о том, что у меня есть жена и дети, а она, кажется, приняла все за чистую монету. Или не приняла? Во всяком случае, Вера и бровью не повела, узнав мое положение в обществе и то обстоятельство, что я был «не женат». Хоть это было само по себе странно, ее это нисколько не беспокоило.
-Пошли танцевать, - предложил я, когда заиграла музыка.
-Нет, я не умею танцевать, - спокойно отозвалась Вера и сделала глоток шампанского.
-Это несложно, - убедил я ее, но она лишь скривилась.
-Давай в другой раз? У меня болит голова, - пробормотала Вера, и мне пришлось ей поверить.
Мы просто наслаждались красивой музыкой (точнее наслаждался я, так как ей, по-моему, было все равно). Потом мы еще немного поговорили, и я узнал, что Вера в ресторане в первый раз. Не хочу сказать, что это обстоятельство удивило меня, я, скорее, ожидал чего-то подобного.
Мы просидели в ресторане до десяти, потом стали собираться домой. Веры не оказалось Вконтакте, поэтому она дала мне свой адрес электронной почты и телефон. Это так удивило меня: мне, почему-то казалось, что Вконтакте сейчас есть все.
Я довез ее до дома – неприметная белая девятиэтажка на Ходынском поле. Вера вяло поблагодарила меня за вечер и поковыляла домой. Интересно, она вообще пила когда-нибудь? Еще с лестницы упадет.
Я выскочил из машины и подбежал к Вере. – Тебя проводить до квартиры?
-Не стоит, - пробормотала девушка, и прежде, чем я успел что-либо ответить, она скрылась в темном подъезде…
Домой я вернулся полдвенадцатого – пришлось постоять в пробке. Дети давно уже спали, а Вероника сидела на роскошной кровати в нашей спальне и читала «Вог». Господи, она может читать что-нибудь еще, кроме глянца?!
-Привет, - сказал я, ложась рядом с ней.
-Где ты был? – в лоб спросила она.
-Хочешь сказать, что тебя это волнует? – я улыбнулся.
-Да нет, - Вероника пожала плечами. – Просто интересно.
-Но ты ведь не сильно пострадаешь, если не узнаешь, верно?
-Верно, - она положила журнал на прикроватную тумбочку и легла на подушку. – Спокойной ночи.
-Кстати, как там твоя операция? – поинтересовался я.
-Нормально. Не спрашивай меня больше ни о чем. Я очень устала, - попросила Вероника.
Интересно, что же ты такого делала сегодня, хотел спросить я, но решил, что лучше не стоит. Ее истерики мне еще не хватало.
Это было странно. Несмотря на то, что мы давно уже не любили друг друга, мы все равно продолжали спать вместе, сползая на самый край кровати, и совсем не мешая друг другу. Наверное, это было что-то вроде дани традиции, дани тем славным временам, когда наши тела сливались вместе, и было совершенно невозможно оторвать их друг от друга…
Когда я проснулся ранним воскресным утром, моей первой мыслью было написать или позвонить Вере, чтобы договориться о встрече, но моим планам не суждено было сбыться. Мне позвонили и сказали, что нужно срочно ехать на работу, так как без меня никак не обойтись. Мне хотелось разбить айфон о стену. Какого черта я должен работать в выходной?! Боженька создал воскресенье, чтобы отдыхать, люди! Я бы еще понял, если бы мне пришлось работать в субботу, но в воскресенье…
Делать было нечего. Я наскоро позавтракал и поехал на работу. Здесь я и провел свой законный выходной. Утешало то, что дела были действительно важными, моей кампании предложили подписать супер важный контракт, который значительно бы повысил ее рейтинг. Без моего присутствия здесь действительно было никак не обойтись.
Этим вечером, вернувшись с работы, я написал Вере на email. Я просто хотел узнать, по каким дням она не работает. Оказалось, что у нее было два выходных на неделе – в пятницу и воскресенье. Отлично. Все, что хотел узнать, я узнал, а большего мне не надо было.
На следующей неделе я два раза звонил Вере и предлагал ей сходить в кино или еще куда-нибудь, но она отказывалась, говоря, что сильно устает после рабочего дня, и единственное, на что у нее вечером остаются силы, это доползти и рухнуть на диван. И я ее понимал. Не так-то легко было с утра до ночи стричь человеческие головы, все время находясь на ногах.
Я все же подъехал к парикмахерской в четверг вечером. Я вышел из машины с роскошным букетом, состоящим из 101 розы, и, игнорируя пристальные взгляды прохожих, вошел внутрь.
За столом сидела та же самая хамоватая тетка, и я с большой неохотой спросил у нее, освободилась ли Вера или еще нет. Она окинула меня взглядом с ног до головы, и остановилась на букете. Затем она мерзко ухмыльнулась.
-Соколова, что ли? Последнего стрижет, подождите, скоро освободится…
Так я узнал Верину фамилию.
