День первый.
- Привет, Королек!
- Привет Проныра, - Королек поморщился от ежедневного приветствия, которое в последнее время стало ему казаться каким- то ненормальным ритуалом. – Еще одна ночь прошла.
- Можно задать вопрос?
- Не начинай.
- Всего один вопрос, пожалуйста.
- Я же сказал: не начинай.
- Хорошо, тогда, может быть, сразу ответишь?
- Я уже сто раз тебе отвечал.
- Я быстро забываю. Ответь на этот раз честно, безо всякой лабуды.
- Ну хорошо, что ты хочешь знать?
- Почему нас двое?
- Я же просил не начинать.
- Вчера я спросил по-другому.
-И что ты спросил вчера?
- Я спросил, почему мы вдвоем.
- Есть разница?
- Очевидно.
- Ну хорошо. Нас двое, потому что таковы законы математики. Ты- единица и я – единица. Складываем и получаем двойку. Это понятно со слов, или нужно доказывать письменно?
- Я спрошу по-другому. Где остальные единицы? Почему нас не тысяча, и куда все подевались?
- Ого, тысяча? Почему не миллион?
- Если ты так хочешь, пусть будет миллион
- Никого и не было.
- Никогда?
- Я просил не начинать, а ты снова заводишь свою песню, будто нам нечем заняться в это прекрасное летнее утро.
- Откуда ты знаешь, что сейчас лето?
- Зима кончилась, значит сейчас лето.
- Если кончилась зима, то должна начаться весна, не так ли?
- При здешнем климате бывает только зима и лето.
- Зима шла несколько лет, быть может, сейчас только кончается зимнее десятилетие.
- Не бывает зимних десятилетий. Я старше тебя и я знаю, как здесь все устроено, и прошу запомнить, что если я говорю: лето, значит и вправду, пришло лето.
Они стояли посреди огромной поляны, окруженной со всех сторон непонятным полупрозрачным лесом. На юго- западной окраине поляны блестел в лучах утреннего солнца бледновато- розовый корпус столовой, от которого шел тонкий и несомненно приятный аромат свежей пищи. На юго- восточной окраине поигрывал бликами стекол роскошный пул-бар. Королек и Проныра смотрели в разные стороны, наслаждаясь утром и своими впечатлениями от нового дня.
Королек был старше и суровее на вид, он был крепок телом, и почти атлетически сложен, если не считать небольшого животика, который выделялся под одеждой, открывая приверженность его хозяина к приличной трапезе. Проныра был моложе, но это впечатление скорей складывалось не из фигуры, а от несколько сумасшедшего хитрого взгляда черных блестящих глаз без зрачков. Он напротив не имел большого живота, но был широк в плечах и раскован в движениях.
- Ну что, Королек, пойдем в бар?
- Я думаю, что вначале нужно пойти в столовую.
- В столовой нет напитков, а есть всухомятку я не привык.
- Ты вообще ни к чему не привык, однако это еще не значит, что это правильно.
- Правильнее набить пузо, а потом тащиться к бару, изнывая от жажды?
- Правильно не перечить старшим в серьезных вещах.
- Что ты называешь серьезными вещами?
- Серьезные вещи.
- Например общепит?
- Не начинай снова, или по крайней мере дай мне поесть в нормальном настроении.
- Хорошо, я пойду с тобой, если ответишь на еще один вопрос.
- Один?
- Если тебе будет неинтересно, можешь просто развернуться и уйти в столовую, я не обижусь.
- Я так и сделаю.
- Хорошо, ответь мне, мудрый Королек, почему в этой столовой не бывает напитков.
- Это просто. Из- за таких как ты.
- А именно?
- Если бы там была еда и напитки, то некоторые несознательные граждане, вообще бы не вылезали из столовых, а валялись бы там, как тюки с дерьмом.
- Почему бы этим гражданам не валяться в пул-барах?
- Потому что рано или поздно им захотелось бы еды.
- По твоей логике получается, что соединить пул- бар и столовую никак нельзя?
- Да, получается именно так.
- И ты не знаешь, что будет, если соединить пул- бар и столовую?
- Не начинай.
- Это не я, это логика говорит сама за себя. Ты прекрасно знаешь, что можно соединить пул-бар и столовую и от этого получится обычный ресторан.
- Что ты этим хочешь сказать? Нам обоим совершенно ясно: здесь нет ресторанов и никогда не было.
- Я даже знаю, почему их нет.
- Очень смешно. Их нет, потому что нет.
- Совсем не поэтому. Просто нас двое.
- И?
- Этот мир неправильно устроен, потому что нас двое. Или вернее сказать нас двое, потому что этот мир устроен неправильно.
Королек засопел, резко повернулся и зашагал к столовой, всем видом выражая неудовольствие и презрение к Проныре, тот, постояв немного на месте, отправился вслед, отмечая изменения в природе, которые произошли за ночь.
День второй.
- Привет, Королек!
- Привет, Проныра. У тебя усталый вид
-Можно задать вопрос?
-Задавай.
-Ого, мудрый Королек хорошо спал сегодня?
-Не твое дело, как я спал,- благодушно ответил Королек, широко зевая, - кажется, ты хотел о чем – то спросить.
-Мы свободны? – Проныра смотрел прямо в глаза Королька, не мигая и совсем не улыбаясь. - То есть я хочу спросить, вольны ли мы покинуть это место без последствий для себя.
-Ты знаешь сам.
-Я хочу, чтобы ты ответил.
-У нас есть путь.
-Говоришь про зеленую дорогу?
-Да, именно про нее я и говорю.
-Ты пытался уйти по этой дороге?
-Много раз.
-Но ты все равно здесь.
-Не начинай, Проныра,- по-прежнему благодушно ответил Королек, - я уже сто раз рассказывал, что каждый раз, как я хотел уйти, что- нибудь происходило, и я возвращался.
- Что именно?
- Погода портилась, иногда просто приступы голода заставляли поворачивать, а иногда я повреждал ноги.
-Да, да, ноги,- задумчиво произнес Проныра, садясь прямо на землю,- у меня вот тоже ноги сегодня ни к черту.
-Пытался бежать?
-Если хочешь знать, я бежал всю ночь, добыл много ценных сведений и если ты согласен слушать, я расскажу.
-Не очень долго?
-Что значит недолго? Ты снова голоден? Что за манера наедаться с утра, а потом весь день ходить и набивать живот всякой дрянью! – искренне возмутился Проныра, глядя на Королька снизу вверх.
-Это то, что может скрасить жизнь,- подумав, ответил Королек. – Я же не упрекаю тебя за пристрастие к выпивке.
-Это совсем разные вещи, я не могу не пить, это вообще может быть болезнью.
-У этой болезни есть хороший доктор- засуха. Помнишь, как пул – бар закрылся?
-Не надо сейчас об этом, - попросил Проныра, вытягивая ноги,- лучше я расскажу тебе про сегодняшнюю ночь. Когда ты ушел наверх, в свою пещеру, я хотел выпить на сон грядущий и залечь спать. В баре все было как обычно, но небо окрасилось каким- то нереальным оранжевым светом, и ноги сами понесли меня к зеленой дороге. Я подумал, что ты в свое время не был достаточно настойчив и при своих странствиях возвращался обратно, потому что привык жить здесь. Если бы ты не ушел так рано и увидел бы это небо, которое будто опустилось на землю и пахло свежей росой, то охотно отправился бы со мной в дальний путь.
Сначала я шел очень быстро, можно сказать бежал, не оглядываясь назад. Через час или около того, ноги устали, и я пошел обычной походкой, осматривая окрестности. Начало темнеть, и то, что я видел впереди, имело неясную, зыбкую форму. Однако останавливаясь, можно было рассмотреть жуткие и прекрасные картины. Лес впереди озарялся вспышками зарниц, оттуда шел гул, порой страшный, а порой напоминающий музыку, такую веселую и непонятную, что ноги сами несли вперед. Чем темнее становилось вокруг, тем причудливее казалась дорога. Она будто становилась прозрачной, и сквозь нее можно было видеть корни деревьев и движение чудных светлячков, которые появлялись также быстро, как и исчезали. Мне казалось, что светлячки специально гнались за мной, но я понимал, что это невероятно, потому что под землей нельзя двигаться также быстро, как по земле. Но потом случилось такое… - Проныра замолчал, видимо вспоминая все пережитое ночью.
