ПРАВА, СВОБОДА И ТОЛЕРАНТНОСТЬ
Давид Готтлиб
http://www.innernet.org.il/article.php?aid=371
Автор - иудей-неоортодокс
"Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых". Эти слова Декларации независимости являются основой американской политической теории. Наш нынешний интерес сосредоточен на человеке и его неотъемлемых правах на жизнь, свободу и стремление к счастью. Единственная функция правительства, согласно Декларации, заключается в обеспечении и регулировании этих прав. Они являются неотчуждаемыми, то есть при нормальных условиях гражданин не может потерять их.
Этот акцент на права приводит к двум выводам, один из которых является политическим, а другой - социальным. Политический вывод - это ценность свободы. Законы и институты должны быть структурированы так, чтобы максимизировать индивидуальную свободу, и тем самым защитить реализацию права. Следствием этого является социальное значение толерантности. Социальная система, которая ориентирована на индивидуальные права и свободы, как можно ожидать, приведет к значительным изменениям в образе жизни. В целях сохранения социальной гармонии люди должны принимать отличия других.
Права, описанные в Декларации независимости и гарантированные Конституцией, имеют одну очень важную характеристику: это права на невмешательство. Жизнь, свобода и стремление к счастью, свобода вероисповедания, слова, печати, собрания, безопасность личности и имущества - все это разработано, чтобы избавить индивидуальную свободу действий от стеснений и государственного вмешательства. Право на жизнь, например, запрещает как государству, так и частным лицам произвольное устранение своих оппонентов. Право на стремление к счастью запрещает правительству вводить свои представления о счастье или о его предпочтительном достижении людьми. Неприкосновенность собственности защищает человека от краж или правительственных конфискаций.
Все это так называемые негативные права - права быть оставленным в покое, делать, что сочтешь нужным. Конечно, все эти права ограничены необходимостью соблюдения прав других людей. Никто не может использовать свою свободу слова, чтобы закрикивать других. Одна из важных функций правительства заключается в разработке правил, которые позволяют максимально осуществлять право на свободу действий для всех членов общества, а также обеспечивать соблюдение этих правил.
Понимание этих негативных прав важно потому, что иногда в эту идею вкладывают совсем иной смысл. Мы можем слышать о правах на бесплатное образование, на минимальный размер оплаты труда, на прожиточный минимум или на бесплатное медицинское обслуживание для малоимущих. Очевидно, все эти вещи очень далеки от нашей Декларации и Конституции. Право на бесплатное образование - это не вопрос невмешательства или свободы действий. Напротив, это право требовать поддержки общества. Поскольку общество состоит из сограждан, это право претендует на их ресурсы. Школьный налог, конечно же, взимается с общества в целом, но в нем есть те, кто слишком бедны, чтобы платить его, и тем не менее их дети также получают бесплатное среднее образование, а сумма, уплачиваемая через этот налог, явно непропорциональна количеству учащихся. То же самое относится к минимальной заработной плате и медобслуживанию: все это претензии на чужие ресурсы для этих служб.
Важность разницы между такими претензиями и правом на невмешательство можно проиллюстрировать следующим образом. Представим себе, что принимается внешнеполитическое решение о помощи лишь тем странам, которые не нарушают основные права человека. Диктатуры и тирании не должны претендовать на американскую помощь. Если правительство бросает в тюрьмы или ссылает своих политических оппонентов, цензурирует газеты, запрещает оппозиционные партии или практику некоторых религий, ясно, что оно не должно пользоваться нашей помощью. Однако предположим, что жалобы на правительство состоят в том, что оно не обеспечивает бесплатную школу, социальное обеспечение или медицинские услуги для бедных. Будем ли мы считать, что оно нарушает основные права человека или что это диктатура и тирания, которая бросает на произвол судьбы своих граждан? Ясно, что так можно зайти слишком далеко. Мы можем считать, что правительству следует оказывать эти услуги, даже что оно должно делать это и что его социальная политика плоха и аморальна, если оно этого не делает. Но ничто из этого еще не квалифицирует власть как диктатуру или тиранию, если она не вмешивается в права своих граждан и способна оставить их в покое и дать им жить так, как они хотят.