Я сел на диван, который теперь тоже, почему то был завален журналами «Вог». Я положил их на стол и стал терпеливо ждать. Хотя ждать я никогда не умел. Помню, еще в школе, наш учитель по физкультуре говорил нам: «Ждать полезно. Надо уметь ждать». А я так и не научился.
-Верка, к тебе тут опять этот парень пришел, - крикнула женщина, вероятно увидев ее.
-Какой парень? – раздался ее тихий голос, и через мгновение она появилась сама.
Сегодня Вера заплела свои волосы в длинную красивую косу. Это действительно было красиво и даже немного странно, потому что редко можно встретить в Москве девушку с косой.
-Ох, - пробормотала она. – Привет.
Женщина с жадным любопытством наблюдала за нами, и это меня порядком раздражало. Я решил покончить с этим раз и навсегда, и вручив Вере розы, подошел к ее столу. Дальше я объяснил ей, чем занимаюсь в этой жизни, и кто она такая по отношению ко мне. Как я и ожидал, последовали извинения.
-Ой, извините, пожалуйста, - промямлила она. – Но вы так молодо выглядите, я думала, что вам лет двадцать пять, не больше.
-Бывает, - великодушно сказал я. – Но чтобы такое больше не повторилось.
-Конечно-конечно, - заверила она меня, и я понял, что такое и впрямь больше не повториться. Эта женщина не хотела потерять работу.
Мы с Верой вышли на улицу и сели в машину. Она положила цветы на заднее сиденье и, с облегчением облокотившись о спинку кресла, вытянула ноги вперед.
-Спасибо за розы, - пробормотала Вера. – Они классные, правда.
-Поедем куда-нибудь? – спросил я у нее.
-Извини, Сереж, но я сегодня опять очень устала. Если ты так хочешь провести время со мной, то мы можем поехать ко мне домой и попить чай, - предложила она, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Мы поехали. Вера просто смотрела вперед, на машины, и мне стало ее жалко. Как ей, должно быть тяжело давалась ее работа, за которую она получала не так уж много денег… Приятно усердно работать, когда ты понимаешь, что за твой труд тебе щедро заплатят, но когда ты получаешь за свою работу одни копейки… Есть отчего впасть в уныние.
-Зачем ты сказал Лидии Ивановне, кто ты? – спросила Вера.
-Надо уметь поставить человека на место, - я пожал плечами. – А ее зовут Лидия Ивановна?
-Да, - она кивнула. – Просто, понимаешь, Сереж, ты и правда не очень похож на олигарха с Рублевки.
-Да? А на кого похож? – усмехнулся я.
-Не знаю.
Мы подъехали к Вериному дому. Она сразу предупредила меня, что живет не в хоромах и попросила, чтобы я особо не привередничал. А я и не собирался привередничать. С этой девушкой я пошел бы куда угодно, хоть в нищенский квартал.
Квартирка действительно была не сахар. Тесный маленький коридорчик, крошечная ванная, одна небольшая комнатка и кухня, тоже не очень большая. В комнате все было очень опрятно: голубой раздвижной диванчик, столик со старым компьютером, небольшой шкаф с одеждой, старый телевизор, вот и все убранство. Я постарался никак не выказывать свое удивление, но, честно говоря, меня эта квартира повергла в шок. Я успел забыть, что всего каких-то пятнадцать лет назад сам жил в такой же. Ну, или почти в такой же.
-Пойду, чайник поставлю, - пробормотала Вера и отправилась на кухню. Я пошел за ней и сел на старый табурет.
-Нальешь себе сам, ладно? – сказала она. – А я пока пойду цветы в вазу поставлю.
-Ладно, - произнес я и налил чай себе и ей.
Я начал пить, заедая конфетами из вазочки, и ждал Веру. Но она все не возвращалась. Да где же она? Чай уже наверняка остыл, а ее все не было. За это время можно уже было сто раз успеть поставить в вазу цветы.
Я решил все-таки пойти и посмотреть, не случилось ли с ней чего-нибудь. Оказалось, что нет. Вера стояла у окна и смотрела на то, как идет дождь. В этот момент она мне показалась такой маленькой и такой слабой… Она стояла, ссутулившись, в своих дешевых джинсах и старой бирюзовой кофточке. Мне захотелось подойти к ней, обнять и сказать, как я ее люблю.
-Я люблю тебя, - просто сказал я.
-Я знаю, - негромко откликнулась она.
-Откуда? – удивленно воскликнул я, чувствуя себя последним идиотом.
Она посмотрела на меня и улыбнулась. Боже, какая у нее была улыбка! Я как-то уже говорил, что улыбки красивее я не видел, но этого было мало. Это была самая чудесная, самая добрая, самая незабываемая улыбка из всех, которых я когда-либо видел на разных лицах – молодых и старых, красивых и уродливых…
-Несложно было догадаться, - ответила Вера. – Раз ты любишь меня, так подойди и поцелуй.
