V. Контрудар

Игорь Абросимов
Игорь АБРОСИМОВ

                ПОРАЖЕНИЕ  ИЛИ  ПОБЕДА?

Наступательная операция Южного фронта в июле - августе 1943 г. на реке Миусс


I. Предисловие: Ответа найти не удается...
II. Южный фронт накануне летней кампании (1, 2, 3, 4, 5, 6)
III. Вермахт на «Миусс-фронте»
IV. Операция началась...
V. Контрудар
VI. Противостояние в воздухе (1, 2, 3, 4, 5)
VII. Послесловие: военные события в культурно-историческом аспекте
Примечания и приложения - Литература



V. Контрудар

Эшелоны танково-гренадерских дивизий СС «Рейх» и «Мертвая голова» 2-го танкового корпуса СС, выведенные после 17 июля из состава 4-й танковой армии в связи со свертыванием операции «Цитадель», сосредотачивались в районах Макеевки и Орджоникидзе. За десять дней, прошедших после выхода из сражения, эсэсовцы провели организационные мероприятия по укреплению боевого состава частей, приняли пополнения и постарались максимально восстановить свою боеспособность. Входившая в состав корпуса танково-гренадерская дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», которая направлялась на Западный фронт, к 27 июля сдала им все свое тяжелое вооружение, в т.ч. 97 исправных танков. Поэтому, несмотря на понесенные ранее потери, соединения, которые прибыли на Миусс в распоряжение 6-й армии, оказались неплохо укомплектованы бронетехникой и подготовлены к новым боям.

Численный состав эсэсовских дивизий также был весьма внушителен, значительно превышающий штатный состав танково-гренадерских дивизий Вермахта. В дивизии «Рейх» 18,8 тыс. служащих СС дополнялись наличием более 0,6 тыс. военнослужащих сухопутных войск, а также 1,6 тыс. т.н. «добровольных помощников» – «хиви». Боевой состав превышал 9,2 тыс. чел. Заметим, что наиболее надежные «хиви», в основном из числа советских граждан - немцев по происхождению (фольксдойче), использовались и в боевых подразделениях. Таким образом, общая численность «Рейха» составляла более 21 тыс. В дивизии «Мертвая голова», насчитывалось 18,1 тыс. служащих СС, 2 тыс. военнослужащих сухопутных войск и 1,2 тыс. «хиви». При численности боевого состава 8,3 тыс., списочный состав был примерно таким же - 21,3 тыс.

Дивизия «Рейх» имела 85 боеготовных танков, в т.ч. 39 средних Pz.III, 34 средних Pz.IV и 6 тяжелых Pz.VI «Тигр», а также 6 трофейных Т-34. «Мертвая голова» располагала 89 танками, в т.ч. 22 средними Pz.III, 58 средними Pz.IV и 9 тяжелыми Pz.VI «Тигр». Всего в эсэсовских дивизиях насчитывалось 174 танка. По другим данным число танков за счет поступления машин из ремфонда превысило 200, причем тяжелых «Тигров» было среди них 23. Танковое вооружение дополнялось штурмовыми орудиями, в дивизионах штурмовых орудий обеих дивизий состояло в общей сложности 75 StuG.III. Таким образом, в среднем количество танков и штурмовых орудий в каждой дивизии доходило до 120 - 140 ед., т.е. примерно соответствовало штатной численности бронетехники танковой дивизии. Подобная высокая укомплектованность была редкостью в подвижных соединениях противника. 

Усиливали боевые возможности соединений самоходные артиллерийские установки на легкобронированных гусеничных лафетах - 105-мм легкие гаубицы «Веспе», 150-мм тяжелые гаубицы «Гуммель» и тяжелые 150-мм пехотные орудия «Грилле» (более 30 стволов на дивизию), относившиеся к артиллерийскому вооружению, но обладавшие высокой подвижностью и стойкостью в зоне огня противника, характерными для бронетехники. В состав артиллерийского полка входили также буксируемые орудия (24 ед. 105-мм легких полевых гаубиц и 4 ед. тяжелых 105-мм пушек на дивизию). Всего обе эсэсовские дивизии располагали мощной артиллерийской группировкой, насчитывающей до 120 стволов гаубичных и тяжелых артсистем.

Противотанковый дивизион каждой дивизии насчитывал до 20 самоходных противотанковых 75-мм пушек «Мардер III» на легкобронированных лафетах. Буксируемыми противотанковыми 75-мм пушками Pak40 и 50-мм Pak38 вооружались противотанковые роты танково-гренадерских полков (до 12 орудий в роте) и взводы разведывательного батальона и штабной роты (3 орудия во взводе) – всего более 40 орудий в дивизии. Насыщенность зенитными орудиями доходила до 80 стволов, из них до 12 ед. приходилось на 88-мм пушки, остальные – на 20-мм и 37-мм автоматы, которые могли вести эффективный огонь как по воздушным, так и наземным целям.

