Еще один рассказ из книги «Впереди был новый день». Написан в конце восьмидесятых годов прошлого века, примерно в 1989 году
В инспекторах ГАИ есть что-то месмерическое. Они умеют возникать из воздуха. Сначала раздается переливчатый окрик свистка, потом материализуется полосатый жезл, затем – здоровенная, похожая на средневековый геральдический знак, бляха на груди, потом сам работник большой дороги.
На этом перекрестке поворот налево запрещен. Знак велит ехать в объезд, но дорога пуста, - ни машины, в которой может таиться гаишник, ни дерева, за которым он мог бы прятаться.
Леча даванул на газ и свернул влево. Вот черт, а... С неба он упал, что ли. С этой сизой тучи, сыплющей хлопья снега... Свисток, жезл, бляха, в классической последовательности.
Он вышел из машины и пошел к инспектору. Вообще-то, по правилам, это инспектор должен был бы подойти к машине, но на дороге свои правила, лучше не усложнять ситуацию.
-Инспектор ГАИ Такой-то сякой-то – козырнул гаишник. Ловко так козырнул, молодцевато, и в то же время снисходительно. Когда люди, вместо того, чтобы сказать «здравствуйте, или «досвидания», начинают козырять, это ничего хорошего не предвещает.
-Вам тоже доброго дня. –не удержался Леча. Ответил так, будто услышал нормальное человеческое приветствие.
-Нарушаете товарищ... э-э-э... – инспектор заглянул в предусмотрительно протянутые права, - Товарищ Бакаров.
-Да вот... Так получилось...
-С вас, как минимум десять рублей штрафа.
-Нет у меня десяти рублей.
Инспектор посмотрел на его «Москвич» (выпуска шестьдесят девятого года, крылья и карнизы проржавели до дыр, в чем только мотор держится, надо бы кузов достать, заменить, но дорого, черт бы его подрал) и поверил.
-А сколько есть?
-Пять рублей. – признался Леча.
-Н-да. Ну, и что же мне с тобой теперь делать?
-Что положено, наверное. Пишите квитанцию, из зарплаты вычтут, или как там это происходит. Мне не приходилось никогда, всегда гаишникам отдавал...
-Ну да. –сказал инспектор – «с зарплаты вычтут». А мне от того какая польза?
-Честно говоря, никакой, - обрадовался Леча. –Так я поехал?
-Как это «поехал»? Не пойдет.
Он отогнул обложку водительского удостоверения. Там, под обложкой, лежали талоны на бензин, для государственного транспорта. Их дал знакомый шофер. Если хорошо попросить, дать талоны на шестьдесят литров и предложить залить тридцать, - можно заправить и свою машину. Хотя это, мягко говоря, не совсем законно... Вот влип, а...
-Ого, сколько талонов ! –обрадовался инспектор. –Больше нету?
-Нет...
-Ладно! –Он великодушным жестом спрятал талоны в карман черного полушубка. –Счастливого пути, товарищ Бакаров, больше не нарушайте.
Вот так. Не поймешь, повезло или, наоборот, не повезло. Пожалуй, все-таки повезло. И потом, может быть этот инспектор, благодаря Лечиным талонам (не совсем, конечно его, но все же...) – сумеет задержать опасного угонщика. Им, гаишникам, сейчас бензина дают в обрез. Жаловались по телевизору – только разгонишься, а бак уже пустой. .. И рации у них не работают, батареек нет. Заводы, которые их выпускают, от старых методов хозяйствования отказались, а новые еще не освоили... Перестройка...
Он выехал за город. Машин на дороге практически нет – гололед. Снег за ночь подтаял, а с утра ударил морозец. Не настоящий мороз, а квелый, немножко ниже точки замерзания. Маленькая скорость, с одной стороны, раздражает, а с другой – можно полюбоваться заиндевевшими деревьями. Есть такое, морозно –кружевное, хрусткое слово – закуржавевшими.
Снегопад кончился. Под колеса медленно ползла глянцевая, как уж, только что поменявший кожу, дорога. Из-за туч суетливо выскочило заспанное солнце. Подставив его лучам ревматические суставы, вдоль дороги сутулились абрикосовые деревья. В машине стоял сладкий запах ванили: на правом сиденьи подрагивали, перевязанные бинтом, коробки с пирожными – в магазине не оказалось шпагата. Видимо фабрика, которая его выпускает, тоже осваивала новые методы хозяйствования.