Я подошел к ней, и мы начали целоваться, и в этот миг было совершенно невозможно оторвать наши губы друг от друга. Потом она положила голову мне на плечо, и мы сидели вот так вот на подоконнике, словно в каком-нибудь грязном подъезде из пятидесятых годов…
-Сегодня я впервые целовалась, - тихо произнесла Вера, и я почему-то совсем не удивился.
-Почему? У тебя никогда не было парня? – все же спросил я.
-Нет. Были в школе, но до поцелуя дело так и не дошло. А у тебя была девушка?
В этот момент мне захотелось расхохотаться, но я сдержался и только удивился ее наивности.
-Да, - сказал я.
-Ясно, - она вздохнула. – Я тебя тоже очень люблю, Сереж.
С этого дня мы с ней начали встречаться и виделись почти каждый день.
Однажды холодным ноябрьским вечером мы шли по улице, держась за руки. Мы просто гуляли без особой цели, нам просто нравилось вот так вот идти, молчать и чувствовать, что мы нужны друг другу. Но сегодня Вера почему-то нервничала. Меня не покидало ощущение, что она хочет мне что-то сказать, но не решается. Я, наконец, не выдержал и спросил, что ее гложет.
Вера окинула меня быстрым взглядом, словно сомневаясь, стоит говорить или нет.
-Я хотела тебя кое о чем попросить, - все же решилась она. – Понимаешь, мне надо заплатить за квартиру, а я вчера последние деньги родителям отправила. Думала, что еще осталось, а оказалось, что нет. Не мог бы ты…
-Да не вопрос, - прервал я ее. – И ты из-за этого так волновалась? Ты ведь знаешь, что денег у меня дофига и больше.
-Да, я знаю, - тихо сказала Вера. – Но все равно, это не совсем правильно…
-Да перестань ты! – воскликнул я. – Неправильно помирать от голода, когда есть кому купить кусок хлеба.
-Ну, от голода я пока не помираю, - она улыбнулась. – Как буду помирать, так сообщу, идет?
-Идет, - мы оба рассмеялись и пошли дальше, с улыбкой глядя на ближайших прохожих.
Это маленькое происшествие взволновало меня. Нет, я знал, что Вера была отнюдь не принцессой голубых кровей, но я понятия не имел, что все до такой степени плохо. Она говорила как-то, что раз в месяц, когда получает зарплату, то отправляет некоторую ее часть своим родителям. А получала она 15000 тыс. рублей. Вот и считайте. Плата за квартиру, за воду, за газ и прочие коммунальные услуги. Потом еще надо покупать еду, одежду, косметику, а это тоже деньги. Плюс ко всему, помощь родителям. Неудивительно, что Вера на всем экономила, иногда отказывая себе в еде, чтобы заплатить за квартиру и не оставить без денег родителей.
Одевалась она непонятно во что, и все мои попытки сходить в магазин и купить ей нормальную одежду не возымели ни малейшего результата. «Ты и так для меня слишком много делаешь», говорила Вера, хотя я, по сути, ничего для нее не делал.
У нее был день рождения в конце ноября, и я заранее начал думать насчет подарка. Пересмотрев тысячи вариантов, я остановился на красном вечернем платье от Оскара де ла Рента с доставкой прямо из Соединенных Штатов. Я заранее заказал его, и в Москву оно должно было прийти двадцать седьмого ноября, в Верин день рождения. К платью прилагались туфли от Прада и различные драгоценности. Все это на Верину квартиру доставил посыльный. Я также вложил в сверток с платьем записку, в которой поздравлял ее с днем рождение, и просил, чтобы она надела это платье вечером в ресторан.
Вера вышла в семь часов вечера из своего дома, и я, признаться, не сразу узнал ее. Очень красивая, накрашенная, в вечернем платье от Оскара де ла Рента, в блестящем ожерелье, она шла в туфлях на шпильках, сразу сделавших ее высокой. Она впервые распустила свои волосы, и теперь они очень аккуратно спадали ниже плеч. Мне показалось, что Вера сама еще не привыкла к своему новому образу, но я точно знал, что он ей по вкусу.
Она села в мою машину, и я на словах поздравил ее с днем рождения.
-Спасибо, - сказала Вера.
-Как тебе мой подарок? – поинтересовался я.
-Крутой подарок, - кивнула она. – Спасибо.
-Так тебе понравилось?
-Ну да, я же сказала, спасибо тебе, - с легкой досадой воскликнула Вера. – Поехали?
Я почему-то обиделся. Хотя причин обижаться, впринципе, не было, но я все равно ничего не мог с собой поделать. Бывает же такое. Мне хотелось, чтобы Вера завизжала от радости, кинулась ко мне на шею и постоянно повторяла, какой я у нее хороший. Так бы, наверное, сделала любая другая девушка. Но Вера не была такой, как все остальные девушки, поэтому мне осталось только порадоваться, что у меня есть такое счастье, а у других его нет.