Артиллерийскую поддержку усиливали шестиствольные реактивные минометы из состава минометных дивизионов, входивших в состав дивизионной артиллерии, и корпусного 55-го минометного полка (всего не менее 100 установок).

Танково-гренадерские дивизии СС, таким образом, по своей численности и вооружению значительно превосходили как танково-гренадерские, так и танковые дивизии Вермахта. Они содержались в несравненно лучших условиях, чем соединения Вермахта не только в части укомплектования личным составом и вооружением, но отличались качеством подготовки пополнений. С учетом корпусных частей 2-го танкового корпуса СС численностью около 5,4 тыс. чел., из них 2,2 тыс. боевого состава, в двух дивизиях СС состояло более 47,7 тыс. чел., причем боевой состав превышал 19,7 тыс.

Численность танково-гренадерских дивизий и корпусных частей, прибывших в распоряжение 6-й армии, значительно превышала состав хорошо укомплектованных к началу операции подвижных соединений Южного фронта - 2-го гв. и 4 гв. механизированных корпусов вместе взятых, а с учетом значительных потерь последних превышение оказывалось еще более значительным. Тем более эсэсовские дивизии по своим возможностям не шли ни в какое сравнение со стрелковыми дивизиями Южного фронта, понесшими к тому же значительный урон за предыдущие дни.

Манштейн дополнительно усилил «пожарную команду», призванную стабилизировать ситуацию на южном фланге группы армий «Юг», 3-й танковой дивизией 48-го танкового корпуса Вермахта, которую также вывели из состава войск, действовавших под Курском. В этой дивизии сохранилось в строю 37 танков, в в т.ч. 26 средних Pz.III и 11 - средних Pz.IV. Все три дивизии были соединены управлением 2-го танкового корпуса СС под командованием обергруппенфюрера СС П.Хауссера.

Начиная с 30 июля, основные события на Миусском плацдарме, несмотря на чрезвычайный накал боев в полосе 2-й гв. армии, происходили севернее, на участке обороны 5-й уд. армии. Удар 2-го танкового корпуса СС пришелся по 4-й гв., 40-й гв. и 34-й гв. стрелковым дивизиям 31-го гв. стрелкового корпуса генерал-майора А.И.Утвенко, которые были усилены 1-й гв. истребительной бригадой и поддерживались пятью истребительно-противотанковыми полками. В интересах корпуса действовала также артиллерийская группа 5-й гв. армии (два пушечных и один гаубичный артиллерийские полки). На правый фланг 31-го стрелкового корпуса наступала 306-я пехотная дивизия, усиленная четырьмя батальонами, взятыми из других соединений 6-й армии. Таким образом, две танково-гренадерские, танковая и усиленная пехотная дивизии атаковали боевые порядки трех советских стрелковых дивизий. Позднее левый фланг 31-го гв. стрелкового корпуса прикрыла частью сил 24-я гв. стрелковой дивзия, усиленная сводной 37-й гв. танковой бригадой 2-го гв. механизированного корпуса [V-1], которые действовали против боевой группы дивизии СС «Рейх».

Пользуясь преимуществом, которое всегда принадлежит стороне, владеющей либо захватившей инициативу, противник создал многократное превосходство в численности войск. Все три стрелковые дивизии 31-го гв. стрелкового корпуса, которые понесли в предыдущие дни немалые потери, насчитывали к 30 июля не более 13,4 тыс. личного состава. Однако, несмотря на потери более трети личного состава, в боевых частях существенно больших, гвардейцы сохраняли относительно высокую боеспособность. С учетом частей усиления, в т. ч. артиллерийских, а также поддержки 24-й гв. стрелковой дивизии, общая численность войск на этом участке фронта составляла примерно 19 тыс. В то же время по самым скромным оценкам противник собрал для контрудара более 60 тыс. чел. (соотношение 1 : 3,1).

На позиции гвардейцев, которые были лишены необходимой танковой поддержки, ограниченной четырьмя десятками танков, среди которых только 21 средний Т-34, действовавших на правом фланге 24-й гв. стрелковой дивизии, наступало более 280 танков и штурмовых орудий, из них 103 средних танков Pz.IV и 15 тяжелых Pz.VI «Тигр», а также 70 штурмовых орудий StuG.III. Две – три недели назад германские панцерваффе в боях на Курском выступе продемонстрировали возможности своих тяжелых и средних танков, которые действуя в составе «танковых клиньев» были способны успешно проламывать оборонительные порядки советских войск. Средством, которое могло компенсировать отсутствие танковой поддержки и противостоять противнику, оставалась артиллерия. Она и сыграла в конечном счете ключевую роль в развернувшемся противостоянии.