Племянник, Аслан, здорово обрадуется. Из-за него Леча и выстоял длиннейшую очередь в «Столичном»
-Леча, -спросил однажды Аслан, а бабочки кровь сосут?
-Нет, -ответил Леча, - Это же не комары.
-Что, и моль не сосет?
-И моль не сосет.
-А почему тогда мама говорит, что эта моль из нее всю кровь выпила?
Ему восемь лет. Год назад у него родился брат, и Леча повел его навестить мать. Зура выглянула из окна второго этажа роддома.
-Ма! – спросил, едва ее увидев, Аслан, -Ну как, все в порядке? Закричал сразу? Молоко есть?
-Ты-то откуда знаешь, что он должен был сразу закричать? –удивился Леча.
-В журнале «Здоровье» было написано, что если здоровый – то должен закричать сразу.
До поселка, где живет брат, оставалось километров шесть. Уже виднелись смазанные силуты многоэтажных домов. Их построили лет десять назад, но во дворах – ни деревца, ни кустика. Одна только, перелопаченная колесами грузовиков и сейчас припорошенная снегом, густая грязь.
Девушку Леча увидел издалека. Она сидела на обочине, на большой сумке. Было похоже, что она здорово замерзла – вся съежилась и ушла головой в воротник пальто. И что бы ей тут делать, спрашивается? Одной, вдалеке от жилья. Хотя... Неисповедимы пути твои, женщина...
Он хотел было остановиться, но, во-первых, она сидела на противоположной стороне обочины, значит, она ждала попутной машины в обратную сторону. Во-вторых, она и не думала голосовать. Леча проехал мимо.
Аслан носился по дому, рассыпая по коврам крошки пирожных. Зура возилась на кухне, подняв густой запах вареного мяса и чеснока. Брат, пуская по комнате зайчики от золотых зубов, рассказывал, как удачно завершил сезон: все лето он выращивал под Астраханью, арбузы. Колхоз заплатил ему за работу подсолнечными семечками, а сейчас ему удалось выгодно продать их где-то в России.
-Чистый заработок – семнадцать тысяч, – сказал он.
-Хорошо. .. – без интонации произнес Леча.
-По теперешним временам не очень. Сейчас хорошие деньги можно сделать в кооперативе. Есть у меня одна идейка. Надо будет вложить тысяч семнадцать-двадцать, а получить можно все сто. Думаю, удастся и тебя в долю взять.
-Мне не нужно.
-Как это «не нужно»? Тебе что, деньги не нужны?
-Деньги нужны. Но пока мне хватает того, что есть. Не нравятся мне эти кооперативы.
-Слушай, ты когда за ум возьмешься, а? Тебе что, жениться не нужно? Так и собираешься всю жизнь сегодняшним днем жить? Твоей зарплаты только на то и хватает, чтоб с голоду не помереть. Я понимаю, Ваха. У него такой же диплом, как и у тебя. Один институт кончали, но ведь жить умеет. Дома строит! По справедливости – государству и себе. Тебе уже тридцать четыре года, ни дома, ни семьи, ни машины приличной. Ездишь на этом... Турболете. Перед людьми за тебя стыдно.
-Не мучай человека, - сказала Зура, ставя на стол блюдо с мясом, –он хорошо работает, его люди увжают, вон, в газете про него недавно писали. А машина – это даже хорошо, что она у него такая. Эти «жигули» каждый день бьются, людей калечат. Машина скоростная, а дороги –для подвод на резиновом ходу. Хорошо, хоть тебя ангелы берегут.
-А я знаю, почему «Жигули» больше разбиваются! –Аслан покончил с одной коробкой пирожных и принялся за другую – Они слишком быстро ездят, и ангелы за ними не поспевают, особенно старенькие.
-Я тебе сколько раз говорил – не вмешивайся, когда старшие разговаривают! – рявкнул брат.
Аслан, прихватив коробку, исчез.
-Обэхээсник один меня извел, -сказал брат, макая мясо в чесночный соус. –Есть, говорит, у нас сигнал, что директор незаконно продал вам семечки. Представляешь - наложил на них арест.