Мы просидели сегодня в ресторане до одиннадцати, и этот вечер, пожалуй, был самым лучшим из всех, что мы проводили вместе. Мы даже танцевали, и как оказалось, Вера очень даже неплохо танцевала… Она сегодня была такой красивой и такой счастливой… Она улыбалась, весело смеялась, много говорила. Всего на один вечер передо мной предстала совершенно другая Вера – уверенная в себе, энергичная и задорная. Но я знал, что наступит завтра, и все изменится, она вновь погрязнет в работе и своих заботах, вновь станет грустной и неэмоциональной, такой, какой я привык видеть ее. И я не мог точно сказать, какая Вера мне нравилась больше, но в обоих было что-то настолько прекрасное, что-то такое, что нельзя было описать простыми словами. Я любил ее, и этим было все сказано.
-Вера, выходи за меня замуж.
Было начало декабря, мы сидели на диване в ее квартире и смотрели старый телевизор, склонив головы друг к другу. За окном была метель, и этим можно было бы восхищаться, если бы мы оба не знали, что там зверски холодно.
-Хорошо, - все, что сказала она.
-Что хорошо? – не понял я.
-Выйду.
Я растерялся немного, и сразу представил, как отреагировала бы на это любая другая девушка. Наверное, она бы обрадовалась, сказала бы, что подумает, ну или бы закричала «да-да-да!»… Но в моих представлениях никак не вязался образ девушки, которая спокойно так, и даже немного равнодушно говорит: «Хорошо. Выйду».
Но в этом и была вся прелесть моей девушки, а уже и невесты. Именно поэтому я любил именно ее, а не какую-нибудь другую, которая бы обрадовалась и сказала, что подумает. В этом была ее незаменимость. Я любил Веру так, как не любил еще ни одну девушку, и она это знала. И она тоже любила меня, потому что иначе просто быть не могло.
Надо было поговорить с Вероникой и с детьми. Я знал, что разговор будет непростой, но он все же должен состояться, если я всерьез решил жениться.
Мы все вместе сидели вечером в столовой, я ел овощное рагу, Вероника пила мартини и смотрела телевизор. Лизи и Рома о чем-то шушукались и смеялись. Я набрал в грудь побольше воздуха. Пора. Тянуть дальше просто не было сил.
-Дети, мне надо поговорить с вашей мамой, - негромко сказал я. – Можете, пожалуйста, выйти на минутку?
Они разом уставились на меня и захлопали своими длинными детскими ресничками. Вероника поджала губы. Этот жест мог означать что угодно, и я не знал точно, какое значение он имел сейчас.
-Дети, выйдите, - велела она тоном, не терпящим возражений.
Рома и Лиза, все еще ничего не понимая, встали со своих детских стульчиков и покинули столовую. Я повернулся к Веронике.
-Ну, о чем ты хотел со мной поговорить? – так же холодно осведомилась она.
Я тяжело вздохнул и понял, что сказать ей это придется именно сейчас. Потом уже будет просто поздно.
-Вероника, ты знаешь, что я тебя не люблю. Причем уже довольно долгое время. И это, как ты понимаешь, не может продолжаться вечно. Полтора месяца назад я встретил девушку, которую полюбил, и которая полюбила меня. Я предложил ей выйти за меня замуж. И она согласилась. Я прошу, чтобы ты дала свое согласие на развод.
Слова дались мне нелегко, но другого выхода у меня не было. Вероника приподняла брови вверх, правда совсем не так, как это делала Вера. Внешне она оставалась такой же спокойной, но я знал, что внутри у нее все горит огнем.
-Вот как, - медленно произнесла она. – Ты полюбил девушку. И кто она? Наверное, какая-нибудь шлюха?
Мне захотелось ударить ее за такие слова, но, к счастью, я этого не сделал.
-Не смей так говорить про Веру, - очень медленно проговаривая каждое слово, сказал я. – Ты ее совсем не знаешь.
-Еще не хватало, чтобы я ее знала, - фыркнула Вероника. – Значит, ее зовут Вера, да? Ну и какая она из себя, а?
-Тебя это не должно волновать, - я снова вздохнул. – Так ты даешь согласие на развод?
Она откинулась на спинку стула и начала что-то жевать. Неужели свой язык?
-И что со мной станет? Со мной, с детьми? Вышвырнешь нас на помойку, а на наше место поставишь эту свою Веру? – спросила она, и я понял, что она нервничает. Ну наконец-то! Несложно же сбить с тебя спесь!
-Нет. Вы будете продолжать жить в этом доме, а я куплю нам с Верой новый дом. Ты ведь знаешь, мне это нетрудно сделать, - я пожал плечами. – Потом, я буду помогать вам деньгами.
Вероника замерла на месте и сидела так минут пять, не говоря ни слова. А потом выплеснула из себя все, что у нее накопилось.