Однако, преимущество в артиллерии, как количественное, так и качественное, оставалось при этом за противником. Его дивизионные артполки и полковая артиллерия имели в своем составе более 200 гаубиц и пушек калибром 105 мм и 150 мм и примерно столько же противотанковых 75-мм и 50-мм пушек, причем до трети из указанных артсистем являлись самоходными, установленными на гусеничных легкобронированных лафетах. В составе артполков артиллерийской группы 5-й уд. армии и ее войсковой артиллерии имелось примерно 80 ед. гаубичных и тяжелых артсистем - 122-мм гаубиц и 152-мм гаубиц-пушек. Войсковая артиллерия и истребительно-противотанковые артиллерийские полки насчитывали около 250 ед. 76-мм дивизионных и 45-мм противотанковых пушек, а также 76-мм полковых пушек, причем дивизионных пушек, наиболее эффективных и как полевые, и как противотанковые, было среди них менее половины.

Если количественное преимущество противника в артсистемах может показаться не столь очевидным, то приведенные данные демонстрируют решающее качественное превосходство его артиллерии. Наиболее показательны в этом отношении преимущество в гаубичных и тяжелых орудиях, что особенно важно при ведении наступательного боя, и высокая подвижность артсистем на самоходных лафетах. При сравнении возможностей артиллерии следует также учитывать повышение плотности и эффективности огня за счет танковых пушек и штурмовых орудий, имевших совершенное артиллерийское вооружение и способных, будучи малоуязвимыми для советской противотанковой артиллерии на значительных расстояниях, успешно поражать в то же время ее огневые позиции. При этом большое количество маломощных 45-мм пушек, которыми были вооружены все противотанковые взводы стрелковых батальонов, полковые противотанковые батареи, истребительно-противотанковые дивизионы стрелковых дивизий, а также частично истребительно-противотанковые полки РВГК, снижали возможности противотанковой обороны. При отсутствии бронетехники, когда основная задача по борьбе с танками ложилась на артиллерию, ее относительная малочисленность и, главное, качественный состав ставили обороняющихся в весьма непростое положение.

Для сравнения возможностей 2-го танкового корпуса СС и стоявших в обороне частей Красной Армии на Миусском плацдарме, отметим, что 12 июля, в ходе боев в районе Прохоровки на южном фасе Курского выступа, три дивизии 2-го танкового корпуса СС, также во взаимодействии с пехотной дивизий, не намного меньшими силами силами противостояли группировке войск Воронежского фронта в составе 4 танковых корпусов, 2 бригад механизированного корпуса и 5 стрелковых дивизий, не позволив советским войскам выполнить поставленных перед ними задач. Упомянутые корпуса, входившие в 5-ю гв. танковую армию, ввели в сражение в данной полосе более 550 танков, которым противник противопоставил около 300 танков и штурмовых орудий.

На сей раз танково-гренадерскую дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» заменила в составе 2-го танкового корпуса СС менее боеспособная 3-я танковая дивизия Вермахта. Однако, с другой стороны, 306-я пехотная дивизия на «Миусс-фронте», усиленная боевыми группами, явно превосходила по боевому потенциалу 167-ю пехотную дивизию под Прохоровкой, которая к тому же вступила тогда в бой только частью сил, т.к. противодействовала советским войскам на соседнем участке. Следует учесть также, что в данном случае немецкий «броневой кулак» насчитывающий более 280 танков и штурмовых орудий, по своему составу и возможностям мало отличался от задействованного в легендарном Прохоровском сражении. Гвардейцам трех дивизий предстояло столкнуться с тем самым противником, который уже продемонстрировал в куда более сложных обстоятельствах, при совершенно ином соотношении сил свои высокие боевые возможности.

Части 5-й ударной армии за время, прошедшее после выхода на рубежи обороны, успели неплохо оборудовать их в инженерном отношении и создать плотные минные заграждения. «Танковые клинья» противника, мощь которых определялась количественным составом, высокой боеспособностью и качеством вооружения дивизий СС «Рейх» и «Мертвая голова», должны были в первую очередь подавить опорные пункты, прикрывавшие полосу обороны хорошо организованной системой огня. Высота 213.9 севернее Мариновки, господствовавшая над местностью, и опорный пункт в Степановке, откуда противотанковая артиллерия фланкирующим огнем была способна остановить танки противника, наступающие по направлению к этой высоте, являлись именно такими ключевыми оборонительными районами. Характер местности способствовал построению оборонительных рубежей на высоте 213.9. Складки местности вокруг и сама высота были густо покрыты кукурузой и подсолнечником, а также кустарником, что наряду с рельефом способствовало устройству хорошо замаскированных и укрытых позиций противотанковых пушек и пулеметных гнезд.

