- Вот так и работаем. Никакого счастия в жизни. С заката до рассвета… Мне бы хотелось быть значимым, занимать посты…- Проговорил своему собеседнику Анатолий Степанович, сторож в городской библиотеке,.. Он был в сером тулупе, валенках и черной шапке-ушанке. Голос у него был хриплый, но все же мягкий.
- Да уж, в твоем случае, Степаныч, дело совсем глухо. – Ответил ему седой мужчина в черном меховом плаще и лакированных ботинках.
- Зайдем ко мне в коморку, Петька. Что здесь на морозе стоять? У меня есть кофе. Зайдем на несколько минут! Столько лет не виделись…
- Уговорил. Степаныч! На пару минут.
Анатолий Степанович работал сторожем уже пятнадцать лет. За это время очень редко кто заходил к нему в коморку выпить кофе. На душе у него было радостно оттого, что он встретил в этот вечер своего старого друга.
- Ну рассказывай, дорогой, чем дышишь? Есть у тебя семья?
- Нет. Ты знаешь, одинокий я, старый и никому не нужный. Доживаю свои дни на этом вот месте, чтобы денег хватало на мое существование…
- Ну почему же так случилось? Я помню, ты хотел поступать в филологический?
- Да, было время, и возможность была. Но все пролетело мимо меня. Я и сам не понял.… Гнался я за счастием своим, за настоящим человеческим счастием. Но оказалось, что нет его. Или для меня не было…И семьи нет.. Не знаю, в жизни моей была лишь одна женщина, роковая! Я любил ее так, что уже тогда, в молодости, знал, что если не с ней, то больше не с кем не буду жить. Оксаной ее звать. Она здесь работала в библиотеке. Но… - Степаныч сел за деревянный круглый столик напротив своего друга и вдохнул аромат крепкого кофе, - но она ушла к другому мужчине. Не любила его, но ушла, так как у него было состояние. Конечно, хотелось бы, Петька, приходить домой, чтобы меня встречала жена и дети, хотелось бы испытать радость семейной жизни, но видно не судьба. Вбил я себе в голову, что никого никогда не полюблю, а не по любви жениться – для меня смерть. Вот теперь и воды подать некому перед смертью. Вот так вот, дружок. А ты то как?
- Я, Толик, работаю в казначействе уже четырнадцать лет. Работа не сложная, но нервозная, кропотливая. Оклад у меня хороший. Каждый день в тепле… И уважение у меня есть в городе. И статус высокий. Но не того я искал, Толик. Не эту жизнь я должен был жить. Хочется вернуться и все переменить… Вроде все хорошо, а на сердце скука. И жена у меня есть и дочь в университете учится. Но думается мне, что не моя это жизнь. Жена не моя, дочь не родная! Не люблю я Жену и не любил никогда! Родители мои принудили, мол, дочь депутата, перспективы есть! На что мне эти перспективы, Толик? Друг мой, коль не ты поймешь меня, так некому более! Некому излить мне душу, всюду одни вельможи, всюду чиновники с улыбками до ушей. Жена моя в доме всем распоряжается, и не нужно ей мнение мое. Знает она, что не нужна мне ни она, ни дом наш, ни положение мое. Не было у меня друга, Толик, чтобы вот так вот посидеть, посоветоваться. Живу я и думаю, лучше уж быть вовек одному, лучше уж умереть прежде времени от скуки, чем жить с человеком, к которому ничего не испытываешь… Дочь моя мне не пишет и словечка, приезжает когда я в командировке. Нет у нее чувства ко мне никакого. Будто я лишь для того живу, чтобы работать и деньги ей высылать. Буд-то я долг свой отрабатываю… - Петр Михайлович прикрыл лицо ладонями, чтобы не показывать свою нахлынувшую грусть.
За трясущимся окном в потемках заблестел снег, на который, вздрагивая, ложился свет ночной лампы из улицы. Вьюга печально заныла, и от этого стало еще печальнее. Камин у стола потускнел и сквозь щели окна и двери стал подкрадываться холод.
- Погоди ты, Петька, печалиться! Погляди ты на меня! Кому-кому, но тебе то уж на жизнь жаловаться грех!
- Каждый день – я посещаю собрания. Каждый день - деловые встречи с официальными лицами. И гости у нас постоянно. Но нет среди них ни души, кто мог бы увидеть во мне человека. Повсюду деньги и власть! – Петр Михайлович пил горячий кофе, обхватив обеими руками кружку, чтобы согреться, и вздыхал. - Умру я, никто мне на могилку не придет, Толик! Забудут обо мне в тот же миг! Чуть я слягу – спишут! Променял я жизнь свою, мечты променял! Вот ты говоришь о значимости… На что она тебе, если нет у тебя близких и друзей? На что такая значимость? На что это власть и чины? К черту все!
- Пей кофе, пей! Не стоит так думать.
- И поэтому завидую я тебе, Толик! Ты в своей жизни имел такое счастье – любить… Пускай твоя жизнь не сложилась, но ты умел мечтать и надеется… И есть тебе кого вспомнить, когда ты печалишься. Вспомнить и согреть душу свою теплыми воспоминаниями…
- А помнишь нашу улицу Криниченскую? Мой дом был напротив твоего. Ни одного дня мы не проводили порознь. Помню, я приходил к вам квасу пить. А потом мы ходили вместе в школу… Ведь хорошее было время, Петька?
- Да, Толик. Хорошее было время. – Сказал Петр Михайлович, протирая мокрые сморщенные веки. - Обрадовал ты меня, Толик. Тебя увидел - на душе стало хорошо. Клянусь, легче стало.
- Ты заходи, если что… Поговорить мне здесь не с кем…