Как же, все таки могла там оказаться, та девушка... На пустой дороге, в нескольких километрах от ближайшего жилья, одна...
-А я уже два «Камаза» нанял, стоят, ждут погрузки. Главное обэхэсник этот – все лето у меня пасся! Коньяк-балык, икорка. И, главное, документация вся в полном порядки, семечки мои – честнейшим образом заработанные. Нет, я-то, конечно, не святой, могу и украсть,если возможность есть, но в данном-то случае – чист! А унего расчет какой – каждый день простоя грузовиков мне в копеечку влетает. Вот, он и затеял проверку документации. Время тянул, ждал, пока отстегну ему. Нет, думаю, так не пойдет.
Она сидела на сумке с надписью «Динамо», съежившаяся, замерзшая. С ней, наверное, случилась какая-то беда, иначе, что бы она там делала.
-Захожу я тогда к начальнику райотдела. А он – мужик что надо. Здоровый, на полголовы выше меня. Плечи – как шифоньер. Сразу видно, человек серьезный. Говорю ему – так мол и так, житья мне нет от этого петушка. Я, говорю, ни в чем не виноват, вот, возьми семьсот рублей, лучше я тебе дам, чем этому крохобору, успокой его. И часа, не прошло, как он все уладил. Уехали мои «Камазы».
-Пойду я... –Леча встал.
-Ну, заторопился. В кои –то веки приехал к родному брату, а даже и часу высидеть не можешь. Успеешь.
-Дела у меня...
Она сидела на том же месте, в той же позе. Леча остановил машину, подошел. Девушка вздрогнула, подняла голову.
-Извините, сказал он – Вы сидите здесь уже больше часа, я вас видел. Что-нибудь случилось?
Она не ответила, расплакалась, громко всхлипывая.Теперь он разглядел, что ей лет семнадцать, восемнадцать. Почти подросток.
-Ну, успокойся, - Леча присел перед ней на корточки. –Успокойся, не плачь. Ты замерзла совсем, пойдем ко мне в машину, там тепло. Пойдем, не бойся. Как тебя зовут?
-О... Оля... – Плача, она взрагивала всем телом.
-Ольга, значит... Ну, пойдем, не будешь же ты сидеть здесь до утра. Видишь – уже темнеет... Давай сюда свою сумку. Девушка нерешительно встала. Он взял сумку и положил ее на заднее сиденье.
-Иди сюда, садись – он открыл переднюю дверь. –Впереди теплее.
Она помедлила, потом подошла и села в машину.
-Вот и замечательно, -сказал Леча, переключая печку на большие обороты. Зашумел вентилятор, сразу подуло горячим воздухом. Девушка сидела, закутавшись в пальто, и все еще ежась и подрагивая.
-Куда тебе ехать? –спросил он.
-Не знаю.
-Не знаешь? А живешь ты где?
-В Омске?
-Понятно... нормальное дело, ты живешь в Омске и присела отдохнуть на обочине... Бывает. Вот только о отвезти тебя в Омск я не могу. Так что, пока поедем в Грозный, это намного ближе. А ты по дороге мне все расскажешь, хорошо?
Она кивнула.
Стемнело. В свете фар клубились охапки тумана. Он ехал, ориентируясь на обочину.
-Он ... меня обманул... -сказал она.
-Я так и думал, -сказал Леча. –Ты, наверное, любишь его, и приехала, чтобы с ним увидеться, а оказалось, что он тебя совсем не ждет, так?
Она помотала головой.
-Нет... Мы вместе приехали. Он сказал, что не может привести меня сразу домой, что такой обычай, что надо сначала предупредить домашних, приготовиться. Попросил таксиста остановиться, сказал, чтобы я подождала его полчасика, пока он не вернется за мной.
-Н-да...Обычай... Думаешь, правда у кого-то есть такие обычаи - людей на дороге бросать? И сколько ты там прождала?
-Весь день, с десяти утра.
-Понятно... Хочешь сигарету?
-Нет, я не курю.