При этом противнику в ходе наступления приходилось обезвреживать под огнем обороняющихся минные поля, которые останавливали танковые атаки. В результате в первый день контрудара, 30 июля, 2-й танковый корпус СС из более 211 танков, которые были введены в бой, потерял 91 машину. Особенно сильно пострадала дивизия «Мертвая голова», которая наступала на высоту 213.9, ее потери составили 48 танков и 12 штурмовых орудий. Правда ряд боевых машин были обездвижены ввиду подрыва на минах, получив при этом не столь сильные повреждения. В результате усилий ремонтных служб они довольно быстро возвращались в строй. Тем не менее, лишившись за день значительного количества техники и личного состава, не достигнув к тому же ощутимых успехов, немцы вынуждены были атаки прекратить.

Некоторых успехов достиг танково-гренадерский полк «Дейчланд» дивизии «Рейх». Эсэсовцам при поддержке дивизиона штурмовых орудий удалось ворваться в Степановку. Втянувшись в кровопролитные уличные бои, они не смогли продвинуться к центру поселка и вынуждены были закрепиться на его северо-западной окраине. Уличные бои не затихали всю ночь и продолжались на следующий день. Свой вклад в отражении наступления внесли батареи 122-мм гаубиц из состава дивизионной артиллерии, которые с закрытых позиций на обратных скатах высоты 213.9 и в складках местности позади нее, вели мощный заградительный огонь, убийственный для наступающей пехоты и саперов, расчищавших проходы в минных полях.

Предрассветные часы 31 июля на северном фланге Миусского плацдарма были использованы командиром «Мертвой головы» бригаденфюрером СС Г.Прейсом для проведения атаки с целью овладения высотой 213.9. Штурмовые группы под покровом темноты, без артиллерийской подготовки неожиданно атаковали позиции гвардейцев, но захватить их врасплох не смогли. Атака была отбита.

Через несколько часов, после артиллерийской подготовки и одновременного аваиудара, гренадеры поднялись в очередную атаку. Встреченные организованным огнем из всех видов стрелкового оружия и минометным обстрелом, они не смогли продвинуться вперед, а танки оказались бессильны проложить им дорогу. По танкам стреляла противотанковая артиллерия, укрытая вокруг высоты и на ее склонах. Фланкирующим огнем по бортам тяжелобронированных машин били 76-мм пушки со стороны Степановки. Фланкирующий огонь был особенно опасен, поэтому без взятия Степановки, в районе которой и в самом поселке с утра продолжились ожесточенные бои, оборону корпуса генерал-майора А.И.Утвенко обрушить не удавалось. К вечеру в составе танкового полка  «Мертвой головы» осталось всего 20 боеспособных танков, в т.ч. только один «Тигр». Количество  штурмовых орудий сократилось наполовину, их оставалось 16 ед. За два дня оказалось потерянной более двух третей бронетехники.

Не увенчались успехом действия 3-й танковой дивизии, которая 30 и 31 июля наступала во взаимодействии с усиленной 306-й пехотной дивизией на правый фланг корпуса по направлению Герасимовки. Показательно, что к концу дня 31 июля в ее составе осталось всего 9 боеспособных танков, три четверти бронетехники были потеряны. Подобного ущерба в такие сроки танковые части нашего противника еще не испытывали.

Общие потери 2-го танкового корпуса СС, включая 3-ю танковую дивизию, составили 30 июля 915 чел., потери 31-го стрелкового корпуса - 1246 чел., в т.ч. 328 убитыми. (соотношение по потерям 1 : 1,4 не в нашу пользу). Напомним, что в легендарном сражении 12 июля на Прохоровском направлении 2-й танковый корпус СС потерял 842 чел., причем вместе с поддерживающими корпус частями число убитых, раненых и пропавших без вести не превышало 1 тыс. чел. В то же время потери противостоящих им советских войск оказались больше по крайней мере в 7 раз, приблизившись к 7 тыс.

31 июля потери 31-го стрелкового корпуса значительно возросли, составив 2660 чел., в том числе 719 убитыми. Потери 2-го танкового корпуса СС, напротив, сократились в тот день почти до 400 чел. Тем не менее, общее соотношение потерь за два дня боев 1 : 3 оставалось более благоприятным, чем на Прохоровском направлении две недели назад. Советские войска при отражении контрудара эсэсовцев демонстрировали куда большую эффективность, чем две – три недели назад в боях на южном фасе Курского выступа.

