Это случилось. Книга Екатерины Домбровской - "Воздыхание окованных. Русская сага" издана и ныне, наконец, можно прикоснуться к её страницам. С волнением следуя в течение года за каждой строкой этой Великой книги, доверчиво помещённой писателем на литературном сайте, читатель мог трепетно наблюдать, как под талантливым пером Автора возрождаются крупицы живой памяти нескольких поколений породнившихся замечательных русских православных семей Стечкиных, Жуковских, Микулиных и Домбровских. Но сейчас, мне хотелось бы обратить особое внимание будущих читателей на те главы романа, которые как драгоценной нитью, пронизаны воспоминаниями о бабушке Автора, хранительнице семейной памяти, Екатерине Александровне Домбровской.
***
Я воспринимаю книгу Автора моего, как молитву, обращённую к Господу о самом любимом и дорогом ей человеке, бабушке, Екатерине Александровне. Как поэтическое повествование, позволяющее донести и поделиться с читателем драгоценными воспоминаниями о ней, обладательнице редких духовных качеств. Хранителем памяти многих поколений семьи в документах, успевшей " из уст в уста" передать эту память внучке Кате, впитавшей "не только рассказанное, но и то невысказанное, что без звуков дышало за её словами, аристократически сдержанного и весьма прикровенного по характеру и воспитанию человека".
Да, позволит мне мой милый Автор пройти по пунктиру земных следов бабушки её, Екатерины Александровны, воспользовавшись некоторыми фрагментами разных глав "Воздыханий окованных".
"Лицом в бабушку-француженку, а сердцем в Жуковских - доброта добрющая, незлобливость, всегдашняя готовность всё прощать, застенчивая, не ищущая внимания мира и первых ролей".
"Её красивые благородные руки Жуковских. "Умные руки, навыкшие к трудам, выражавшие внутреннюю гармонию и наследственную предрасположенность к благородству тех, кому они принадлежали".
«У неё было... какое-то святое отношение к свободе другого человека. При этом она и сама была очень независима».
"На чтениях Пушкина, Гоголя, Толстого с раннего детства бабушка растила меня... Это был мир, в котором бабушка была своя. Ей не нужно было мудрствовать по поводу глубинных смыслов "Старосветских помещиков" - её сердце знало и любило это тихое счастье скромной и доброй семейной жизни..."
"Редко, но бывало, что бабушка ненароком, нет-нет, да и начнёт мне читать "Отче наш" - хоть что-то дать, умирающей в невежестве душе внучки".
И закат её жизни печальный, несправедливо заброшенный. Неустанная труженица, спасавшая в течение 40 лет бесценные фрески древних мастеров, получившая благодарное имя от учеников «бабушка русской реставрации", с унижениями собирала справки для пенсии, эти жалкие бумажки».
"Очень не вскоре, спустя годы после кончины бабушки, начала я осознавать, что мир вокруг меня, оказывается, совсем иной, что людей таких, как она, и мира такого, как царил в нашем доме, вокруг меня нет, что все живут и чувствуют, и проявляют себя совсем иначе".
Это только несколько особенно запомнившихся мне штрихов из жизни Екатерины Александровны Домбровской. А ещё был муж, вынужденно, оставивший когда-то Россию, семью и двоих детей. Был истязающий крестьянский труд в военные годы, позволивший сохранить жизнь родным людям.
Екатерина Александровна, в письмах встаёт перед читателем великой русской женщиной, что "и голод, и холод выносит», умеющей объединить в сердце своём и любовь к делу жизни своей, профессии на высочайшем уровне, и любовь и дружбу к сыну (чудные письма свидетельством), дочке, давно покинувшему её мужу, отцу её детей, сестре Верочке и всем, кто её окружал. И дорогой внучке Катеньке, которую зовёт она ласково "Катюшок" и, которая пишет о ней ныне драгоценные строки в своей книге.
***
А теперь, следовало бы, сказать какие-то важные слова о том впечатлении, которое произвела на меня книга, в целом. Но, если бы могла я излить на эту страничку сердце своё, и то, не хватило бы сил выразить любовь и признательность моему Автору, столь велико влияние на меня этого произведения. «Воздыхания окованных. Русская сага» поразила меня с первых строк изумительным языком. Тем языком, который звучал для слуха русского человека, как безошибочно родной, близкий, истинный, но почти позабытый, затерянный в суете нынешних книжных прилавков, пестрящих яркими лакированными обложками. Книга воспринималась мною, как подлинная поэма, пронизанная высоким духовным Словом, и я, тогда далёкий от Веры и Православия человек, навсегда попала под пленительное обаяние его.
Бесконечное доверие читателю, которого вводит Автор в ореховскую усадьбу, дом своих самых близких людей. А дом населён. И не тени там обитают, а живые люди. И я, стоя на пороге, слышу их голоса. Как перекликаются между собой сёстры Катя и Верочка Жуковские. Как читает вслух своей любимой жене Александр Александрович Микулин. Как собираются на охоту Николай Егорович Жуковский и Жорж. Как пьёт чай после завтрака хозяев немногочисленная прислуга. А вот и хозяин, Егор Иванович, приезжает, и Анна Николаевна и все остальные бросаются навстречу. И, наконец, самая маленькая Катенька уже шалит со своей сводной сестрёнкой и первые покаянные слёзы её перед любимой бабушкой Катей...
Мой драгоценный Автор! Я не умею, да и не ищу слов, чтобы обобщить своё впечатление о прочитанном. Каждый герой этой повести занимает в душе моей отдельное место. Каждый - явление.
Это Вам удалось сплести из родных судеб удивительный венок, перевить его чудной русской речью, какой я, кажется, и не слыхивала, окружить высокой духовной аурой, и подарить читателю на долгую память. Примите же, мою самую горячую признательность и глубокий поклон, мой дорогой просветитель и, давно уже, друг.
И я ухожу сегодня с этой последней страницы, подавляя непередаваемые эмоции и слёзы, желая "Воздыханию окованных" ступить на широкую дорогу к сердцам читателей России.
Ваша Галина.
Книга издана в Канаде. См.http://www.proza.ru/avtor/skityanka