Ей еще повезло. Доверчивая глупышка. Коль скоро этот парень бросил ее на дороге, он вполне мог бы сделать и еще более страшную подлость. Эта история могла закончиться и хуже. Ходила бы по рукам, пока ее, измочаленную и изгаженную, не вышвырнули бы на каком-нибудь вокзале... Какой, однако, подлец, этот ее друг. Как только носит земля такого ублюдка. Просто не верится, что человек может быть настолько подлым.
- Что ты теперь собираешься делать?
-Не знаю... Домой поеду. Только у меня совсем нет денег.
-Вот, что мы сделаем. Мы поедем ко мне. Поешь, отдохнешь, а завтра я отправлю тебя домой. Годится?
-А вы меня не обманете?
-Не обману.
Наивная душа. Будто, если бы Леча хотел ее обмануть, он стал бы об этом сообщать. Извечная женская доверчивость. Когда их обманет пятый, они верят шестому.
-Где вы с ним познакомились-то?
-Я не в самом Омске живу, в райцентре. Хамзат в колхозе на заработках был, они коровник строили.Говорил, что любит меня. Мы все лето встречались и всю осень. Его бригада уехала, а он остался из-за меня. Ему тоже надо было уезжать, а я сказала, что умру без него.
Она снова расплакалась:
-Он такой хороший был, всю дорогу шоколадки мне покупал, как ребенку.
-Не плачь, -сказал Леча. –В жизни всякое бывает. Ты знаешь, как называется село, в котором он живет?
-Да, такое смешное название – Шали.
-А фамилию его знаешь?
-Конечно, - Ибрагимов, Хамзат.
-Ладно... Утро вечера мудренее.
Они поднялись лифтом на двенадцатый этаж, вошли в квартиру.
-Раздевайся. – он помог ей снять пальто. Она засмущалась – у воротника была протерта подкладка. –Проходи.
-Вы здесь один живете?
-Да, один. Совсем скромно, как видишь, по-холостяцки.
-А мне нравится.
-Честно говоря – мне тоже. Я люблю, когда в доме нет ничего лишнего. Проходи сюда, на кухню. Сейчас будем ужинать. Скажи, а родители знают, куда ты поехала?
-Я сказал, что к сестре в Омск.
-Вот это да. Так они же, наверное, хватились тебя, беспокоятся.
-Я сказала, что на неделю, они меня часто отпускает.
-Ну, хорошо. Давай так, - я займусь ужином, а ты, пока, если хочешь, искупайся с дороги. Полотенце, которое слева – чистое. Мыло там лежит, а вот шампуня, извини, нет. Экономический, понимаешь ли, скачок. Новые формы хозяйствования.
-Что?
-Нет, ничего. Это я так...
Она вышла в прихожую. Вжикнула молния сумки, щелкнула задвижка на двери ванной, зажурчала вода.
После ужина Оля снова погрустнела.
-Положить тебе еще? – спросил он.
Она покачала головой. Леча громыхнул стопкой тарелок в раковине, пустил воду.
-Нет, вскочила она, - Я сама помою.
Она мыла посуду, и в раковину падали ее слезы.
-Не горюй так сильно, поверь, моему опыту - то, что случилось – не самое страшное, из того, что могло случиться. Иди в комнату, ложись спать. Белье в шкафу, постели себе на диване. Я лягу тут, у меня есть раскладушка.
-Давайте, я на раскладушке. Я дома всегда сплю на раскладушке.
-Нет, ты у нас, все-таки, как-никак, женщина. К тому же и гостья. Спокойной ночи.
-Спокойной ночи. А как вас зовут?
-Извини, я до сих пор не сказал тебе свое имя. Меня зовут Леча.
Утром он встал пораньше, хотя и любил отсыпаться по воскресеньям
"Оля, -написал он умывшись, - никуда не уходи, я скоро вернусь."
Оставив эту записку в кухне на столе, Леча поехал в Шали.
Сначала он остановил машину у самого въеда в село, возле шашлычной. Подошел к компании молодых людей.
-Добрый день.
-Добрый день.
-Я хотел спросить, не знает ли кто Ибрагимова Хамзата? Он вчера вернулся с заработков из Омска.
Парни пожали плечами, не знаем, мол.
Потом он остановился у больницы, спрашивал прохожих.
В центре села возле, Дома Культуры, ему повезло.
-Знаю, - сказал юноша с землистым лицом и красными глазами, - Это тот, что в Омске был на заработках?
