Твари. Глава 14. Благотворительный вечер

Саша Мурр
     Стёпа приехал этим вечером. Карина плакала всю дорогу, одно лишь их тешило, то, что он будет не один, что Мира поможет ему освоиться. Стёпа никогда ещё не расставался так надолго с родными, и тем более не был так далеко от дома. Когда Фабиус закончил с оформлением бумаг, он объяснил ему, где можно найти Миру. Испуганный и абсолютно растерянный мальчишка даже не подумал о том, чтобы спросить, где его комната. Он бросил свои вещи прямо в холе и побежал.
     Стёпа просидел на стадионе больше трёх часов, начинало темнеть, он бы с радостью вернулся в тёплый корпус, но слишком стеснялся чужих, боялся попросить помощи, но больше всего его пугала темнота. Над дремучим беспроглядным лесом, что окружал это место как высокая изгородь, сочилась тягучая тьма, совы и другие ночные животные будто становились всё громче, по мере того как всё тише становилось в академии. Он сел прямо под фонарь, в надежде хоть немного быть ближе к свету. Когда Мира вернулась, мальчик даже не злился на неё, он просто повис на её талии, как если бы чувствовал себя спасённым от страшных невидимых ночных монстров. Маленькая озябшая детская ручка проскользнула в ладонь Миры. Стёпа не отпускал её до самых дверей, наверняка боясь, что потеряется, что Мира его забудет, и он вновь останется один.
     В Мире, как будто что-то рухнуло. Она оглянулась назад и поняла, что всё это время совсем не туда смотрела. У неё на уме были лишь развлечения, и как бы она не старалась себя оправдать, что это Кара её соблазнила или заставила, в любом случае Мира всегда соглашалась. Ей было легко идти у неё на поводу, потому что ей самой этого хотелось, сколько бы она этого не отрицала. Со всей этой новой разгульной жизнью, во вкусе Кары, она стала забывать о тех, кто действительно, о ней беспокоился, кто принимал её такой, какая она есть, а не потому, что хотел позлить отца. Ей было безумно стыдно перед Стёпой, как если бы она его преднамеренно бросила, как если бы променяла младшего братишку. И ведь на этом её пренебрежение к любящим людям не кончалось. Мира вспомнила, что так и не отправила письмо Геремену, хотя обещала, что это будет первое, что она сделает по приезду. Карине она вообще ни разу не написала за всё своё пребывание в академии, хотя та ей регулярно посылала и письма и посылки. Про отца та же история, а ведь он ей единственный родной человек. Мира каждый раз говорила себе «завтра», завтра она ответит, сегодня был слишком тяжёлый день, но на завтра, всё вновь повторялось. И что больше всего её разочаровывало в себе, это то, что она всё меньше вспоминала Глеба.
     Стёпу направили в соседний детский корпус. Сразу после отъезда Миры, Карине пришло письмо с приглашением для её сына на подготовительные курсы перед школой, со всей этой суматохой, отъездом Сергея, она совсем забыла, что вот-вот расстанется и с сыном.
     Мира и не знала, что здание за стадионом и есть детский корпус. Это не мудрено, она лишь сегодня в первый раз там побывала. Занятия школьников и студентов не пересекались, словно два разных мира, хотя и были всё это время по соседству, и им всем было дозволено бродить по территории друг друга. Они договорились со Стёпой встречаться после занятий и ходить периодически вместе в столовую академии.
     Следующим утром Мира дала себе завет, что не подойдёт к Каре, она целенаправленно села в самый угол, обставившись книгами, что бы её было трудней заметить. Но она недооценила Кару. У неё были не только цепкие руки, но и глаза. Она словно рентгеном просканировала весь зал и направилась прямиком к ней. Мира её даже не заметила, точнее просто не узнала, поэтому под шумок сбежать бы просто не удалось, да и сама Кара выглядела хуже некуда, Мире стало жаль её. Кара была то ли не выспавшейся, то ли всё ещё заплаканной, её глаза опухли и затянулись синими мешками, от чего стали казаться просто огромными. Правая рука директора больше не была прилизанной, волосы торчали во все стороны, привычный деловой костюм она сменила на помятый спортивный.
     — Он кричал. Никогда его не видела таким, — голос Кары дрожал, будто она только что вышла из Кабинета Фабиуса, —  он такое говорил…
     — Но почему? Ты же не виновата. Ну, то есть, с каждым бывает, не взломают машину, так угонят?
     — Ты не понимаешь, он же мне говорил! Он сказал прямиком везти и отдать этот чёртов футляр, он сказал отдать! А не возить его в багажнике по всему городу.
     — Но, слушай, раз он так дорожил этим футляром, так отвёз бы его сам, а не поручал тебе?
     — Он не мог. Его не должны были видеть с Русланом. Он мне доверил, а я, я его подвела, я всегда всех подвожу, — Кара опрокинула голову так, чтобы волосы скрыли её лицо, — Такая Кара, в этом вся я! — на столешницу упала первая капля и разбилась, следом вторая, —  Ни на что не годная, обуза, никчёмная, недовампир! Я ни на что не способна, — её рука скользнула по щеке, — Лучше бы меня вообще не было, всем бы было лучше!
     — Нет, не надо так, — Мира соскочила со стула и села рядом с ней, что бы она ни думала о Каре, сейчас это было уже не важно, —  это всё глупости, он бы тебе не доверил это, если бы считал тебя никем, это просто случайность, это бы всё равно случилось! Тот, кто его украл, он знал, где искать.
     — Фабиус тоже так сказал, про то, что кто-то знал,—  Кара шмыгнула громко носом и будто сама этого испугалась, — Отпусти меня! А то ещё кто увидит, что я раскисла! Нельзя так, всё, я сильная, я не из таких, нытиков!
     — Как скажешь, — Мира усмехнулась, ведь Кара даже в моменты своей слабости не теряла своего лица.
     — Фабиус тоже так считает. Это главное. И,—  её минуты отчаянья резко сменились присущим ей воодушевлением, —  он дал мне что-то вроде второго шанса. Познакомься, перед тобой организатор ежегодного благотворительного бала! И я убью любого, — Кара крепко сжала кулаки, — кто помешает мне провести его идеально!
     — Ого, прямо любого? Ты что ли вроде секьюрити будешь выступать?
     — Очень смешно. Учитывая, что ты мне будешь в этом помогать!
     — С какой это ещё стати? — у Миры всё сжалось внутри, вот она очередная история в которую обещала себе не влипать.
     — С той, дорогая, что я половину вины свалила на тебя,— Кара процедила слова, сквозь зубы ехидно улыбаясь, — прогульщица уроков физкультуры…
     — Но, ты же… —  Мира уже пожалела, что так беспокоилась о ней,— А если я всё сорву? Ты не подумала об этом? — она чувствовала, что пора уже меняться ролями, —  Если я, к примеру, сделаю что-то не так? Расскажу как ты сорвала меня с занятий, вместо того чтобы заняться поручением Фабиуса, отправилась в паб? Начну приставать к кому-нибудь из гостей?