Таким образом, есть основные права человека, которые являются неотчуждаемыми и составляют основу государственной политики невмешательства. Обратим внимание, что речь идет не о юридических правах. Скорее, это личные и имущественные права, которые не должны находиться под угрозой. Декларация утверждает, что моральное право на осуществление этих прав необходимо всем людям, ибо они наделены правами на жизнь, свободу и стремление к счастью. Поэтому позиция правительства в отношении этих прав может быть использована для оправдания или критики этого правительства.
Учитывая фундаментальность этих прав, можно было бы ожидать, что они будут иметь высший приоритет в нашей правовой системе. Удивительно, но это не так. Есть смыслы, которым все эти права регулярно приносятся в жертву. Это смыслы, относящиеся к общественному благу. Права ограничиваются или даже отрицаются, если считается, что их осуществление ставит под угрозу общее благо. Я проиллюстрирую это утверждение на ряде примеров, а затем предложу возможное объяснение, сопровождая его рассмотрением еврейских источников о правах человека.
Вот четыре примера жертвования правами ради социального благополучия.
1.Прогрессивный подоходный налог. Чем больше вы зарабатываете, тем больший процент вашего дохода изымается в виде налогов. В чем оправдание этой практики? Как она связана с основной обязанностью правительства защищать наши права? Простейшим обоснованием налогообложения является плата за оказанные услуги: правительство убирает мусор, строит дороги, обеспечивает безопасность и т.д., и заслуживает того, чтобы эти услуги оплачивались. Сколько тогда должен заплатить каждый? Можно предположить, что пропорционально тому, сколько он использует. Почему же тогда от одного дохода платится 50%, от другого, в 5 раз ниже - 10%, а от третьего, всего в 10 раз ниже первого - ничего? Очевидно, первый человек не использует государство в 25 раз больше второго, имея во столько же раз больше собственности, дорог и мусора. Его налоговые поступления частично субсидируют услуги другим. Как это связано с правами? Право первого человека на собственность нарушается, ибо его средства без его согласия изымаются и отдаются кому-то еще. С его точки зрения это не может быть оправдано: его свобода и безопасность имущества не соблюдаются вообще.
Делу не поможет то, что вопрос о налогах в настоящее время решается демократическим путем. Это лишь подчиняет их воле большинства. Но фундаментальные неотъемлемые права должны защищать человека от власти правительства - даже если это демократическое правительство. Если человек не соглашается на субсидирование услуг бедным, закон именем большинства ведет к нарушению его прав собственности. Конечно, прогрессивный подоходный налог действительно служит важной цели. У людей есть определенные нужды, даже если они не могут оплатить их. Те, кто платят большие налоги, могут позволить себе гораздо больше, чем те, кто платит меньшие. Без этого налога доходы государства будут резко ограничены, и в результате сокращение государственных услуг приведет к снижению качества жизни для большинства населения. Все это означает, что прогрессивный налог может быть морально правильным. Но его правомерность можно утверждать, лишь доказав приоритет общего качества жизни над правом собственности. Социальное обеспечение получает, таким образом, приоритет над неотъемлемыми правами личности.
2. Обязательное образование. Представим себе семью, которая решила, что дети не должны учиться читать и писать - во избежание ущерба зрению или чтобы дети могли "сами принимать решение" об этом. Во всех известных мне демократических обществах такой выбор не является допустимым для родителей. Вы не обязаны отправлять детей в школу, вы можете воспитывать их дома, если хотите. Но при этом вы должны следовать определенным минимальным программам, установленным государством. Где тогда права этой семьи на невмешательство и на стремление к счастью, как она его понимает?