- Что же ты увидел? – спросил Королек, явно заинтересовавшийся рассказом,- наверное, опять грандиозный пул- бар?
- Я увидел нашего врага.
- Как!?
- То есть не то чтобы увидел, но по крайней мере, мне показалось, что я его увидел.
-Этого не может быть!- убежденно проговорил Королек. – Ты знаешь сам, что этого никак не могло быть.
- Да,- ответил Проныра, - конечно, этого не могло быть, если бы не одно но.
-Что ты хочешь сказать?- напряженным тоном поинтересовался Королек. – Ты ведь помнишь, как мы поступили с нашим врагом?
-Я помню, как мы поступили,- спокойно ответил Проныра, но губы его дрожали, выдавая волнение, - мы убили его.
-Мы не могли не убить его, потому что он был нашим врагом!- убежденно проговорил Королек. – Если бы мы не убили его, он бы убил нас.
- Он был один.
- Я тоже когда- то был один.
- Он не угрожал нам и вообще, насколько я помню, он ничего не успел сказать.
- По-твоему надо было ждать, пока он нападет?
- Возможно, стоило поговорить с ним.
- Чтобы он убил нас.
- Надо было поговорить, хотя бы для того, чтоб узнать, как он прошел сквозь лес и очутился на нашей поляне.
-Через этот лес нельзя пройти, по крайней мере, с этой стороны…
Они замолчали осененные одной и той же догадкой. Обоим было неловко продолжать разговор. Корольку, потому что он оказался бы в положении лжеца, Проныре же неловко было подводить друга к печальному выводу. И все же он осмелился продолжить разговор.
- Я только хотел уточнить- как мы узнали, что наш враг- это враг?
- Он пришел неизвестно откуда и встал посредине поляны, оглядывая местность, - ответил Королек,- это был явный вызов. Разве бывает что- либо более вызывающее?
- Тогда я хочу поставить вопрос по-другому. Я сам тоже когда- то пришел неизвестно откуда. Почему ты не убил меня?
- Ты свернулся клубком и спал, прямо на земле в дальнем углу поляны.
- То есть, если я правильно понял, меня спасли усталость и страх?
- Возможно. – Королек, поглядел на сидящего Проныру с немым укором. – Возможно, тебе просто повезло. А может быть, и это скорее всего, я устал от одиночества. Мне нужен был собеседник, а ты не был похож на врага.
-На кого же я был похож?
- На беспризорного щенка, которого выбросили за ненадобностью.
-И ты не стал будить меня, даже для того, чтобы убедиться, что я не враг. Просто ушел к себе в пещеру и стал дожидаться, пока я проснусь.
-Примерно так.
-А вот я ничего об этом дне не помню, но все же мне кажется, что ты проверял меня всякими занудными заданиями и придирками. – Проныра, сложил губы в трубочку и покачал головой, предвосхищая возражения Королька. – По твоему мнению, это была чистая формальность и отеческая забота, я знаю это, потому что слышал от тебя неоднократно.
- Лучшее доказательство моим словам, - надменно проговорил Королек, - это то, что ты жив до сих пор.
- Возможно, возможно, - задумчиво отвечал Проныра,- правда, я не уверен в том, что мы вообще живы.
Королек преувеличенно громко фыркнул и демонстративно пошел в столовую, переваливаясь с боку на бок, всем своим видом показывая презрение к Проныре. Тот, посидев пару минут, видимо обдумывая свои же слова, поднялся на ноги и пошел к пул – бару, выражая идейное несогласие со старшим товарищем.
День третий.
-Привет, Королек,- вежливо поздоровался Проныра, но не получил ответа. Он и сам ждал чего-то в этом роде, поэтому ничуть не обиделся, а продолжил речь без обычных вопросов, столь тягостных Корольку. – Прости, что я вчера немного перегнул палку, но знаешь, это была не самая плохая мысль. Я могу привести множество аргументов, но сейчас я просто хотел бы объяснить ход своих рассуждений, которые привели к столь печальным выводам.
Королек молчал, но по нему было видно, что обида напускная, и что он готов внимательно слушать, поэтому Проныра продолжал.
- Самый убедительный аргумент состоит в том, что я не помню, как вернулся на эту поляну. Я знаю также, что и ты после всех своих странствий приходил сюда же, не ведая дороги. Объяснения вроде физиологического круга, который проделывает всякий заблудившийся путник, или округлости мира вообще, в данном контексте не подходят. Вчера, когда ты ушел я проделал очень простой геометрический опыт, который можешь проделать и ты. Скажу более- вдвоем мы можем проделать более точные измерения.
- Какие измерения? – спросил Королек, забыв о бойкоте, - что-то конкретное, или опять рассуждения о природе абсолютно необъяснимого?
- Очень просто, - торопливо ответил Проныра. – Я измерил эту поляну по диагоналям обычными шагами.
- И что? – спросил озадаченный Королек,- что из этого может следовать?
- Количество шагов оказалось одинаковым! – торжественно произнес Проныра, ожидая бурной реакции, но Королек, напротив оказался спокоен, словно заранее зная ответ.
-Как же!- загорячился Проныра, - Это доказывает, что эта поляна имеет форму прямоугольника! Правильного!
-Почему, например, не равнобедренной трапеции? – спросил Королек, наслаждаясь своим превосходством, - а может она вообще круглая?
- Я измерил противоположные стороны, они попарно идентичны,- устало проговорил Проныра,- но я вижу, что ты полон скепсиса и не видишь сути.
- В чем здесь можно увидеть суть?- спросил Королек, оглядывая поляну и мысленно соглашаясь с Пронырой.
- Правильных форм природа просто так не создает,- заметил Проныра.
- Ты не видел кристаллов?
- Брось, мы не в кристалле, мы в пространстве, которое имеет правильную форму, но мы не можем выйти за пределы этой формы и я, кажется, знаю почему. Вчера я предположил, что мы умерли, и это заявление едва не поссорило нас. Однако сейчас я думаю, что мы заключенные. Когда я видел нашего врага, он был под слоем дороги. Но это была не дорога! Это стенка особых сот, похожих на пчелиные, в которых заключены все- и мы, и наши враги тоже. Этим объясняется все: когда происходит определенное неописуемое событие, заключенный прорывают стенку сот и оказывается в соседнем пространстве. Чтобы уйти дальше ему снова нужно прорывать стенку, но он не успевает, поскольку бывает убит обитателями соседней камеры. Очень просто. Возможно, что убийство- и есть то неописуемое событие, которое позволяет прорваться сквозь соты. Именно поэтому в известном смысле мы мертвы, раз попали сюда.
Королек помолчал, осмысливая услышанное, он не был согласен, и сдаваться без боя не хотел, поэтому начал он издалека:
- Очень интересная теория, но у меня есть два вопроса. Первый вполне естественный- кто запечатал нас в эту камеру и построил мир из сот? Второй сложнее, но если ты ответишь, я буду вынужден согласиться: как можно определить степень жизни или смерти?
Проныра улыбнулся, так как уже давно ждал подобных вопросов и возможность высказать свои мысли была ему приятна.
- На первый вопрос ответить очень просто- бог, провидение, судьба, абсолют наконец. Названий может быть множество, выбирай на свой вкус.
- Я не верю в теологическое обоснование существования жизни,- задумчиво ответил Королек. – Я материалист и если уж на то пошло, то прошу доказательств этой гипотезы.
-Хорошо, - ответил ничуть не смутившийся Проныра, -за доказательствами дело не встанет, потому как отрицать очевидные вещи бессмысленно. Скажи, ты уверен, что солнце завтра взойдет?
-Уверен,- пробасил Королек, удивленный представленным доказательством. – Что из этого?
-На сколько процентов?
«На все сто!»- уже хотел ответить Королек, но оценив коварство здешнего мира, решил быть все таки более осторожным:
- На девяносто пять.
-Вот оставшиеся пять процентов, и есть твой бог!- торжественно проговорил Проныра. – Финита ля комедия, теорема доказана.
-Ничего не доказано!- разгорячено ответил Королек, - если бы я сказал «сто», все доказательство полетело бы в тартарары!
-Тогда я задал бы другой вопрос, скажем на сколько процентов ты уверен в том, что будешь сыт завтра, или что вообще проснешься. Готов спорить, процент был бы другим! - видя неспособность Королька к продолжению сопротивления Проныра продолжал:
- Мне одинаково смешны как неверующие так и фанатики, посуди сам- фанатики считают, что возможность завтрашнего восхода солнца зависит только от их усердия в молитве, а неверующие полностью уверены в своем благополучии не ведая, что жизнь их висит на такой тонкой нити, что ее и в микроскоп не разглядеть! Поэтому вопрос веры или неверия не ограничивается двумя состояниями «белое- черное». И уж тем более смешно объяснять все эти вещи посредством слов, смысл которых принимается к рассмотрению лишь небольшой моноязычной группой, да и то по - разному.
-А как насчет второго вопроса, - проговорил Королек, глядя на Проныру исподлобья, - или тоже непознаваемо?
- С этим конечно сложнее, потому что речь пойдет о восприятии. Подумай, откуда ты черпаешь сведения о мире? Я помогу. Все твои отношения с миром проистекают из двух источников, один из которых – восприятие, построенное на шести чувствах, а другой действительно труднопознаваем и определяется как чистый разум или мировой эфир. Так вот соотношение этих источников и есть соотношение между состоянием «жизнь-смерть». Как только исчезает восприятие остается безграничный космос, как только исчезает космос, появляются чувства.
-Допустим я согласен, - ответил Королек, - тогда зачем ты говорил, что мы мертвы, ведь насколько я понимаю, мы сейчас в полном сознании и значит живы?
-Этот мир устроен неправильно, - печально ответил Проныра, - поэтому у меня и нет уверенности в его существовании, поэтому я достаю тебя своим вопросами, поэтому нас двое.
-А я кажется понял, к чему все эти разговоры,- угрожающе проговорил Королек, -двое в задачке «третий- лишний»!
- О чем ты говоришь? – ошарашено пролепетал Проныра, - какой третий лишний?
- А такой, - ответил Королек, наливаясь кровью, - я все понял. Трое- это ты я и наш враг, который прячется где- то рядом. Ловко ты усыпил мою бдительность!
- Да о чем ты гово…- Проныра не закончил фразы, потому что Королек неожиданно и резко ударил его и сразу же вцепился в горло. Чувствуя, что теряет силы, Проныра вцепился в горло Королька, рассчитывая ненадолго выключить его сознание, но раньше этого он выключился сам.
День последний.
- Ой, Лен, посмотри! – проговорил Серёжа. –Хомяки, блин, опять друг друга замочили!
- Не может быть! – Лена влетела в детскую комнату и разочарованно начала трясти клетку. – Ведь прожили же два года! Ну чего им не хватало?
- Наверное, гон начался, весна, дело молодое, - резюмировал Серёжа, - У меня отличная идея. Детей дома нет, быть может мы…ага?
- Отстань, маньяк, - капризно произнесла Лена, разглядывая место трагедии.
Огромная клетка из зеленой проволоки стояла на подоконнике, заслоняя половину окна. Джунгарский и королевский хомячки лежали на посыпанном липовыми стружками днищу вцепившись зубами друг друг другу в горло, чем то напоминая слитые воедино «инь и янь». Зеленое пластиковое колесо, словно замерло в последнем обороте. Сквозь него можно было рассмотреть улицу, часть компьютерного экрана, который стоял справа от окна и игрушечную мышь, обтянутую натуральным мехом и засунутую под колесо неизвестно когда. Поилка сиротливо висела на прутьях, отбрасывая неуместные веселые блики в сторону привинченной к противоположной стенке кормушке из белой пластмассы. Игрушечный домик под розовой крышей на втором ярусе клетки был пуст и холоден.
-Не расстраивайся из-за пустяков,- проворковал Сережа,- сейчас схожу на птичий рынок и куплю других, из одного помета, может тогда они не станут драться?
-Может быть, - произнесла Лена задумчиво, - а все таки здорово, что нас двое и мы любим друг друга. Этот мир вообще устроен здорово! – она потерла переносицу, ощущая дежа вю безо всякой видимой причины.
Обитаемый атолл
-Хэй, камарадос, буэнос ночес!- весело протрещал Серхио
-Бон суар, Чикито.- важно ответил Даниэль
-Не доставали наши парни?- также весело поинтересовался Серхио, - я сказал Хави, Алонсо и Родригесу, что ты не будешь чинить нам препятствий, так что они обещали подумать.
-Подумать над чем?
-Брось, камарадос, ты прекрасно знаешь над чем. Мамочка и розиты тебя не интересуют, а это значит, что ты не особенно задираешь парней. Именно это я и сказал им, когда объяснял, почему тебя не нужно трогать.
-Спасибо, но я привык свои проблемы решать сам.
-Хей, камарадос, это не проблема, когда я решаю, но предупреждаю тебя, что шутить не надо и задаваться не надо. Здесь не очень любят задавак, а ножи у ребят очень острые. То что ты большой- не имеет значения, здесь бывали парни покрупнее, и только один продержался несколько дней, остальные не смогли.
-Ты хочешь сказать Чикито, что вы убили тут до меня многих громил?
-Кто говорил про убийства, камарадос? Бывает, что парни повздорят, и это как ты сам понимаешь, не выглядит как подлое убийство, но бывает всякое и этого всякого иногда бывает слишком много.
-Так ты считаешь мон энфан, что у меня есть повод для беспокойства?
-У всех, так или иначе, есть повод беспокоиться. Например, я беспокоюсь, чтобы зеленая и красная капуста оседала у моих парней, мамочки и розит. Но капуста нужна всем и ты имеешь право на ее часть. Однако часть эта должна быть не очень большой, по крайней мере не такой как твой живот.
-Знаешь что, Чикито, - задумчиво произнес Даниэль,- я не буду ссориться с тобой, мне это не нужно. Будем каждый сам по себе, и тогда не произойдет никакого убийства.
Из-за ближайшего куста вышли головорезы, одетые так пестро, что у Даниэля зарябило в глазах. Движения бандитов были плавны и размерены, создавалось впечатление, что они совсем не готовы к драке, однако впечатление это могло быть обманчивым.
Даниэль был элегантен в своем костюме в тонкую полоску и бирюзовом галстуке. Он был значительно крупнее соперников и более тренирован, но манеры местных вызывали в нем какое – то гадливое чувство, словно разговаривая с ними, он попадал в нечистоты.
Серхихио, как и остальные был смуглым латиносом с выпуклыми черными глазами и невероятным кадыком. Видимую часть его тела покрывали многочисленные шрамы, а перерезанный посередине нос придавал комичному вобщем-то лицу зловещее выражение, при этом глаза были колючими и холодными даже тогда, когда Серхио смеялся.
-О ревуар, Чикито, - сказал Даниэль, пятясь к дороге, -приятно было поболтать но у меня дела.
У него конечно не было никаких дел, но обстановка не располагала к длительной беседе, тем более, что парни вышедшие из кустов уже начали склоку между собой, толи распаляясь перед нападением, толи как обычно разбираясь из-за чепухи.
-Эй, ребята!- прикрикнул Серхио, - заканчивайте валять дурака, большой парень все понял и уходит!