     — Валяй, милая! Не тебе в этом тягаться со мной! Но только вот Руслана лучше остерегайся, мой тебе дружеский совет,— Кара резко встала и ушла, словно пытаясь сохранить последнее слово за собой, хотя Мира нутром чувствовала, она задета, она ждет, что Мира вновь за ней побежит, но Кара ошиблась, не в этот раз.
     — Дружеский, нож в спину, — процедила Мира, не ожидая ответа.

     Благодаря Каре, Мира весь день провела на нервах, взвинченная, готовая наброситься на любого. Казалось, её раздражает буквально всё, чай недостаточно горячий, люди по холлу идут слишком медленно и мешают ей пройти, погода слишком мокрая, солнце не справляется со своими обязанностями, преподаватели говорят слишком много и всё не по делу, да и свитер такой колючий и тесный. Кроме того сегодня ей снился вновь странный сон. Мира и не думала, что он имеет хоть какое-то отношение к видениям, скорее к её душевным переживаниям. Сегодня ночью она снова вернулась на тот бал, с которого всё началось, в ту страшную ночь, когда погибла её подруга. Мира так ничего толком и не поняла, вспышки света, крики, и ещё почему-то она сидела за трибуной, словно прячась, крепко сжимала ладонями уши, её кто-то звал на помощь, но она так и не смогла подняться, Мира, будто приросла к полу. Она даже не хотела думать о том, правда это или вымысел, пусть почти ничего и не помнила с той ночи, но Мира точно знала, что никогда бы не бросила человека в беде, по крайней мере, сейчас точно бы не бросила. Возможно всё это лишь отражение её страхов. Она не знала, чего ждать от грядущего события. В последний раз всё закончилось трагично. И если учитывать, что половина гостей будет иметь прямое отношение к тем, кого она больше всего боится, то ожидать можно всего что угодно. Но полностью её в этом убедил конец сна, она увидела Глеба. Мира заметила, что уже и забыла какой он. Он дрался, как всегда был на высоте, благороден как настоящий рыцарь. Если уж это не отражение её страхов, то что?
     Всё это натолкнуло её на мысль, что пора бы уже что-то написать Геремену, и Карине, и отцу, в конце концов. Мира знала, где Кара будет её искать в последнюю очередь, поэтому прямиком пошла в библиотеку. Исписав дюжину листов, с чувством выполненного долга она направилась на детскую площадку за школой, куда вот-вот должен был прийти и Стёпа.
     На площадке, как и положено, стоял шум и гам. Ребятня бегала, смеялась, бросаясь друг в друга снежками. Две девочки левитировали клубы снега, чтобы сделать снеговика. Кто-то просто бегал, хаотично, словно молекулы водорода, с единственной, судя по всему, целью, просто побегать. Мира шла, смотря свысока на всех, боясь случайно кого-нибудь опрокинуть. Степу, оказалось, найти не так уж и легко. Среди всей пестроты курток, почти одинаковых шапок, замотанных до самых глаз шарфами детей, узнать их было почти не реально. Она несколько раз одёрнула не тех мальчишек, похожих по росту, но не угадала, пока не заметила на самом краю площадки единственного спокойно сидящего ребёнка.
     Мальчик сидел на качелях, изредка покачиваясь и упорно разглядывающий собственные ноги. Стёпа, у которого обычно шило было в одном месте, сидел один.
     — Скучаешь, да? —  Мира опустилась рядом на соседние качели.
     — Привет, — Степа, наконец, оторвался от своих ботинок и заулыбался,— есть немного.
     — Ну, осталось не так уж и долго.
     — Три месяца, это много, — мальчик вновь погрустнел, надув щёки.
     — Нет, уже меньше, минус один день! Не волнуйся, скоро время начнёт идти быстрее.
     — Не начнёт, это не возможно. Время единственная постоянная величина!
     — Ну, спасибо Эйнштейн, как же я раньше-то жила! Я не про это ведь. Скоро у тебя появится много друзей, вот увидишь, сам не захочешь домой.
     — А ты уже не хочешь домой? — Стёпа уставился на неё детскими наивными глазами, жаждущими прямого ответа, без тайн и увиливаний, что присуще взрослым.
     — Это другое, — эти слова застали Миру врасплох, она даже не знала что сказать, и собственно что именно он имел ввиду? Простой детский вопрос или глубокая философская мысль? Вот уж что правду говорят, уста младенцев глаголют истину. Хочет ли она домой? И где её дом? Домой к отцу? Домой в штаб? Или её дом уже здесь? И на всё сразу было два ответа,—  И «да» и «нет». Я скучаю, очень скучаю, но знаю что ещё слишком рано.

     Стёпа не смог пока, да и видимо не хотел ни с кем подружиться. Он всегда был в штабе любимчиком, шалуном, которому всё спускали с рук. У него была привычная, беззаботная жизнь. Но здесь всё было по-другому. Его никто не знал, никто не знал какой он, потому и не проявляли интерес. Мальчик же сам не мог подойти к ровесникам. Он не привык к этому. Всю жизнь, окружённый заботой, все носились за ним, он не знал, как обратить на себя внимание незнакомых людей.
     Мира пыталась дать ему пару дельных советов. Но сама она, много ли понимала в этом? Ведь если бы не Кара, надо отдать ей должное, наверняка и Мира до сих пор бы проводила время в гордом одиночестве, изучая свои ботинки, возможно даже написав диссертацию на эту тему.
     Тянулась неделя. Стёпа всё также сидел один, когда они встречались. Хотя, в последний раз после их разговора он не пошёл в корпус, а направился к мальчишкам, которые весьма радужно его приняли. Кара, вся была в заботах, она носилась по всей академии со стопкой папок, постоянно уезжала, что не могло не радовать Миру. Наконец у неё появилось время заняться упорно учёбой. В один из таких дней она договорились с Пенелопой, её соседкой, вместе готовиться к предстоящему тесту. Они сидели у себя в комнате и по очереди задавали друг другу каверзные вопросы. Хотя у Пенни это получалось намного дольше, ведь она заикалась, но уж чего у неё не отнять, она действительно была самой умной на курсе. Пенни словно ходячий справочник, знала всё, даже то, что было написано мелким шрифтом.
     — Как избавились от приведения в Лунной Лощине? — Мира задавала ей, прежде всего те вопросы, на которые сама не знала ответа.
     — Ка-как и от лю-лю-любого другого. Выполнили по-по-последнюю просьбу, же-же-желание. Кри-кри-кристофер Дёрк пожертвовал собой, он от-отправился в путь с п-призраком Кали.