Конечно, для закона ясно, что жизнь ребенка будет счастливее и продуктивнее, если он научится грамоте, будет информированным гражданином и сможет внести больший вклад в общество. Грамотность является ключом к нашему месту в социуме. Мы можем согласиться также, что этот закон нравственен и служит обществу. Но мы должны помнить, что мы согласны с этим потому, что данный принцип для нас выше свободного решения семьи об образовании детей. Это опять-таки жертва личными правами ради блага ребенка и общества.
3.Защита прав потребителей. В США не разрешается продавать парное молоко. Я хотел бы его попробовать и предлагаю фермеру 50 центов за стакан. Это обоюдное согласие на куплю-продажу. Может ли государство не разрешить это? Да, может - потому что непастеризованное молоко может содержать инфекцию. Таким образом, наша свобода и права собственности вновь отвергаются ради социального блага.
4.Интеграция. Предположим, я единственный владелец кафе в городе, и мне нравится обслуживать высоких голубоглазых людей. Правительство, однако, говорит мне: "Вы не можете решать, кого вы будете обслуживать. Здесь решаем мы, и вы будете обслуживать каждого желающего". Мы знаем, что социальная политика недискриминации ведет к взаимопониманию, гармонии, сотрудничеству и т.д. Но следует признать, что ради достижения этой цели приходится жертвовать рядом прав личности. То же самое касается смешанного обучения детей разных полов и рас в государственных школах. Эта практика служит реализации социальных целей, но ясно, что она может нарушать права семей определять образование для своих детей.
Эти примеры показывают приоритет социального блага над рядом прав. Они вполне типичны. Водитель, не желающий носить ремни безопасности, американец, желающий посетить Кубу, владелец дома, желающий построить замок в зеленой зоне - все они страдают от ограничений своих прав ради какой-либо социальной пользы. Представляется, что есть общий принцип: всякий раз, когда осуществление прав отрицательно сказывается на обществе, мы вправе отказать в нем. Как это можно объяснить?
Очевидно, есть два варианта: 1) Социальное благо - это независимый моральный принцип, имеющий больший моральный вес, чем права. 2) Права сами оправданы только постольку, поскольку они вносят вклад в социальное благо, и если между ними возникает конфликт, права должны быть принесены в жертву. Если верно первое, то значение прав в моральном порядке вещей сильно понижается. Заявление Декларации независимости, что правительства учреждены людьми для обеспечения их прав, безусловно, создает противоположное впечатление. Во втором случае ситуация еще хуже: нравственно только социальное благо, права являются лишь средством для достижения этой цели.
Это значит, во-первых, что идея толерантности нуждается в пересмотре. В конце концов, в каждом из приведенных выше примеров мы не допускаем терпимости по отношению к решениям неких лиц - не учить детей читать, продавать парное молоко или обслуживать в кафе лишь определенных лиц. Представляется, что на практике мы терпимы к различиям, если либо эти различия не имеют практического значения, либо мы не думаем, что знаем истину. Если кто-то не любит какой-то стиль одежды или считает, что планет в Солнечной системе не 8, а 12, мы терпимы к нему, ибо эти вещи не имеют практического значения. Если кто-то хочет, чтобы его дети ели макробиотику, мы не запрещаем это, ибо не имеем информации о том, что это вредно. Но если мы убеждены, что знаем истину о вещах, имеющих практическое значение, то мы вправе использовать всю мощь государства, чтобы заставить людей делать то, что соответствует нашим убеждениям.
Во-вторых, должна быть пересмотрена постановка некоторых типичных вопросов. Возьмем, например, порнографию. Ее защитники часто говорят о правах - о свободе слова, торговли, стремлении к счастью и т.п. Но как они будут отличать эти права от права на продажу нездоровых продуктов? С точки зрения неотъемлемых прав, здесь нет никакой разницы. В обоих случаях люди свободно по обоюдному согласию осуществляют акт обмена собственностью. Препятствовать этому обмену значит навязывать ценности общества людям, которые не желают их принимать.
