Предыдущая часть была здесь: http://proza.ru/2012/12/28/1785
Силачёв спал и видел сон.
Приснился ему какой-то парк ночью. Освещённая дорожка… Кругом деревья, кусты, снег.
По дорожке идёт женщина. Быстро идёт – видно, торопится. И всё время осматривается по сторонам – видно, боится.
Вот она проходит под фонарём, и можно её получше разглядеть. Молодая, красивая, одета со вкусом. Шапочка такая симпатичная, типа бейсболки, только утеплённая. Курточка кожаная коричневая в обтяжку, джинсы – тоже обтягивающие. Кроссовки…
Вот она миновала развилку, где от освещённой дорожки отходит другая, неосвещённая. Идёт дальше (по освещённой).
И когда она удаляется от этой развилки метров на двадцать, рядом с ней неожиданно возникает гигантская фигура – ростом с гориллу и такой же комплекции. Хватает её за голову своими ручищами: одной рукой – за лицо, другой – за затылок. В этом захвате девушка успевает дёрнуться несколько раз, потом начинает заваливаться на дорожку. Нападающий сгребает её в охапку, не давая упасть…
«А где я сам? Я-то где?!» – подумал сыщик, всё больше теряя спокойствие.
Но его самого там не было… Он только видел происходящее со стороны: то спереди, то сверху, то сбоку, то сзади… Словно фильм смотрел – а сам находился по другую сторону экрана. Именно это его и раздражало, выводило из равновесия.
Нападавший схватил в охапку свою жертву, и вдруг всё остановилось. Стоп-кадр. Вид сверху. Потом картинка начала стремительно удаляться, как будто Силачёв поднимался в небо. Вот уже все деревья остались внизу, вот появились в поле зрения одна улица, другая – они ограничивали парк. Вот Михаил Николаевич увидел весь парк вместе с ближайшими улицами и микрорайонами, как на крупномасштабной карте города. И в этот момент ему стало ясно, где и когда происходят события.
«Пискарёвский парк. Ночь со второго на третье марта 1996 года».
Силачёв проснулся.
Поднявшись с кровати, он включил свет, нашёл ручку и лист бумаги. На автомате, не думая, стал рисовать на нём примерную схему Пискарёвского парка – всё как видел во сне. Чтоб ничего не забыть. Крестиком отметил точное место инцидента. В правом нижнем углу подписал: «Ночь 2/3.03.96».
«А сегодня у нас какое число?»
Спросонья мозги работали плохо. Сыщик подошёл к огромному настенному календарю, на котором был изображён Чак Норрис, необычайно похожий со своей бородой на простого русского мужика – Михаил Николаевич его очень уважал, потому и купил такой календарь. Около минуты он пялился в календарь, потом понял.
«Так… Сегодня у нас… ночь с пятницы на субботу… с первого на второе. Значит, следующей ночью».
Силачёв посмотрел на часы – они показывали пол-второго. Затем он уселся на кровать и попытался осмыслить происшедшее, время от времени почёсывая в затылке.
После информации, полученной вчера, шансы поймать Артиллериста значительно возросли. Но поймать его за один день – до следующей ночи, когда он, как оказалось, снова выйдет на охоту – было бы всё равно невозможно. Теперь же, благодаря сработавшей интуиции, Михаил Николаевич мог не только предотвратить следующее преступление, но и захватить маньяка в одиночку – о чём он мечтал с самого начала.
– Зае…сь! – громко произнёс Силачёв, не скрывая своей радости. Может, соседи услышат этот возглас посреди ночи – ну да и фиг с ними.
* * *
Как-то один профессор рассказал сыщику весёлый анекдот: однажды знаменитый математик Лобачевский, пьяный в стельку, переходил железную дорогу, и по пьяни ему показалось, что железнодорожные рельсы пересекаются. Так он сделал своё главное открытие: параллельные прямые пересекаются в бесконечности.
Трудно сказать, насколько этот анекдот соответствует реальной истории, но многие великие открытия совершаются курьёзным способом. Говорят, что и Менделеев изобрёл свою таблицу во сне. И точно так же, вне всякой логики, работала интуиция Силачёва.
Но был у его интуиции один нехороший побочный эффект. Если эти озарения происходили ночью, то сыщик начинал страдать расстройством сна. Вот и сейчас он не мог заснуть второй раз, как ни пытался.
В третьем часу ночи он потерял терпение и, ругаясь вполголоса, включил телевизор: просто валяться в кровати, не засыпая, было неинтересно. По телику шла какая-то политическая передача. В ней участвовали двое – ведущий (Михаил Николаевич не знал, как его зовут) и Ирина Хакамада. Она курила и рассуждала про обстановку в стране.
Силачёв моментально передразнил её: схватил двумя пальцами ручку со стола, изящно поднёс ко рту и изобразил затяжку. Потом положил ручку обратно и вслух сказал:
– Ну и кто за тебя после этого голосовать будет? Во всяком случае не я, это точно!
Он переключился на другой канал. Там показывали футбол. К футболу сыщик был абсолютно равнодушен.
Наконец ему удалось найти нечто заслуживающее внимания – какой-то иностранный боевик. Силачёв стал его смотреть. Фильм оказался идеально подходящим для разгрузки мозгов: не просто боевик, а с комедийными элементами. Самое то.
Михаил Николаевич досмотрел фильм до конца, остался доволен и снова попытался заснуть. На этот раз попытка увенчалась успехом.
Утром сыщика разбудил телефон. Надо отметить, что телефоны в квартире у Силачёва были расставлены по-хитрому. Всего их имелось в наличии три штуки, а стояли они в большой комнате, в маленькой комнате и в коридоре. Причём два телефона обладали громким, мощным звонком, а у третьего, наоборот, звонок вообще не работал. И вот этот телефон с неработающим звонком был установлен как раз в большой комнате, прямо над кроватью Силачёва. Такая конструкция позволяла добиться идеального комфорта. Во-первых, звонок раздавался не прямо над ухом, а доносился из коридора – этого было достаточно, чтобы Михаил Николаевич проснулся, но это оберегало нервную систему от ненужных потрясений. И во-вторых, Силачёв мог разговаривать по телефону, даже не поднимаясь с кровати.
Сыщик услышал звонок из коридора, проснулся, протянул руку вверх, снял трубку и тут же узнал раздражённый голос своего тренера по боксу:
– Ты, расп…здяй! Ты почему вчера вечером на тренировку не приехал?! Ты как вообще к поединку собираешься готовиться?! А?!
Спросонья Михаил Николаевич не сразу нашёлся, что ответить, а тренер продолжал ругаться дальше:
– У тебя бой через три недели, а ты тренировки прогуливаешь, долбо…б! Ну как мне с тобой работать, а? Что молчишь?
– Дык, это самое… Ну я занят был вчера вечером. Работа… Я ж говорил: если меня на тренировке нет – значит, на работе загрузили. Такое и раньше было…
– Я понимаю! Но как ты собираешься бой выигрывать с такой подготовкой? Ты учти, Миша, у тебя соперники с каждым разом всё сильнее…
– Да вы не волнуйтесь, нормально я выиграю. Никуда он не денется.
– Миша, ты извини, конечно, но я бы на твоём месте определился и выбрал одно из двух: либо милиция, либо бокс. По-моему, совмещать у тебя как-то хреново получается.
– Ха-ха-ха! Так считайте, что я уже выбрал. Меня из милиции увольняют, заставили написать заявление по собственному. Теперь, как говорится, сдаю дела…
От неожиданности тренер замолчал на несколько секунд, а потом заметно сменил тон разговора.
– Миша, ты что? Серьёзно, что ли?
– Абсолютно серьёзно.
– Это всё из-за Артиллериста?
– Ага, из-за него.
– Слушай, ты извини, я об этом не знал…
– Да ладно, тоже мне проблема! Фигня. А к поединку-то я подготовлюсь, не беспокойтесь.
– Ты хотя бы следующую тренировку не пропускай.
– Ни в коем случае! Как можно.
Тренер положил трубку, Силачёв тоже положил трубку и вслух заметил:
– Ничё-о! Будет у меня сегодня тренировка со спаррингом.
Он опять заснул, но ненадолго – вскоре его вторично разбудил телефон.
– Слушаю!
– Здравствуйте, мы проводим опрос общественного мнения по случаю предстоящих президентских выборов в России. Вы можете уделить нам несколько минут?
– Могу, – сдуру ляпнул сыщик.
Он наивно подумал, что ему зададут только один вопрос – «За кого вы будете голосовать?» (а он пока ещё и не определился, за кого). Не тут-то было! Вопросы посыпались градом. И сколько вам лет, и какое у вас образование, и какие газеты вы читаете, и какие телеканалы смотрите, и какое радио слушаете, и являетесь ли вы членом какой-либо партии, и являетесь ли вы коренным ленинградцем (этот вопрос, как мы помним, вызывал у Силачёва некоторые затруднения). А уж когда его спросили, в какой сфере деятельности он работает, и подробно перечислили все эти сферы – то есть надо было просто выбрать один из вариантов ответа – вот тут Михаил Николаевич и вовсе впал в ступор.
«Твою мать! – раздражённо думал он. – И чего я с ними связался? Послать бы их нах…й, так ведь неудобно – девушка со мной таким приятным голосом разговаривает… Так какую работу им назвать, милицейскую или боксёрскую? Ну ладно, раз меня из милиции увольняют – назову боксёрскую. Хорошо, а к какой сфере деятельности относится профессиональный бокс? Блин, тоже чего-то не сообразить…»
– Ну, короче, – заявил он после долгих размышлений, – напишите «шоу-бизнес».
И только тут его наконец спросили: за кого он будет голосовать на президентских выборах-96?
– Не знаю, – ответил сыщик, – пока не определился.
Слава богу, этот вопрос оказался последним. Силачёва поблагодарили за участие в опросе, и разговор закончился.
Михаил Николаевич повесил трубку и снова попробовал заснуть – безуспешно. В принципе, он вроде как почти выспался, но не совсем. А перед ночной операцией лучше было бы выспаться как следует. Но, видно, теперь уже не получится.
Силачёв посмотрел на часы – они показывали без четверти одиннадцать.
«Ладно, хватит дрыхнуть. Будем готовиться к операции».
* * *
Первым делом Михаил Николаевич плотно позавтракал – съел полкило пельменей. Когда удастся в следующий раз нормально поесть, он не знал.
Затем стал собираться в Пискарёвский парк: надо было как следует изучить местность. Конечно, Силачёв бывал в этом парке, и неоднократно, но всё-таки ориентировался там не слишком хорошо – намного хуже, чем, например, в Сосновке. Он взял с собой схему Пискарёвского парка, которую сам же нарисовал по итогам своих сновидений, и выехал на место.
Сегодня Михаил Николаевич решил покататься на общественном транспорте: ему не хотелось надолго оставлять машину около парка. Загнав её в гараж, он сел на автобус и доехал до пересечения проспекта Непокорённых и улицы Бутлерова. Вышел. Рассмотрел собственноручно нарисованную схему. Перешёл проспект Непокорённых и двинулся вдоль него по дорожке. Пройдя чуть больше половины остановки, повернул налево – вглубь парка.
По тропинке он удалился от проспекта Непокорённых и вскоре вышел на широкую дорожку, рядом с которой была проложена лыжня. Вдоль дорожки стояли фонарные столбы.
Отдыхающих в парке сейчас практически не оказалось ввиду плохой погоды: на улице валил мокрый снег, сопровождаемый мощными порывами ветра. Ну и, возможно, сделал своё дело страх перед Артиллеристом – кто знает, где он появится в следующий раз? У проспекта Непокорённых сыщику встретилась пара человек, но здесь, в глубине парка, не было вообще никого.
Силачёв опять посмотрел на схему.
«Ага. Кажется, где-то здесь».
Он огляделся по сторонам, потом начал вспоминать в деталях свой сон. Ему нужно было найти точное место происшествия. Задача осложнялась тем, что сейчас, днём, и освещение в парке не работало, и вообще всё выглядело по-другому. Но наконец, по десятому разу рассматривая развилку справа от себя, метрах в двадцати, Михаил Николаевич всё-таки узнал её.
«Тьфу, чёрт… точно, это же она и есть! Та самая развилка. Одна дорога – освещённая, вдоль неё столбы фонарные стоят. Другая – неосвещённая. Вот по этой дороге девица шла. А где на неё маньяк напал? Сейчас прикинем… Ёптыть, так я ж как раз на этом месте и стою!»
Силачёв вспомнил: Артиллерист выскочил на свою жертву слева, со стороны проспекта Непокорённых. Вероятно, он шёл сюда по той же тропинке, что и сам сыщик.