-ПОШЕЛ ВОН! – заорала она. – СКОТИНА, ЖИВОТНОЕ!!! ДАВАЙ, КАТИСЬ К СВОЕЙ ВЕРЕ!!! НИЧЕГО МНЕ ОТ ТЕБЯ НЕ НАДО!!! – Вероника начала плакать, а простые слезы перешли в безудержные рыдания…
-Это означает, что ты согласна? – все же спросил я, за что в меня запустили пультом от телевизора. От пульта я увернулся, но вслед пошла тарелка из чистого золота…
Я быстро вскочил со стула и покинул столовую, не дожидаясь того момента, когда в меня запустят столовый нож. Дети, которые стояли за дверью, и, кажется, все слышали, подбежали ко мне. В глазах у них застыли слезки.
-Папа, папа, ты, что уходишь от нас? – в один голос заныли они, и я сам чуть не заплакал. Ну почему дети должны из-за меня страдать?! Кто мне это объяснит?
Я взял их обоих на руки (благо они были не тяжелые) и прижал их к себе.
-Да, мои хорошие, мне придется уйти. Вы подрастете, и все поймете, а пока вы еще слишком маленькие. Но не волнуйтесь, я к вам буду приезжать каждые выходные, а может быть и на неделе тоже удастся. Буду вас забирать к себе… Ну-ну, не надо плакать…
Но они все равно плакали, а в столовой моя будущая бывшая жена била посуду…
Вера до последнего момента не хотела говорить своим родителям, что выходит замуж, и я не мог понять, почему. Но я все же настоял на том, чтобы все было сделано по правилам, и она сдалась.
-Вот увидишь, это будет дохлый номер, - заявляла Вера. – Только время потратим.
В Великий Новгород мы собирались поехать, а точнее, полететь пятнадцатого декабря, в пятницу вечером. Предполагалось, что назад мы вернемся в воскресенье, ночью.
Вера призналась, что ни разу еще не летала на самолете, а я признался, что никуда не езжу на машине, даже если мне надо посетить самые ближайшие от Москвы города.
Я рисовал ей картину нашей будущей жизни. Я говорил, что ей больше не надо будет работать, что она теперь будет жить в своем собственном доме, что у нее теперь будет своя машина, что мы будем ездить в отпуск заграницу, и вообще, у нее теперь будет все, что она сама захочет. Вера слушала меня с улыбкой на лице и, наверное, сама не верила, что ее скромная жизнь так круто изменится, причем в ближайшее время.
Мы летели бизнес-классом, хотя это было глупо – лететь-то всего один час. Но я всегда летал бизнес-классом, даже на самые близкие расстояния. Вере понравилось, хотя она ничем это не выказала, но я-то знал, потому что за те два месяца, что мы были вместе, успел немного разобраться в ней.
Из Новгорода мы поехали в Малую Вишеру (город, в котором родилась Вера) на электричке. Мне очень сложно было удержаться оттого, чтобы не начать критиковать здесь все подряд, и я не делал это только потому, что знал – Вере это будет неприятно. Конечно, мне, коренному москвичу, было нелегко представить, как можно было прожить в этом месте часть своей жизни и не утопиться от тоски.
Городок действительно был до невозможного маленьким, скучным и неинтересным. Здесь нечего было смотреть, ну, не считая реки Малая Вишера, железнодорожной станции и маленькой церквушки. Все. Сдохнуть можно. Во всяком случае, я знал, что не смог бы и дня прожить в этой провинции, равно как и в любой другой провинции нашей страны.
Вера же очень спокойно чувствовала себя здесь, как-никак это была ее родина. Она здоровалась, когда встречала знакомых и друзей, они обнимали ее, и пристально смотрели на меня, явно не решаясь спросить, кем я прихожусь Вере.
Но вот, мы, наконец, дошли до дома, где моя Вера прожила двадцать лет своей жизни. У меня челюсть отвисла, когда я увидел этот дом.
Серая, старая, облезлая пятиэтажка, которая, казалось, неминуемо должна рухнуть, настолько она была древней. Все бы еще ничего, но на дверях не было кодовых замков. Двери тоже были просто кошмарными – краска на них давно облезла, они были грязными, а на некоторых даже не было ручек.
Я в шоке застыл на месте и почувствовал, что просто не могу больше двигаться дальше. Я просто не мог войти в этот дом. Вера удивленно оглянулась.
-Ну, что застыл-то? Это только цветочки, внутри все гораздо хуже, - она горько улыбнулась.
Я что-то промычал в ответ и заставил свои ноги двигаться дальше. Мы зашли в подъезд номер два, и все мои надежды, что внутри все же поприличней, чем снаружи, развеялись в прах.
Подъезд был последней каплей. Здесь было грязно, здесь воняло, здесь не было света, здесь стены были изрисованы пахабными надписями… Про лифт я вообще молчу. Его здесь впринципе не могло быть.
Я снова остановился, только теперь уже на лестнице. Вера вздохнула и присела на перила.
-Тебе-то еще хорошо. Ты в первый раз. А я здесь двадцать лет прожила, - негромко сказала она, и ее слова эхом пронеслись по подъезду.
Я набрался мужества и поднялся на один лестничный пролет, задерживая дыхание, чтобы не чувствовать этой ужасной вони. На втором этаже находились две старые, никуда не годные двери, которые давно уже пора было поменять. К одной из них и подошла Вера. Но прежде, чем она успела позвонить, я вспомнил, что не знаю имен ее родителей.
-Слушай, а как зовут твоих родителей? – спросил я, чувствуя, что голос у меня охрип.
-Неважно, - тихо сказала Вера и коснулась пальцами дверного звонка.
-Постой, как это неважно? Я ведь должен к ник как-то обращаться! – воскликнул я, немного озадаченный.
Она смерила меня тяжелым взглядом и вздохнула.
-Сереж, ты сейчас сам поймешь, что это действительно неважно, - произнесла она мертвым голосом.
Я по-прежнему ничего не понимал. Через минуту дверь открыли, и тут меня ждало еще одно потрясение.
На пороге стояла женщина. Но, Боже мой, какая это была женщина! Старуха. Маленькая, тощая старуха, с всклокоченными полуседыми волосами, одетая в грязный рваный халат и точно такие же тапочки… У нее было опухшее, обрюзжее лицо, которое, наверное, когда-то было миловидным, сейчас на него было просто неприятно смотреть. Женщина смотрела на Веру, но мне казалось, что она смотрит сквозь нее.
-Здравствуй, мама, - еле слышно сказала Вера.
Старуха наконец смогла сфокусироваться на девушке и мерзко улыбнулась.
-Ааа, доченька! Явилась, не распылилась! Что, денег привезла? Ну, проходи тогда, - прошамкала она и потопала назад в квартиру, оставив дверь открытой. Ее шатало. Меня она даже не заметила.
Я, стараясь ничему не удивляться, вошел внутрь. Здесь я и узнал, как живут люди в провинциальных городах. Точнее, узнал я это еще когда увидел дом. Но, войдя в квартиру, я окончательно убедился в том, какая неимоверная нищета до сих пор царит вот в таких вот маленьких городах, как Малая Вишера.
Нет нужды описывать эту квартиру, читатель, наверное, и сам может догадаться, как здесь обстоят дела. Но я все же сделаю это, только затем, чтобы окончательно создать картину «хорошей жизни».
Тесный, пыльный коридор, здесь же старый шкаф, который держится на одном дыхании. Одна маленькая комнатка, до невероятного грязная и заваленная мусором. Вот и все.
Мы прошли на кухню за Вериной мамой и, я тут же застыл в потрясении в дверях.
Крошечная кухонька, стол посередине, заваленный бутылками из под спиртных напитков. За столом сидит мужик в одних трусах, немногим отличающийся от своей жены, и хлещет водку.
Женщина села за стол и вернулась к тому, чем занималась до нашего прибытия. Пила водку, даже не закусывая, большими глотками прямо из бутылки…
Я посмотрел на Веру, не в силах что-либо сказать. Она, ничего не говоря, села на более- менее чистую табуретку, и, положив руки под голову, стала смотреть на своих родителей.
-Мам, пап, я выхожу замуж, - сказала Вера. – Познакомьтесь, это мой жених, Сергей.
Родители тупо уставились на меня, только сейчас, кажется, заметив мое присутствие. Но сомневаюсь, что их пропитый мозг смог осознать слова, сказанные им их дочерью…
Мужчина что-то промычал, а его жена смерила дочь ненавистным взглядом.
-Ты лучше денег нам дай. Да пожрать приготовь. Со вчерашнего дня с отцом ничего нежравши сидим, - зло сказала она.
-Я и так вам каждый месяц по четыре тысячи высылаю, - пробормотала Вера, глядя в сторону.
-А ты думаешь на это можно прожить? На твои сраные четыре тысячи?! – крикнула мама.
-А я, мамочка, не так много зарабатываю, чтобы присылать вам больше, - тихо, но отчетливо сказала Вера.
-Ах ты, дрянь такая, ах, паразитка! Мы с отцом, значит, сюсюкались с ней, жопу все за ней подтирали, вот и полюбуйтесь, что выросло! Ей для собственных родителей денег жалко! Тьфу, чтоб глаза мои тебя больше не видели, доченька!
И она плюнула в свою дочь, но Вера, к счастью, успела увернуться…
Я не выдержал.
-Да как вы смеете?! Это ваш ребенок, ваша дочь, и она специально приехала, чтобы сказать, что выходит замуж… Вы, как нормальные родители, должны за нее порадоваться, а что вы делаете?! Вы плюете в нее! – воскликнул я.
Теперь женщина и меня смерила уничтожающим взглядом.
-За кого порадоваться?! За эту ****ь ненасытную? - презрительно сказала она, глядя на Веру.
-ЭТО ВАША ДОЧЬ!!! ЭТО ВАША ДОЧЬ!!! – Проорал я. В этот момент мне хотелось прикончить ее родителей.
-Сереж, хватит. Пойдем, - я почувствовал, как Вера дергает меня за рукав, и я послушался, потому что нельзя сейчас было делать глупостей. Кто знает, вдруг эти алкаши вызовут полицию?
Мы быстро обулись и покинули квартиру. Мы вышли из подъезда, и Вера бессильно опустилась на лавочку у дома. Я сел рядом с ней и только сейчас понял, что она плачет. Нет, она не всхлипывала, не рыдала, просто у нее из глаз текли слезы. И это было даже красиво.
Надо было успокоить ее, сказать, что все хорошо, но у меня тоже совсем не было сил. Поэтому я сидел на холодной лавочке и смотрел, как маленькие дети бегают друг за другом, вероятно играя в какую-то игру.
Не знаю, долго ли мы сидели вот так, на морозе. Наверное, долго, потому что людей на улице почти не осталось, наступила ночь. Вера первая прервала молчание.
-Ну, доволен? – сказала она слабым голосом. – Понял теперь, каково мне было?
-Они, что, всегда были такими? – спросил я.
Вера улыбнулась сквозь слезы.
-Нет. Не всегда. Они были вполне нормальными, хорошими людьми. Просто понимаешь, мои родители всю свою жизнь проработали на заводе. А это адский труд. Платят одни копейки. От такой жизни немудрено спиться. Мне было двенадцать, когда папа начал выпивать, а потом и бить маму. Она скрывала это от меня, но я ведь видела, что она ходит с синяками… Когда я поступала в колледж, мама тоже начала пить. Отец к тому времени был уже конченым пьяницей. Я переехала жить в общежитие, потому что здесь существовать было просто невозможно. Каждый день скандалы, ссоры, попойки, драки… Вообщем, вот так вот. Сейчас они живут на социалке, ну и я деньги присылаю. Только какой смысл? Все равно все на водку тратят…
Я с горечью слушал ее рассказ, и сердце мое сжималось.
-Почему ты не говорила мне раньше? – спросил я.
-Не знаю. Наверное, хотела, чтобы ты увидел все своими глазами. Прости.
-Мы поженимся с тобой, а потом я положу их лечиться в лучшую клинику Москвы. Вот увидишь, - пообещал я ей.
-Спасибо тебе, Сереж, - Вера улыбнулась. – Ты очень добрый.
-Знаешь, мне тоже надо тебе кое в чем признаться, - твердо сказал я.
-Валяй, - равнодушно согласилась она.
-Я говорил тебе не всю правду. Я женат, и у меня двое детей.
Это признание не сильно ее удивило.
-Я знала, - просто сказала Вера.
-Откуда?! – воскликнул я.
-Ну, или догадывалась, по крайней мере. Было бы странно, если бы у молодого, красивого и богатого мужчины не было жены. Такого просто не бывает, - она пожала плечами.
-И ты совсем не сердишься?
-Я расстроена немного. Но вы ведь разведетесь?
-Да.
-Хорошо.
Мы еще немного посидели, и я сказал, что, может, мы поедем уже назад, в Новгород. На это Вера ответила, что электрички уже не ходят, и нам придется ночевать здесь.
-А здесь есть гостиницы? – спросил я.
Она покачала головой. – Нет. Но можно переночевать у тети Мани.
-А кто это, тетя Маня?
-Она живет вон в том доме. Пойдем, она нормальная, тем более, у нее двухкомнатная квартира, а живет она одна, - сказала Вера.
-Ну ладно, пошли, - нехотя согласился я. Хотя, можно подумать, у нас был другой выбор. Не возвращаться ведь к Вериным родителям и не ночевать на лавочке.
Тетя Маня действительно оказалась доброй женщиной. Простой и доброй. Она даже накормила нас ужином и нисколько не разозлилась, что мы разбудили ее ночью.
Проснувшись следующим утром, мы наскоро позавтракали, поблагодарили тетю Маню и отправились на утреннюю электричку. Приехав в Новгород, мы заказали номер в гостинице. Нам здесь предстояло пробыть ровно два дня.
С работы мне почти не звонили, поэтому я мог спокойно проводить время с Верой. Мы гуляли по городу, осматривали местные достопримечательности, и все было бы хорошо, если бы не было так холодно.
Новгород действительно был очень красивым городом, чистым, со свежим воздухом и неплохой экологией. Много здесь было белых церквей, просто рай для настоящих верующих.
В Москву мы вернулись в воскресенье вечером.
Это случилось в канун Нового года. Я подъехал к Вериному дому в 23:40 тридцать первого декабря. Мы решили, что Новый год будем встречать вместе, в ее квартире.
Я позвонил, и через несколько секунд мне открыли. Она стояла на пороге в простом домашнем халате и смотрела на меня таким тяжелым взглядом, что мне захотелось провалиться сквозь землю. В руках у меня был сверток с подарком, а на лице улыбка.
-Что-то случилось? – спросил я, прекратив улыбаться.
Вера ничего не ответила. Она пошла в квартиру, оставив дверь открытой, и я, не разуваясь, направился прямиком на кухню.