Можно добавить также, что потери 2-го танкового корпуса СС за 30 – 31 июля составили более 150 танков, примерно столько же, сколько потеряли эсэсовцы 12 июля на Прохоровском направлении. Известно также, что безвозвратные потери за эти два дня исчислялись 24 танками, а еще 81, в т.ч. 9 «Тигров», получили тяжелые повреждения, вернуть их в строй в ближайшее время не представлялось возможным. Напомним для сравнения, что накануне боев 12 июля под Прохоровкой в эсэсовском корпусе числилось  294 танков и штурмовых орудий. К началу следующего деня, 13 июля, несмотря на потери, за счет восстановления вышедших из строя машин удалось довести их численность до 251. Сокращение количества боеспособной бронетехники на 15% отнюдь не означало потери боеспособности, даже частичной. В боях на Миусском плацдарме численность танков из-за большого количества безвозвратных потерь и тяжелых повреждений стабильно просела с 211 до 105, т.е. на 50%. Безвозвратно потеряно было также несколько штурмовых орудий.

Если иметь в виду, что Красная Армия заплатила за такой результат меньшими людскими потерями и только тремя десятками подбитых и сожженных 31 июля танков, бои на Миусском плацдарме по отражению контрудара никак нельзя признать неудачей. «Танковый клин» напоролся на стойкую оборону, выстроенную пехотой и обеспеченную артиллерийской поддержкой. Даже при отсутствии либо минимальном участии танков, которые возможно было эффективно применить в соответствии с опробованной в предыдущих боях тактикой «подвижной обороны», даже при трехкратном численном превосходстве противника, удалось не только противостоять элитным соединениям панцерваффе, но существенно подорвать их боеспособность.

Совершенно справедливо суждение, что именно мужество и боевое мастерство пехотинцев, артиллеристов и саперов корпуса Утвенко в последних числах июля 1943 г., а не сражение на Прохоровском направлении двумя неделями ранее, в полной мере продемонстрировали германскому командованию возросший боевой потенциал Красной Армии. Двухдневные попытки смять боевые порядки 31-го гв. стрелкового корпуса оставались тщетными, гвардейцы стояли на занимаемых ранее позициях.

Однако, боевые возможности обороняющихся оказались на пределе. Потеря почти 3,9 тыс. чел., а это около 30% общего состава дивизий на 30 июля, не могла не сказаться на их боеспособности. При этом потери нес, в основном, боевой состав дивизий, что еще более ослабляло подразделения переднего края. Но самое главное, катастрофически не хватало боеприпасов – 120-мм мин для полковых минометов не было вовсе, 122-мм снарядов для дивизионных гаубиц имелось не более 5 шт. на орудие, 76-мм пушечных выстрелов, основного боеприпаса для отражения танковых атак, - до 10 на орудие. Пополнить боезапас даже до минимального уровня в сложившейся обстановке к утру 1 августа оказалось невозможным. К тому же ливневые дожди до предела усложнили дорожные условия, а гусеничных транспортных машин высокой проходимости было слишком мало.

Манштейн написал позднее в своих воспоминаниях о боях на Миусском плацдарме: «Соотношение сил в этом бою было характерным для тогдашней обстановки, но оно же еще раз показало превосходство немецкой армии. Противник имел на своем плацдарме не менее 16 стрелковых дивизий, двух механизированных корпусов, одной танковой бригады и двух противотанковых истребительных бригад. В нашей же контратаке участвовало только 4 танковые дивизии, одна мотодивизия и 2 пехотные дивизии».

Соотношение сил, указанное командующим группы армий «Юг», мягко говоря, не совсем корректно. Активные действия против советских войск на плацдарме вели 306-я, 294-я и 336-я пехотные дивизии, то есть не две а три пехотные дивизии, которые к тому же были усилены боевыми группами из состава пехотных и артиллерийских полков 111-й и 17-й пехотных дивизий, 15-й авиаполевой и 3-й горно-стрелковой дивизий. Таким образом боевой состав пехотных дивизий, действовавших на плацдарме, был по крайне мере удвоен. Напряженные бои велись соединениями и частями Южного фронта, которые понесли серьезные потери, а некоторые утеряли в значительной степени свою боеспособность. Поэтому численное превосходство советских войск не могло быть существенным.