     Но счастье их было не долгим, главная беда решила объявиться, в комнату без стука она ворвалась в образе Кары, при всём своём параде и боевой раскраске.
     — Пятница! —  Кара с укором смотрела на Миру.
     — Спасибо, кэп, я знаю какой день недели!
     — Тогда почему ты ещё не одета?
     — Если ты не заметила, то у меня есть более важные дела, чем чествовать её величество пятницу, — Мира подняла обложкой вверх учебник.
     — Нет, вот как раз сейчас у тебя более важные дела, подымайся, давай, даю тебе десять минут.
     — К-к-кара, — вдруг подала голос Пенни, —  н-н-не могла б-бы ты з-з-закрыть дверь с той стороны!
     — Дверь? —  Кара будто разрывалась на две части, с одной стороны, она никому не позволяла говорить с собой в таком тоне, с другой, Пенни она бы позволила всё что угодно, — Я с радостью её закрою, Пенелоп-п-па, как только выйду отсюда с Мирой. А ты дорогая собирайся, «нет» не принимается, если ты не забыла, ты должна мне помочь с организацией бала, а это лучший повод всё обсудить.
     — Прости, Пенни, — Мира захлопнула книгу, — но возможно это действительно единственный способ избавиться от особо назойливых душ. Я жертвую собой, вспомни обо мне… когда получишь отлично.

     Мира не стала долго заставлять себя ждать. Во-первых, ей не очень-то хотелось куда-то идти, во-вторых Пенни была явно не довольна происходящим у них в комнате. Поэтому Мира просто расчесалась и сменила тапки на кроссовки.
     Когда они подъехали к клубу, снаружи стояла уже целая толпа. Кара без очереди подошла к охраннику и их моментом пропустили, Мира чувствовала спиной на себе взгляды замёрзших и рассерженных такой наглостью людей. Внутри всё сплошь было завешано белой тюлью, на потолке, на стенах, в арках, она подсвечиваемая светомузыкой свисала отовсюду, словно одеяния привидений. Внутри никого почти не было, до начала оставалось полчаса, а пока последняя группа доигрывала свой саундчек.
     Они поднялись по лестнице сбоку от сцены. За очередной блестящей белой занавеской оказалась комната, половину которой занимал огромный полукруглый кожаный диван, на котором уже расположились, закинув ноги на стол музыканты. И Бернард здесь был, как только он заметил вошедших, то первый подорвался помочь им снять пальто.
     — Наконец! Надеюсь, с Фабиусом всё обошлось?
     — Да, мы всё уладили, —  Кара стала пощёлкивать пальцами, словно что-то искала в этой комнате, — настолько, насколько это возможно в этой ситуации. Где минибар?
     Они упали на диван. Кара уселась рядом с самым смазливым парнем и сразу же к нему прижалась, будто больше некуда было сесть, Мира же скромно заняла  уголок.
     — Мне так нравится твой парфюм, — Кара изображала тесноту, — кажется нотки сандала и граната?
     — Да, — парень, казалось, был поражён таким вниманием к своей персоне, —  наш менеджер считает, что хороший стиль поможет иметь популярность среди девушек…
     — А эти пряди тоже его идея? — она провела пальцами по мелированным вискам юноши, он же в свою очередь абсолютно растерялся, и залился краской, — У меня так в горле пересохло, не принесёшь зелёный мартини?
     — Минуту, — её кавалер вскочил, будто где-то был пожар.
     — Зелёный мартини? —  Бернард чуть ли не плакал от смеха.
     — Да, надо же мне было его спровадить! — Кара ехидно подмигнула,— Люблю начинающих музыкантов, они пока не популярны, такие милашки, и абсолютно не разбираются в алкоголе. Ну, так что? Мы вроде как почти наедине.
     — Объясни мне, на кой чёрт вообще Фабиусу потребовалось что-то от Руслана? — Бернард из-под стола достал три припасённых бутылки, — Он же настоящий мерзавец!
     — Я вот сама в шоке.
     — Да, знаешь, я тоже давно хотела поинтересоваться, — Мира решила не отставать по крутизне от остальных и открыть пиво об стол, отколов кусок полироли, после второй неудачной попытки она всё же предоставила это дело Бернарду, — Ты говорила, что Фабиус выше этого всего, всех этих разборок, какие у него могут быть дела?
     — Да полно, много раз Руслан заезжал, в основном по организации банкетов, учебных планов, дела города,— начала перечислять Кара.
     — Нет, я не про это! Какие важные дела? Такие, что он постеснялся, что его заметят с ним, учитывая, что это и так давно не новость, что они знакомы. Может они просто хотели, не знаю, там, в гольф поиграть под луной, пропустить стаканчик как старые приятели?
     — Они не приятели. И никогда не были, — Бернард весь напрягся, — Я тоже часто имею с ним дела по работе. Но это не то. Руслан главная шестёрка Торуса, и разумеется наш тёмный владыка в курсе обо всём.
     — Может, именно поэтому Фабиус, —  Мира перевела взгляд на Кару, которая тут же состроила щенячьи глазки, — поручил это тебе, чтобы скрыть от Торуса свои дела с Русланом!
     — Или, Руслан не хотел его подставлять! Что? — Кара возвела глаза к потолку, — Он не плохой! Не такой плохой, как вы думаете.
     — Дорогая, —  Бернард нежно похлопал Кару по спине, — если он свысока своего эгоизма, один, единственный раз тебя заметил и дал надежду на отношения, это ещё не делает его хорошим человеком!
     — Он и не человек, — Кара резко встала, —  Пойду,  посмотрю, куда мой кавалер подевался.
     — Что…—  Мира подождала, пока Кара скроется за занавесью, — что это вообще было? Какие ещё отношения?
     — О, это долгая история!
     — Обожаю долгие истории.
     — Что ж, попробую вкратце, — Бернард отхлебнул из бутылки, — Кара сохнет по нему наверно последних лет пять, может и больше. Не могу точно сказать, мы ещё не были знакомы. Было время, она ему прохода не давала.
     — Она и сейчас, Руслан то, Руслан сё…
     — Ты ведь наверно не знаешь! Мы же с ней так и познакомились. Это было лето, я работал помощником у одного весьма богатого и ленивого барана из администрации. Все речи за него писал я, со всеми договаривался я, я знал о его жизни и работе больше чем он сам…
     — Ну а Кара?
     — Ах да, Кара! Она тоже приехала на стажировку. Фабиус туда её устроил, я то с двумя высшими образованиями еле пропихнулся, — Мира опять оборвала Бернарда укоряющим взглядом, — Да, в общем, у нас сразу всё как-то не заладилось. Мы были в летней резиденции, озеро с дикими утками, лес, лодки кругом, сельская такая красота. Романтика в воздухе так и витала. Лето, никому работать не хотелось, хотелось приключений. И вот однажды появился Руслан. Я не знал кто он, но тогда мне показалось, что он ангел. Он был прекрасен.