Реальная проблема заключена в социальном благе. Есть продукты, которые опасны для здоровья, и здоровье людей - это общепризнанная ценность. Защитники порнографии не хотят даже идти на компромиссы, хотя даже феминистские группы сегодня признают вред порнографии в том, что касается отношения общества к женщине. Таким образом, это не дебаты, касающиеся прав в принципе. Все участники дискуссии согласны, что есть конфликты, при которых правами следует пожертвовать.
Теперь от общечеловеческой точки зрения перейдем к еврейским источникам. Здесь мы находит нечто удивительное: в этих источниках нет самого понятия прав! В классическом иврите или арамейском нет даже слов, соответствующих "правам человека". Даже в современном иврите это понятие связано с заслугой, пользой и обязанностями. Судя по всему, в системе еврейской морали нет места для прав человека. Как мы должны понимать это упущение?
Прежде всего, мы должны исследовать, что именно отличает права от системы нравственности. Обратим внимание на то, что права создают соответствующие обязанности. Например, мое право на жизнь обязывает вас не убивать меня. У меня есть собственность, например часы, и вы обязаны не красть и не уничтожать ее. Мое право на свободу передвижения означает, что вы не вправе запирать меня или препятствовать моим перемещаниям, если я признаю это право и за вами.
Теперь представим себе моральную систему, основанную не на правах, а на обязанностях человека. Теряется ли что-то, если у нас нет прав, отдельных от обязанностей? Может ли быть так, что права эквивалентны соответствующим им обязанностям? Я думаю, что это предположение неверно по крайней мере в двух отношениях: 1) Условия обязательств, основанных на правах, могут отличаться от обязательств, вытекающих из других источников. 2) Обоснования двух видов обязательств будет отличаться друг от друга. Объясним, почему это так.
Взгляните снова на мои часы. В системе моих прав вы обязаны не красть и не уничтожать их. Если я могу отказаться от моего права на собственность и позволяю вам украсть мои часы или уничтожить их, ваша обязанность не делать этого не исчезнет. То же самое верно для моего права на жизнь. Если ваше обязательство не убивать меня основано только на моем праве на жизнь, то мой отказ от этого права освобождает вас от этого обязательства, и вы вправе убить меня.
Теперь сравним это с ситуацией, при которой наши обязанности исходят из другого источника, чем права. Предположим, вы пообещали кому-то уничтожить мои часы. Если я позволю вам это, то такое разрешение не имеет значения: я не могу освободить вас от обещания, данного другому. Аналогично обязательство не убивать меня в силу заповеди Божией, запрещающей убийство не исчезнет, если я готов умереть: это не освободит вас от обязательства перед Богом. Таким образом, целесообразность отказа является одним из различий между двумя видами обязательств.
Второй момент касается различий в возмещении за невыполнении этих обязательств. В системе моих прав, если кто-то уничтожает мои часы, я вправе добиваться возмещения ущерба. Однако если обещание уничтожить часы давалось другому человеку, то мои претензии к исполнителю неуместны - ибо исправить преступление должен тот, кто его затеял. Именно ему было обещано нарушение чужих прав.
Отказ от права и возмещения, таким образом, порождает два отличия в условиях и два вида обязательств. Могут быть и другие различия деталей, но мы обратимся к иллюстрации из области еврейского права. Есть три области, в которых права имеют основополагающее значение для нашей жизни: жизнь, безопасность и собственность. Как они могут быть не затронуты, если еврейский закон не признает категории прав человека?