Но главное даже не в этом. Войска были связаны тяжелыми боями, снять и перебросить силы с соседних участков обороны на северный фланг Толбухин не мог, так как противник усиливал активность по всему периметру плацдарма. Сосредоточив на северном фланге намного превосходящие силы, Холлидт пытался переломить ситуацию в свою пользу именно здесь. Не может возникнуть сомнений в боевых качествах немецких войск, тем более элитных соединений, однако своего превосходства, как утверждает Манштейн, за исключением численного, они на направлении главного удара на сей раз не продемонстрировали.

Напряжение боя по всему периметру плацдарма можно проследить на примере правого, северного фланга, где в полосе 28-й армии наступала 336-я пехотная дивизия, усиленная боевыми группами всех трех дивизий, которые обороняли приморское крыло 6-ой армии вплоть до Таганрога. 30 и 31 июля противник пытался продвинуться навстречу эсэсовскому корпусу с целью окружить наши основные силы на плацдарме, что ставило под угрозу стабильность всего фронта на данном направлении. Сильно потеснив советские войска, боевые группы 336-й пехотной дивизии, тем не менее, выполнить своей задачи не сумели.

Одновременно командование 2-й гв. армии стремилось не только удержать оборону в центре боевых порядков советских войск, но планировало деблокировать полки, попавшие накануне в окружение. Возможностей для этого было немного, т.к. 31 июля наиболее боеспособная 24-я гв. стрелковая дивизия генерал-майора П.К.Кошевого, действовавшая на правом фланге армии и обеспечивавшая левый фланг 5-й уд. армии, частью сил вынуждена была развернуться на север, в направлении Степановки, и совместно со сводной 37-й гв. танковой бригадой 2-го гв. механизированного корпуса, которой командовал полковник С.А.Симагин, отражать атаки дивизии СС «Рейх». Эсэсовцы, продолжая штурм Степановки, пытались наступать в южном направлении на Мариновку с целью охвата с тыла позиций 2-й гв. армии.

Сильная боевая группа дивизии «Райх», в которую входили оставшиеся в строю боевые машины танкового полка, батальон гренадеров полка «Фюрер» на бронетранспортерах, разведывательный батальон и артиллерийский дивизион (САУ «Гуммель» и «Веспе») была остановлена контратаками гвардейцев и перешла к обороне. К концу дня 31 июля в составе танкового полка СС осталось всего 29 танков (в т.ч. 13 Pz.IV и 1 Pz.VI «Тигр») из 85, которые вступили в бой накануне. Основные потери полк понес 31 июля. Батальон гренадеров уменьшился по численности до одной роты. При этом, потеряв три четверти боевых машин, 37-я гв. танковая бригада, оставшись с четырьмя боеспособными Т-34 и семью Т-70, фактически лишилась боеспособности, что заставило советские войска прекратить контратаки.

Не вызывает сомнения, после введения противником в бой крупных резервов командование фронтом понимало, что невозможно долго удерживать под контролем ситуацию на правом фланге плацдарма. У Толбухина, как уже упоминалось, просто не осталось войск, которые можно было выдвинуть в помощь гвардейцам А.И.Утвенко. Однако, внимание Верховного к неприятной для командования армии и фронта ситуации с окруженными полками 3-й гв. и 33-й гв. стрелковых дивизий не позволяло Толбухину даже поставить вопрос об эвакуации плацдарма.

Утром 31 июля из окружения в Саур-Могильном вырвался 13-й гв. стрелковый полк. В конце того же дня Г.Ф.Захаров, понимая невозможность нанесения успешного деблокирующего удара для вывода из окружения остальных полков, отдал приказ о переходе армии к обороне. Окруженным следовало выходить к своим, надеясь только на собственные возможности. В ночь на 1 августа вырвались из кольца оставшиеся бойцы и командиры 88-го гв., 89-го гв. и 5-го гв. стрелковых полков общей численность примерно 500 чел. Из состава 9-го гв. полка из окружения никто не вышел, связь с полком была потеряна. Еще 30 июля погиб смертельно раненный командир 33-й гв. стрелковой дивизии генерал-майор Н.И.Селиверстов.

После прорыва остатков окруженных гвардейских полков, утром 1 августа, Толбухин смог начать подготовку к эвакуации плацдарма и запросил на это согласие Ставки, которое в тот же день было получено. Однако, планомерного и организованного отхода не получилось. В утренние часы Хауссер ввел в бой свой последний резерв – два батальона танково-гренадерскго полка «Фюрер», которыми командовал командир полка оберштурбанфюрер СС С.Штадлер. Гренадеры, составившие несколько штурмовых групп, скрытно выдвинулись к позициям 24-ой гв. стрелковой дивизии и захватили высоту 203.4 перед Мариновкой, откуда просматривались позиции советских войск. Атака для достижения неожиданности проводилась без артподготовки, нападавшие использовали только стрелковое оружие и ручные гранаты. Вслед за этим в наступление возобновила боевая группа дивизии, в составе танкового полка и танково-гренадерского батальона полка «Фюрер» на бронетраспортерах, который был пополнен за счет счет саперного батальона.