     — Подожди, Кара мне сказала, что вы познакомились, когда ты пытался увести у неё парня?
     — Бред! Он и не был ей парнем, во всяком случае, впечатления такого не сложилось. Кара бегала за ним, и как я понял не первый год. Но Руслан видимо и не воспринимал её всерьёз. Её никто тогда не воспринимал всерьёз. Сама Кара была другая.
     — Лучше?
     — Не знаю, наивней наверно. Уже и тогда она была избалованной девчонкой, но наверно не такой хваткой. Как сейчас помню её, подранные  джинсы, уйма фенечек, короткие волосы, каре, она всё время смеялась. Подросток одним словом, со всеми вытекающими оттуда проблемами. Что не день она либо громко смеялась или же устраивала истерики, разнося всё вокруг.
     — В таком случае поменялся только имидж.
     — Я довольно быстро понял, кто такой Руслан и остановился. Решил помочь ей понять это, но она и не хотела никого слушать кроме себя и Руслана. Разве что Фабиус имел на неё влияние, но тогда он не замечал что происходит. В один прекрасный день Руслан переменился, будто стал мягче. У всех наверно бывают такие моменты, даже у таких отъявленных мерзавцев. Он дал ей шанс, надежду. Они вместе уезжали, были всё время рядом, это длилось пару тройку дней, я не знаю было ли что между ними, Кара так и не ответила мне. А потом он исчез, как обычно, ничего не сказав и не попрощавшись. Кара пришла ко мне вся в слезах, не в силах вообще хоть что-то внятное сказать. Оставалась неделя до конца нашей работы, она каждый день ходила к озеру в надежде, и я составлял ей в этом компанию.
     — Я даже не знаю, — вся эта история Мире казалась бы такой милой и романтичной, если бы в ней не были главными героями гей, стерва и подонок-вампир, — Её вроде и хочется пожалеть, но это же Руслан? Как? Как вообще так можно? Ей просто хочется настучать по голове и выбить всю эту дурь!
     — Она одинока. Даже когда в кругу людей, что жадно смотрят ей в рот, всегда одинока. И ей безумно повезло, что ты рядом!
     — Но… Да по ней и не скажешь!
     — Не бери в голову, она не умеет выражать благодарность, её этому просто не научили.
     Из-за занавеси показалась Кара в обнимку уже с новым ухажёром, как-то странно покачиваясь, создавалось впечатление, если юноша её отпустит, то она непременно упадёт.
     — Если верить этому красавчику, то он и вправду звукорежиссёр, и вам ребята пора уже на сцену!
     Ребята гуськом выползли из-за стола и с чёрного хода потащили инструменты на сцену. Мира же с Карой спустились в зрительский зал. Пока группа Бернарда настраивалась, Кара пробила себе дорогу к сцене, нагло расталкивая людей локтями. Гитарист взял первый аккорд, зал который в предвкушение затих, теперь, словно взорвался эмоциями, люди хлопали, кричали и свистели в приветствие группы. Сама Кара жадно впилась взглядом в сцену, ликуя и выкрикивая бодрящие лозунги. Её голос на фоне общего шума почти потерялся, но заряд её энергии говорил о том, что она изо всех сил кричит, от души болеет за них. Вступили барабаны, Бернард что-то прокричал в толпу, девушки завизжали  и наконец, показали всю свою мощь гитары, начался рок-н-ролл.
     Группа начала с быстрой заводящей толпу песни. Там, насколько могла понять Мира, речь шла о разгульной жизни одного художника и о том, как он пропивает всю свою жизнь и как это весело быть без забот, свободным от всех обязательств. В середине песни ребята вставили особенно эмоциональный бридж, сам звукорежиссёр, сидящий в будке за сценой, решил подсластить момент и врубил ультрафиолет в зале. В глазах всё замерцало, Мира не смогла более смотреть на сцену и переключила внимание на Кару, что всё также смотрела на сцену, даже не моргая. В таком освещение стало заметно как потёк её макияж, как смазалась тушь, будто она тёрла глаза, Кара наверно совсем недавно плакала.
     Мира перевела взгляд вновь на группу. Бернард выполнил трюк со скольжением на коленях по сцене с поднятой вверх гитарой, остановившись ровно у края сцены. Девушки взвыли, и начали тянуть свои руки к нему, все они его хотели, кроме Кары, она смеялась, зная, кто он на самом деле. Песня закончилась, но женская часть зала всё ещё не могла взять себя в руки. Тогда Бернард сказал пару слов в микрофон, прочёл абсолютно непонятный стих, его действительно никто не понял, но при этом все изменились в лице, ощущая себя частью чего-то сверх интеллектуального, эдакой богемой, их лица так и распирало от великой мудрости и причастности. На этой волне, музыканты заиграли последнюю медленную песню. Кто не нашёл себе пары для танца, поднял вверх руку с зажигалкой, словно в знак протеста, так и говоря всем своим видом «на самом деле мне так больше нравится». У Миры не оказалось зажигалки. И пары тоже. Сегодня её вид из всех присутствующих меньше всего говорил о том, что она хочет приключений. Мира аккуратно обошла танцующих и хотела было выйти к бару, но, в другом конце зала, под одним из балконов, сквозь всю пелену белой тюли смогла узнать знакомую фигуру. Мира резко сменила курс, расталкивая всех, не страшась слов которыми её в ответ осыпали, она уже ничего больше не слышала кроме своего сердца.
     — Я не хотел тебя отвлекать, —  Глеб лучился светом, ультрафиолетом или собственным, но он был таким, каким его Мира знала до их расставания.
     — Нет, ты никогда... Ты настоящий?
     — Ну да? — он усмехнулся, — странный вопрос!
     — Да, странный, но вдруг я сплю, — Мира ущипнула свою ногу, она ощущала себя полной дурой. Сколько раз она прокручивала в голове этот момент их встречи, репетировала, что она ему скажет, как будет независима и остроумна. А сейчас все умные фразы перемешались в голове, она была способна лишь широко улыбаться словно сумасшедшая, — То есть ты снился мне недавно, не то что бы снился, и вовсе не ты, да вообще мне никто и не снился! Это и не совсем сон был, наверно.
