Выйдя из делового центра, я позвонила домой. Когда я услышала Сашино «Алле!», то тут же положила трубку. Выяснив, что он дома, я сразу отправилась туда.
Я сразу же прошла к саше в комнату. Он сидел за компьютером, играя в какую-то игрушку. Я села на кровать, заявив:
- нужно поговорить!
- и о чём? – хмуро развернулся ко мне брат.
- о маме, как бы тебе ни нравилась эта тема, но поговорить действительно требуется.
- я не хочу об этом разговаривать.
- я понимаю, что тебе не нравится мамино решение выйти на работу. Но ты тоже попытайся её понять. Она столько лет сидела дома, нигде не работая, видя, в основном, только нас да папу. Ей, конечно, это надоело, и она решила побыть всё-таки в обществе, а то она же целыми днями была одна. ты же знаешь, что она редко куда-то выходила.
- она нас бросила, точнее меня!
- Саша, мама думала, что вырастила понимающего сына. Ты же уже взрослый, за тобой не нужен контроль, такой, как в раннем детстве. А мама ещё не старая, из неё прекрасный дизайнер получается. Ей так нравится это работа, и особенно то, что это работа с людьми, а не так, как раньше – одна в мастерской в подвале.
- ты говоришь так, как будто выучила эту речь на пару с мамой и теперь пытаетесь меня разжалобить!
- Саша! Как тебе не стыдно? Мама вообще не знает о том, что я решила с тобой поговорить. Я сегодня заходила к ней на работу – она так счастлива!
- вот именно, счастлива без нас, без меня!
- не говори глупостей! Это всего лишь часть, что позволяет ей быть счастливой. И твоё непонимание – это, наверно, единственное, что не может ей быть полностью счастливой. Неужели тебе сложно хотя бы не показывать свои чувства при маме?
- да, сложно! – насупился Сашка и отвернулся, намеренно нажав в игре на «Play».
Я вздохнула и вышла. Как ещё с ним разговаривать – я не знала. Он был тот ещё упрямец – весь в маму, я такая же. Если сказал – ни за что не отступится.
Я оканчивала второй курс института, и мне нужно было выбирать специализацию. Конечно, я давно определилась, куда хочу идти, но волнение всё равно было.
Я всегда любила фотографировать, поэтому и решила идти по специализации «фотография».
Завтра нам предстояло написать заявление декану факультета по поводу специализации, так как это был последний день учёбы этим летом. Я имею в виду – лекций. Потом начинались сессии, которые я сдала досрочно, то есть у меня был последний день в прямом смысле слова. Я, конечно, была рада тому, что наступали каникулы. Но это одновременно значило, что предстояло заниматься делом маминой сестры. И разобраться, что делать с Сашей. Сейчас последнее больше всего занимало мои мысли. Это был конфликт между двумя очень важными для меня людьми – мамой и братом.
Я зашла к себе в комнату, взяла ноутбук, фотоаппарат с проводом и вышла на балкон.
Оформлением балкона, как и комнаты, я занималась сама. Он у меня был довольно просторный с полукруглым окном. С одной стороны тут стоял маленький плетёный столик со стеклянной столешницей и такие же плетёные стулья с мягкой обивкой. Балкон был застеклен, и при желании с двух сторон открывался. Вот и сейчас я подошла и раздвинула обе створки, а потом открыла жалюзи. С другой стороны балкона стоял мой мольберт и рядом табуретка с красками, стаканчиком и кистями. С этой стороны балкона вместо жалюзи висела просто белая тряпка. Когда требовалась фотосъёмка, я отодвигала мольберт с табуреткой и использовала эту часть балкона, как студию.
Наверно, теперь интересно узнать, как я оформила свою комнату?
Три стены у меня в комнате были белые, а та, которая с окном, была ярко-бирюзовая. Из мебели был светлый диван с рисунком под газету, просторный письменный стол, компьютерный стул, тумбочка с аквариумом на нём и шкаф со стеллажом. На стенах висели картины, графические и акварельные, в основном, рисунки с китайскими иероглифами и фотографии собственного производства, как и картины. На столе, тумбочке и стеллаже были приклеены графические рисунки. За дверью у меня висело кусочное зеркало, вокруг которого также были рисунки и фотографии.
Выйдя на балкон, я опустилась в кресло и открыла ноутбук. Сразу же пришло оповещение, что у меня новое сообщение вконтакте. Я зашла в сеть и то, что я увидела, заставило меня вздрогнуть:
Крошка Цахес:
Неужели твоя мать не догадывается, что её доченька копается в прошлом?
Я открыла страницу пользователя, однако это ничего мне не дало. Никакой информации там не было: ни друзей, ни музыки, ни заметок, ни записей на стене, и самое главное – никакой личной информации, за исключением записи в любимых цитатах: «всё тайное, рано или поздно становится явным».
Вконтакте давал понять, что данный пользователь находится в сети, поэтому я вновь открыла сообщение и нажала «ответить». Открылось новое сообщение:
Мария:
Кто ты?
Ответ пришёл очень быстро:
Крошка:
Ахахах! Как я не удивлён(на) этому вопросу! Что же ещё более глупое могло ожидаться от такой тупицы!
Мария:
Только вот не надо оскорблений!
Что тебе нужно?
Крошка:
А вот это уже правильный вопрос. Только мне ничего не нужно. Я всего лишь хочу справедливости.
Мария:
Что ты имеешь в виду?
Крошка:
Лишь то, что сказал(а).
Данный пользователь находится не в сети.
«Чёрт!»
Мало того, что кто-то посторонний знает про мои дела, про которые я не говорила никому, кроме Зарины, так ведь ещё и странные намёки. Я решила подождать, что будет, тем более ничего сделать с этим я не могла.
Поэтому я закрыла контакт, включила музыку – любимый хип хоп – и погрузилась в редакцию фотографий. Часа через три я закончила, перекинув результат на диски, и подписав каждый определённому человеку.
Я довольно часто заходила к маме на работу – то она просила что-то занести, то посоветоваться, то просто пообщаться за обедом. Похоже, её начальство не имело ничего против этого. Начальница у мамы была очень приятная, приветливая. И внешность у начальницы была яркая: среднего роста, с неплохой фигурой. Волосы чёрные, прямые, всегда забранные в аккуратный пучок, и серые глаза, которые всегда были подведены чёрной подводкой и украшены длинными чёрными некрашеными ресницами. Её звали Ирина Алексеевна, и она, сколько я её ни видела, всегда ходила в строгих деловых костюмах: пиджак и юбка – часто ярких цветов и в светлых или ярких контрастных блузках и всегда на высоченных каблуках.
Но это, пожалуй, отвлечение от темы. Дело в том, что каждый раз, приходя к маме, я встречала Артёма, который всегда радостно улыбался мне при встрече и подмигивал, а я невежливо отворачивалась и хмурилась. И чем больше я хмурилась, тем радостней он улыбался. Не могу понять почему, но он меня безумно раздражал. Вроде бы, причин нет, он ничего плохого мне не сделал, скорее наоборот, был приветлив, как никто, но всё время, когда я его видела, откуда-то изнутри поднималось глухое, ничем не скрываемое, сколько я не старалась быть приветливой и улыбаться, раздражение.