Даниэль несколько успокоился и пошел к себе, покачивая плечами и не теряя чувства собственного достоинства. Он тяготился обществом и тяготился собственным одиночеством. Долг призвал его в этот забытый богом край и каждый день, проведенный в обществе подонков и воров, приносил ему чувство угнетения и беспомощности. Ах, если бы не этот долг, повелевающий жизнями и отрицающий личность, как было бы хорошо! Но Даниэль был профессионалом, и выполняя то или иное задание, он знал, что в конечном итоге весь мир держится именно на тех, кто ставит свой долг выше самого себя и презирая личную выгоду творит добро, которое подчас кажется невыносимым злом, но в конечном итоге ведет к выполнению справедливого и нужного дела.
На следующий день у самой окраины поселка, там, где остров омывался безбрежным океаном, Даниэль встретил Робина, который по обыкновению перебирал выброшенный приливом мусор, надеясь найти что-либо ценное.
Робин был уже стариком, его обвислые побелевшие усы разлетались слипшимися антеннами на добрых полметра. Белесые высоко посаженные глаза глядели несколько косо, отчего создавалось впечатление, что Робин никогда не смотрит на собеседника. Портрет следовало бы закончить нелепым водолазным костюмом, который Робин очень ценил и носил на себе всегда, несмотря на чудовищные неудобства. Он всем объяснял, что с таким костюмом не нужен никакой дом и что в нем он свободно ночует где захочет. Это было чистой правдой, поскольку Робин был самым старым бомжем этого острова.
-Хэллоу, мистер Дэн, - вежливо приветствовал Даниэля Робин, - гангстеры снова вас одолевают?
-Нет, Робин, я бы не сказал, - устало ответил Даниэль, - эти подонки любят поиграть на нервах, но нападать боятся.
-Как ваши дела, мистер Дэн? Нашли место для вышки?
-Нет Робин, это сложно,- для островитян Даниэль создал легенду, о том, что он работает в компании сотовой связи, - лучше скажите, что сегодня нового в море.
-Странные дела, мистер Даниэль, мне кажется, что океан наступает, вчера я поставил метку у самой линии прибоя, а сегодня ее даже не видно!
-Глупости, Робин, - это просто приливы и отливы, они не совсем стабильны и создается впечатление, будто океан наступает.
-Нет мистер Дэн, - с сомнением отозвался Робин, - если бы не мой костюм, я бы волновался всерьез. Да и сами посудите: капусты все меньше и розиты уже не так хотят рожать малышей, а те что уже родились, умирают в впервые дни. Я помню времена, когда все было иначе.
-Как же тогда было Робин?- поинтересовался Даниэль, мысленно удивляясь прозорливости старика, который даже и предполагать не мог о таянии ледников и глобальном изменении климата.
-Веселые времена, мистер Дэн. Капусты было меньше, это точно, зато кустарников этих не было совсем и бандитов не было. Были такие гордые рыцари с мечами и еще были русские.
-Как Борис?
-И такие как Борис и другие. Вот было веселье! Они капусту не жалели и не считали. А какой был воздух! Дышать было легко и всегда светило солнце.
-Как это всегда?
-Круглый день и круглый год, даже спать не хотелось.
-А что было потом? - всерьез заинтересовался Даниэль,- когда русские ушли, что произошло после этого?
-Не спрашивайте, мистер Дэн, это трудно вспоминать, потому что хочется забыть.
-Но ведь вы помните, Робин, как это было?
-Помню, мистер Дэн. Сначала эти кусты начал расти как по волшебству, потом однажды из этих кустов начали появляться розиты и подонки, а уж потом стало совсем темно и воздух испортился совсем.
-Он сейчас такой же, как тогда?
-Нет, мистер Дэн. Сейчас воздух получше и капусты больше, но жить стало очень страшно.
Даниэль погрузился в размышления. Робин часто рассказывал о старых временах и всегда немного по-разному. Но в одном он оставался непоколебим- после ухода русских стало плохо. Версия об испытаниях химического оружия нового класса вроде бы подтверждалась, но симптомы исчезали сами собой, что могло говорить только об однократном применении. Однако в схему абсолютно не укладывались латиносы – это могла быть случайность, такая как крушение пиратского корабля много лет назад, основание колонии, дикие нравы… Но если это был трезвый и абсолютно выверенный расчет, то положение складывалось ужасное. Даниэль утратил связь при десантировании и если латиносы действительно были врагами, то командировка могла закончиться быстро и кроваво.
Старик Робин обладал невероятной проницательностью, и как только Даниэль подумал о возможности побега, он произнес:
-Вам очень трудно, мистер Дэн. Я знаю. Я видел ваш парашют и знаю, что вы не все говорите о себе. Но я вас не выдам, мистер Дэн, поговорите с Борисом. Он здесь еще дольше, чем я, но никакие бандиты его не трогают.
-Борис стар и живет сам по себе, зачем его трогать?
-Не скажите, мистер Дэн. Пока есть тот, у кого капуста, то с ним всегда есть о чем поговорить, особенной таким подонкам, как Серхио.
-Борис тайный миллионер?
-Нет, мистер Дэн. Ему этого не надо. Он знает слишком многое и слишком многое видел, поэтому подонки опасаются задирать его всерьез.
-Что же будет, когда они решат напасть?
-Плохо будет, мистер Дэн. Плохо будет всем, как мне кажется – раз уж он спокойно таскает в свой дом капусту на виду у всех, при этом не обращая внимания ни на кого- это страшно.
-Русские специально его оставили. Так ты думаешь?
-Не знаю, мистер Дэн, может и специально, а может он сам решил провести остаток дней в спокойном месте.
Даниэль решил сменить тему разговора, поскольку дальнейшее продолжение этого ему представлялось тавтологией.
-Находите что-нибудь полезное? – он кивнул на небольшую груду отбросов у ног старика.
-Бывает, - ощерился Робин, - ловко вы подметили, мистер Дэн. От вас ничего не скроешь. Сегодня попался котовый ус.
-Китовый, - поправил, было, Даниэль, но ошибся
-Нет мистер Дэн, ус морского кота, - возразил Робин, выгребая ногой из кучи мусора длинный сероватый фал, поблескивающий костяной роговицей. – Креветок на нем было, скажу я вам, - промурлыкал Робин, - целый завтрак.
-Вы бы могли продать креветок за капусту, Робин.
-Нет, мистер Дэн, - свежие креветки лучше всякой капусты, да и подонки не дали бы мне цены, а просто отобрали бы их. Я давно здесь, и если бы не мой костюм, тогда...
Робин начал рассказывать много раз слышанную всеми историю про чудесные свойства костюма и его стоимости, значительно превосходящей стоимость всех ценностей света, и то как он, Робин, однажды упал в море и вышел без всяких приключений на берег и то, как карауливший его морской кот не смог разбить костюма ударом своего молота. И что конечно же любой другой отшельник с острова погиб мучительной и презренной гибелью, если бы на нем не было костюма в таких обстоятельствах, а в костюмах как раз и заключается гарантия безопасности и мира во всем мире и даже возможное окончание времен костюм отсрочит на целые годы. Русские были очень сильны, но них не было костюмов и где они сейчас? Если же Робин лишится костюма, то конечно обратится за помощью к Борису, но его защита не пойдет ни в какое сравнение с защитой, которую дает костюм.
Прослушав все эти рассуждения, Даниэль все же решил откланяться и пойти к Борису, чтобы выяснить некоторые интересные совпадения. Он хотел пройти по дальней тропе, чтобы не пересекать темно зеленых зарослей, в которых всегда было полно швали и бандитов. Однако не успел он обогнуть первый куст как из него немедленно появилась толстая, видимо беременная розита, и двое латиносов в немыслимых костюмах из крикливых тряпок. Розита была огромна и вполне вероятно весила больше, чем оба сопровождающих ее кавалера. Ее бессмысленные огромные глаза смотрели холодным, и одновременно развратным взглядом, юбка неряшливо свисала, опоясанная под выпирающим пузом подобием банта. Одета розита была совершенно стереотипно- в зеленую блузу, отороченную грязновато-розовым ожерельем из безвкусного старого коралла.
Они остановились, разглядывая друг друга, до тех пор пока один из латиносов не вышел вперед, подперев руки в бока, явно намереваясь начать склоку:
-Эй, гринго, чего ты пялишься на розиту Гортензию? Не надо выказывать неуважение, когда не уверен в себе!
-Бон суар, месье, - учтиво ответил Даниэль, - прошу простить, если я чем-то вызвал ваш гнев или совершил бестактность. Но в этот час я очень тороплюсь по делам, поэтому позвольте мне пройти.
-Какие дела!- завопил второй поддонок, выскакивая вперед, - твое дело сейчас – испробовать наши ножи. Доставай-ка свой и тогда мы посмотрим, кто из нас достоин розиты Гортензии!
Видимо гормоны слишком сильно били в его пустую голову, поскольку он тут же перешел от слов к делу и бросился на Даниэля, который, впрочем, был вполне готов к такому повороту событий. Он неуловимым движением уклонился и ударил нахала в переносицу, а когда того развернуло, то и в основание позвоночника, отчего подонок моментально улетел в кусты и затих. Второй латинос не стал тратить времени на потасовку, поскольку поняв, что его прямой конкурент устранен, сразу же попытался обхватить сеньориту Гортензию пониже спины обеими руками, но та судорожно дернулась всем своим огромным телом, и герой-любовник также улетел в кусты. Розита еще несколько секунд совершенно индифферентно рассматривала Даниэля, после чего смачно сплюнула и удалилась в темно-зеленую сельву.
Дальнейший путь Даниэль преодолел относительно спокойно, поскольку Борис жил в ущелье, почти не тронутым растительностью, недалеко от линии прилива. Бандиты вовсе не заходили в эти места, толи действительно опасаясь владельца прочного, срубленного из мощных стволов бунгало, толи не представляя целей посещения этого места в принципе.
Даниэль спускался, всякий раз рискуя упасть, поскольку тропа была не серпантинной, а уходила вниз под немыслимым углом, и путешественник вновь и вновь удивлялся жизненным силам Бориса, преодолевавшего это препятствие год за годом без вреда для здоровья. Наконец показался участок с относительно ровной песчаной дорожкой, а неожиданно открывавшийся вид на пещерный грот подсказывал, что цель путешествия близка, именно в тени грота Борис устроил свою тихую пристань.
Убедившись, что хозяин по обыкновению сидит на крылечке жилища, изредка разглаживая чудовищные усы, Даниэль остановился и приветственно махнул рукой:
-Добрый вечер, Борис, как ваши усы?
Борис, плотно взбитый старик в выцветшем военном френче с хитрыми щелками глаз на крупном, довольно приятном лице кивнул, дав знак приблизиться:
- Здоров будешь, Данила, - медленно пророкотал он приятным глухим баском, - какими ветрами в нашу епархию? Заели эти попугаи?
-Как вам сказать, - учтиво ответил Даниэль, приближаясь и протягивая руку, - сегодня они снова пытались напасть, но как обычно неорганизованно и неопасно.
-Наверняка дело получилось из-за бабы, - подытожил Борис, - присядь с дороги. Выпьешь? – он кивнул на недопитую пузатую емкость.
-Спасибо, - дипломатично отказался Даниэль, - но я этого не люблю. Я, собственно говоря, по делу.
-Очень интересно, - смешливо ответил Борис, - какие у тебя дела, ковбой? Про сотовые телефоны можешь не рассказывать, по крайней мере мне.
-Не буду ходить вокруг, - согласился Даниэль, - мне очень интересно узнать о причинах изменения здешней жизни в обозримом прошлом…
-Почему наши ушли?- перебил Борис, не переставая ухмыляться, - то есть я уже давно ждал тебя с подобными вопросами, но прежде чем рассказать я сам хочу кое-что у тебя узнать. Не возражаешь?
-Почему же, - ответил Даниэль,- я готов ответить на любой вопрос.
-Даже про твою службу?
-Про какую именно службу вы хотели узнать?
-Да не про какую не хотел. Просто решил посмотреть, как ты отреагируешь.
-И как.
- В принципе правильно. Я и сам когда-то был таким же. Без страха и упрека.
-Вы были рыцарем дорог?
-В каком-то смысле. Проще говоря, я не был бандитом, если тебя это так напрягает, но не был и обывателем.
-Я не об этом. Мне известно, что раньше на острове жили рыцари и ваши соплеменники, также я знаю, что конфликтов между сторонами не происходило. Поэтому я и уточнил, как это было.
-Сложным путем идти очень просто, - философски изрек Борис. – Мне ведь даже думать не надо, поскольку у тебя все на лице написано, но думаешь ты совсем не о том.
-О чем же следует думать? - осторожно поинтересовался Даниэль, - Если вы про безопасность или про латиносов, то мне кажется, что это тоже не повод для обсуждения.
-Каков красавчик! - воскликнул Борис, глубокомысленно качая головой, - нет, конечно, не повод. Тебе самому не кажется все это ненормальным?
-Что именно?
-Ну например вот это все, - Борис обвел руками по абрису невидимой сферы. – Шваль всякая, коты морские, голоса…
-Какие голоса, - поинтересовался Даниэль, несколько сбитый с толку. – Это вы про сполохи и гром над океаном?
-Давай я все скажу, а потом ты будешь делать выводы. Начнем по-порядку. Вот ты высококлассный тренированный агент, знаешь уйму языков и готов к любому повороту событий. Так?
Даниэль промолчал, поэтому Борис продолжил свою мысль:
- Тебе не приходило в голову, что все мы на этом острове прекрасно понимаем друг друга, и это при том, что считать местных жителей полиглотами было бы мягко говоря глупо? На каком языке мы говорим? Следующий вывод, который ты сейчас сделал совершенно абсурден: агентов, кроме тебя да меня здесь вообще нет! Теперь слушай очень внимательно.- Борис наклонился к собеседнику, растопырив локти из-под которых сверкнули ядовитыми остриями камуфлированные костяные клинки. – Мы можем говорить друг с другом, не открывая рта.
Он перестал шевелить губами, но пораженный Даниэль продолжал слышать его голос:
-Я это заметил не так давно и сперва испугался не на шутку, но когда первый испуг прошел, я начал домысливать ситуацию и понял, что сейчас бояться уже нечего.
-Когда сейчас? - уточнил Даниэль, внимательно слушавший монолог, - этим вечером или вообще в этом году?
Борис рассмеялся, опять же не открывая рта, от чего у Даниэля едва не зашевелились волосы на голове.
-Я бы мог объяснить тебе концепцию, которой придерживаюсь, но это лишь затуманит главный вывод, - ответил Борис несколько пафосно, - Просто нужно осознать, что нас уже нет. По крайней мере, в тех кондициях, в которых мы привыкли себя воспринимать, описывать и оценивать.
Поскольку Даниэль и на этот раз промолчал, Борис счел нужным дать пояснения:
-Я не могу утверждать, что мы умерли. Точнее я не могу описать словами состояние, которое можно было бы приклеить к смыслу слова «смерть». Раньше я думал, что существует единственный момент, в котором происходят все события. Чудесным образом в нас остается память о череде непрерывно совершающихся событий, как только эта цепь прерывается – мы умираем. Но прерывается только запомнившаяся цепь событий. Однако почему же в нас нет памяти о том, что будет впереди, ведь такую цепь тоже можно предположить и конечно же разорвать?
Я решил, что дело в так называемом течении времени. Но этот ответ слишком условен, ибо все прошедшие и происходящие события мы воспринимаем посредством органов чувств и память о будущем просто нечем воспринять и наполнить, что может быть обусловлено недостатком телесности.
Теперь представим, что некий индивид, обладает необходимым совершенством и воспринимает это будущее во всех деталях. Вероятно он во всех подробностях видит свой естественный закат и причины неминуемого прыжка в ничто. Что он сделает?
-Постарается предотвратить, - сухо произнес Даниэль, к которому вернулась способность говорить. Подумав об этом, он вдруг понял, что ответил, не открывая рта, и он стал пытливо смотреть на Бориса, стараясь понять: услышал тот его или нет? Но ситуация разрешилась сама собой:
-Вот именно попытается, - согласился Борис, - но что из этого получится? Вечный страх, вечный бег или вечная агония?
Лично я решил, что все три варианта для меня неприемлемы, а потому я перестал чего–либо бояться, поскольку уверен, что по крайней мере однажды цепочка дискретных событий, которая существовала в моем восприятии, уже прерывалась.
-Вы помните, как это было? – взволнованно спросил Даниэль, - это был тоннель и свет в его конце?
-Не знаю, - ответил Борис, - да ты и сам через это прошел. Спроси у себя, если сможешь.
Даниэль несколько смутился, поскольку и в самом деле несколько раз видел сны, в которых он почему-то оказывался обычным домашним хомяком по кличке Проныра.
-Вы что-то упоминали про концепцию, - произнес Даниэль деревянным языком. Впрочем, язык тут был абсолютно ни при чем и он перестал шевелить губами, все более убеждаясь, что такой способ общения удобнее обычного. – То есть я хотел узнать, как вы можете объяснить все, что происходит с нами сейчас?
-Концепция, - саркастически ответил Борис, после чего взял бутылку со стола и совершив богатырский глоток, продолжил: - Если предположить, что весь мир находится только в нашем восприятии, то перерывы в восприятии ничего не значат: как только исчезает один мир, тут же появляется другой. Из этого можно сделать вывод о том, что вселенная представляет собой подобие мыльных пузырей заключенных один в другом подобно русской матрешке. Говорить об их количестве или объемах бессмысленно, поскольку мы не можем судить- продвигаемся мы внутрь или наружу. Так вот, суть моей концепции состоит в том, что в так называемой жизни, мы ползаем как слепые червяки по поверхности сферы описывая траекторию которую можно определить как треугольник с прямыми углами при вершинах. Каждый раз, оказавшись на вершине, мы попадаем в точку нестабильности и при известных обстоятельствах проваливаемся или возносимся на поверхность точно такой же сферы, но уже у начала катета следующего треугольника, который, кстати говоря, ничем не отличается от гипотенузы в известном смысле, ибо треугольники эти равносторонни.
У Даниэля от таких обобщений несколько помутился рассудок и он начал представлять эти сферы, которые удивительно напоминали звезды, но все время вращаясь в разных плоскостях они изменяли картину, которая все более напоминала бешено крутящийся калейдоскоп, от которого шли разноцветные круги перед глазами.
-Эй! – откуда-то издалека прозвучал голос Бориса, - выпей и поживее! Это газ! Газ идет по ущелью! Да скорее, я говорю!
Сознание вернулось не сразу. Даниэль осмотрелся и заметив сидящего напротив Бориса едва-едва припомнил разговор. «Сумасшедший старик. – подумал Даниэль, - опоил меня своим зельем, да еще вещал что-то совершенно неподдающееся осмыслению. Космогонист доморощенный. Или это была галлюцинация? Когда же я вырубился и не наговорил ли лишнего?»
-Ничего лишнего ты не сказал, - устало произнес Борис, - чувства всегда борются с разумом, а фортуна переменчива. Когда латиносы прижмут тебя по-настоящему, беги к северной сопке. Если повезет с отливом, сможешь перепрыгнуть с этого острова на соседний, только толкнуться нужно очень сильно и приготовиться к боли- перепад высот там значительный. Но зато они отстанут от тебя, поскольку считают, что прыгать добровольно никто не станет. По их понятиям на соседний остров может приманить только морской кот, а это- неминуемый конец.
Даниэль возвращался домой в смятенных чувствах. При всех своих закидонах Борис казался ему грозным и непобедимым соперником, сама мысль противостояния с которым была противна разуму. Конечно философствование старика могло быть вызвано постоянным отравлением или алкоголизмом. А еще скорее всего, он специально пытался свести собеседника с ума. «А что если это простой гипноз? – подумал Даниэль и остановился озаренный догадкой, - конечно гипноз, очень профессиональный и срежиссированный от первого до последнего слова! Вот простое объяснение - весь остров огромная экспериментальная площадка, на которой собраны абсолютно разные сословия и племена. Управляется же вся махина несомненно из космоса, с помощью того неизвестного спутника, который был объявлен потерянным несколько лет назад. А мы -то еще думали, для чего в его спецификации была эта огромная углеволоконная тарелка, разворачиваемая космосе на добрый гектар! Излучатель гипнотического сигнала!»
Его мысль была остановлена совершенно неожиданным образом:
-Чего разорался, камарадос? – прозвучал очень злой и очень знакомый голос, -скоро ночь, и розиты укладывают малышей ко сну.
-Ах это вы, мон энфан?- произнес Даниэль, вдруг всей кожей ощутивший угрозу. Он совсем некстати поймал себя на мысли, что вновь говорит, не открывая рта.
Серхио, а это был он, моментально воспользовался ситуацией и сблизившись резко ударил зевнувшего Даниэля ножом в бок. Конечно рефлексы суперагента сработали быстрее головы, но все же клинок Серхио оставил на теле Даниэля глубокий порез и воздух наполнился запахом крови.
Кусты вдруг ожили и к месту битвы устремились латиносы, числом не менее десяти. Медлить было нельзя, и Даниэль бросился на Серхио, заблокировав его руки захватом, после чего оба кубарем полетели в кусты. Даниэль оглушил соперника коротким ударом по голове и быстро пошел в сторону океана, не замечая, что ноги сами несут его к северной сопке. За спиной слышалась ругань и хруст грубо сминаемой сельвы, по всему было видно, что подонки действовали вполне сознательно и сообща.
«Борис!- думал Даниэль на ходу, - это он натравил латиносов! Но как все глупо. Погибать после того, как все точки расставлены и секрет раскрыт. И не узнает никто и никогда! Боже, это провал, которого невозможно избежать, не обладая иммунитетом к внушению!»
Он выскочил на сопку, оглядывая место возможного приземления на соседнем берегу, прикидывая шансы на преодоление приличного расстояния по воздуху, если придется прыгнуть. Бок горел, мысли слегка путались. Даниэль совсем уже было изготовился к прыжку, но тут предательская мысль сковала все тело: получалось, что Борис предвидел и эту ситуацию, нарочно рассказав о возможности рискованного бегства. Однако повернуть обратно он уже не мог, латиносы начали вываливаться из кустов, сверкая в наступающей вечерней дымке своими дурацкими ножами.
«Нет выбора, - подумал Даниэль, - нужно прыгать. Но как глупо, если это самая обычная ловушка и я просто разобьюсь о подводные скалы. Впрочем, если признаться самому себе без обиняков, то в конце концов я всегда знал, что такое когда-то случится. По крайней мере, эти недоноски не полезут меня доставать и если мне сейчас суждено погибнуть, то гибель эта будет красивой!»
Он отошел на несколько шагов, затем, словно спринтер на старте рванулся всем телом к обрыву, и мощно толкнувшись взлетел, вытянувшись в струну.
Видимо отлив еще не был полным и Даниэль упал в пенистое море, но не разбился а скорее задохнулся от удара о воду, оставаясь в полном сознании. Он понимал, что нужно плыть к берегу, который возвышался почти вертикальной стеной, но тело отказывалось слушаться, и он несколько раз хлебнул воды, с ужасом осознавая, что задыхается, а едкая вода обжигает органы дыхания и сковывает возможность для дальнейшей борьбы.
Он сделал несколько широких истеричных гребков, но тут прямо из пучины океана на него уставились два огромных, сравнимых с полной луной глаза.
«Морской кот? – подумал Даниэль. – Нет, невозможно. Такого просто не бывает!» Он хотел подумать еще что-то, но мощные котовые усы опустились на его голову и мысль исчезла вместе с ее восприимцем в необозримом пространстве неопределенного и принципиально неопределяемого ничто.
Кто жил в России - в цирке не смеется.
Степан лежал на диване, обдумывая планы на день. Он смотрел в окно, в котором из-за слишком острого угла зрения были видны лишь облака, да кусок телевизионного кабеля, который сосед снизу гениально протянул через три этажа. Степан каждый день хотел разобраться с этим кабелем и каждый раз его что-то останавливало.
«Глупость, дискомфорт и эгоцентризм, - думал Степан, - Сережа рассказал вчера историю про своего знакомого. Жил этот перец совсем неплохо. Серенький такой был, спокойный и можно сказать самый обычный тип. Так ведь нет. Чего ему взбрело прийти на работу в шапочке? Думать ведь надо, где работаешь, когда гардероб меняешь. Нет, конечно, это перебор, что явился он к себе в прокуратуру в шапочке, да еще в резиновой - для плаванья. Снимать ее не стал, а как ни в чем не бывало, уселся за компьютер и стал стучать дело.
Сережа говорит это бы еще не беда, но ведь какой цвет выбрал, подлец- триколор наш державный. Так и просидел бы, но коллеги начали вопросы задавать, чего он, мол, прикалывается. А тот молчит. Смотрит в монитор, стучит по клавишам и молчит. Эти дураки подумали, что он протест выражает и побежали жаловаться старшему советнику юстиции. Тот в кабинет, а кабинет уже пустой. Ладно. Стали в компьютер смотреть а там- мама рОдная! Проект закона об упразднении собак из города. Все толково написано, мол за каждую одиннадцатую придушенную собачку- для граждан бонус, дальше расчет сколько можно привлечь бомжей и маргиналов, как расплатиться и проблему коммунхоза таким способом на корню решить.
Старший советник говорит в том смысле, что значит ничего такого, обычное помутнение. Закрывает файл, а там заставка: «Да здравствует наша партия (название партии) и лично товарищ …ин!» С портретом.
Вот этого он конечно стерпеть не мог, да и не надо было, потому как из столовой уже прибежали люди с докладом, что повязали негодяя шторой и скорую уже вызвали.
Оказалось, что этот самый перец пришел в своей шапочке в столовую и встал в очередь. Ему стали намекать, интересоваться и вообще громко недоумевать. Тогда он спрашивает у крайнего в очереди: «У тебя какая машина? Мазда? Ну и маздуй отсюда! Иди в свою маздУ!» Потом второму мол, «мерседесь отсель», а третьему и вовсе «калинь, пока не поздно, в свой Калининград!»
Ну не безобразие?
Приехал врач, нормальный такой мужик, седенький, благообразный, в синей курточке и с пластмассовым сундучком, - все чин по чину.
Перца приволокли в кабинет старшего советника, посадили на диван в секретарской, смотрят - а глаза у него уже нормальные и шапочки нигде нет. Доктор говорит, развяжите его, я никаких признаков патологии не вижу. Послушались, а тот и вправду уже нормальный. Спрашивает- чего это у меня руки связаны? Может случилось чего? Так вы расскажите, а то неловко.
Его снова стали спрашивать- зачем такую заставку в компьютере сделал, чем тебе собаки не угодили и на кой хрен ты в резиновой шапочке сидел?
Перец отвечает ничего такого не помню и не знаю и не надо из меня дурака делать и вообще собак я люблю, а насчет заставки- так это проверить можно.
Хотели проверить, но не успели. Как только руки ему развязали, он подпрыгнул как орангутанг, чуть не до потолка и обеими руками за телефонный кабель схватился, тот не выдержал и вместе со скобками на пол рухнул. Все от такого поворота событий просто обалдели, а перец подходит к секретарше, берет горшок с цветами, аккуратно отодвигает жалюзи и в окно с третьего этажа, прямо на прохожих его швыряет. На улице крик, шухер до небес, народное недовольство моментально вспыхивает- вот прокуратура-то что вытворяет! Напились небось и горшками в честных налогоплательщиков швыряются!
Давай его снова вязать. А ближний был как раз доктор. Перец долго не думая разворачивается и в грудак его окаянным кулаком.
Еле утихомирили.
Потом он из стационара писал, что все это было ужасной ошибкой и нервным срывом на политической почве. Что ничего такого он не имеет против собак, а доктор уже простил и вы простите коллеги, как жить после увольнения?
Но все равно уволили, компенсацию за три месяца- и до свиданья. Отлежал он свое и уехал – куда и как неизвестно. Дело за ним осталось- экономическое, незаконченное. Передали другому следователю, тот крутил крутил, да не выкрутил. Видать давно уже у перца крыша поехала. В деле такая хренотень оказалась, что Сережа и объяснить не смог. Да и ладно, и гуляй этот коммерсант – фигурант дела, но другой раз не попадайся».
Степан лениво посмотрел на аквариум, в котором происходило вечное движение- стайка самцов гуппи гоняла полосатого данио рерио по краю разросшегося Riccia fluitans, печеночного мха, но данио сделал хитрый маневр и удалился на глубину, туда, где тихо сидел в пластмассовом гроте сом – буноцефал.
«Тоже небось проблемы решают, - лениво рассуждал Степан, - тоже своего рода и жизнь и мистификация. Правда не все так просто, как кажется. Вот я, например, сижу на диване, думаю, раздражаюсь видом из окна, страдаю. А от чего это страдание? Неизвестно. Чего-то не хватает, душит что-то и свербит, но не так как сердчишко после бани. Словно я потерял что-то такое, без чего и жить не стоило. Но что это было, я, положительно, вспомнить не могу. Лена рассказывала.
Сидела с ней в конторе одна овца. Вся такая правильная, вся такая скромная. Про сериалы рассказывала так, будто сама в них жила, про то, как негодяи простых и честных людей обманывают, и про то, как большие деньги из некоторых людей делают зомби, и про то какая бывает любовь.
Ну, понятно, часто жаловалась какая она бедная-несчастная и как ей не хватает крепкого мужского плеча, а на худой конец и простого материального благосостояния. Все ее жалели, а за глаза и посмеивались. Овца есть овца – что с нее возьмешь? Терпела долго, потом бац- заявление на стол и на вольные хлеба.
Фирма в то время как раз гараж решила строить. Сказано- сделано: место уже было присмотрено и подрядчик солидный найден. Подписали договор, по контрактам разбили, предоплату провели. Строительство чего-то затянулось. Пан начальник позвонил, чего мол не начинаете, а те – аванс получим – начнем. Интересно как-то, ошибочка вышла или затяжка глупая? Стали выяснять – все нормально, все оплачено. Только счет в платежке другой, но фирма точно та- и название и реквизиты. Нет, постойте, не совсем та. Разница в две буквы. И реквизиты немного не те. Ничего, вернем, восстановим, все восемь миллионов и восстановим. Только в понедельник.
Ну вот понедельник- и что? Фирма не та, счет закрыт, деньги уведены в другой банк, а оттуда – за границу. Визг, валидол, вся бухгалтерия на ушах. Кто платежку липовую подписал? Сам пан начальник и подписал. Пан начальник тут вспоминает, что приходила к нему неделю назад овца вся в соплях и слезах и платежки приносила- уже подписанные, но не прошедшие через банк- ошибку она сделала , хоть убивайте, хоть казните, переподписать надо. Он и подписал.
Где овца!? Подать ее сюда, сукину дочь, четвертовать, сжечь публично, лишить медицинского полиса!
Нет ее. Нигде нет. И квартира продана, полгода как, и регистрация временная кончилась. Вот тебе и овца. Волк в овечьей шкуре».
Степан снова лениво взглянул на аквариум, в котором оставленный в покое данио завис напротив усатого моллюска, поедавшего одноклеточные водоросли на границе воды.
«Низшие формы жизни находятся в идеальном мире, - констатировал Степан, - безмозглые безгласные и примитивные, но одновременно счастливые. Этот данио рерио и не думает, что усами моллюска можно как следует полакомиться. То есть конечно если перестать бросать в аквариум корм и как следует понизить уровень воды- тогда конечно. Война начнется».