-Да-да. Он самый.
-Передешь мост через Басс, завернешь во второй переулок направо. Увидишь большой дом с зелеными воротами. Он там один такой, двухэтажный.
Леча постучал в зеленые ворота. Вышла молодая женщина. В открытую калитку было видно две, стоявшие под большим навесом, машины – «Волга» и «Жигули».
-Хамзат? Да, дома, заходи, сказала женщина, удивленно разглядывая Лечу
-Позови его, если можно
-Что-нибудь случилось?
-Нет, ничего. С ним в Омске был мой друг, я хотел навести справки.
Хамзат оказался парнем лет двадцати пяти, одетым в джинсовый костюм и сильно похожим на ковбоя с плаката рекламы сигарет «Мальборо»
-Салам алейкум.
-Ва алейкум ассалам, заходи в дом.
-Нет, спасибо, у меня и дела-то, собственного нет. Просто хотел задать пару вопросов.
-Как говорил Бенцион Крик, -усмехнулся парень, у тебя всегда есть в запасе пара вопросов. Говори.
-Ты вчера бросил на дороге девушку...
-А, вот ты о чем. Ну, и что?
Парень оглянулся, посмотрел на женщину, подметавшую под навесом, и закрыл калитку.
-Я одного не пойму, Ладно, обманул. Но зачем ты ее привез, а? Бросил бы там, в Омске.
-Вот чудак, - хохотнул парень.- Сам посуди, что лучше, одному ехать, или с хорошей телкой. Не знаешь, как это делается? Даешь проводнику полсотни, и купе твое.
-Бросил одну, в незнакомом месте, без денег...
-Ничего, не пропадет. Молоденькая, свеженькая, я знал, что подберут... А тебе какое до этого дело? Она тебе что, сестра, племянница?
-Неужели ты и в самом деле считаешь, что ничего особенного не сделал?
-Слушай, мужик, ты зачем сюда приехал? Жизни меня учить? – На его короткой шее вздулись жилы. –Не нарывайся на неприятности, катись своей дорогой, понял?
-Понял. – сказал Леча. – Чего уж тут не понять. Хорошо ты живешь, Хамзат, все у тебя есть, все, как у людей. Дом, машина, жена. Тебе бы еще совести, хотя бы самую малость, совсем, как человек был бы.
Парень набычился. Не дай бог, ударит, а если еще и не промахнется...
Леча повернулся и пошел к машине.
Мотор вздохнул, чихнул, забился в приступе кашля и не завелся.
-Эй, - крикнул парень, ему эта неполадка явно подняла настроение,
- Сторожи эту рухлядь как следует, а то пионеры на металлолом утащат! – Он лязгнул калиткой и исчез во дворе.
Леча повернул ключ еще раз. Мотор, чтоб его... ретиво, с пол-оборота, завелся и ровно замолотил натруженными копытами поршней.
«Странные, все-таки вещи, творятся в этом мире, -думал Леча, выезжая из переулка на шоссе. Этот Хамзат, наверное, не садится дома в присуствии старших, перед едой благочестиво читает суру из Корана, и считается во всех отношениях порядочным человеком. Все видят большой дом, обеспеченную семью и никто не видит опасную, кромешную, тьму в его душе. Интересно, почему такие люди перенимают от окружающего мира только худшее? Наверное, оттого, что худшее лежит на поверхности, оно прилипчиво, вроде нефтяной пленки, которая иногда плывет по поверхности речной воды»
По пути домой, он заехал к брату и попросил у него сто рублей.
«Стоило ли учиться пятнадцать лет, чтобы не иметь в кармане даже ста рублей» - сказал брат, подавая ему деньги.
Потом Леча съездил на вокзал и купил билет до Омска, с пересадкой в Москве, на ближайший поезд.
...Вагон дернулся, и медленно поплыл в темноту, унося невеселый взгляд карих глаз. Светящиеся пятна окон слились в одну полосу, потом полоса оборвалась, затем мелькнули, унеслись в темноту и исчезли красные фонари...
Леча подъехал к перекрестку, помедлил, вглядываясь в дорогу, и свернул влево. Трель свистка и полосатый жезл возникли одновременно. Он вздохнул, остановил машину на обочине, и, разводя руками, пошел к инспектору.
1989