«Так. А теперь нужно выбрать самое подходящее укрытие для засады».
Михаил Николаевич дошёл до развилки. Слева от неё, метрах в пятнадцати, росла здоровенная сосна, а рядом с ней – берёза. Силачёв встал за сосну, отметив при этом, что берёза неплохо прикрывает его слева, и проверил, хорошо ли отсюда будет видно место предполагаемого нападения маньяка.
«Да, всё отлично видно. И обе дорожки неплохо просматриваются. Лес-то тут жиденький: хоть больших деревьев и много, а растут они довольно редко. Наблюдать будет удобно. Главное, чтобы меня самого не заметили».
Он вернулся на развилку и прошёлся по одной дорожке, затем по другой, разглядывая своё будущее укрытие со стороны.
«Блин… обзор-то оттуда хороший, а вот само укрытие, честно говоря, не очень. Чтобы меня там не заметили, надо сильно постараться. Но ничего более подходящего здесь, пожалуй, и нет…»
Силачёв ещё раз спрятался за сосной. Опять прикинул, не увидят ли его с дороги.
«Ну ладно. Учитывая, что операция будет проходить в тёмное время суток – сойдёт».
Он вышел на развилку и зашагал по дорожке, снабжённой освещением. Вскоре линия освещения отвернула влево, но сама дорожка вывела сыщика прямо на автобусную остановку. Михаил Николаевич прочитал на табличке её название: «Печорская ул.».
Вообще-то Пискарёвский парк был небольшой – по ширине он умещался между двумя соседними остановками, находящимися на улицах Бутлерова и Печорской. Что-то около километра.
«Так! – подумал Силачёв. – А вот сюда мы вызовем «Скорую». Автобусная остановка – отличный ориентир».
Он дождался автобуса и поехал в своё отделение. Операция по захвату Артиллериста уже была продумана до мельчайших подробностей, и оставалось только реализовать её на практике. Прибыв в отделение, Михаил Николаевич подошёл к дежурному:
– Привет, Витёк. Слушай, у меня к тебе такое дело. Сегодня ночью я собираюсь произвести задержание опасного преступника. Операция будет проходить в Пискарёвском парке… Ты хорошо знаешь Пискарёвский парк?
– Вообще-то совсем не знаю. Я же в другом конце города живу.
– Ну, неважно. У меня есть схема парка, я её оставлю тебе. Смотри сюда…
Силачёв вынул из-за пазухи собственноручно нарисованную схему и разложил её на столе.
– Чёрт, немного намокла, это я её на улице под снегом рассматривал. Короче, дело такое. Сама операция будет проходить вот здесь. – Он ткнул пальцем в крестик на схеме. – Твоё дело – вызвать «Скорую». Если понадобится «Скорая» – это ещё не факт, но скорее всего понадобится – тогда я позвоню тебе со своего мобильника. И ты её вызовешь. Будут спрашивать, что случилось – ответишь, что в Пискарёвском парке произошла драка с нанесением тяжких телесных повреждений. Будут спрашивать, сколько пострадавших – ответишь, что один…
– Один?
– Ну конечно, один. А сколько же? – Силачёв посмотрел на дежурного с недоумением, будто хотел спросить: «Как можно не понимать очевидных вещей?». – А, да, я ж забыл – ты не знаешь, как будет проходить операция. Ну ладно, тебе это пока знать необязательно. Но во всяком случае, пострадавший будет один, так и скажешь.
– Всё понял.
– Теперь самое главное. В парке ориентироваться трудно, поэтому «Скорую» я буду встречать вот здесь. На автобусной остановке. Ручку дай.
Дежурный дал ему ручку, Михаил Николаевич нарисовал на схеме ещё один крестик и подписал: «Печорская улица».
– Значит, остановка называется «Печорская улица». Если тебя будут переспрашивать, где это, объяснишь: это остановка на проспекте Непокорённых, посередине между Пискарёвским кладбищем и улицей Бутлерова. Да, и ещё там рядом овощная база. Понял?
– Так точно.
– Слушай, Витёк… я тебе очень много инструкций надавал, запиши-ка их подробно на всякий случай. А то забудешь чего-нибудь.
Под диктовку Силачёва дежурный подробно записал всё, что нужно сделать.