     — Я знаю, я почувствовал. Не объясняй, прошу тебя, —  он взял её за руку и замер. Секунду другую они лишь смотрели друг другу  в глаза, затаив дыхание, ожидая, что же будет дальше, кто первый сдвинется с места. Они так долго не разговаривали, так долго винили друг друга, что теперь, переступить эту черту молчания казалось чем-то неосуществимым, почти подвигом. Песня подходила уже к концу, а они стояли по-прежнему как статуи. Кислорода уже почти не хватало, но Мира не знала что делать, с чем в этот раз он к ней пришёл, как с ним говорить, всё это было настолько неловко. Если надо она готова навсегда остаться здесь, стать камнем, но не быть первой. Её ноги уже почти занемели, как вдруг Мира почувствовала, что отрывается от пола, как Глеб её кружит в воздухе, как она теряется в его объятьях и нежных поцелуях. Он одновременно целовал её, что-то несвязное шептал «мне всё равно», «я знаю» и утешал её такую же разрывающуюся между поцелуями и объяснениями, плачущую и смеющуюся в один и тот же момент.
     — Почему, Глеб? — Мира стонала сквозь слёзы, — Если ты опять уйдешь, я не вынесу!
     — Я знаю, знаю.
     — Что мне думать? В прошлый раз, ты даже не сказал почему? — она уже не стеснялась своих чувств, не было смысла сдерживать этот фонтан слёз, Мира сердилась на него, била ладонью его в грудь, ей хотелось, что бы он хоть немного понял, что она пережила без него.
     — Ненависть и глупость меня ослепила, я не поверил самому себе.
     — Тупость тебя ослепила! Ой, нет, прости…
     — Нет, ты права. По-другому это не назовёшь. Я встретил одного человека, он открыл мне истину на всё происходящее.
     — То есть ты бы сам в жизни не допёр, да? — Мира оборвалась на полуслове, ей было так стыдно за себя, он пришёл к ней, чего ещё надо? Ведь не этого ли она больше всего ждала?— Прости, я просто так надеялась, что ты сам всё осознаешь, а не по наводке неизвестно кого.
     — Нет, ты не так поняла. Я давно всё осознал, но не видел смысла. Я думал, что нет шанса, но теперь я знаю, что он есть, всегда есть! Я всё обдумал, у меня есть идеальный план. И если ты согласна?
     — Да! Да, чёрт возьми!!!
     Глеб потянул её за собой. Они вышли через чёрный ход. На улице шёл снег, он накинул на неё своё пальто и они по тропинке спустились вниз к озеру. Старый причал весь покрылся льдом, его деревянные опоры, верёвки заледенели в последней волне. Само озеро, заворошённое снегом, почти слилось с небом, у него словно не было края. Глеб взял её руки и начал растирать, чтобы она не замёрзла.
     — Есть одно задание, оно последнее. Обещаю, последнее! Я просто должен!
     — Ты никому ничего не должен, ты и так достаточно сделал!
     — Я знаю, поэтому оно и последнее. Пообещай, что будешь вести себя, как ни в чём не бывало?
     — Обещаю! Хотя это просто не возможно, когда теперь…
     — Постарайся! Пообещай? —  Глеб был, как никогда решительно настроен, — Это важно!
     — Обещаю! — прокричала она.
     — Бал, ежегодный благотворительный вечер, будь там! Я приду за тобой, ещё и не успеют подать десерт.
     — Да, я буду ждать! Только не опоздай, прошу тебя, а то я сойду с ума!
     — Не волнуйся. Всё должно пройти как по маслу, — он вновь смягчился, его глаза блестели, и выдавали всё его воодушевление, — Гости будут слишком отвлечены. Никто не заметит.
     — Не заметит что?
     — Твою пропажу конечно! Пока, они будут разбираться, мы будем уже далеко. Скажи еще, что никогда не мечтала откуда-нибудь сбежать?
     — Всегда мечтала, —  Мира уже нисколько не стесняясь, потянула Глеба за ворот рубашки и поцеловала.
     — Прости, — Глеб пытался оторваться от нее, но сам не мог, — тебе надо идти, никто не должен знать о нас.
     — Я не могу, я так долго ждала, ещё хоть чуть-чуть, — у неё всё разрывалось внутри, так долго она мечтала об этом дне, и теперь должна сделать вид, что ничего не произошло.
     — Я знаю, Мира,— он глубоко вдохнул запах её волос, — Но так надо, так нужно! Скоро всё изменится, мы никогда не расстанемся, но сейчас нужно немного потерпеть!
     — Ты же знаешь…
     — Ты не любишь терпеть, знаю! — Глеб ещё крепче сжал её в объятьях, — Но пора, — они направились обратно к чёрному ходу, — запомни, никто не должен знать! Никто! Даже штабовские.
     — Но почему?
     — Поговаривают, есть предатель.  Хотя, даже неважно, что поговаривают, я сам в этом уверен. Последняя операция из-за этого сорвалась, было очень много погибших. Есть какой-то осведомитель, кто-то очень близкий к верхам, кто обо всём в курсе. Торус знал, что мы придём, и нас ждали.
     — Но кто? Кто-то из нашего штаба? Этого же не может быть!
     — Может. Не исключено что именно из нашего. Под подозрением теперь почти каждый. Там такое сейчас творится! Паника чистой воды, люди перестали даже общаться между собой! Смотрят друг на друга как на врагов народа. И не важно, сколько с этим человеком было пройдено, всё это потеряло смысл! Никто никому не доверяет, зато теперь ещё больше каждый пытается выслужиться, — Глеб опустил голову, он больше не говорил как раньше о штабе с гордостью и восторгом, казалось, теперь он его вовсе высмеивает, — Да, это уж точно не та миссия, ради которой я туда пришёл. А ты разве не знала? Геремен тебе ничего не писал?
     — Нет, — Мира замялась, ей было неловко в этом признаться, — Да я сама как-то перестала ему писать, думаю, он обиделся. Недавно написала и уже неделю ношу письмо в сумке. Не знаю, он в последнюю нашу встречу как-то отстранился, да и я сама надо признать, видимо не лучшая подруга. Неужели ты думаешь это он?
     — Геремен? — Глеб рассмеялся, —  Нет! Вот уж кому я доверяю больше всех, так это ему! Он никогда. И ты не сомневайся, сейчас и так не осталось людей кому можно доверять, кому, если не друзьям?
     — Верно. Мне так стыдно!
     — Не время бичевать себя! Лучше отправь поскорее письмо, тем более он так его ждёт!
     — Ждёт? Ты с ним говорил?
     — Говорил, пару раз, когда меня пускали к нему, он, конечно, обижается, но это пройдет, как только он откроет конверт, уж поверь, я его знаю!
     — Да, я тоже, он не умеет долго обижаться, — Мире сейчас так было светло и легко на душе, наконец, она смогла выговориться, но что-то вдруг внутри кольнуло, — Подожди, ты сказал, не пускают? Что ты имел в виду?
