Предыдущая часть была здесь: http://proza.ru/2012/12/28/1367
В воскресенье утром Дима сидел дома один и решал примеры по алгебре. Вообще после Нового Года он более-менее взялся за ум и подтянул свою успеваемость в школе, но ещё не совсем. Вернее, не по всем предметам. Как раз алгебра ему и не давалась. Именно поэтому отец сегодня уехал на дачу без него.
Хотя фиг с ней, с дачей: там же ремонт начался, так что пришлось бы вместе с отцом вкалывать целый день. Зачем туда специально напрашиваться. Гораздо хуже было то, что и вчера родители не отпустили Диму на вечер профессионального бокса. Вот это его чрезвычайно огорчило.
Сегодня он решил не слишком напрягаться с уроками – ведь присматривать за ним было некому. Отец на даче, мать на работе (у неё график сутки через трое, поэтому иногда она и по воскресеньям работает). Можно дать себе небольшое послабление. Вчера-то предки его контролировали, ну и пришлось сосредоточиться на учёбе как следует.
К одиннадцати часам Дима почувствовал, что мозги устали от напряжения, и решил сделать перерыв, а заодно и позавтракать. На завтрак мать оставила ему гречневую кашу с луком.
Дима включил газ, поставил кастрюлю с кашей на самый минимальный огонь и пошёл в ванную. Холодной водой он окатил голову из душа, чтобы остудить перегревшиеся мозги.
«Блин, до чего меня запарила эта математика… Они что, издеваются над нами? На кого рассчитаны такие примеры? Некоторые из них нормальному человеку вообще не по зубам! Их только хронические отличники могут сделать. Так этих отличников надрессировали, как обезьян: у них уже условный рефлекс появился – на автопилоте, не думая, решать всякие бессмысленные задачки. У них в мозгах, кроме уроков, вообще ничего нет».
Чисто по аналогии, ему вспомнился один советский фильм про разведчиков, под названием… как он там назывался-то… «Мёртвый сезон» вроде бы. В том фильме довольно подробно рассказывалось о медицинских опытах нацистов над пленными в Великую Отечественную войну. Они создавали людей, умеющих выполнять только одну какую-нибудь работу: кого-то запрограммировали копать, кого-то – пилить дрова, кого-то – таскать носилки с тяжестями, и так далее.
«Не делают ли и с нами то же самое?!» – ужаснулся Дима.
Он вернулся на кухню и проверил кашу – ещё не разогрелась.
«Правильно дядя Миша сказал: школа – говно, и ничего хорошего в ней нет, но без неё не обойтись. Вот я бы с удовольствием плюнул на неё, а как потом армию косить? Никак. Значит, придётся и школу заканчивать, и даже в институт поступать… хотя если я сейчас скажу про это Татьяне Викторовне, она меня на смех поднимет…»
Татьяна Викторовна была его классным руководителем.
«Чтобы я – да в институт?! Привыкла уже двоечником меня считать. Ну и ладно, будем ломать стереотипы…»
Минут через пять он перестал разогревать кашу, выгрузил её на тарелку, добавил туда кетчупа и с этой тарелкой направился в большую комнату – посмотреть телевизор. Сначала он поискал газету с программой телепередач на сегодня, но что-то не нашёл.
«Куда она запропастилась? – недоумевал Дима. – А может, это её родители спрятали, чтоб я от учёбы не отвлекался? Во дают предки…»
Поиски результатов не принесли. Махнув рукой, Дима включил телик и сразу, не думая (наверно, интуиция сработала), переключился на петербургский «Пятый канал». На экране он увидел телеведущего в студии, который тут же произнёс:
– Сегодня героем нашей программы станет петербургский боксёр полутяжёлой весовой категории Михаил Силачёв, обладатель неофициального титула самого зрелищного боксёра России…
Дима так и подпрыгнул на месте. «Это я удачно включил!» – подумал он и, не отрывая взгляд от экрана телевизора, отступил чуть назад и стал ощупью искать стоявшее сзади кресло. Наконец нашёл и плюхнулся в него, устраиваясь поудобнее. Про свой завтрак он моментально забыл.
– Не далее как вчера Михаил провёл свой очередной поединок на профессиональном ринге, – продолжал телеведущий. – И сейчас вы увидите самые интересные фрагменты этого боя…
Дима обрадовался ещё больше. Кстати, результат поединка он до сих пор не знал. Можно было, конечно, позвонить дяде Мише и спросить, но вчерашний боксёрский вечер закончился очень поздно, около полуночи, когда Дима уже спал. А сегодня утром он об этом просто не вспомнил, так как голова была забита дурацкими уроками.