– Порядок, – сказал Михаил Николаевич, просмотрев написанное. – Так, тебя проинструктировал… и ещё мне нужно взять наручники. Без них никуда.
* * *
Сегодня Артиллерист ощущал себя в идеальной форме – как физической, так и психологической. Хоть сейчас на подвиги. Вчера, в пятницу, его приглашали после работы на пьянку, но на этот раз он отказался и теперь с удовольствием испытывал на себе преимущества здорового образа жизни. Отлично выспавшись, он проснулся около десяти часов утра и сделал основательную зарядку. В конце зарядки не забыл как следует поколотить боксёрскую грушу, установленную в одной из комнат. Потом выпил чаю с парой бутербродов и стал готовить уже фундаментальный завтрак.
Маньяк никуда не торопился, но запланировал обязательно выйти сегодня на дело.
«Ну держитесь, мусора. Я отучу вас от привычки всё замалчивать».
Интуиция не предвещала ему никаких проблем, поэтому и бояться было нечего. Единственное, что – ему очень не нравилась погода на улице. Там шёл мокрый снег и завывал мощный ветер. Работать в таких условиях не хотелось.
«Может, погода улучшится, пока я с завтраком заморачиваюсь, – прикидывал Артиллерист, нарезая картошку. – А если нет – я, в принципе, могу и до вечера подождать».
На завтрак он приготовил жареную картошку и три котлеты. Залил всё это острым кетчупом, потом майонезом, тщательно перемешал и приступил к еде. Сейчас он ел медленно, со вкусом, смакуя. И размышлял:
«Куда бы лучше отправиться на дело? Эх, что-то хочется по всем горнолыжным курортам пройтись…»
Это он вчера вечером порнухи по видику насмотрелся – взял пару кассет в видеопрокате. Там как раз был фильм про горнолыжников. Очень зацепило.
«А что? В Кавголово я уже побывал, теперь надо заехать в это, как его… Коробицыно. Да! А ещё можно посетить нашу Пухтолову гору. Хотя нет, нельзя, она всего в четырёх километрах отсюда. Не е…сь, где живёшь, не живи, где е…шься…»
Нафантазированный вчерашним фильмом, Артиллерист размечтался не по-детски.
«А ведь девки-горнолыжницы – они крепко возбуждают! И больше всего возбуждает, что они рисковые такие. А если у них ещё и формы есть, и костюмчики в обтяжку… С ними здорово поразвлечься можно. Но встану ли я сам для этого на горные лыжи? Конечно, нет! Я ещё пожить хочу. Вот внизу их подкараулить – это завсегда пожалуйста…»
Но потом он вспомнил о неизбежных трудностях, связанных с охотой на горнолыжных курортах.
«…Только плохо то, что там постоянно народу до хрена, да ещё они тусуются все вместе. Очень неудобные условия. Вспомнить хотя бы то же Кавголово: днём-то ведь у меня не получилось ничего, пришлось с утра пораньше на дело выходить. И даже там я действовал на грани фола. Каждую неделю такие штуки повторять нельзя. Уж во всяком случае, сегодня надо поработать в более спокойной обстановке. Так что поеду в Питер…»
Покончив с завтраком, он вымыл посуду и ещё раз глянул в окно. Погода лучше не стала.
«Подождём», – решил Артиллерист.
Он посмотрел фильм по телевизору, потом включил видик и ещё разок заценил ту порнуху с горнолыжниками. Затем, снова проголодавшись, стал потихоньку готовить обед.
«В общем, если погода к вечеру не улучшится – всё равно на охоту выйду».
Но ему повезло. Во время обеда, очередной раз глянув в окно, он заметил, что снег прекратился, да и ветер почти стих. Артиллерист обрадовался.
«Отлично! Погода наладилась наконец-то. А что если сегодня махнуть в Питер на мотоцикле? Не так уж и холодно на улице, плюс один градус. Давненько я на мотоцикле не катался, месяца два…»
Когда он пообедал и вымыл посуду, было уже шесть часов вечера. И если бы он собрался ехать на поезде – пришлось бы поторопиться: иначе существовала вероятность не успеть после охоты на обратный поезд. Но раз он решил ехать на мотоцикле, то беспокоиться было не о чем.