Степан скосил глаз ниже, где почти впритирку к основном аквариуму размещалась мелководная кювета с мальками- их приходилось отсаживать, так как каждый раз после родов у самок агрессивные самцы съедали почти всю молодую поросль. Степан неоднократно наблюдал за такими сценами, негодуя внутренне и никак не выражая своего отношения на практике. Получалось, что он в какой-то степени был богом для маленьких комочков слизи с плавниками, которые понятия не имели о том, что живое существо может быть теплокровным. Как и положено богу он иногда заглядывал на курируемый участок, усмехался, трес усами, а иногда и производил нехитрые опыты, от нечего делать, но в жизнь экосистемы почти не вмешивался.
«Если бы они смогли начать соображать, то первое что им нужно было бы сделать – это перестать плодиться. Потом поменьше жрать и думать о том, как вообще обойтись без внешнего корма. А то вся их цивилизация, проживет только до того дня, как хозяева уедут в отпуск. Поразительная самонадеянность, ведь если бы они начали думать, то небось тоже считали бы себя царями природы, – думал Степан. – Впрочем, эти рассуждения не помешали бы и людям. Любой большой город – тот же аквариум. Стоит перестать завозить продукты и начнется такая веселуха, что краска со стен поползет».
Тут его внимание привлек булькающий звук- по всему было видно, что страсти в аквариуме разгорелись нешуточные и самцы гуппи погнали несчастного данио рерио к самой стенке аквариума. Вода была налита почти до самого верха и стекло, которое лежало сверху, образовывало небольшое отверстие у стыка стеклянных листов. Именно в это отверстие и вылетел данио, неловко кувыркаясь в воздухе. Еще мгновение- и он вполне мог попасть в кювету с мальками но по несчастью промахнулся и упал на пол, продолжая судорожно взмахивать плавниками и изгибаясь всем телом.
Степан спрыгнул с дивана, намереваясь только обнюхать несчастного, но первого вдоха хватило для констатации простого факта- данио был мертв.
«Придут Сережа с Леной и подумают, что это именно я убил их рыбку, опять будут нудить: «Вроде и кастрировали кота, а толку никакого, что-нибудь да натворит!» - подумал Степан, - а зачем мне проблемы? Проще съесть ее, да и забыть. Лена с Сережей подумают, что она просто издохла и растворилась, как уже бывало. Если вообще заметят. Но все-таки, чего же мне не хватает? Ведь было же что-то главное, единственное, что имело смысл?» Он проглотил рыбешку даже не пережевывая и плавно прыгнул обратно на диван- сидеть на полу было слишком прохладно.
Занавес.
Перец и Овца сидели в плетеных креслах на берегу океана, повернув загорелые, благодушные лица в сторону заката. На маленьком столике, покрытом национальной тайской циновкой стояли два стакана с кокосовым молоком.
-Этот закат даже лучше вчерашнего! – сказал Перец с чувством, - не перестаю удивляться!
-Что же тут удивительного? - спросила Овца, - мне кажется, что закаты – это архетип, только не страшный, а такой романтический. Где бы ты ни был – закат тронет душу.
-Я не совсем уверен, что это архетип, - возразил Перец. – Вся колония собирается на линии прибоя, когда начинается закат. В известном смысле они смотрят на запад, а значит туда, где остались все их иллюзии и заблуждения. Это вполне объяснимо и объясняется скорее предыдущим опытом, чем мезозойской генной памятью.
Овца решила переменить тему:
-Ты веришь, что год назад мы были там и серые свистящие потоки безжалостного снега жгли лицо и кормили наш страх?
-Я должен этому верить, это невозможно забыть. Страх сам по себе невозможно забыть. Я даже формулу вывел – чем ниже температура, тем выше градус страха.
-Ты боялся тогда?
-Когда я начал новое уголовное дело и понял, что разрабатываемый «коммерс» вострит лыжи за границу я решил, что это шанс, какой попадается один раз в жизни. Мне было не до страхов.
-Шанс уехать с деньгами?
-Не совсем так. Это был шанс убить страх.
-Другими словами ты нашел способ разделаться с этим страхом раз и навсегда. Но как ни странно, для этого пришлось ужасно рисковать и испытывать новый, неведомый страх.
-Ты тоже рисковала, и даже больше чем я. После разговора с коммерсом, я понял, что ждать он будет не более месяца. И за этот месяц ты не только нашла деньги, но и придумала способ перевести эти деньги на счета коммерса.
- Это несложно, когда знаешь, что уедешь с любимым человеком на другой конец света.
-Но все же ты была молодцом и коммерс не подвел. Когда ты уже с деньгами была здесь, я смерковал, как соскочить по-тихому.
-Ты разыграл сумасшедшего?
-Да, настоящего психа! Я знал, что в моем деле есть сведения о военной службе, и о том, что на подводной лодке, где я служил, была большая авария.
-Тебе было страшно?
- Нет, скорее противно и бесконечно стыдно.
-Я не о том, глупыш. Когда была авария, тебе было очень страшно?
-Нет, глупышка. В нашем отсеке все было тип—топ. Но ребят из других отсеков было очень жалко.
-Ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если б мы ошиблись?
Перец замолчал, он сосредоточенно смотрел на закат, видимо собираясь с мыслями.
Овца словно и не замечала его настроения, она взяла стакан и отпила небольшой глоток, всем видом выражая удовлетворенность и негу. Она думала о том, как все срослось и даже о том, как умно поступил Перец после всего. Он купил кафе на острове, где отшельниками жили те люди, что смогли оторвать свой кусок у жизни в постсовестком пространстве. Они были рантье и они были бездельниками. Совсем другое дело Перец- он четко просчитал, что после просмотра очередного заката или восхода почти вся компания пожелает пропустить по стаканчику с тем, чтобы приглушить ностальгию и напитаться энергией и счастьем следующего дня. Перец не ошибался, и это особенно радовало Овцу, которая каждый день собиралась сказать и каждый день откладывала известие о том, что ждет ребенка.
- Понимаешь, какая штука, - начал Перец, задумчиво сложив пальцы в замок и обхватив живот, - Ошибки свойственны человеку. Скажу более- они свойственны вообще любому живому организму, ибо волк., попадая в капкан, не имеет целью стать украшением в баре для гомосексуалистов. Когда ты спрашиваешь меня о том, что могло случиться, я вспоминаю страх. Это очень неприятно – даже когда очень смелый человек попадает в страшные обстоятельства, первой и естественной реакцией является испуг, а это некрасиво. – Он взял свой стакан, и отхлебнув добрую половину, поместил его между собой и заходящим солнцем, оценивая прозрачность и дисперсность напитка. – Дело не в том, что могло бы быть. – продолжил он, - Дело в том, почему это могло случиться? У меня был приятель Сережа. Он постоянно приходил на службу и рассказывал истории про своих хомяков, рыбок и кота. Он говорил об этом так, словно от этого зависела его жизнь. С ним могло случиться все что угодно и когда угодно.
-Не вижу связи, - возразила Овца, - если у человека в голове бытовой бред и мещанское счастье, это еще ничего не значит.
-Конечно не значит! Именно поэтому на нашем острове не он со своей Леной, а мы с тобой. – ответил Перец. – Просто он не мог выйти за рамки представлений о мире, который состоит из клеток и аквариумов, а мы это сделали. Этот мир управляется страхом, не сможешь победить его- проиграешь.
-Не думаю, что все так просто, - вновь возразила Овца, - когда там, - она подняла лицо к небу, - бросают кубики, возможны варианты:
а) страх не побежден и человек не побежден;
б) страх побежден, но и человек побежден;
в) страх побежден, а человек – нет;
г) страх не побежден, а человек да.
-Возможно, - согласился Перец, - главное- это свойство не ошибаться относительно мира, всё остальное софистика. Здорово, что нас двое и мы любим друг друга. Этот мир вообще устроен здорово!
- Да мир устроен здорово, но все-таки ты ошибся, - проговорила Овца, - Нас уже трое.