Телестудия исчезла с экрана, и вместо неё появился просторный зал дворца спорта с рингом посередине. Сначала ринг показали издали, затем камера стала постепенно приближаться к нему. За кадром раздался женский голос:
– Вчера вечером во дворце спорта «Юбилейный» состоялось семь боксёрских поединков, и самым зрелищным из них стал бой между Михаилом Силачёвым и Павлом Патрикеевым. Это был последний по счёту и самый главный поединок, «гвоздь программы».
Камера приблизилась к рингу. Раздался удар гонга, на экране появилась табличка «РАУНД 1», и боксёры сошлись. Девушка продолжала комментировать:
– По давней традиции, Силачёв оказался намного меньше противника ростом. У него вообще маленький рост для этой весовой категории: всего сто шестьдесят восемь сантиметров. Но, как видите, его это ничуть не беспокоит, и он пытается закончить бой уже в первом раунде…
Силачёв с бешеной яростью набросился на Патрикеева, осыпая его градом беспорядочных, но, видимо, очень тяжёлых ударов. Противник малость обалдел от такого свирепого навала и попятился назад, потом полез бороться в клинче. Силачёв мощным рывком стряхнул его и выбросил вдогонку правый свинг, Патрикеев защитился блоком, но не устоял на месте и отлетел к канатам. Силачёв погнался за ним…
«Кажется, он его сейчас грохнет», – решил Дима.
Действительно, было такое ощущение. Силачёв лупил противника без остановки, а тот ушёл в глухую защиту, даже не пытаясь отвечать. Сначала он стоял спиной к канатам, затем начал отходить в сторону. Чуть-чуть осмелев, он всё-таки сделал пару фехтовальных тычков левой, но тут же вернул руку на место, чтобы закрыть голову. Зато Силачёв, похоже, о своей защите вообще не думал: он вёл себя так, как будто перед ним висела безответная груша.
– Именно в таком стиле Михаил проводит все свои бои, – продолжала девушка-комментатор. – За это его очень любит широкая публика и не любят эстеты от бокса…
«Интересно, – подумал Дима, – а что бы сказали предки, если бы они сейчас были дома? Ведь я смотрю то самое мероприятие, на которое они меня не пустили! Правда, кроме этого боя в программе было ещё шесть, но те-то – фигня, добавка, а этот самый главный…»
Он с нетерпением ждал, когда Патрикеев наконец упадёт, не выдержав избиения. Но не всё оказалось так просто. Кое-как Патрикееву удалось переждать вражеский навал, а к концу раунда Силачёв стал брать небольшие паузы в своих атаках. Пользуясь этим, Патрикеев начал осторожно постреливать левой издали и, главное, дожил до перерыва.
Перерыв телевизионщики вырезали. На экране появилась табличка «РАУНД 2», и бой возобновился. Девушка за кадром вещала:
– В первом раунде Патрикеев откровенно выживал. Но Силачёв, конечно, не мог провести весь бой в таком темпе, и дальше поединок стал понемногу выравниваться…
Большинство её комментариев Дима пропускал мимо ушей, всецело поглощённый происходящим на ринге. Силачёв по-прежнему уверенно наступал, но та необузданная, бешеная агрессия, с которой он провёл первый раунд, исчезла. Патрикеев продолжал «крутить велосипед», то есть пятиться, и в целом вёл себя пассивно, однако теперь всё же не уходил в глухую оборону. Отступая, он бойко отстреливался левой, а в середине раунда, видимо чувствуя, что от очередной вражеской атаки уйти не успеет, ещё раз инициировал клинч. Силачёв попытался вырваться, но неудачно, и потом как бы не нарочно подхватил Патрикеева за ноги и опрокинул на спину.
«Молодец! – подумал Дима и довольно заулыбался. – Так ему и надо!»
После этого эпизода картинка опять сменилась, и на экране возникла табличка «РАУНД 4». Дима успел удивиться, что бой продлился так долго: он думал, Силачёв всё-таки завалит соперника если не во втором раунде, то уж хотя бы в третьем. Но это было ещё полбеды. Присмотревшись, он с ужасом заметил, что преимущество переходит на сторону Патрикеева! В целом четвёртый раунд был похож на второй, только Патрикеев не так быстро отступал и чаще бил – теперь с обеих рук. Силачёв же замедлился и преследовал его неторопливым шагом, время от времени пробивая издали боковые удары и свинги с богатырским замахом. Но Патрикеев держался от него подальше и почти не пропускал, а сам метко попадал с дистанции.