Она сидела там, облокотившись о стену, и по-прежнему не говорила ни слова. На лице застыло выражение отрешенности. Да что же происходит?
-Вера, что случилось? Что-то с твоими родителями? –воскликнул я.
Она молчала.
Я сел рядом с ней на стул и взял ее за руку. Та была как лед.
-Ты можешь объяснить, что происходит? – крикнул я.
Вера медленно закрыла глаза, потом снова открыла.
-Не кричи на меня. Не надо, - попросила она. – Могу объяснить.
Я ждал, когда же она наконец начнет объяснять, но Вера все не решалась.
-Ладно, - вздохнула она. – Слушай. Я как-то раз пошла в маникюрный салон. Просто захотелось побаловать себя. А вчера я пошла к врачу и узнала, что у меня ВИЧ инфекция. Просто маникюрные ножницы не простерилизовали, а ими ранее обрабатывали человека со СПИДом. Вот так вот.
Я слушал и не верил своим ушам. Разве это могло быть правдой? Нет, конечно же не могло.
-Зачем, зачем ты пошла в этот гребаный салон? – прошептал я. У меня вдруг пропал голос.
-Ну я ведь сказала, что хотела себя побаловать, - с досадой воскликнула Вера.
Все. Конец. Мы сидели, с болью в глазах глядя друг на друга, а на Красной площади били куранты.
Она слабела с каждым днем. Организм все хуже справлялся с постоянными болезнями и инфекциями, и на это было невыносимо смотреть.
Вера наотрез отказывалась ехать в больницу, она говорила, что все равно ей ничем не помогут. И была права. В мире действительно до сих пор не придумали вируса от СПИДа. И вряд ли когда-нибудь придумают.
Мне хотелось одного. Поехать в этот маникюрный салон и не уходить, пока не уволят тех, кто так халатно отнесся к своей работе. Так я и сделал. Только легче от этого не стало ни мне, ни Вере.
Каждое утро я приносил ей завтрак в постель. Она лежала, слабая, худенькая и бледная на диване, закутавшись в одеяло. Увидев меня с подносом в руках, Вера изобразила на лице некоторое подобие улыбки. Я присел на край диван и аккуратно передал поднос ей в руки.
-Ты такой хороший, - слабым голосом сказала Вера. – Только ты обо мне и заботишься. Никому я больше не нужна в этом мире.
-Брось, - пробормотал я. – Ты же знаешь, что это не так.
-Да ладно. Чего уж там, - она откусила кусочек булочки и открыла сок в пластиковом пакетике. У меня глаза были на мокром месте, когда я за ней наблюдал.
-Слушай, а давай с тобой петь? – вдруг предложила Вера, чем меня сильно удивила.
-Петь? Хорошо, давай, - неуверенно согласился я.
Она поставила поднос на тумбочку и прислонила коленки к груди.
-Ты знаешь песню «Случайность»? Ее Анна Герман поет. Еще мама моя любила напевать эту песню, когда была нормальной. Помню, я маленькая приду к ней на кухню, она меня к себе на колени посадит, готовит что-нибудь и поет. Хороший у нее голос был. Сильный. Ты знаешь, в этой песни про нас поется…
Песню я не знал, но мне не хотелось расстраивать Веру, поэтому я сказал, что буду ей подпевать. Она улыбнулась так, как это умела делать только она и начала петь тихим слабым голосом.
А мы случайно повстречались,
Мой самый главный человек.
Благословляю ту случайность,
И благодарна ей навек.
Я впервые слышал, как она поет. А пела Вера действительно хорошо, хоть и говорила всегда, что медведь ей на ухо наступил. Я даже перестал подпевать, чтобы наслаждаться этими дивными звуками, льющимися из ее слабой груди…
Представить страшно мне теперь,
Что ты не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошёл,
Меня не встретил, не нашёл.
И это, кажется, не тайна,
Что люди с болью и мечтой,
Всегда встречаются случайно,
На равных - грешник и святой.
Она кончила петь, и я понял, что больше у нее ни на что сил не осталось. Вера легла на подушку и закрыла глаза. Я подумал, что она, должно быть, хочет поспать. Я наклонился и поцеловал ее в холодные губы.
-Знаешь, а я ведь хотела иметь от тебя детей, - прошептала Вера, не открывая глаз. – Хотела, чтобы они были такими же красивыми, как и ты. Но видно, не судьба.
Я не нашел, что ответить на это.
Она ушла из жизни тринадцатого февраля, и вместе с ней ушел из жизни смысл моего существования. Вера просила, чтобы ее похоронили в ее родном городе, я так и поступил. Сразу после похорон я насильно отвез Вериных родителей в Москву и, как и обещал, положил их в клинику.
Я вернулся в свою семью, но до конца своих дней я помнил девушку по имени Вера. Девушку, которую я любил и буду любить всегда.
Я стал уже совсем стар, у меня появились внуки, правнуки… Но я все равно каждый год езжу в городок Малая Вишера и могу часами стоять у одинокой могилы своей родной и любимой Веры.