     — Ну да, ты же не в курсе, — Глеб вновь помрачнел, — его опять закрыли в башне, приказ сверху! Аарон, светлее всех светлейшеств, как говорит Геремен, дал приказ. Как я уже сказал, сейчас там напряжённая обстановка, никто никому не доверяет и это вновь доводит людей до крайностей.
     — Это не честно!
     — Знаю. И не знаю, что с этим делать. Есть мысли, но одна глупее другой! —  он рассмеялся, — Ты мне доверяешь?
     — Целиком и полностью!
     — Тогда всё удастся! Тебе пора.
     — Но? Так мало…
     — Так надо! Уже скоро! — Глеб открыл дверь и в последний раз её поцеловал, — Пора, люблю тебя,— они оба застыли в дверях, что Мира, что Глеб, судя по всему, этого не ожидали, слова сами соскочили, — Не так я представлял, как скажу это, но я люблю тебя Мира, всем сердцем и душой!
     — Я тебя…— она закрыла дверь и сползла по ней вниз, спиной чувствуя, что он всё ещё там, она ждала услышать его шаги, но вой ветра и грохоты музыки заглушали всё вокруг. Как бы ей не хотелось выбежать наружу, догнать его, она собралась с силами, встала, отдышалась и, собрав всю волю в кулак, вошла в зал.

     — Вот ты где! Тебя все обыскались, — Мира сразу же наткнулась на Кару, — А ты смотрю ещё та скромница? — Кара игриво ей подмигнула.
     — В смысле?
     — Блеск для губ весь размазался, — Кара принялась вытирать её, — и даже на шее, о-о-о! Надеюсь, он хорошо целуется, — она залилась диким смехом, за что получила от Миры пинок, — Пойдём, женщина-вамп, нас ждёт авто-пати, там и найдём тебе новых целовальщиков!
     — Не сомневаюсь!

     Они вернулись в комнату с огромным круглым диваном. Здесь вовсю продолжалось веселье. Помимо музыкантов появились и девушки, хоть они и сидели преимущественно на коленях, но народу набилось столько, что многим пришлось всё-таки стоять. Однако Бернард забил для них два места.
     — Вы видели, да? —  Бернарда просто распирало от счастья, — Как я в конце, да? А соло?
     — Выше всех похвал! — Кара потянулась за подушкой, ехидно подмигнув, — А вот Мира, боюсь, слишком близко к сердцу приняла последние строчки «лови любовь, вновь и вновь».
     — Так что на счёт благотворительного вечера? — Мире хотелось как можно скорее сменить тему, её и так всю переполняло от эмоций, а тут ещё и Кара со своими издёвками, ей нужно было срочно отвлечься, отдышаться, и как сказал Глеб, вести себя, как ни в чём не бывало.
     — Думаю, ты займёшься оформлением. Я сейчас договариваюсь с поставщиками продуктов для фуршета, музыкантами…
     — Музыканты согласны, — подал голос Бернард.
     — Да, и если несложно, Бернард, не мог бы ты немного пропиарить событие в своих кругах? Нам нужно хоть немного псевдо интеллектуалов, а то событие и без того скучное. Разослать парочку приглашений? Разумеется, у них должен быть бездонный кошелёк ко всему прочему.
     — Нет проблем!
     — А тебе Мира, всё по части оформления, начиная с приглашений и сервировки стола, заканчивая формой официантов!
     — Думаю, —  Миру действительно вдруг всё это заинтересовало, — нам нужны ледяные статуи и фонтаны с шампанским!
     — Хм, недурно!
     Вдруг в комнату вбежали несколько музыкантов в одних трусах, и с громким хлопком открыв шампанское, выплеснули всю пену на сидящих. Кара подорвалась и начала осыпать их проклятиями. Бернард же с Мирой давились от хохота. Зал наполовину тут же опустел, поскольку большая часть девушек побежали в уборную. Наконец стало проще дышать, Мире уже порядком надоела эта духота. Бернард, не отставая от волны веселья, предложил парням устроить конкурс мокрых маек, в чём его, конечно, поддержала только Кара.
     — Да, ну тебя Бернард, противный,— манерно протянул его барабанщик.
     Когда алкоголь уже почти закончился, да и половина людей уже разошлась по домам или разбрелись парочками по углам, Кара, наконец, согласилась отвезти их домой. Идея давать руль еле держащейся на ногах Каре казалась безумной, но выхода другого не было, ибо Мира вообще не умела водить, а Бернард давно отключился на диване.
     — Может, останемся здесь, отоспимся? — Мира с опаской смотрела на Кару, которая не могла ключом попасть в замочную скважину на дверце машины.
     — Всё путём дорогая! Да что со мной может случиться? Если мне где и суждено погибнуть, то только не на моём чёрном монстре, мы с ним одно целое!
     Мира тряслась от страха всю дорогу, Кара несколько раз в последнюю секунду до столкновения резко выворачивала руль, что у Миры вся жизнь успевала пронестись перед глазами. В один из моментов, она и вовсе отпустила руки, задрав их вверх, с воплями «Аллоха Салем». Только когда они добрались до академии Мира с облегчением, наконец, могла выдохнуть. Добравшись до своей комнаты, в которой Пенни давно уже посапывала, Мира не снимая одежды, и даже кроссовок, абсолютно без задних ног, уснула, в предвкушении грядущего события, с улыбкой на устах, она обняла подушку и нежно прошептала: «Глеб!».
     Всю неделю они носились в суматохе. По два раза за день ездили в резиденцию, где и должно было проходить это торжество. Кара словно обезумела от всего. То и дело она срывалась, кричала на всех, рвала на себе волосы. За собой она вообще перестала следить, впрочем, и Мира тоже. Ей так же приходилось не сладко, постоянно что-то срывалось, при этом ей ещё удавалось как-то находить время для Стёпы и для писем. Встреча с Глебом, будто дала ей сил, большой заряд, чтобы двигаться дальше, она теперь жила этой мечтой. Хотя, несмотря на всё, с учёбой у неё не так лихо всё складывалось, Кара постоянно забирала её с занятий, Мира только дважды целиком отсидела на лекциях. Кара смогла уговорить преподавателей не обрушить на неё свой гнев, брать работу с собой, но вся эта работа только копилась и копилась. Но Мире самой было уже плевать, бал это последнее, и скоро она уедет.
     С каждым новым днём Кара всё больше и больше говорила о Руслане. Складывалось впечатление, что всё это она делает не ради прощения Фабиуса, а ради самого Руслана. Она словно зациклилась на нём, так и проскальзывали фразы «это вино, не годится, Руслан как-то раз сказал, что оно мерзкое», «этот цвет не подойдёт, Руслан на фоне розового будет смотреться глупо», «этих людей нельзя сажать за столик с Русланом, эта девица слишком красивая». Накануне бала, Кара вытащила Миру прогуляться по магазинам. Сама Мира настояла сделать это в её родном городе, что бы повидаться с отцом. Они несколько часов искали ей платье, подбирали туфли «во вкусе Руслана». Впрочем, и сама Мира была не против, наконец, расслабиться, заодно выбрать что-то себе, теперь этот вечер и для неё много значил, ведь Глеб придёт за ней.