Атаки следовали по всему фронту плацдарма одна за другой. Опасения командования фронтом в части полной исчерпанности ресурсов соединений и частей для организации отпора начинали оправдываться. Захватывая господствующие высоты, противник получал возможность для эффективного использования своей мощной гаубичной артиллерии, огонь которой корректировался теперь практически на всю глубину, вплоть до территорий на восточном берегу Миусса. В первую очередь удары наносились по артиллерийским позициям, что сразу же дезорганизовало оборону советских войск. 

Однако хаоса и паники, вызванной резким осложнением ситуации, как на это надеялись наши противники, не произошло. Получив приказ об отходе, дивизии всех трех армий во второй половине дня, прикрываясь арьергардами, которые отражали наступающего противника на промежуточных рубежах, отходили к Миуссу. Упорные бои за Степановку и высоту 213.9 вели 1 августа части 31-го гв. стрелкового корпуса, потерявшие за день 764 чел., в т.ч. 209 убитыми. С наступлением темноты дивизии выходили из боя и в ночь на 2 августа  занимали оборону на старых рубежах по восточному берегу реки. Утром 2 августа на западном берегу Миусса оставалось только две механизированные бригады 4-го гв. механизированного корпуса, обеспечивавшие общий отход. До конца дня они продолжали действовать на оставленном плацдарме. 

Обычно 2 августа считается днем окончания фронтовой операции, что не отвечает реальному ходу событий. Дело в том, что 3 августа воздушная разведка зафиксировала отвод 2-го танкового корпуса СС, который срочно понадобился Манштейну для отражения советского наступления в районе Харькова. В связи с этим, надеясь сломить сопротивление противника, командование Южным фронтом решило продолжить операцию, надеясь отчитаться хотя бы частичным ее успехом.

Не имея средств для продолжения полномасштабной фронтовой операции, советскому командованию представлялось вполне достижимым в обстановке ослабления группировки противника вновь захватить и удержать плацдарм на западном берегу Миусса. 4 - 6 августа в результате атак бригад 2-го гв. механизированого корпуса удалось в нескольких местах форсировать реку и на несколько км продвинуться в западном направлении. Отдельные танки Т-34, действуя в составе небольших групп, выходили даже к окраинам Степановки, что в 8 км от переднего края обороны противника. Однако, все атаки были отражены.

Учитывая, что 3 августа во 2-м гв. танковом корпусе, который энергично восстанавливал свою боеспособность, числилось на ходу 98 танков, из них 62 ед. Т-34, а к 6 августа число боеготовных машин упало до 43 ед., трехдневные боестолкновения привели к потерям более чем полусотни машин. Принимая во внимание, что большинство потерянных танков остались на территории, контролируемой противником, потери эти оказались безвозвратными. Даже не имея прямых данных о людских потерях, можно предположить, учитывая напряженность боев, что и они были немалыми. [V-2] Таким образом, окончание операции неоправданно затянулось до 6 августа. Неоправданно, потому что планы советского командования не были построены на реальных данных о противнике и не учитывали состояния собственных войск.

Важнейшим показателем эффективности действий войск являются данные о потерях. По официальным сведениям, которые опубликованы в издании «Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь», написанной авторским коллективом под руководством генерал-полковника Г.Ф.Кривошеева, общие потери Южного фронта в ходе наступательной операции составляют 61070 чел., в т.ч. 15303 чел. безвозвратные. Однако, самый поверхностный анализ этих цифр показывает, что потери Красной Армии в данном случае преуменьшены.

Временные рамки операции, а следовательно, потери, подсчитаны только с 17 июля по 2 августа, хотя напряженные бои, как упоминалось, продолжались до 6 августа. Но самое главное, налицо явный недоучет безвозвратных потерь за счет без вести пропавших и пленных. Сам характер боев на Миуссе, в ходе которых части попадали в оперативные окружения, а на завершающем этапе отступили под сильнейшим напором противника, предопределил большое количество пропавших без вести и пленных. По данным, которые опубликовал Типпельскирх, только в плен попало около 18 тыс. красноармейцев и командиров, по более точным данным немецкой стороны пленных было 17762 чел. Это количество, может быть и несколько преувеличенное, совершенно не стыкуется со сведениями, которые мы находим в «Книге потерь», где общее число убитых, умерших от ран, пропавших без вести и пленных оказалось меньше приведенного по немецким данным количества только одних пленных более чем на 2,5 тыс. Подобное расхождение можно объяснить тем, что сведения, попавшие в официальные сводки штабов Красной Армии за 17 июля – 2 августа, по разным причинам оказались далеко не полными, а потери за 3 – 6 августа вообще не учитывались.

В дальнейшем, вне сомнения, итоговые цифры были уточнены, т.к. полные данные о списочной численности фронтов и армий в конечном счете сводились в Оперативном и Главном организационном управлениях Генерального штаба и, соответственно, в оперативных отделах и отделах укомплектования штабов фронтов и армий. Кроме того эти данные для вооружения, материального обеспечения и довольствия войск находились в главных управлениях Наркомата обороны – в целом по фронтам, у служб фронтов - в целом по армиям. Отступления от реальной списочной численности, причем в таком масштабе, в этих случаях просто не могли быть допущены. Однако, в пределах определенных временных рамок фронтовой операции сведения в части пропавших без вести, среди которых основную часть составляли пленные, почти всегда подавались с задержкой и, следовательно, оказывались преуменьшенными. Тем более, командования армиями и фронтами не спешили «огорчать» вышестоящее начальство неутешительными цифрами.

Безвозвратные потери в ходе всей Миусской наступательной операции, с учетом реальных цифр пропавших без вести и пленных, а также боев, которые продолжались до 6 августа, достигли, по всей вероятности, 30 тыс. чел., а это уже не 5,6% от численности войск к началу операции в соответствие с официальными данными, а все 11%. Общие потери в этом случае увеличиваются с 61 тыс. по крайней мере, при оценке по нижнему уровню, до 75 тыс. – почти 28% от численности войск к началу операции. Боевые части понесли при этом куда более существенные потери. Наиболее многочисленное и боеспособное объединение Южного фронта, 2-я гв. армия, только за первые десять дней боев, с 17 по 27 июля, потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести около 23,8 тыс. чел. из 72,6 тыс., т.е. треть личного состава, имевшегося в начале операции. При этом большинство частей 2-й гв. армии участвовали в боях еще 10 дней, вплоть до 6 августа.

Представляется, что учитывая приведенные выше обстоятельства, указанные скорректированные значения потерь Южного фронта является близкими к истинным. Высокий уровень потерь явился своеобразным печальным «рекордом» на фоне других, стратегических и фронтовых операций, которые оказали куда более существенное влияние на боевые действия на советско-германском фронте в 1943 г. [V-3]

Общие потери соединений и частей 6-й полевой армии Вермахта составили с 10 июля по 10 августа 23,7 тыс., причем очевидно, что подавляющий их объем приходится на период 17 июля – 6 августа. Соотношение потерь 1 : 3,2 не в нашу пользу не может, конечно, не впечатлять столь существенной разницей. [V-4] Но следует иметь в виду, что по меркам Восточного фронта, с точки зрения нашего противника, такой итог был обескураживающим, а потери 6-ой армии признавались непомерно высокими. Напомним, что в ходе операции «Цитадель» в июле 1943 г. 4-я танковая армия Гота группы армий «Юг», решая в направлении главного удара важнейшую стратегическую задачу, понесла подобные же потери, лишившись около 23,2 тыс. чел. Потери в живой силе всей группы армий «Юг» в июльских боях на южном фасе Курской дуги составили около 46,2 тыс. убитыми, ранеными и пропавшими без вести. На этом фоне потеря почти 24 тыс. чел. в оборонительной операции на «Миусс-фронте» и на  самом деле выглядит весьма впечатляюще, указывая на возраставшие боевые возможности Красной Армии.




Примечания и приложения - Использованная литература – см. http://www.proza.ru/2012/09/17/1335 
В этом же разделе см. - Карта-схема Миусской наступательной операции.


I. Предисловие: Ответа найти не удается... – см. http://www.proza.ru/2012/10/02/580
II а. Южный фронт накануне летней кампании (1, 2) – см. http://www.proza.ru/2012/11/13/1840
II б. Южный фронт накануне летней кампании (3, 4, 5, 6) – см. http://www.proza.ru/2012/11/13/1853
III. Вермахт на «Миусс-фронте» - см. http://www.proza.ru/2012/12/12/1354
IV. Операция началась... – см. http://www.proza.ru/2012/12/27/1365
VI а. Противостояние в воздухе (1, 2, 3) - см. http://www.proza.ru/2012/09/17/1355
VI б. Противостояние в воздухе (4, 5) – см. http://www.proza.ru/2012/09/17/1349
VII. Послесловие: военные события в культурно-историческом аспекте – см. http://www.proza.ru/2012/12/27/1387