Артиллерист отправился в гараж, произвёл осмотр мотоцикла и остался доволен. Потом стал размышлять, в каком костюме ехать на дело. Вопросы собственной безопасности очень волновали его, а уж вопросы собственного имиджа – тем более.
«Так что лучше одеть – «костюм маньяка» или «костюм космонавта»? С одной стороны, «костюм маньяка» уже давно фигурирует в моих приметах, его все знают. С другой стороны, я поеду на мотоцикле и в тёмное время суток! Вроде бы никто на меня не должен обращать внимание, тем более с моим «полем невидимости». Хотя менты, менты… Ладно, риск мы сведём к минимуму».
«Костюмом космонавта» он называл свой новый красный костюм, в котором ездил и в Кавголово. Подумав, маньяк принял компромиссное решение. Самой запоминающейся деталью его фирменного костюма, несомненно, являлся чёрный пуховик, и Артиллерист сложил его в рюкзак, чтобы таким образом провезти в Питер. Все остальные элементы «костюма маньяка» – шапочку, перчатки, кроссовки и спортивные штаны – он одел сразу же, дома. Затем он натянул красную спортивную куртку, входящую в комплект «костюма космонавта». Вот так, а злодейскую обтягивающую шапочку никто не увидит: ведь её скроет мотоциклетный шлем. Всё просто!
Перед самым уходом Артиллерист ещё раз – на всякий случай – обратился к своей интуиции: не возникнет ли у него проблем во время охоты? И правильно ли он поступает, отправляясь сегодня на дело? Не зарвался ли он?
Но интуиция уверенно ответила: «Всё в порядке, чувак. Проблем не будет – ни сегодня, ни потом».
Этого было достаточно, чтобы отбросить сомнения. Ни о чём не беспокоясь, маньяк поехал в Питер.
* * *
Побывав у себя в отделении, Михаил Николаевич не сразу вернулся в парк. Сначала он зашёл в ближайшее кафе и основательно пообедал. Вот теперь можно было выдвигаться на позицию.
Погода на улице заметно улучшилась – мокрый снег прекратился, ветер стал гораздо слабее. Поэтому когда Силачёв вернулся в парк, там уже появились отдыхающие. Нельзя сказать, что их было очень много, но всё же они попадались на глаза сыщику время от времени.
Первые полчаса Михаил Николаевич просто гулял по парку, дожидаясь темноты. Он только приблизительно знал, когда выйдет на дело Артиллерист – сегодня ночью, то есть в тёмное время суток. Но пока на улице было светло, устраивать засаду не имело никакого смысла: всё равно маньяк до темноты не появится, зато легко можно обнаружить себя. Укрытие-то не слишком надёжное, так себе. Вряд ли отдыхающим в парке понравится подозрительный тип, спрятавшийся за деревом. Если заметят – начнут глазеть, показывать пальцем, а кто-нибудь ещё и милицию вызовет. Пока объясняешься с милицией, придёт Артиллерист, увидит, что здесь неспокойно, и пойдёт охотиться в другое место. Вот чтобы такие случайности не испортили всё дело, Силачёв должен был стать незаметным не только для маньяка, но даже и для отдыхающих.
Через полчаса, увидев, что на улице темнеет, сыщик поспешил на свой пост. Он встал за дерево и начал ждать.
Немного погодя в парке включили освещение. Силачёв аккуратно выглядывал из-за мощного ствола сосны, а время от времени осматривался вокруг – не подбирается ли кто сзади. Правда, он считал, что Артиллерист должен прийти сюда с противоположной стороны, со стороны проспекта Непокорённых – но кто знает? Возможно, маньяк будет долго-долго кружить по всему парку, выбирая себе жертву…
Отдыхающие появлялись в поле зрения сыщика с частотой примерно один человек в минуту. Это были и одинокие прохожие, и влюблённые парочки, и родители с детьми, и собачки с хозяевами, и лыжники... Наконец вокруг совсем стемнело, и Силачёв почувствовал мощнейший прилив охотничьего азарта: место, за которым он наблюдал, теперь выглядело точь-в-точь так же, как он видел во сне. А был ли он здесь раньше? Трудно сказать… может, был, а может, нет. Вообще-то Михаил Николаевич неоднократно бывал в Пискарёвском парке, но заходил ли конкретно сюда – он вспомнить не мог. Не исключено, что первый раз он увидел это место как раз во сне, прошлой ночью.
Сыщик очень старался не привлекать ничьего внимания, тем более что выбранное им укрытие, даже с учётом темноты, оставляло желать лучшего. Поэтому он не только соблюдал максимальную осторожность, но и постоянно держал в голове некую чётко сформулированную мысль. Звучала она просто: «Здесь никого нет!» В похожих ситуациях – например, при слежке за кем-то – Михаил Николаевич всегда формулировал в голове эту мысль. Конечно, такие вещи относятся к разряду суеверий, да он и сам считал это суеверием, но удивительное дело – такой мысленный ритуал помогал сыщику безотказно! Вообще Силачёв великолепно владел искусством незаметного наблюдения, хотя и не знал толком, как у него это получается. Было ли его мастерство только результатом обучения и рабочей практики? Скорее всего, нет. Было ли оно следствием пресловутого «поля невидимости» – как у того же Артиллериста? Скорее всего, да. Но сам сыщик не заморачивался на эту тему, а только много и успешно эксплуатировал свой талант. Меньше знаешь – лучше спишь.
Иногда Михаил Николаевич посматривал на часы, чтобы не потерять счёт времени. Первые полтора часа дежурства прошли без происшествий: и Артиллерист не появился, и никто из отдыхающих не заметил Силачёва. А вот потом случился небольшой эксцесс.
Где-то далеко, метрах, наверно, в пятидесяти, раздался злобный собачий лай, который стремительно приближался. Затем сыщик услышал ещё и тяжёлый стук копыт по снегу. В недоумении он повернулся вправо и увидел несущегося к нему разъярённого пса. В пяти шагах от Силачёва пёс остановился и грозно зарычал. На таком расстоянии было видно, что это овчарка, причём без намордника. Она смотрела на сыщика и во всю свою оскаленную пасть ухмылялась весёлой улыбкой динозавра. Потом облаяла его ещё раз, по ходу дела медленно-медленно приближаясь.
Михаил Николаевич пришёл в ужас. Конечно, если бы он не сидел в засаде, а гулял по парку, как все – тогда, вероятно, больших проблем у него бы не возникло. Он бы просто избил ногами паршивого пса (а потом ещё и его хозяина – чтобы впредь присматривал, мудила, за своей собакой). Но сейчас он никак не мог этого сделать – ведь это означало обнаружить себя! С другой стороны, ублюдочная псина своим поведением тоже выдавала сыщика с головой.
Силачёв был близок к отчаянию. Один раз операцию по поимке Артиллериста уже сорвали пьяные гопники (слава богу, они все получили за это по справедливости – хоть какое-то моральное удовлетворение). Неужели сейчас история повторится?
«Твою мать!! Ну за что мне невезение такое?!»
– Слышь ты, скотина, – шёпотом заговорил сыщик, – чё пристала-то? Отвали от меня!
– Гав!! Р-р-р-р-р… Гав! Гав!
– Да тихо ты, не шуми! Пошла вон отсюда!
– Гав! Гав! Гав!!
Пёс продолжал лаять и потихонечку приближаться, явно собираясь напасть.
Если какой-то идиот будет вам доказывать, что лающая собака не нападает на человека первой – рассмейтесь ему в лицо.
Силачёв настроился на драку: левую руку выставил предплечьем вперёд, правую приготовил для захвата.
«Пусть вцепится в рукав, а правой я её прихвачу за глотку и долбану башкой о дерево со всего размаху. Если одного раза окажется мало, то можно несколько раз… Тогда и потери с моей стороны будут невелики, и шума особого получиться не должно. Надеюсь, всё-таки моё укрытие не обнаружат…»
Пёс, в свою очередь, изготовился к прыжку. Но тут – буквально в последний момент! – со стороны дорожки прозвучала повелительная команда:
– Барон! Ко мне!
Команда была произнесена хоть и высоким, но мужским голосом. Пёс повернулся на голос хозяина, потом опять перевёл взгляд на Силачёва.
– Барон! Ко мне, я сказал! – раздражённо крикнул хозяин.
Пёс отвернулся от сыщика и грузно ускакал.
«Ну, слава те, господи, – облегчённо вздохнул Михаил Николаевич и, осторожно высунувшись из-за дерева, увидел на дорожке худощавого мужика в длинной голубой куртке. – Эх, не будь я сейчас занят – так бы вломил вам обоим…»
Операция продолжалась.
* * *
Артиллерист неспешно ехал на мотоцикле, размышляя, какой парк выбрать сегодня для сексуальных утех. «Поле невидимости» он пока не включал – ни к чему было. В красной куртке и в мотоциклетном шлеме на голове его уж точно никто не мог узнать.
«Надо посетить один из парков, где я ещё не развлекался. Какие в Питере парки есть? – Артиллерист начал вспоминать: он знал далеко не все парки, но довольно много. – Шуваловский, Новоорловский… Удельный, Сосновка, Ржевский лесопарк… Парк Победы… Пискарёвский… Значит, один из трёх: Шуваловский, Пискарёвский и Парк Победы. Не, Парк Победы отпадает: что-то я не помню, как туда ехать. Значит, Шуваловский… или Пискарёвский. Ну ладно, махну в Шуваловский, он ближе… А хотя какая разница, что мне – на мотоцикле – десять километров туда, десять обратно… Нет, лучше в Пискарёвский наведаюсь. Там я хоть был один раз, а в Шуваловском ни разу – хрен знает, как он устроен. А хотелось бы сегодня в спокойной обстановке поработать, без эксцессов. Достаточно с меня Кавголово…»
Да, в Пискарёвском парке он как-то побывал года три назад – одна из его девушек оказалась очень культурной, интеллигентной и постаралась получше познакомить Федю с историей великого города. И в частности, сводила его… нет, не специально в парк, а на Пискарёвское мемориальное кладбище. А на обратном пути они зашли и в парк тоже.
Всё так же неспешно и торжественно, словно на фестивале байкеров, маньяк въехал в город. Сначала он проследовал по Выборгскому шоссе, затем по проспекту Тореза и, наконец, по проспекту Непокорённых. Доехав до Пискарёвского кладбища, он развернулся и припарковался на автостоянке. Она была расположена между кладбищем и парком, но ближе к кладбищу.
Остановив мотоцикл, Артиллерист тут же включил «поле невидимости» и стал переодеваться. Поблизости никого не было. Он снял шлем, снял красную куртку, достал из рюкзака и надел свой фирменный чёрный пуховик, а красную куртку убрал в рюкзак. Подумав, положил шлем туда же и снова нацепил рюкзак на спину.
«Возьму с собой в парк. Здесь всё-таки сп…здить могут».
После этого он включил оба противоугонных устройства, которыми был снабжён мотоцикл. Но перед уходом всё же задумался: не украдут ли его транспортное средство?
«Иди спокойно, – ответил голос интуиции, – не украдут».
Маньяк удовлетворённо кивнул – со своей интуицией он уже привык разговаривать, как с человеком – и зашагал по дорожке вдоль проспекта Непокорённых. Миновав остановку автобуса на Печорской улице (несмотря на поздний час, там стояли люди), он ещё некоторое время шёл вдоль проспекта, потом отвернул вправо и по тропинке стал углубляться в парк. Вскоре он увидел впереди освещённую дорожку.
«Подходящее место, – оценил маньяк. – Ну что, если я засяду здесь – дичь будет?»
«Будет!» – ответил голос интуиции.
«А долго ждать не придётся?»
«Не придётся… Уже скоро».
Артиллерист сошёл с тропинки, снял рюкзак и поставил его в снег, за дерево.
«Здесь же устроим место для сексуальных утех, – решил он. – К сожалению, поваленных деревьев тут что-то не видно, поэтому придётся в классической позиции… Ну да ладно».
Он приблизился к освещённой дорожке и остановился в нескольких метрах от неё. Несколько раз посмотрел по сторонам – вокруг не было ни души. Интуиция также не предвещала никакой опасности.
Не забывая поддерживать «поле невидимости», маньяк стал ждать. Минут через пять со стороны проспекта Непокорённых донёсся звук проезжающего автобуса – Артиллерист мог на слух отличить автобус от машин. И почти сразу после этого раздался голос интуиции:
«Дичь здесь!»
Радостно облизнувшись, маньяк вытащил из карманов платок и пузырёк с усыпляющим препаратом…
Продолжение будет здесь: http://proza.ru/2012/12/28/1367