     Когда Мира пришла к отцу, она так и не сдержала своего обещания Глебу, и всё ему рассказала. Сколько он её не отговаривал, она всё давно для себя решила, ему оставалось разве что только поддержать её. Они весь вечер провели вместе, пока Кара с Бернардом изучали все салоны красоты в округе. Мира заранее с ним попрощалась, не зная, как далеко и надолго Глеб хочет её увезти. Она была уже готова со всем и всеми проститься.
     Утро субботы началось для Миры с оглушительного визга Кары. Она как всегда ничего не успевала. Уже оставалось несколько часов, а повара застряли на таможне между двумя мирами, омары засыхали, салат вял, гуакомоле кис и темнел, в общем, все те самые страшные кошмары, которые могла себе представить Кара.
     К вечеру все проблемы сами собой улеглись. Половина продуктов, конечно, испортилась, но Мира взяла эту проблему на себя, заказав их старым проверенным способом — через интернет на адрес её отца.
     Оставалось немного времени. Они заканчивали последние приготовления. Кара всё любовалась на себя в зеркало, на своё бархатное чёрное платье с гипюровыми вставками, достаточно откровенное, что бы понравиться не только Руслану, и смеялась. Мире же денег хватило только на самое скромное, нежно-персиковое, хотя Кара и предлагала заплатить за неё, но она знала, что после сегодняшнего вечера вряд ли сможет вернуть ей долг.
     — Понимаю, я готовлюсь, а ты? Кто он? — Кара сверлила её взглядом,— И не отнекивайся, я всё уже давно поняла, можешь не говорить сути, но хоть имя счастливчика скажи?
     — Глеб, его зовут Глеб! — Мира вплетала им белые лилии в волосы, неотъемлемый атрибут этого вечера.
     — Ты прям, светишься, завидую тебе если честно.
     — Да. Не бойся!
     — Чего я должна бояться? —  Кара с укором на неё посмотрела, — я никогда ничего не боюсь!
     — Не правда! Можешь тоже не скрывать. Я же не слепая.
     — А вот я наверно ослепла, раз всё это делаю. Идём!

     На этот раз Кара не гнала на своём чёрном монстре, ибо очень боялась за свою причёску. Бернард и ещё две ледяные статуи поехали с ними на заднем сидении. Когда они приехали, зал был уже почти полон, и почти каждый хотел пожать руку Кары за проделанную работу. Сам же Фабиус, даже словом с ней не перемолвился, однако сделал комплемент Мире за идею с фонтанами шампанского. Фабиус то и дело одёргивал Миру, знакомя с очередными влиятельными людьми, и имена каждого последующего были всё больше непонятны и не произносимы. Кара злилась, заливалась краской, дерзила в ответ на комплименты, все эти добрые слова, по сути, для неё ничего не значили без одобрения её наставника. Но всё изменилось, как только в зал вошёл Руслан со свитой приближённых Торуса. Кара подорвалась, словно та семнадцатилетняя девчонка, про которую рассказывал Бернард, все обиды на Фабиуса были забыты. Кара ходила по пятам за ним, Руслан раздражался, всё больше пытаясь скрыться в толпе.
     — Наверно тебе будет приятно познакомиться с главой центрального штаба, — Фабиус потащил Миру через весь зал, — Аарон! Мира!
     — Наслышан, —  на неё смотрел мужчина лет сорока пяти в таком же чёрном фраке, как и все вокруг. От остальных его отличала, если только та непередаваемая стать, которая была у Юргена, большие добрые глаза, седые виски, зализанные назад, как и большинства, волосы. О его статусе разве что говорили уймы медалей на груди и молодая пышногрудая спутница. Мире показалось странным, что сам глава «светлых» был несколько моложе самого Юргена, —  Наконец, наше знакомство состоялось! Говорят эти чудные статуи ваша работа?
     — Не совсем моя, скульпторов, если честно!
     — Вы так скромны, всё, как и говорил Юрий Геннадьевич! Это прекрасные качества! Знаете, в наше время мораль всё больше теряется за обыденностью дней…
     — Прошу прощения, —  невзирая на ошеломлённые такой дерзостью взгляды Фабиуса и Аарона, Мира направилась к Каре, что ножом для колки льда кромсала в пух и прах статую ледяного Давида.
     — Вот тебе! Холодный, как и все мужики, —  Кара пыталась отколоть мужское достоинство Давида, — Чтоб вы все страдали и горели в адском огне!
     — Эй, тише, успокойся!
     — Что? Это я ещё спокойна! У него есть более важные дела? Понимаешь? Да какие тут могут быть дела? Объясни мне? Это же благотворительный вечер!
     — Не могу даже представить,— Мира с жалостью смотрела на все её потуги, Кара выглядела вконец потерянной.
     — Главная задача собравшихся людей выпить на ту сумму, что они оставили в качестве пожертвования! И, разумеется, здороваться, постоянно со всеми здороваться и улыбаться со светлой улыбкой, что они сегодня напьются во имя спасения своих душ! — Каре, наконец, удалось отбить мужское достоинство статуи, полная гордости за себя она положила его в стакан с шампанским и понесла Фабиусу.
     Мира покатывалась со смеху, смотря со стороны на лица Фабиуса, Аарона и ещё каких-то высокопоставленных чиновников, когда Кара преподнесла им огромный торчащий презент в стакане. Все пытались сохранять своё лицо и блюсти этикет. Как Мира поняла, Аарон благодарил её за заботу. Кара же лучилась доброжелательностью и харизмой.
     Мире вдруг тоже захотелось холодненького. Поскольку Давиду уже было все равно, она отбила ему указательный палец и положила в свой бокал. Вечер всё же ещё не был испорчен. Скоро за ней придёт Глеб, ну а пока можно и повеселиться, Мира пошла в гущу толпы. На полпути она столкнулась лицом к лицу, точнее бокалом к бокалу с Русланом.
     — Ты должна поговорить со мной, — Руслан положил ей руку на плечо.
     — Эй, ничего я тебе не должна! По-моему мы в последний раз всё прекрасно выясняли между собой?
     — Подожди, это не то, что ты думаешь!
     — С каких пор ты знаешь, что я думаю? Слушай, просто держись от меня подальше! Хорошо?
     — Время! Его очень мало… Постой!
     Мира не поняла, что он имел ввиду, да и особо не хотелось в этом разбираться. Руслан был самым никчёмным на её взгляд человеком, повинным почти во всем, что с ней произошло, и самое главное сейчас он выглядел просто жалким. Но слово «время» её зацепило. Она ещё раз посмотрела на часы, убедившись, что оно ещё есть. Странная мысль её посетила, а уж не догадывается ли он?
