Посвящаяется Татьяне Никитичне Дементьевой.
“ И ведь найдется внешний фактор, который вывернет душу наизнанку и с легкостью развеет последние отчаянные попытки увериться в своем спокойствии.
Тебе бесконечно любившая, бесконечно любимая I Didn’t Say Goodbye.” О.Соул.
Я стояла у окна в детском саду: зима разукрасила город снегом. В свете вечерних фонарей снег искрился на домах и дорогах. Деревья были особенно сказочными, они, казалось, были сделаны из мелких белых хрусталиков и стекляруса, и их нельзя было трогать, потому что они могли рассыпаться.
Мне было от чего-то грустно, какая-то печаль без спроса просочилась в сердце, заставляя глубже и дальше вглядываться в пространство. И вот я уже взлетала над улицами, поднималась выше домов и стеклярусных деревьев… а потом вновь обнаруживала себя стоящей у окна в раздумьях. Я всегда чего-то ждала и природа той печали, которую испытывала с самого раннего детства, была для меня совершенно неясной. Как будто есть какое-то воспоминание, ты ощущаешь его внутри себя, но разглядеть все никак не удается, оно ловко и усмешливо ускользает куда-то в глубины подсознания, куда ты сам ступить не можешь.
Моё внимание привлекла фигура, идущая к воротам садика. Улыбка расцвела на детском лице. О, я прекрасно знала эту стремительную, уверенную и в тоже время мягкую поступь- бабуля пришла забрать меня. Внутри меня вновь стало тепло и ясно. Так всегда, когда она рядом- добрая, любящая, заботливая. Мне всегда легко и просто рядом с ней. Ради неё хочется совершить какое-нибудь чудо или сделать что-то стоящее и посвятить ей. Она сильная, потому что сильно и открыто любит, потому что принимает меня такой какая я есть, даже когда кажусь сущим кошмаром. Я не знаю, видела ли бабуля какую-то мою суть или нет, но я всегда ощущала глубину и бесконечность её любви, простой и ясной, и всегда знала, что она в меня верит и ничто, совершенно ничто на свете эту веру в ней не поколебит и не заставит усомниться.
Я доверяла ей и рассказывала то, что чувствую или переживаю в большей мере, чем кому-либо другому. Я пела ей свои первые самостоятельно сочиненные песни, читала записанные мысли, показывала рисунки и всегда и во всем видела и чувствовала её неподдельное участие, интерес и способность понять, о чем я, собственно, говорю. Она не могла ответить на мои вопросы, не могла остановить слез, но она всегда была рядом, гладила по голове, обнимала и не просила перестать плакать, она просто была рядом и переживала все со мной.
13.02.2010