– …И вот мы видим, что в четвёртом раунде лучше выглядит уже Патрикеев… – комментировала девушка за кадром. Впрочем, концовку четвёртого раунда телевизионщики не показали: картинка сменилась, и на экране появилась табличка «РАУНД 6». Несколько секунд Дима молча смотрел в телевизор, не веря своим глазам, потом не выдержал и громко произнёс вслух:
– Да ё… твою мать!!
Силачёв почти совсем остановился. Соперник окончательно перестал его бояться и энергично бомбил с обеих рук – правда, опять-таки издали, не допуская даже малейших намёков на ближний бой. Силачёв выставил двойной блок и медленно шёл за Патрикеевым, а тот так же медленно отступал, маневрируя по рингу, и бил. За весь эпизод, показанный по телику – около половины шестого раунда – Силачёв нанёс только пару ударов, да и то не достал. Зато Патрикеев несколько раз мощно попал ему вразрез между перчатками. От этих попаданий голова Силачёва то и дело отлетала назад, а кто-нибудь другой на его месте уже слёг бы.
Дима не выдержал такого зрелища и хотел отключить телевизор, но в последний момент остановился. Зная о ненокаутируемости Силачёва, он ещё на что-то надеялся…
– …Шестой и седьмой раунды проходили совершенно одинаково, при полном преимуществе Патрикеева, – произнесла девушка-комментатор.
И снова картинка сменилась. На экране возникла табличка «РАУНД 8». Телевизионщики решили показать его с самого начала.
Боксёры поднялись с табуреток и сошлись в центре ринга. И – удивительное дело! – теперь Силачёв забегал побыстрее. Да что там, намного быстрее!
Он сразу прорвался в ближний бой, обрабатывая сопернику корпус. Патрикеев организовал клинч, но Силачёв сумел навтыкать ему и из этого положения. Рефери развёл боксёров. Патрикеев отошёл на свою любимую дальнюю дистанцию, Михаил Николаевич кинулся за ним и пропустил двойку левой-правой навстречу в голову. Со стороны впечатление было такое, что от этих ударов его голова чуть не оторвалась; но Силачёв никак не отреагировал, подскочил на ближнюю и опять начал долбить по туловищу. Патрикеев ещё раз применил клинч, однако, на свою беду, немного промедлил, не успел крепко схватить противника, и тот мощным толчком отшвырнул его назад. Патрикеев отлетел так, что едва устоял на ногах. Силачёв тут же погнался за ним. Дима понял: начинается разгром.
Силачёв в прыжке выкинул из-за спины левый свинг. Увернуться от него было вроде бы нетрудно, но для Патрикеева, который ещё толком не восстановил равновесие, это оказалось большой проблемой. Он сделал запоздалый нырок вниз, удар попал ему выше уха, почти по макушке, и отбросил его в угол. Выйти оттуда Патрикеев не смог – Силачёв атаковал его грубым навалом. Началось такое избиение, какого не было даже в первом раунде. Михаил Николаевич, не целясь, лупил по площадям. Патрикеев ушёл в глухую защиту, что, вероятно, спасло его от глубокого нокаута, но никак не от поражения. Под ударами Силачёва, которые практически все приходились по рукам и перчаткам, Патрикеев шатался из стороны в сторону. Наконец, совершенно потеряв ориентацию на местности, он провалился между канатами и выпал с ринга…
Публика в зале неистовствовала. Дима тоже. Вскочив с кресла, он радостно завопил:
– Ур-р-ра-а-а!!!
Сколько раз, бывало, он поражался тупости соседей сверху! Там почти вся семья, отец и трое сыновей, состояла из фанатичных футбольных болельщиков. Они начинали орать и бесноваться каждый раз во время телевизионной трансляции матчей, за исключением тех случаев, когда отправлялись на стадион смотреть футбол вживую. Но сейчас Дима и сам повёл себя точно так же.
Поединок ещё мог бы продолжиться, если бы Патрикеев успел вернуться обратно на ринг до окончания судейского отсчёта. Он бодро вскочил, но сразу потерял равновесие и, чтобы не упасть, схватился за канаты. Держась за них, шатаясь и растерянно озираясь по сторонам, он постоял несколько секунд и там же, за пределами ринга, аккуратно уселся на пол: ноги его не слушались. Рефери остановил поединок.
Тогда камера повернулась к Силачёву. Михаил Николаевич стал снимать перчатки и, освободив руки, продемонстрировал свой фирменный жест пальцем вокруг головы – снятие вражеского скальпа.
– …Публика ревёт от восторга! Силачёв вырывает победу, когда от него этого уже никто не ждал! Фантастический бой! – подводила итоги девушка-комментатор.
Картинка сменилась. На экране появился Силачёв крупным планом, в красном спортивном костюме – он сидел за столом и давал послематчевое интервью. Его лицо выглядело вполне пристойно, без каких-либо серьёзных повреждений.
– Михаил, сегодня вы заставили поволноваться своих болельщиков. По оценкам судей, из семи полных раундов ваш противник выиграл четыре, то есть он вёл по очкам. Как вы это объясните?
Судя по голосу, с ним беседовала всё та же девушка-комментатор. Сама она пока оставалась за кадром. Силачёв немного подумал и ответил:
– Вообще я хотел закончить бой уже в первом раунде, и мне это почти удалось, но чуть-чуть не хватило выносливости. Наверно, это случилось из-за того, что три недели назад я сильно перетренировался на спарринге. Очень сильно, хорошо хоть без серьёзных травм обошлось. Так что сегодня моя физическая форма оставляла желать лучшего.
– Как же получилось, что вы так перетренировались?
– Ну-у-у… понимаете, я боксировал без присмотра тренера, ну и увлёкся.
– Понятно. Но как вам сегодня удалось победить? У вас открылось второе дыхание?
– Да нет, не совсем. Я применил тактическую хитрость! Увидев, что грохнуть Патрикеева в первом раунде не получится, я хотел задавить его постепенно. Но Павел – толковый боксёр, и без грубого навала мне с ним было бы не справиться. Чисто на технике, по очкам, он бы у меня выиграл. Когда я это понял, я решил собраться с силами и устроить ещё один такой же навал. Два-три раунда я провёл очень пассивно, почти ничего не делая в ринге – с одной стороны, накапливал силы, а с другой стороны, усыплял бдительность соперника. Он-то решил, что я уже совсем выдыхаюсь. Кажется, мой навал в восьмом раунде застал его врасплох!
– И зрителей тоже. По-моему, к восьмому раунду никто не верил в вашу победу. А скажите, Михаил, вам помогает поддержка болельщиков во время ваших выступлений?
– Знаете, – сказал Силачёв, – это довольно сложный вопрос. Я очень благодарен всем, кто за меня болеет – но дело в том, что настоящий профессионал должен уметь стабильно выступать в любых условиях: и когда все болеют за него, и когда все болеют против него, и когда зрителей вообще нету. И это касается не только бокса, а любых единоборств. Да и вообще всех видов спорта. Если спортсмен паникует, оставшись без поддержки болельщиков, тогда какой же он профессионал? Что касается меня – надеюсь, мне удаётся в любых условиях выступать стабильно. Хотя, конечно, я стараюсь, чтобы болельщиков у меня было как можно больше, и поэтому в ринге я работаю как можно более зрелищно.
– Кстати, о зрелищности. Многие люди не смотрят бокс и даже хотят, чтобы его запретили – дескать, жестокий вид спорта. Вам не кажется, что вы только укрепляете их в этом мнении, устраивая на ринге брутальный забой противников?
«Ишь ты, как выражается! – удивился Дима. – «Брутальный забой»! Хорошо сказано, надо будет запомнить».
– На эту тему, – ответил Михаил Николаевич, – есть хороший анекдот. Беседуют двое учёных: «Иван Иваныч, вы вчера смотрели по телевизору бокс?» – «Нет, Иван Петрович, не смотрел. Я считаю, что это очень жестокий вид спорта и его надо запретить. Ладно, давайте займёмся делом – нам с вами нужно дорабатывать проект новой ядерной боеголовки…»
За кадром раздался мощный взрыв женского хохота. Силачёв, сохраняя серьёзный вид, продолжал:
– Так вот, если надо что-то запретить – пускай сначала ядерное оружие запретят. Потом обычное. Потом охоту на диких животных. А уже потом можно и к единоборствам подобраться. Кстати, самый жестокий вид единоборств – это не бокс, а бои без правил… хотя вообще-то раз на раз не приходится.
– Понятно. Скажите, Михаил, какие ваши дальнейшие планы?
– В следующем поединке я буду драться за титул чемпиона России в полутяжёлом весе. Бой пройдёт на выезде. Пока точно не знаю, где. Или на Урале – там живёт мой следующий противник – или в Москве, на нейтральной территории.
– С точки зрения судейства, лучше бы, конечно, на нейтральной территории. Верно?
Силачёв пожал плечами:
– Да не знаю… Мне как-то всё равно. Свои поединки на профессиональном ринге я пока выигрываю только нокаутом, а в этом случае судьи нам не понадобятся. Вообще мне не нравится такая штука, как победа по очкам: от неё остаётся ощущение некоторой неубедительности. Если хочешь выиграть убедительно – ну так завали своего соперника! А то, бывает, бой продлится все раунды, судьи подсчитают очки, и начинаются споры: вот, мол, этого засудили, он вообще-то выиграл… да нет, не засудили… Вот чтобы такого не было, нужно побеждать досрочно. От этого и болельщикам гораздо приятней на нас смотреть, потому что бокс становится более зрелищным.
– Михаил, а если бы вы смотрели бокс со стороны, только как болельщик – какие боксёры вам бы больше всего нравились?
– Такие, как я сам! Я неоднократно смотрел видеозаписи своих собственных боёв и видел, что в плане зрелищности всё делаю правильно. Потому что я выхожу в ринг… именно для того, чтобы драться. Чтобы кому-нибудь морду набить. А деньги – ну да, я тут неплохо зарабатываю, но деньги уже как бы на второй план отходят. Точно так же, когда со стороны смотришь поединки других боксёров, то очень хочется увидеть в их исполнении настоящую мясорубку. И наоборот, мне сильно не нравятся всякие «шахматисты» в ринге, которые мало работают и не проявляют инициативу. Иногда смотришь такую тягомотину, и возникает желание выйти в ринг самому и прибить обоих.
– Что вы считаете своим главным козырем в боксе? То есть, за счёт чего, в первую очередь, вам удаётся выигрывать поединки?
– Мой главный козырь – это моя голова! У меня очень хорошая голова, и именно она в первую очередь помогает мне побеждать. Если у человека плохая голова, ему в боксе делать нечего – я не хочу никого обидеть, да, но такому человеку лучше поискать другую профессию.
– А что это значит – «очень хорошая голова»? Вы хотите сказать, что показываете более умный бокс, чем ваши соперники, и за счёт этого побеждаете, я вас правильно поняла?
– Конечно, нет! Вы бой-то смотрели? Я совсем другое имел в виду. Я хотел сказать, что у меня очень крепкая голова и все удары противников отскакивают от неё, как от стенки горох! Вот в чём моё главное преимущество.
– Ясно. А что вы будете делать, если выиграете чемпионат России?
– Ну как что? Продолжать свою карьеру. По возможности постараюсь стать абсолютным чемпионом мира в полутяжах. Ну, там есть три главных чемпионских пояса… по трём версиям, как это называется… и если завоевать все три, то и будешь абсолютным.
Тут камера первый раз показала журналистку, задававшую вопросы. Это была молодая красивая девушка-блондинка в футболке, джинсах и затемнённых очках. Сейчас на её лице читалось нескрываемое удивление. Таким же удивлённым тоном она произнесла:
– А не слишком поздно? Ведь вам уже тридцать девять лет всё-таки.
На что получила самоуверенный ответ:
– Боксёры моего типа могут выступать дольше всех. Вы видели сегодня, как я реагировал на пропущенные удары? Никак. Вот в том-то и дело: у меня есть превосходная голова, которая выдерживает всё. И ещё тяжеленный удар с обеих рук, который не выдерживает никто. Эти качества от возраста не зависят, так что я могу выступать ещё долго. А проблема быстрого состаривания возникает в первую очередь у боксёров, выигрывающих за счёт своей скорости. Потому что с возрастом именно скорость уходит первой.
– Ну что ж, удачи вам! И напоследок я бы попросила вас, специально для наших телезрителей, продемонстрировать в камеру свой фирменный жест – снятие вражеского скальпа. Чтобы все запомнили его как следует.
– Хорошо. Смотрите!
Силачёв расплылся в весёлой улыбке от уха до уха. Потом скорчил зверскую физиономию и медленно провёл указательным пальцем вокруг головы.
Вернуться к началу повести: http://proza.ru/2012/12/28/1834