     Мира решила не отвлекаться попусту и поменьше попадаться кому-либо на глаза. Она села в углу и стала просто ждать, считать минуты, секунды.
     Музыканты отыграли очередной вальс, и на сцену поднялась Кара, вся блистающая в свете плавающих над сценой огней, она была неподражаема. У неё при себе был неиссякаемый запас заранее заготовленных шуток про гостей, хвалебных речей, и прочего. Из её полной незаметных сарказмов речи, Мира более ли менее разобралась, кто есть кто. Ей сразу стало понятно, что это мероприятие исключительно светского характера, нежели  благотворительного, все эти люди и так бы собрались вместе, хотя бы ради того что бы похвастаться своими туалетами.
     — Милона Сонорс! Поприветствуем её, — Кара указала рукой в толпу,— Женщина с необыкновенной широтой души, благотворительность её вторая работа, вот уже десять лет она является постоянным гостем этих мероприятий! Поаплодируем! — зал залился аплодисментами, сама Милона краской, она широко улыбалась и махала всем рукой, — К сожалению, Милоне в последнее время нездоровится. Ей стало всё сложнее выбираться на такие мероприятия. Милона берегите себя, вы нам так нужны! Вам совсем не обязательно каждый год ходить на этот бал, достаточно лишь пожертвовать это чудесное платье и ещё лет десять вы можете спокойно сидеть дома! —  Милона резко изменилась в лице, — Аарон, этот прекрасный человек, пожалуй, даже не нуждается в представлении! — про него Кара говорила более деликатно, или же Мира просто не смогла этого заметить, — Руслан, этот чудесный человек, — вот, наконец, время и до него дошло, —  Хм, извините! Просто мне по инструкции положено обо всех гостях отзываться хорошо, поэтому, пожалуй, перейдём сразу к следующему нашему гостю. Фабиус…
     Мира попеременно смотрела то Кару и смеялась, то на часы. Оставалось уже совсем чуть-чуть, сердце бешено стучало, будто она была на скачках.
     — Привет, — к ней подсел Бернард.
     — Да, уже вроде здоровались, —  её сердце ещё быстрее забилось, словно птица в клетке, только этого ей не хватало, лишних свидетелей.
     — Ты всё время смотришь на часы!
     — Жду десерт! — ёрзая на стуле, выпалила Мира.
     — Там столик с пирожными, кстати, очень вкусные, так и тают во рту.
     — Спасибо, но я не хочу есть. Просто жду десерт.
     — Знаешь, со сцены всё по-другому видно, угол обзора намного шире,—  Бернард уставился на неё сверлящим взглядом, Мира не могла понять, что он имеет ввиду, неужели он что-то видел, — Не волнуйся, я никому не выдам твою тайну! Тем более он так красив,—  он взял её за руку, — Просто хоть немного расслабься, а то уж точно, кто-нибудь заподозрит! Те пирожные действительно, просто отпад!
     — Да, пожалуй. Прости, не принесёшь мне?
     — С удовольствием!
     Мира осталась вновь одна. Почти все гости толпились у сцены, ожидая, когда же их назовут и прилюдно похвалят. Лишь парочка торчала у бара, кто-то застрял в гардеробе, ругаясь с охранником, куда на полпути развернулся Бернард и помчался разбираться. В противоположной части зала сидели лишь две дамы преклонных лет и Руслан. Он то и дело теребил скатерть, брал в руки и вновь опускал столовые приборы. Казалось, он нервничает ещё больше чем Мира. Вскоре он встал, пошел по залу, то и дело, смотря в окно, останавливаясь у всех выходов из зала. Мире прокралась мысль, он знает, он хочет помешать!
     — А вот и пироженки! — Бернард стоял перед ней с подносом.
     — Спасибо! Слушай, а если я тебя ещё кое о чем попрошу, и не буду вдаваться в подробности?
     — Без проблем!
     — Отвлеки Руслана! Так долго, насколько сможешь.
     — Мда. Ну, благо, только что прибыл кружок юных поэтов…
     Мира наблюдала за тем, как всё больше сужается круг поэтов вокруг Руслана, как они восторженно жестикулируют и зачитывают свои стихотворения, используя с помощью магии, всплывающие в воздухе иллюзорные образы. Она, наконец, могла расслабиться. Оставалось совсем чуть-чуть, Мира ненадолго прикрыла глаза, уставшая уже от всего, в предвкушении грядущей встречи, она думала о нём и всё больше улыбалась. Веки тяжелели, их поднять казалось уже почти невозможно, она поддалась этому чувству и погрузилась в сон.
     — Их там много! —  Сергей был в бешенстве, он схватился за волосы, такие же грязные, как и его лицо, — Откуда? Как они узнали?
     — Их предупредили, другого не дано! — Глеб был напротив растерян, казалось, он уже не понимает где он, и кто он, — Им сказали, — он чуть ли не плакал, вытирая то ли слёзы, то ли грязь с лица, — я же обещал!
     — Я так и знал, я чувствовал! Боже! —  уже и Сергей не выдержал, — Я обещал Карине…
     — Нет другого пути…
     — Вместе до конца!
     — До конца!
     Они пожали друг другу руки и выбежали с разных сторон из-за стены. Полыхнул яркий свет, энергетический шар ударил в Сергея, он отлетел к противоположной стене и тут же обмяк, словно тряпичная кукла, из уголков его рта сочилась кровь. Глеб пришёл в ярость, уже не думая о защите, он бежал словно сумасшедший, как в каком-то трансе, ни думая, ни о чём, отрезая головы мерзким тварям, будто в какой-то игре, пока и сам не остановился. Его ноги подкосились, колени ослабли и согнулись, он упал, из его груди торчал меч инкрустированный сапфирами, так маняще отливающим на свету, словно вообще ничего плохого не случится, словно больше ничего и никогда не будет. Он не был зол, он знал что проиграл, но так было обидно, ведь он обещал ей…
     — Проснись! Проснись! —  Бернард дёргал Миру за плечо, — Вот он твой десерт!
     — Поздно, — Мира уставилась на него. В зале словно стихла вся музыка, словно все люди застыли, словно время остановилось. Казалось она быстрее всего происходящего вокруг. Бернард что-то говорил будто в замедленной съёмке, голос казался ниже и таким затянутым как магнитофонная лента. Мира ничего не слышала, она, разом оглохла, чувствуя только пульсацию крови у висков. Бернард тряс её, водил рукой у глаз. Но она ничего так и не услышала. Люди как рыбы в аквариуме лишь беззвучно открывали рты. Наступила липкая, холодная и безграничная тишина.