Давайте посмотрим прежде всего на собственность. В еврейском праве не может быть имущественных прав, ибо, строго говоря, никакой собственности нет. Ни одному человеку ничто не принадлежит! "Господня земля, и все, что наполняет ее". То, что мы называем имуществом, находится лишь под нашим надзором или опекой. Некоторые вещи мы контролируем, но на самом деле они не наши. Мы можем представить это, посетив завод. Вы видите, что кто-то разблокирует и запирает двери, дает рабочим задания и сигналы, осуществляет оплату труда. Это владелец завода? Нет, владелец живет в Беверли-Хиллз и посещает завод дважды в год! Перед вами просто управляющий. Наше дело заключается в использовании всех вещей, которые находятся в нашей власти, для служения их Хозяину. Это значит, например, что мы никогда не даем на благотворительность, мы расходуем со счета Божия на благотворительность!
Что хуже - не дать бедняку или дать мошеннику, который не нуждается? С данной точки зрения есть смысл, в котором это одно и то же. Если мы даем мошеннику, мы лишаем их того, кто на самом деле беден, и бедняки страдают. Конечно, то, что мы, строго говоря, не владеем ничем, не допускает краж. У нас есть обязательство не вмешиваться в чужие обязанности управляющего. Но само отношение к "нашему" имуществу тем самым глубоко трансформируется.
То же самое касается наших тел. Они тоже творения Бога, хотя человек - не только тело. Как можно себе представить, у этой позиции есть много следствий. Возьмем, например, аборты. Я не хочу вникать во все детали этого сложного вопроса, ибо нас здесь касается лишь один момент. О чем обычно идут дебаты? О том, в какой момент между зачатием и рождением плод становится человеком. Здесь - самый ответственный момент. С этого момента аборт есть убийство, и он допустим лишь в самых тяжелых обстоятельствах. До этого момента плод есть лишь часть тела матери и как таковая он подлежит лишь ее решениям; если она может отрезать себе палец, то может и изгнать плод. Сегодня в еврейской мысли здесь есть ложная предпосылка. Допустим, убийство плода равносильно отрезанию пальца, но позволите ли вы просто так отрезать себе палец? Очевидно, нет, и Тора запрещает членовредительство (конечно, есть и исключения, и некоторые из них (риск для жизни матери. - прим.пер.) могут относиться и к аборту). Таким образом, аборт в еврейском понимании неприемлем и потому, что тело не есть наша собственность. Точно так же телесные наказания ограничены требованием не нанести тяжкого вреда. Но все это очень далеко от концепции телесного человека.
Рассмотрим, наконец, саму жизнь. Даже здесь иудаизм отрицает гуманизм. Без Бога мы не имеем права на жизнь. Причина в том, что вся жизнь, миг за мигом, есть дар Божий. Бог создал меня и продолжает мою жизнь до тех пор, пока не лишит права на нее. Предположим, вы каждое утро встречаете человека, который дает вам $10. Это продолжается в течение многих лет - и вот однажды утром он не появляется. Когда вы спросите его позже, он отвечает: "Срок закончен, я не даю вам больше". Неужели он нарушил ваши права? Все, что вы можете сделать - это поблагодарить его за прежнюю щедрость. Это справедливо, даже если вы всегда использовали деньги, как он того желал. Жизнь - как раз такой дар. Если бы я жил именно так, как хочет Бог, я был бы все равно обязан Ему просто своей прожитой жизнью. Это никак не дает мне претендовать на ее продолжение.
Конечно, отсутствие права на жизнь не допускает убийства. Бог запретил это. Но это не влияет на вопрос о самоубийстве. Если убийство исключается, ибо оно нарушает право другого на жизнь, то мы не можем также отказаться от этого права и положить конец своей жизни. Если закон Бога управляет всей жизнью, то самоубийство идет против Его воли. Поэтому оно запрещено.
Эти примеры иллюстрируют глубокие различия между нашим обычным способом мышления и представлением еврейских законов. В конечном счете различия коренятся в принципиальной разнице мировоззрений. Бог как Творец и Вседержитель всего сущего и общение с Ним как цель жизни - вот идеи, лежащие в основе еврейской морали и обязательств.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn