Весёлый август. Часть третья

                ВЕСЁЛЫЙ  АВГУСТ

                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.


                "Ты должен выбрать новую  дорогу, -
                Он отвечал мне, увидав мой страх, -
                И к дикому не возвращаться логу;

                Данте Алигьери.
                Божественная комедия.
 


  …Темнота не отступала… Веки придавили глазные яблоки… Мозг не включался… Конечности не слушались… Запахов не было… Стояла тишина.
  …Что это… Смерть… Я умер.., со мной сейчас, видимо говорит моё сознание… Нет, это, что - то другое, это остатки неосязаемой души, разбросанные по вселенной.
  …Почему такой сушняк в глазах… Если это ОНА - то, где свет… Или тьма теперь вечный спутник мой… Нет, это, что - то другое… Да где я, чёрт побери.
  …Может я в утробе и меня пытаются родить… Тогда, почему я понимаю это… О, да это сон… Да, я сейчас проснусь… Ну… Ну… Очнись, открой глаза, крикни - мама!         
  …Постарайся сейчас, продлить это состояние… Я опять отключался? Стой, не уходи, думай, заставь себя думать, бороться, тебе надо продержаться ещё немного… Мне кажется, или я всё - таки дышу. Определённо я жив, я чувствую боль, да, да, мне больно! Твою мать - это самое лучшее чувство! Мне больно! Да здравствует Её Величество Боль, - мать всего живого, славься та, кто принесла мне радость, о боль, о болюшка моя, как же я долго ждал тебя. Как только я поправлюсь, я, пожалуй, женюсь на тебе, да, и построю храм в твою честь!
   …Сука, как больно, почему так больно. Когда болит рука или нога, даже, когда зуб, или ухо, я всегда мог найти подходящие слова, что бы унять тебя, почему, сейчас ощущение, что всё моё тело, весь мой загаженный организм, состоит из больных ушей, зубов, и ревматизма. Спасибо Вам Ваше Величество за всё, что вы для меня сделали, но я, пожалуй оставлю Вас, нет, нет, не уговаривайте, мне определённо пора, да нет, я точно уверен, мне пора, Сука, ну отпусти хоть на минуту…
   … Поезд отправляется с первого пути.
   Сначала где - то вдали ты слышишь его гудок, оборачиваешься, но всё по - прежнему. После появляется дымок, там возле самого горизонта, он приносит с собой шум, который из малозаметного шёпота начинает преобразовываться в тихий разговор. Затем к слуху добавляется картинка. Из - за поворота появляется точка, заметно разрастаясь. Появляются очертания, паровоз… нет, уже нет, он трансформируется, это электричка… да нет же - это скоростной поезд, как он красив.… Не успевает эта мысль отложиться в мозгу, как огромный локомотив врезается в тебя, комкая всё на своём пути, превращая тебя вместе с разумом в рагу, приправленное кусками асфальта, рельсами, протыкающими тебя, сопровождаемое шумом, лязгом, привкусом крови.
  - Алексашенька, ты очнулся, ну наконец - то. Я вторую неделю караулю, когда же ты придёшь в себя. - Тебе сегодня сняли повязку с головы, глаза открыть можешь?
   … Знакомый голос, почему я его ощущаю, а не слышу. Чей голос может быть таким чистым?
  - Имануил Маркович, это Альбина, зайдите в тринадцатую, кажется, он пришёл в себя.
   … Ещё один, не менее приятный голосок, но его я слышу, может я сдох, и попал к амазонкам?
  - Какой ты молодец, а я уж не надеялась.
   … Опять она, - та, которую чувствую.
  - Ты не говори, я тебя и так слышу, ты, что не узнаёшь меня?
   … Блин, ну точно я у амазонок, а ты Гвенделин.
  - Ты шутишь, это хорошо, только я не Гвен, я Маша, ты, что так пытаешься улыб…
   Я уже не слышал. Маша, - это имя заставило меня опуститься с небес на землю. В голове заработал «кубик - Рубика», со скрежетом собирая одну сторону за другой, под этот аккомпанемент я и открыл глаза. Мне показалось, что за шторой стоял дирижёр и как только я открыл глаза, он взмахнул своей палочкой, и дал сигнал световому оркестру, который обрушил на меня всю свою мощь.
  - Имануил Маркович, он открыл глаза, прошу Вас…
   Фокус был сбит, я крутил в своём мозгу всякие рукоятки, но он не налаживался. Наконец, я поймал в прицел фигуру в белом, она стала приобретать очертания. В этот момент дверь открылась.
  - Снизошел, говоришь, это хорошо, голуба моя прикройте дверь. - Ну, что милостивый государь, соизволили, значит посетить наш мир.
   В глаза, и без того перегруженные светом упёрся луч фонарика, я сомкнул веки.
  - Вы гляньте, душенька, он уже сопротивляется, это хорошо, но на реакцию я вас сударь всё равно пощупаю, вы видите меня? 
   Я его видел, прекрасно видел, даже лучше, чем в первый момент. Надо мной склонилась фигура в белоснежном со стрелками халате, поверх которого находилась голова с повязанным галстуком. Маркыч был круглолиц, его щёки и шея были гладко выбриты до синевы, маленькие глазки нависали над семитским носом, круглые сросшиеся брови венчали сей образ. Я попытался открыть рот, что бы ему ответить, но он остановил меня.
  - Помилуйте батюшка, не стоит так утруждать себя в первые минуты после восемнадцатилетней комы, я и так вижу, что вы, государь мой в полном порядке.
   … Что это он, шутит так? Я попытался приподняться.
  - Полноте, сударь, пошутил я. - Всего - то восемь лет, - он улыбнулся. - Да ладно - ладно, завтра две недели, но то, что вы пытаетесь ответить, - меня радует. В общем, так милочка, прикройте шторы, и глаз с него не спускайте, если, что, я у себя. До свидания герой. И он, отдав честь «по-американски», ото лба, вышел за дверь. Потом просунул голову в приоткрытый проём и добавил:
  - Дорогуша, поставьте нашему превосходительству обезболивающего и снотворного, ему надо поспать, он заслужил.
«Дорогуша» тут же исполнила приказ шефа.
… Ни чего себе шуточки, восемнадцать лет, я чуть было не подумал…
   После инъекции, мир начал наклоняться, мой рассудок тоже. Сквозь пелену я услышал.
  - Сань, я вижу у тебя с памятью какая - то хрень, ты скажи, точнее, подумай, что плохо помнишь? - Ты давай отдыхай, а после поговорим, когда немного окрепнешь.
  - Машенька, спасибо тебе, что не бросила, и не «перетянула» на свою сторону, а где Катерина и Жорка?
  - Я же тебе объяснила, ты отдыхай пока, а как выспишься, то я буду тут, ты же знаешь, для тебя всё, что угодно, в любое время.
  - Ладно, приходи, не забывай, - сказал я и отрубился.
  … Боль, значит, я опять прихожу в себя. Глаза открывать не буду, «покайфую» немного, по - моему она стала менее злой, наверное, тоже влюбляется в меня, посмотрим, как будет себя вести. М-да, почему мужики такие, ещё вчера, признавался в любви, замуж звал, а сегодня - посмотрим. Гони, гони от себя её, у тебя одна любовь - Катюша, кстати, почему она всё ещё не здесь. Как больно… «поднимите мне веки»… темно… ночь или сон, где - то далеко электрический свет… ночь.
  - Мария, ты здесь? Как странно, я подружился со смертью, причём при жизни, а не там, наверно и там это сделать не так просто…
  - Кому - то и ТАМ, как ты выразился, - не возможно, - откликнулась Маша. - Да и тебе не - то, что бы повезло.
  - Доброй ночи, моя костлявая, значит, не повезло, - это почему?
  - Сань, ты действительно ничего не помнишь?
  - А должен? - Ну, тогда напомни.
  - Ты не правильно понял, я просто беспокоюсь о твоём состоянии, - мне вчера показалось, что ты не сразу признал меня.
  - Да я если честно и себя признал не сразу, а ты кстати, где? - Дремлющую сиделку вижу, а тебя нет.
  - Я далеко, а с тобой по скайпу общаюсь, ха-ха, ну в смысле, по - нашему скайпу, чтоб тебе понятней было.
  - А когда я смогу лицезреть тебя? - Не унимался я.
  - Завтра у тебя будет куча гостей, я как - нибудь после заскочу.
  - Или залетишь, на метле? Ха-ха.
  - Главное, что с юмором у тебя порядок, - не пропал, а память восстановишь, - прошептала она в самое ухо, как мне показалось.
  - Да сдалась тебе моя память, лучше скажи, - ты моих давно видела?
  - Давно, я ведь твоя «костлявая», - передразнила Маша, - ладно, ты давай отдыхай.
  - А тебе, что, на работу торопиться надо?
  - Ну, что - то в этом роде.
  - Можешь кое, что сделать для меня? - Спросил я.
  - Например, разбудить сиделку, и попросить у неё наркоты?
  - Ну, что - то в этом роде, - теперь я  спародировал её.
   На столе, где дремала медсестра, зажглась зелёная лампочка.
  - Альбина, душечка, - ну как там наш герой? - Раздался голос Маркыча по внутренней связи.
   Сестра дёрнулась, но как человек привыкший спать на посту, виду не подала, и спокойным тоном произнесла:
  - Сейчас гляну, - и она подошла к моей кровати.
  - Ой, Вы не спите, - что больно? И она поспешила назад.
  - Имануил Маркович, он не спит, может ему укольчик сделать?
  - А вы, голуба моя его систему жизнедеятельности давно проверяли, может он просто пи - пи захотел, - вот и проснулся…
  - Маша, добей их! - Мысленно кричал я, сначала укол, потом пусть за член хватается.
 … сначала пусть оправится, а потом дайте обезболивающее и снотворное, а - то он после не сможет, - со знанием дела произнёс Маркыч, - вам понятно, душа моя.
  - Хорошо Имануил Маркович.
   Она подошла к шкафчику, набрала в шприц «лекарство», взяла силиконовую утку, затем повернулась ко мне и голосом Маркыча произнесла:
  - Ну, что герой, пора пи - пи.
   Я всем видом хотел показать, что сначала «стулья, после деньги», но когда тёплые пальцы Альбины коснулись моих чресл, я перестал сопротивляться. Она направила «гуся» в утку и, глядя на «него», как бы меду делом говорила:
  - Шептались медсёстры, что есть отличия между  живыми и бессознательными, но, чтоб настолько, - вот уж кто определённо герой, и она перевела взгляд с «него» на меня.
   Я облегчился, трубка во рту мешала улыбаться, и это хорошо, а - то у меня начиналась эрекция, когда она стряхивала последние капли, и я мог «напугать» сестрёнку.
  - Ну вот, герои, сейчас я вас поправлю, и надеюсь, до утра вы меня не потревожите. Она улыбнулась мне, скользнула взглядом по тому месту, где был «он», и стала подключать катетер.
  - Ну, я могу быть свободна? - С сарказмом спросила Маша.
  - Рахмат моя дорогая, чтоб я без тебя делал, ты теперь вроде как, мой ангел - хранитель.
  - Спи, давай, ты ещё скажи - жизнь моя.
   «Может ещё, и скажу», - подумал я и закрыл глаза.
   Лучи солнца скользили по стене над моей головой, окно было открыто, и прохладный утренний ветерок будил меня. В палате пахло Kenzo, точно такой же я подарил Максу, не уж - то пришли? Я открыл глаза, боли не было, видно не так много прошло время с ночного «сеанса терапии».
  - Ну, здорово братуха, - первое, что услыхал я, и увидел Макса с улыбкой как «Беломорский канал», ты как тут, - я как узнал, сразу рванул сюда, может, чё надо?
   Я хотел, было, ему сказать - вискаря, но трубка во рту напомнила, что заливное отверстие занято, и курительное, кстати тоже. Он как будто уловил мои мысли.
  - Послушай сестричка, а скажи мне, пожалуйста, - как вы его кормите?
  - Вэ - вэ, - произнесла Альбина.
  - Во что, во что, я не понял?
  - Ну, внутривенно, - вот, видите капельницы?
  - А - а, ясно, а я - то подумал, - сделал понимающее лицо Макс, - короче обломайся пока Санчес с вискариком, зря тащил, значит.
  - Это про какой вы там вискарик говорите? - услыхала сестра, - он очнулся меньше суток назад, а вы вискарик, только не в моё дежурство, вот сейчас сменюсь, тогда… ой, - она прикрыла рот ладонью, что это я, - опомнилась сестрица, - я сейчас доктора позову.
  - Ишь ты, как тебя охраняют, круче, чем тот лох в погонах возле палаты, даже документы не спросил, сучёнок, - успокойся, красивая, пошутил я, а может и проверил, как вы тут ухаживаете за моим другом.
  - Ну и как, проверил?
  - Проверил, проверил, он открыл пакет, и достал оттуда бутылку шампанского, - на вот, держи, я ехал не знал, что можно, вот и взял всего понемногу.
  - Спасибо, - заулыбалась она.
  - Знаешь, а возьми весь пакет, как вижу, ему, - он кивнул в мою сторону, долго ещё не понадобится, только, - он порылся среди фруктов и сладостей, - это я заберу, и Максим достал пузырь Чивас Ригал, - ну и со сменщицей своей поделись, идёт?
  - Спасибо Вам большое, может, я могу чем - то помочь?
  - Ну как же не можешь, конечно, можешь, смотри получше за моим другом, и не забывай про наркоту там всякую, - обезболивай его почаще, и если к концу пребывания моего друга здесь, нареканий с его стороны не будет, - получишь ещё презент.
  - Я постараюсь, - покраснела она, поняв, на, что намекает Максим.
  - Вот и умница, а теперь оставь нас на пару минут, нам надо поговорить.
  - Да я тогда пойду, сейчас как раз моя напарница придёт, её Варя зовут, она очень красивая и добрая, - не то, что я.
   Когда Альбина ушла, Макс присел на кровать рядом со мной и посмотрел мне в глаза, раскупорил бутылку и сказал:
  - Слушай, а может тебе в капельницу заправить? - Шучу, а я вот врежу. - Так, я вижу, тебя интересуют два вопроса, первое - где Катюха, и второе, по чьей вине ты паришься здесь. - Отвечаю, - не знаю, что там, у Катерины случилось, но она после случившегося собралась, забрала Жорку, и улетела домой. Я, конечно, проводил её в аэропорт, посадил в самолёт, ну и твои пацаны там присматривают за ней, я с ними на связи, утром я ей звонил, у неё номер не отвечает, я ребятам сказал, чтоб ей передали, что ты очухался, жду вот звонка. Теперь второе, - две недели за все концы дёргаю, всех поднял, из дома пацаны приехали, но пока результата нет, ума не приложу, откуда ветер дует, кто мог такое замутить. Менты ещё, задрали, всех перетрясли, меня три раза дёргали, говорят, Палыч должен приехать, типа у него к тебе какие - то вопросы имеются. У палаты, дежурит какой - то чудик, но такие не помеха, это они тебя типа от повторного покушения так охраняют, а вот если Полторыхин поставит своих церберов, тогда, пиши - пропало. Значит, они тебя уже не охранять будут, а караулить, так, что тебе надо побыстрей на ноги вставать, только ты перед врачами больно не рисуйся, ну, почаще сознание теряй, я не знаю, симулируй короче. С евреем этим, главным я поговорю, чтоб не жалел, сука наркоты, да, чтобы самую лучшую кололи, а - то подсядешь ещё, тфу - тфу, не дай боже. - Да я тут возле больницы оставил пару молодых «заряженных», мало - ли, что, на помощь не придут, так хоть меня предупредят.
   Тут его монолог прервался, в палату зашла сменщица Альбины - Варя.
  - Здравствуйте, я Варвара, спасибо за подарки, не успели глаза открыть, а уже ухаживать за медперсоналом начали, - прощебетала она.
  - Ну, зачем же так официально Варвара, мы люди простые, а подарки не вам предназначались, - это ему, просто пока он на этом, ну как там у вас, на вэ - вэ, вот добрый дядя Саша и распорядился поделиться с медперсоналом, как вы изволили выразиться.
   Альбина не обманула, Варя, действительно была красива. Было в ней, что - то, что в узких кругах называют сексуальность, а в более широких, - блятское. Я глядел на её загорелые коленки и не мог поднять глаза, сквозь халатик просвечивало идеальное тело, молодое, крепкое, на солнышке видно было всё, - её маленькие с опущенной талией трусики, и бюстгальтер с поддерживающими вставками, а какая чудесная шея, гладкая, высокая. Интересно, какой длинны её русые волосы, сейчас они были спрятаны под колпаком, но именно с него, я и решил начать её раздевать.
  - Так ребята, вы меня извините, но сейчас будет обход, когда я сюда шла, они были напротив, в седьмой, скоро будут здесь, так, что не подставляйте меня, пожалуйста.
  - Не вопрос сестрица, уже ухожу, - сказал Макс и повернулся ко мне. - Короче, братишка, погнал я, вечером заеду. Он высунул горлышко Чиваса, - может оставить? - Шучу, давай поправляйся, а вы Варвара, получше тут ухаживайте за ним, он у нас один такой, вот говорить начнёт, - сами убедитесь, - давай брат, и он вышел. Не успел он закрыть дверь, как всю палату оккупировали люди в белых халатах. Первым был Маркыч.
  - Так, кто тут у нас, - начал он, а - герой, обратите внимание, это необыкновенный случай.
   Он взял медицинскую карту и по - отцовски начал.
  - Перечислять все повреждения нет необходимости, обратите внимание, что перед вами человек тринадцать суток поведший в коме. Множественные переломы: фаланги пальцев, локтевая кость правого предплечья, ключица, пять грудных рёбер, одно повредило правое лёгкое, малая берцовая кость левой ноги, ушибы внутренних органов, и самое главное у пациента сильнейшее сотрясение мозга, что и явилось причиной такой длительной отключки. Он подошёл ко мне, посветил своим фонариком мне в глаза, затем подмигнул мне и спросил:
  - Ну, что гусар, пора в строй?
 Нагнулся ещё ниже, и почти шёпотом произнёс:
  - Сегодня сниму с тебя всё это барахло, - и он потряс в руках капельницы, выпрямился, и в голос сказал:
  - Пора нашему герою самостоятельно питаться и дышать, - вы согласна коллеги? - Варвара, готовьте его сиятельство к процедурам.
   Через пару часов с меня сняли все «лишние» трубки, и я, наконец - то мог говорить. И первое, что я попросил, так это музыку.
  - Варенька, а Вы случаем не знаете, где мой мобильный телефон, - с трудом произнёс я.
  - Нет, но я сейчас узнаю, а Вам, что позвонить надо, вот мой - возьмите.
   Хоть гипсы с кистей уже сняли, но это мне удалось с трудом, Варя, увидев это, взяла сотовый обратно.
  - Вы диктуйте, я наберу.
   Это была другая проблема, я не помнил ни одного номера.
  - Знаете, что Варя, - начал я, - Вы сходите к Имануилу Маркычу, и спросите, не оставлял - ли Максим Петрович своих номеров, ну и возвращайтесь скорей, у меня к Вам один вопрос.
   Когда она вернулась, в руке у неё был лист бумаги.
  - Вот, тут три номера, на который звонить?
  - На любой, и включите громкую связь.
   Она набрала и пошли гудки, трубку взял Макс.
  - Алле.
  - Макс, это я, приехать сможешь?
  - Санчес! Какой вопрос брат, через десять минут у тебя, ты, чё в норме, ну ты блин, даёшь!
  - Макс, погоди, мой мобиль где?
  - Здесь у офиса, а что?
  - Привези все диски, и какой - нибудь звукоизвлекатель, ну и молока, хоть доктор и не велел, но охота, сил нет, - остальное при встрече.
  - Понял братец, - еду!
  - Ну вот, Варенька, теперь нам будет, повеселей, телик я не смотрю, а вот к хорошей музыке, постараюсь Вас приобщить, - кстати, может, перейдём на ты?
  - Да я и сама хотела Вам предложить, ну в смысле, чтоб Вы меня так называли, а - то я не привыкла, чтоб мне «выкали».
  - Вот и славно, за это надо выпить, - пошутил я, - спиртяжки у тебя в шкафчике не найдётся?
  - Да Вам нельзя, меня главный убьёт.
  - Ну, мне, - это понятно, а тебе?
  - Не - не, я не буду, я же на работе.
   «Замечательный ответ, форточку она всё - таки оставила», - подумал я.
  - Да шучу я, какая спиртяга, сейчас Макс молоко привезёт, - вот и отпразднуем. - У меня к тебе одна просьба, с утра не могу отделаться от одной мысли, сними, пожалуйста, я специально сделал паузу, что бы она подумала, что же ей снять, - свой колпак, - продолжил я, - уж больно хочу посмотреть на твои волосы.
   Она, ничуть не сомневаясь в своей привлекательности, освободила голову.
  - Да было бы на, что смотреть, - волосы, как волосы.
   Она, конечно, лукавила, с её небольшой головки упали на покатые плечи роскошные, русые локоны длинной до середины спины, она сразу подошла к висящему на стене зеркалу, и стала поправлять причёску.
  - Ну, что, - так лучше? - Риторически спросила Варя.
  - Гораздо, - была бы моя воля, я запретил всем красивым девушкам, скрывать свои прелести, даже на работе, особенно на такой как у вас, ведь вы приносите радость, и должны лечить не только тело, но и править душу, что бы лекарства лучше усваивались.
  - Вы такой забавный… - не успела закончить она.
  - А я говорил, что он ещё покажет, как говорить начнёт, правда не ожидал, что так скоро, - констатировал Макс, заходя в палату. - Ну, музыку заказывали?
   Он поставил на столик рядом с кроватью «бумбокс», пакет с дисками.
  - А это от меня, - он достал из пакета коробку, - владей братка.
   Это были хорошие наушники, с правильными проводами, и мягонькими подушками.
  - Вот за это, отдельный рахмат братец.
  - Ну, так, я же знаю что тебе нужно, - сказал он, доставая диски, - что поставить?
  - Дай гляну, вот поставь нам для начала симфонический концерт Helloween 2009 года, так для релакса, Варвара обещала приобщиться к нашей музыке, - правда Варенька?
  - Ну, я не знаю, если понравится. И она мило улыбнулась.
   Макс достал из пакета бутылку молока.
  - Варвара, у вас есть посуда? - Будем отпаивать нашего друга.
  - Да, конечно, и она достала стеклянный стакан.
  - А мне? - Я, знаете - ли, тоже любитель. И это, - сходи, прогуляйся, чайку тяпни, нам с твоим подопечным пошушукаться надо.
   Как только сестра вышла, Макс достал из внутреннего кармана фляжку.
  - Будешь? - Спросил он.
  - Не, мне молока.
  - А я с твоего позволения пригублю, - и он налил себе виски. - Ну, давай, держать можешь?
   Левая у меня была в порядке, с правой, только сняли гипс, поэтому я чокнулся левой.
  - Как говорят америкосы, - наздоровьие! - Будем! И Максим залпом осушил «на два пальца». Хо! - выдохнул он, - хорошо пошла.
   Я не торопился, маленькими глотками впускал в себя коровье снадобье. Я чувствовал, как молоко пробивает себе путь по пищеводу к желудку, и когда оно достигло его, внутри похолодело, - это была первая пища, которая туда попала за две недели.
   - Так, на вот тебе мобилу, твою «мусора» у этого еврея вашего забрали, как бишь его, ну этот Мануилыч, - сказал под расписку. До Катюхи дозвониться не могу, пацаны говорят, видели её, она не хочет ни с кем общаться, тут, кстати, её номер забит, ещё мой, ну и 02, на всякий случай. Ха-ха-ха! Вызывай, если, что.
  - Я надеюсь к ней всякую «гопоту» не посылали? - Спросил я.
  - Не, ты, чё Сань, вот час назад разговаривал, Татарин сам к ней ходил, она категорически отказалась говорить с ним. Он ей передал, что ты вышел из комы, она, говорит, перекрестилась, - слава Богу мол, и всё, закрыла дверь. Так, что ты уж сам с ней решай, сим - карта новая, она номер не знает, попробуй, позвони.
  - А по нашим делам, что? - Попивая милк, - спросил я.
  - Да не хрена, наши все тебе привет передают, радуются, что очухался, да ладно не парься, главное, что очнулся, ща всё нормалёк будет
  - А менты?
  - А, что менты, Женька, - водила твой, на месте, ещё от первого взрыва, а…
  - Погоди, - перебил я, - а, что взрывов несколько было?
  - Ты, что не помнишь, мы же когда тебя тащили, ты вроде в сознании был?
  - Не, не помню. Помню только, что как в детстве, когда ночью со стога прыгали и я промахнулся. Плашмя грудью врезался в землю, - акробат хренов, и задыхаться стал, типа того, как будто, стена в меня врезалась, а дальше ни хрена не помню, вот вчера очнулся, - всё болит, что думаю за хрень, ладно эти, - колют обезболивающее, вроде легче. Но сука, - привыкаешь к хорошему.
  - Пусть колют, я им по 100 евриков в сутки плачу, они тут не только обезболивающее, - гейши, героин должны тебе таскать на серебряном подносе.
  - Да не, брат, не надо мне всех этих изысков, - ты же знаешь, за мафон вот, - спасибо, и за наушники, ты лучше приколи, что там за взрывы ещё были.
  - Не взрывы, а взрыв, их два было, как потом менты сказали, - профи делал заряд, а, что я видел, так вот: - ты когда к машине пошёл, я на втором этаже по телефону говорил. Смотрю значит, идёшь ты, вдруг как шарахнет, из машины пламя, и сразу второй прогремел, тогда её уже вдребезги разнесло, как ты выжил, не понятно. Говорят, что заряда два было, один в салоне, другой побольше, - в багажнике. От первого стекла все вылетели, и дверь вырвало, которая тебя и отбросила, она - то тебя и спасла, ты отлетел метров на семь, через клумбу, ладно поздний вечер был, а если б обед, или утро, там народу бы полегло, как под Сталинградом. Дальше я сам смутно, как в тумане помню, орут все, дым, во всем здании стёкла вылетели, я к тебе подбежал, ты ещё пытался говорить, - ну и рожа у тебя была, я даже сейчас эту гарь чувствую, и волосы палёные. Ну, а потом скорая, и всё такое, мы четыре дня стеклопакеты в офисе меняли, ну сейчас вроде нормалёк всё, Женьку похоронили, хотя там и хоронить - то не чего было, - так кучка останков, некоторые в пятидесяти метрах нашли, похоронили, кстати, недалеко от Риммы, так, что будем навещать.
   Он открыл свою фляжку, налил себе.
  - Помянуть надо, раз уж вспомнили, - будешь, я серьёзно, пять капель, а?
  - А давай!
  - Узнаю, не мальчика, но мужа, - ни когда в тебе не сомневался.
   Он налил мне.
  - Не чокаясь, за Женьку… - поднял Макс.
  - Земля ему пухом, - я выпил. Можно сказать, - это он из - за меня погиб.
  - Да брось ты, Сань, все мы под Богом ходим, знаю я тебя, рассказывали, - вечно вину на себя берёшь, не ты же его, мы этих сучат, один хер найдём, - будь уверен. Главное, их план не удался, ты жив, не скажу, что здоров, ха-ха, но скоро будешь.
  - Мда, Чивас - это тебе не «домик в деревне», как он пошёл, как пошёл, я чувствую себя как будто пол - литра засадил.
  - Ну, когда мы на пол - литре останавливались, ещё? - подначивал Макс с улыбкой лисицы, - да ладно тебе отец, не такое прошли, тут всего - то 250 гэ-рэ, сотку я уже выпил, чё те будет от полтоса, ну, дава-ай.
  - Лей, собака, раз уж «отец» в ход пошёл, точно не отстанешь, ха-ха-ха - ой сука, смеяться больно, дай закурить.
   Мы выпили ещё, когда в палату вошла Варя, там уже орал Gamma Ray, Hell Yeah!!!, а мы с сигаретками угорали над каким - то анекдотом. У неё чуть разносик с пробирками не выпал из рук.
  - Блин, меня же уволят, вы, что делаете, Вам же нельзя, мне надо у Вас кровь на анализ взять.
  - Да не боись сестрёнка, возьми у меня, у него мало, всего пол - ведра осталось, - пытался шутить Макс, ха-ха-ха, ты лучше скажи, - у вас тут спиртом, где можно разжиться?
  - Ладно, Максим, давай в натуре завязывать, а - то я так ржу, боюсь как - бы швы на груди не разошлись, ты это, Варь, поставь мне ваших фирменных уколов, я посплю, через пару часов буду как огурец, - тогда и возьмёшь.
  - Хорошо, только вы расходитесь, а - то у меня точно неприятности будут, - чуть не плача, - говорила Варвара.
  - Ну, раз у вас больше ни чего нет, как говорил один персонаж, - я пойду. До завтра братец, и прости нас Варенька.
  - Созвонимся, братишка, - попрощался я.
  - До свидания, приходите ещё, - провожая, сказала сестра.
   Как только Макс покинул нас, я попросил Варю помочь мне добраться до душа, чтобы сполоснуться. Грудная клетка была перебинтована и левая нога всё ещё в гипсе, но я так сильно хотел привести себя в порядок, что это меня не останавливало, а пара - тройка стопок Чиваса, только придавали сил и уверенности. Увидев свою физиономию в зеркало, я немного удивился. Синяки превратились в жёлтое пятно с багровыми окантовками, щетина превращалась в бороду, как будто я только, что возвратился с Грушинского фестиваля, по пути попав под «химический» дождь, где - нибудь под Стерлитамаком.
  - Так, с чего начнём? - Спросила Варвара.
  - Я думаю с головы, ну и некоторые части тела не мешало бы помыть, - ответил я.
  - Ну, тогда не стесняйся, и скидывай простыню, за это время, я уже всё видела, и оценила.
  - Наверно повязки нельзя мочить, надо как - то приспособиться.
  - Мы и не будем ни чего мочить, - она поставила табурет возле стены, - садись и наклонись в бок немного, я сама всё сделаю.
   Я исполнил её волю. Она включила воду и душем намочила голову, затем аккуратно намылила, и плавными круговыми движениями принялась массировать.
  - Не больно? - Поинтересовалась Варя.
  - Такую боль я готов терпеть всю жизнь, - сказал я, а сам подумал: как интересно она собирается помыть нижнюю часть тела. От этих дум в низу живота потеплело, и «младший» стал подавать признаки беспокойства, в купе с нежными поглаживаниями по голове, - это не могло не возбудить. А когда она встала напротив лампы, и её тело стало отчётливо видно через просвечивающий халатик, тут и вовсе «его» уже было не уложить. Варвара сполоснув голову, перенесла процедуру на здоровую ногу, подбираясь всё выше к «месту встречи», при этом делая вид, что не замечает происходящего, когда же делать вид, что ни чего не происходит, стало не возможно, она остановилась, и милым голоском произнесла:
  - Больной, прекратите это безобразие, вам нельзя напрягаться, и волноваться, - при этом, она как бы делала замечание не мне, а «ему». - Всё, дальше сам, - смывая пену, сказала она, - вставай, я поддержу тебя.
   Я поднялся. Пришлось заканчивать водные процедуры самостоятельно, опираясь на плечё скромницы Вари. Когда, наконец, я закончил с помывкой и повернулся к ней лицом, с направленным на неё «копьём», она обняла меня и поцеловала. Я присел на табурет и упёрся спиной о стену. Варвара, приподняла халатик, а мои руки сами приспустили её белоснежные трусики. Её поцелуи были свежими и сладкими, она очень деликатно опустилась на меня, и её роскошные грудки оказались у моего лица. Я ласкал их, а сам, еле сдерживал свой пыл, она же не торопясь, степенно поднималась и опускалась, при этом делала фантастические круговые движения своей упругой попкой, как бы втягивая меня внутрь, и выталкивая одними только внутренними мышцами. Она шептала мне на ухо, какие - то слова, переплетающиеся со сладостными стонами, при этом набирая темп. После двух недельной комы, я не мог долго сдерживать себя, да и Варя уже пошла на «второй круг», подождав её ещё немного, я расслабил волю, и почувствовал, тёплую волну внутри её лона, она тоже отдала мне свой сок, постепенно останавливаясь и замирая. Нежно поцеловав мои губы, он тихонько встала на ноги и вымолвила со стеснением:
  - Тебе надо побриться, а - то я все щёки себе расцарапаю о твою бороду. Она скорчила рожицу, - давай я тебе помогу…
  - Расцарапаю? - Спросил я. - А, что, это произошло не спонтанно, и будет продолжение?
  - Спонтанно, спонтанно, у меня мания на калек, ха-ха, - смеясь, ответила она. - Ну, что бреемся?
  - Броемся, Варь, бро-ем-ся, бреют только ноги, ну и эту…
   После всех процедур, я лёг в постель, и чувствовал себя уставшим, но довольным, даже очень.
  - Ну, так тебе укол сделать, или сам уснёшь?
  - Сам конечно, сегодня я делаю «уколы». И подумал: «кожаной иглой», ха-ха.
  - Спи, давай, дурашка, мне ещё кровь у тебя вечером взять надо, - довольным голосом прощебетала она, и удалилась.
   Всю следующую неделю меня интенсивно лечили, анализы там всякие, ни чего не происходило, как вдруг будит меня как - то с утра Альбина.
  - Саш, Саша, проснись, тут к тебе пришли.
  Я открыл глаза, возле меня стояла Алеся, сотрудница нашего автосалона.
  - Что?
  - Говорит срочно, - виновато говорила сестра.
  - Это ты, Алесь, случилось что?
  - Меня Максим попросил, мне надо Вам кое, что передать.
  - Альбин, выйди на секунду, и сколько время вообще?
  - Пол - восьмого, я пойду, узнаю, когда обход.
  - Ну, что там у тебя? - Спросил я.
  - Макс просил сказать, что «в городе пэ-пэ-пэ», сказал - Вы поймёте.
  - Ладно, разберёмся, а что он не позвонил?
  - Звонил, говорит, но у Вас телефон отключен, он, поэтому сам и не поехал, может, подумал что.
   Я взял трубку, батарейка села.
  - Спасибо, скажи, - я позвоню позже.
   Пэ-Пэ-Пэ, - это майор Полторыхин Павел Павлович, заместитель начальника угрозыска нашего города, и раз он здесь, значит по мою душу. Это был принципиальный человек, с собственным кодексом, его боялись все от малолетки - карманника, до начальника УВД. Ему были похер звания, регалии, кто ты, и как тебя зовут, если ты попал в его поле зрения, - готовься, попросту он некого не тревожил. Он мог давно быть большим начальником, но каждый раз как его хотели куда - нибудь назначить, что - нибудь случалось. Думаю, они просто боялись его пускать выше, да и как он сам мне не раз говорил: - на х… мне они нужны, моя территория - земля, пока они ко мне не лезут, пусть дышат, я один хер в кабинете не смогу работать, полезут, перекрою кислород запросто. Он начинал у нас на районе в Комсомольском отделе, простым опером, так, что встречаться нам приходилось часто, но сейчас уже мало кто помнит, что Паша, так его мало кто может назвать, - мой одноклассник и лучший друг детства. Просто после армии, каждый из нас сделал свой выбор. И уж ни кто не знает, что Палыч, так его называют только друзья, - мой должник, хотя я его таковым никогда не считал. Мы росли в странное время, нужно было быть причастным к какой - нибудь группировке, чтоб тебя не трогали, мы таковыми не являлись, и вот однажды лет в семнадцать, нарвались мы на одну банду, которая орудовала в нашем комплексе. Их было четырнадцать человек, как потом нам сказал один наш дотошный друг, присутствующий там, а нас четверо, и так им понравились мои туфли, что они вежливо  попросили меня, их снять, я вежливо отказал, за, что они меня с не меньшей вежливостью и отхерачили всем скопом. «Соломы» мои они так и не смогли скинуть, но вот из моих друзей, ни кто даже не рыпнулся, я потом долго курил через мундштук, потому, что рот не мог открыть. Но не этот случай сделал Пашку таким правильным ментом. Летом 1997 года, один мой приятель угрелся в КПЗ, ну и я как порядочный, понёс ему передачку. Стоя у них в отделе, я наткнулся на одного «мусора», иначе и не назовёшь, и он, увидев меня, предложил мне пройти с ним, дескать, «чё тут париться, пошли ко мне в кабинет, поговорим, дачку я сам загоню», я, осёл и пошёл. Заходим мы в этот кабинет, а там сидят ещё 5 пьяных оперов, среди них и младший опер «Полторашка», так они его тогда называли, не скажу, что он был лох, наоборот, но погоняло прилипло. А я им всем не нравился, своё знакомство с Пашей, я не афишировал, ну чем он мог мне тогда помочь, хотя мы по прежнему встречались, выпивали, да, что греха таить, - бухали как безумные, я не однократно помогал ему в некоторых делах. Тут началось обычное по тем временам дело, полезло из них быдло мусорское, отходили они меня тогда хорошо, я недели две после в хате, ссал кровью, а Паша пропал тогда куда - то, хоть и знал, что будет. Короче, подкинули они мне два грамма героина, и поехал я на первый свой курорт, а Полторашку после этого как подменили, он стал превращаться в Пал Палыча, и - то не для всех. И уже когда я освободился, пришёл он ко мне, ну и покаялся. Вот такая история. Я специально не говорю ни кому, что мы друзья, - пусть боятся, даже я понимаю, закон нужен, и если б хоть половина ментов были такими как Палыч, - то не было бы у нас такого беспредела в стране.
   
   Я поставил телефон на зарядку, а сам лежал и думал, «что день грядущий нам несёт». В палату зашла Альбина.
  - Саш, а нас от тебя убирают, Имануил Маркович говорит, что раз ты оклемался - то в круглосуточном уходе ты больше не нуждаешься.
  - Ты так говоришь, как будто жалеешь.
  - Не знаю, я привыкла с тобой, сначала конечно трудно было, а сейчас - лафа, ты у нас не проблемный, вот если б твой этот Макс лежал, вот тогда я думаю, нам бы тут досталось, - как - то смущённо сказала она.
  - Хочешь, я поговорю с Маркычем? У меня ведь ещё с ноги гипс не сняли, надеюсь, ты ему не говорила, что я пытался ходить? Мне ведь надо, что б кто - то утку подносил, - улыбнулся я.
  - Тебе всё шуточки, если ты на что - то намекаешь, - то я знаю про вас с Варькой.
   Она говорила с какой - то досадой, как мой младший в детстве, когда я не делился с ним, чем - то важным.
  - Я не понял, ты о чём?
  - Да всё ты понял, прекрасно понял. Я о вас с Варей и о ваших… - она помолчала, - ну, в общем, ты понял.
  - Стоп, подруга, ну - ка выкладывай, что там у нас с Варей, кто тебе сказал, и вообще, что сказали? - Не унимался я.
  - Дурак ты, ни кто мне, ни чего не говорил, я сама поняла, я же вижу, как ты на неё пялишься, я ещё в тот день поняла, когда с утра на работу пришла, а эта бегает тут без чепчика, расфуфыренная такая, и это за одни сутки, что за бабы такие? - Ну ладно ты - мужик, а эта? Рада стараться, ты не успел очнуться, а она уже в койку прыгает, и как интересно вы умудрились?
   Я так заржал, что чуть с кровати не упал.
  - Да ты ревнуешь, а я - то думаю, что вы с Варварой как - то сухо общаетесь. Вот в чём дело.
  - Кто? Я ревную? Да больно надо, я… я… Она отошла к окну и приоткрыла его. - Да, я ревную, а что она?
  - Ну тогда, у тебя нет повода, не было между нами ни чего, - соврал я. Не скажу, что я этого не хотел, но - то, что ты там себе нафантазировала - бред, надеюсь влюблённой девчонки, потому, что если бы мне надо было выбирать, я бы выбрал тебя, слава Богу, что я не стою перед таким выбором, вот встану на ноги, и возьму вас обеих, ха-ха-ха! Устроим групповушку! Можем Макса позвать, или эту, маму Шуру, ну та, которая вас с Варей подменяет, когда у вас выходной.
  - Ну и дурак же ты Саш, тебе всё шуточки, я тебе серьёзно.
  - Да брось ты Альбин, у меня супруга есть, и заметь, - любимая.
  - Любимая! Ха-ха, что - то я не видела здесь твою любимую ни разу? Где она, твоя любимая, что она сбежала, - испугалась?
   Мне нравилась её прямота, я и сам не мог понять, что происходит. Почему Катя сбежала, почему не берёт телефон и не хочет со мной общаться. О причинах, я, конечно, догадывался, но и представить не мог, что она может так поступить. Забрать моего сына и уехать на девятом месяце. Я знал, что она понимает, чем я занимаюсь, и как зарабатываю себе на пропитание, знал, что она против, обещал, что завяжу, что всё в прошлом. Когда уговорил приехать её в Самару, дал слово, что начал новую жизнь, и, что больше ни каких гангстеров, ментов. Она поверила, но, тоже пообещала, что если я нарушу своё слово, она соберется и уйдёт от меня, не смотря, что любит меня больше жизни. А тут история с этим взрывом, и я понимал, что она тоже понимает, что я этого просто так не оставлю, если конечно выживу. Уж кто - кто, а она - то точно знала, что придется жить на «военном» положении, да причина даже не в этом, она слишком любила меня, и была готова жить со мной при «любом положении», наверное, хотела таким образом оградить меня от ещё больших бед.
   Дверь открылась и течение моих мыслей, и Альбинин бред про «нас с Варей», прервал голос, явно говорящий по телефону: … а я тебе говорю - мне по х… Вы, что там малые дети? Бля… разбирайтесь как хотите, я приеду, не дай вам Боже не найти его, я всю вашу контору в рот вые…
   Этот голос я знал с шести лет и не спутал бы его, ни с каким другим, и хоть посетитель договаривал свой монолог в прихожей и я его не видел, я уже знал, что за встреча меня ждёт. Его манера общаться ничуть не удивляла меня, матерился он постоянно, «издержки профессии», как он сам говорил, а вот кто - то другой заметил, и я полностью с ним согласен, если мат из чьих - то уст не режет ухо - это хороший человек, и соответственно наоборот, хорошая теория.
  … и этому гандону Фариду передай, - деньги и стволы, просто так из сейфов не пропадают! И если он ублюдок, не может ответить на вопрос, как такое возможно - то пусть мылит свою тощую жопу, я приеду и трахну его по самые помидоры, вам всё ясно, псы грёбанные? Вот и славно, а теперь не беспокойте меня, я в отпуске!
  Из коридора ещё доносилось: «…собаки, не на секунду нельзя оставить», когда он вошёл.
  - О, простите великодушно мадам, я не знал, что здесь дама.
  - Мадмуазель, - подыграла Альбина.
  - Прекрасно, а я думал, что такие милашки сказу со школьной скамьи попадают в лапы таких, как мы - «диких обезян», и одевают хомут замужества.
  Когда надо, он умел блеснуть красноречием.
  - Ну, доложите про больного, как он тут, не залез ещё к вам, - он сделал театральную паузу, - под шкуру, это он может, от него все девочки в школе сходили с ума, да, что там девочки, я помню училка по…
  - Паш, - перебил я его, - ну хватит, эта история - легенда, я думаю сестричке не интересно…
  - Очень даже интересно, - теперь Альбина перебила меня, - продолжайте.
  - Ну точно, залез, как блин тебе удаётся? - А меня Паша зовут.
  - Альбина, а Вы собственно, кто?
  - Да я друг, этого кобеля, и по совместительству майор мили… простите, полиции, - идиотское слово - полиция, и кому бл… в голову пришло, они там, - и он ткнул указательным пальцем наверх, решают, - как бл… день милиции отмечать? - Ну не день полиции же, в самом деле, долбоё… хреновы, пардон, за мой «французский». - Ну привет, что - ли, друже, знаю, меня сюда не звали, но не мог удержаться, посмотреть, - как ты смотришься на больничной койке, вижу - хорошо устроился.
  - Да ладно, ты же знаешь, я всегда рад встрече с хорошим человеком, - проходи, я вообще - то ждал тебя к вечеру, думал ты по делам.
  - Не язви, - продолжил он, - ты же знаешь, какие у меня дела, - да Альбин, ты не могла бы оставить нас ненадолго, нам тут надо мнениями обменяться, боюсь от нашего «простонародного» у тебя уши завернутся.
  - Слышала я, ваш «простонародный», и почему когда к нему кто - то приходит, я должна выходить?
  - Ну ладно Альбин, не капризничай, - сказал я.
   Она встала и обиженно покинула палату.
  - Как она тебя слушается, - съязвил Палыч. - Вот теперь можно поговорить, эти бабы, - всегда помеха, и он поставил на стол пузырь коньяку, - стаканы где?
  - В баре конечно, у меня ведь тут рюмочная, - с сарказмом сказал я.
  - Ой, вы его видели, не довольны они, ну где грёбанные стаканы, не хочешь не пей, а я с дороги, голодный и злой - выпью, кстати, пожрать есть что - нибудь?
  - Пожрать в холодильнике, посуда - у шкапчике.
   Он достал фрукты, нарезал колбасы, хлеба, попутно глотая куски и запивая кефиром, откупорил бутылку, и разлил. Один стакан дал мне, другой взял сам, и, не говоря ни слова, опрокинул в глотку, сразу видна ментовская школа, присел, откусил яблоко, и смачно пожевывая, произнёс:
  - Ну, ты, что? Да не ссы ты, не выпишут тебя за нарушение режима, заходил я по ходу дела к вашему главному, как там его… главврач… ну этот… да ну его нах… ты понял. Сказал ему, что мы с тобой ветераны «асфальтных войн», - будем пить, что сегодня годовщина какая - то, ну всё в этом духе, не знаю, врубился он или нет, но добро дал. Только как этот вадила из «Золотого Телёнка», тоже с семитской фамилией кстати, спросил: «Водку пить не будете, голыми танцевать не будете?», ну я ему объяснил, что у нас коньяк, и, что мы выступаем только в парном разряде, я же не знал, что у тебя тут такие сестрички водятся, ха-ха-ха! - Ну давай, не тормози уже, - и он налил себе вторую.
  - Палыч, скажи, ты, чё припёрся? Давай, не крути мандой, говори как есть, тогда и пить с тобой буду, - меня ведь на эти подходцы ваши мусорские не возьмёшь, ты бы ещё напарника сюда притащил, - хороший и плохой, мать вашу, - со злостью сказал я.
  - А я и притащил, он в холле, охранять тебя будет, мало - ли, - парировал он, а «чё припёрся», я тебе хотел в процессе рассказать, - в отпуске я, ты, что не допёр?
   До меня начинало доходить.
  - И этот в холле, - тоже в отпуске?
  - «Этот в холле», в командировке, по - другому, ни как. Хотели вообще сюда ребят в «одинаковых касках» отправить, и забрать тебя, - ладно я вовремя тему просёк, - теперь вкурил?
  - Ну, в общих чертах, значит, ты приехал, типа спасать меня?
  - Я сказал, что на мягких лапах всё разузнаю, без «шума и пыли», мол, незачем раньше времени пургу гнать.
  - Что - то не стыкуется, ты - на «мягких лапах»? - Спросил я.
  - Ну, легенда такая. Не знаю купились они или нет, но я же здесь, с условием, правда.
  - Это, которое в холле дежурит?
  - Экий вы догадливый, папаша, - пошутил он, его не бойся, он свой, сопляк правда, но свой, я с ним в командировке, у «чехов» был, - наш клиент, ты пить будешь?
  - А - то, теперь буду, не зря же ты припёрся за пятьсот вёрст, хоть я от тебя так и не услышал вразумительной речи, ну да ладно, - будем!
  - Услышишь. Ты лучше скажи, я слыхал у тебя второй киндер родился. Кто счастливая избранница, когда в гости позовешь?
  - Да вот на днях должна родить, я сам жду известий.
  - Ну, тогда - за детей! Да, и включи, что - нибудь, я вижу у тебя тут полный набор, только не надо твой хеви - метал.
  - Звиняйте, шансону нема, - «Dire Straits» подойдёт?
  - «Дарики», - конечно, ты тут куришь, я в окно, угу? - Не дожидаясь ответа, он задымил и продолжил, - ты уже знаешь, кто тебя хотел к праотцам отправить?
  - Пока нет, но я выясню. Ведь ты поможешь по старой дружбе, если что?
  - Я тут справки навёл, - начал он, - ты Кефира помнишь?
  - Ну.
  - Пропал без вести, а пару недель назад нашли, его и ещё одного из его окружения, оба с прострелянными головами. У них банк есть напротив дома, где ты раньше жил. Там два месяца назад перестрелка была, его людей постреляли, и вот, что интересно, камер до хрена, но не одной записи нет, они сами их подчистили, - это однозначно, а тут тебя бу - бух, вы ведь с ним не ладили, я вот и думаю, не связано - ли это как - нибудь?
  - Ты Паш, на, что - то намекаешь, или есть информация?
  - В том - то и дело, следов ни каких, но я дважды два сложить могу. И ни будь ты мне дорог, парился бы уже в СИЗО, я, поэтому и приехал, чтоб убедиться, что ты чист, ну а если нет, - то думать будем, - как - то не ясно выразился он.
  - Чист, не ссы, руку приложил, спорить не буду, но не я его, да и не могли они против меня на такое пойти, так, что Кефир отпадает.
  - Это как «руку приложил»? - Спросил он, глядя мне в глаза.
  - Да так же как ты к Стрелку, или Тимоху - помнишь? Да так же как мы все в 90-е, что тебе подробный отчёт в трёх экземплярах написать? Кефир - сука, и у него врагов тьма - тмущая была, столько народу сдать как он, даже Павлик позавидует.
  - Какой Павлик, - не понял Павлик.
  - Морозов, ёпт, вкурил, аналитические мозги, ха-ха! Наливай уже, а - то…
  - Уйдёшь, знаю, ну давай врубай свой «ацэ и дэцэ», уже можно, а я схожу к этому вашему «Франкенштейну», как там его бл…
  - Маркыч, а зачем он сдался тебе?
  - Надо, - ответил он и вышел.
   Пока Палыч ходил, я всё думал, что всё это значит, и не стоит - ли на улице наряд. Может Паша в этот самый момент даёт указание, как меня не травмируя доставить на родину.
  - Тебе же нельзя пить.
  «Маша», - пронеслось у меня в мозгу.
  - Наконец - то, я уже скучать начал, без твоих «смертельных» шуточек, - ты где?
Она вышла из коридора, всё такая же, как и раньше. Сапожки, плащ, в руке всё тоже складное «орудие производства».
  - Привет, любовь моя, - ты, где пропадала, а мы вот коньяком балуемся, - армянский.
  - Вижу, - ты же виски пьёшь, завтра болеть будешь, или тебя твоя новая пассия подлечит?
  - Это ты так шутишь, я и так болею, дальше некуда, завтра - будет завтра, а на счёт Вари… ну не мог я устоять, слаб я с прелестными девушками. Лучше скажи, ты случаем в холле не видела кого - нибудь?
  - Ты хотел спросить про караул возле палаты, или не приехал - ли за тобой кто?
  - Опять шутишь, или приехали? - Не унимался я.
  - Расслабься, он правду сказал, с ним только этот пацан, и тот вроде спит в кресле с дороги. А я к тебе ведь по делу Алекс, только ты не волнуйся, и сукой меня не называй.
   Вся жизнь пролетела у меня перед глазами, мозг начал выдавать ужасные картинки из прошлого, но лишь одна мысль плотно вцепилась в мозги, - Катя и мой будущий ребёнок. Я глубоко вдохнул, мысленно сосчитал до пяти.
  - Говори, - не - то с дрожью, не - то с заиканием произнёс я.
  - Испугался? - А, что твой друг не сказал тебе? - С какой - то усмешкой произнесла Маша.
  - А, что он должен был сказать?
  - Ну, не знаю, - и она пожала своими плечиками, - зря ты так с Катей.
   В этот момент в холле послышались голоса, Палыч орал: - Солдат, не спи на посту, всю малину просрёшь…
  - Алекс, мне пора, ты смотри, не очень - то доверяйся своему дружку.
  - Не говори намёками Маш, - что случилось?
  - Сейчас ты всё узнаешь, - и она испарилась в своей манере.
   В палату вошёл Паша, уставился на меня как - то странно и спросил.
  - Скажи, как мы раньше без мобильных обходились? Ну и если они всё же есть, - то какого хрена он у тебя выключен? Он поставил на стол два пузыря Хэнэси, - вот у вашего «доктора Джекила» разжился, - праздновать будем.
   Я взял трубку, зарядка была полной, нажал на «вкл», экран подсветился, появился «огрызок», и сразу посыпались сообщения о пропущенных звонках.
  - Не понял, это кому я так понадобился, тридцать четыре пропущенных, не иначе «наши высадились на луне»…
  - Не понял он, - ухмыльнулся Паша, - к чёрту луну, поздравляю «Саша - сукин сын», - у тебя сын, - прости за каламбур, вот ведь везучий сукин сын, - не унимался он.
   Телефон звонил, в палате вдруг оказались караульные, медперсонал, на столе закуска, а в руках стаканы с коньяком, я смутно въезжал в происходящее, всё кружилось в едином танце, - мысли, люди, стопки. Все подходили, жали руку, целовали, хлопали по плечам, произносили речи, но я всего этого не слышал, только одно слово владело моим сознанием, - СЫН. Палыч заметил мою растерянность.
  - Так, дамы и господа, на этом официальная программа завершена, вы можете продолжить в кулуарах, а нашему отцу, надо отдохнуть и переварить свалившуюся на него новость.
   Все разошлись, в палате остались сменившаяся Варя и Паша. Он подошёл ко мне как - то по - братски обнял, похлопал по спине, и произнёс с налётом торжественности:
  - Александр, я счастлив, находиться в эту минуту рядом с тобой друг. Сегодня лучший день в твоей жизни, и я хочу преподнести тебе в подарок… 
   Он отошел к подоконнику, порылся в своём портфеле, и достал не большой хьюмидор.
  - Эти Гаванские сигары, надеюсь, их название не испугает тебя, а на оборот, ты поведёшь себя так же как одноимённый герой, - и он указал пальцем на название, - не забывай, что родитель персонажа твой тёска.
  Я взял коробку, из какого - то диковинного дерева и прочитал название: «Монте Кристо».
  - Символично, - вырвалось у меня само - собой, - я постараюсь оправдать доверие, но сейчас мне не охота думать о мести, сегодня мои мысли чисты, давайте праздновать. Жаль, что не могу присутствовать там, рядом с моей семьёй, - а ты когда домой Паш?
  - Дня через три собирался, а, что?
  - Да надо, чтоб кто - нибудь забрал Катерину из роддома, не хочу просить, кого попало, ну и надеюсь отдать тебе должок, я ведь крёстный у твоей дочки, кстати, как она? - Поинтересовался я.
  - Лиза? Да хорошо, что с ней будет. Это ты сейчас что имел в виду про должок? Хочешь, что бы я крёстным был у твоего сына?
   Я облокотился на спинку кровати, - а ты против?
   Палыч разлил остатки коньяку, и, подавая мне стакан, говорил:
  - Ну, дело такое, надо подумать, ха-ха, конечно согласен, мне холостяку, будет полезно за ней поухаживать.
  - А где Оксанка? - Спросил я.
  - Мы разошлись два года назад, ты же не знаешь, мы с тобой, сколько не виделись, - лет пять? Последний раз перед твоей подсидкой, у меня в коттедже пиво пили.
   «Как быстро время летит», - подумал я, - а ты всё там же живёшь, за городом?
  - Ну да, один, в большом доме, хотя бываю только в ванной и на кухне, да и сплю там же, надо продать его к чёртовой матери…
   Вскоре все разошлись, Варвара прибралась в палате, и от праздника не осталось и следа, всё та же казенная обстановка с розовыми стенами. Звонить Катерине было бесполезно, она не брала трубку, но каким - то образом поздравить и поддержать её, было необходимо. Я позвонил Максу и попросил приехать. А пока я сидел и думал о том, что сказала Мария. С Палычем надо держать ухо востро конечно, но, что бы, ни доверять совсем, что - то тут не складывалось. С другой стороны, что значат её слова про «он тебе не сказал?», и откуда у него эти сигары, он их как, будто заранее приготовил, точно, ведь он в начале сказал, что типа слыхал, что у меня второй киндер родился, хотя я не знал ещё, что всё это значит? Неужели Паштет играет против меня? Эти разговоры про Кефира… пришёл бы, спросил по дружбе, я бы ему и так рассказал, а тут, что - то он «крутил», да, нет, не может он сука так поступить… или может…
   В холле раздались голоса, и в палате появился Максим. В руках у него были два пакета.
  - Вот, Братуха, тебе гостинцы, твои подружки разберутся, а сейчас давай выпьем...
  - Не, Макс, я не буду, и так целый день как в ресторации, - мне с тобой поговорить надо, - прервал я его.
  - Не будешь пить, хорошо, тебе хватит, а я за здоровье твоего сына выпью. Я смотрю Полторыхин всё же приставил к тебе дозорного, не хотел пропускать меня, пакеты проверил, - сопляк. Я, конечно, понимал, что вы знакомы, но мне Мануилыч сказал, что он вёл себя как твой лучший друг, - чё за херня?
   Я не хотел говорить всего, пока не разберусь, поэтому ответил просто.
  - Макс, скажем так, Палыч мой должник, мы с ним давние знакомые, короче он мне не враг, сложно всё, я бы не хотел тебя ввязывать в наши с ним отношения, ещё сам не разобрался, он про Кефира интересовался, ты не светись особо, лучше скажи, - ты Жоркин номер узнать сможешь?
  - Я уж думал, ты не спросишь, чё его узнавать, вот лови, - и он достал телефон, - ща, смс - кой скину, - Сань, мне точно не надо переживать по счёт Кефира?
  - Я же говорю, не суетись пока, мне надо кое - что проверить, если, что - ты первый об этом узнаешь.
   Пришла смс, я набрал номер сына, Макс жестами показал, что пошёл, я был не против, мне надо побыть одному. Трубку долго не брали, я набрал ещё раз, после первого гудка я услышал знакомый голос.
  - Алё, кто это?
  - Это я сынок.
  - Папа! Привет! Как ты там? А я всё спрашиваю у Кати твой номер, а она не говорит, она же мне братика родила, мы только из больницы пришли с тётей Аней, ну это из церкви, - её подружка.
  - Тебе братика, а мне сына, теперь у нас ещё на одного мужика больше в семье, ты рад?
  - Ещё как, ты мне давно обещал, - радостно заметил он.
  - Слушай, у меня к тебе просьба будет, ты знаешь, где сейф?
  - Конечно пап, - на кухне в шкафу.
  - Возьми ручку, и запиши номер…
   Он не дал мне договорить.
  - Да знаю я, это день, когда ты встретил ма…, он замялся на секунду, - Катю.
  - Точно, и ещё, - это день моего, освоб…, - а ты откуда знаешь? - Удивился я, - да ладно, не важно, короче, когда ни кого не будет дома, возьмёшь там денег…
   Он опять перебил.
  - Сколько?
  - Да не перебивай ты, - возьмёшь, сколько надо, потом, найдёшь в газете объявления по доставке цветов, закажешь букет из белых роз, не меньше двадцати, - двадцать пять, потом купишь открытку, и красивым почерком заполнишь от нас с тобой…
  - Папа, она в общей палате и цветы им нельзя, - опять влез Жора, но когда её выпишут, я обязательно исполню твою просьбу, а завтра в больнице, я лучше наберу тебя, и дам трубку Кате, чтоб она не знала. Я понимаю, тебе надо много ей сказать, а она упрямится, вот и будет лучший подарок, я сегодня хотел, да номера твоего не знал.
  - И в кого ты такой смышленый, прямо вундеркинд, скоро в школу, вот там будешь знаниями блистать, - не без гордости сказал я.
  - Ладно, пап, тётя Аня кушать зовёт, ей уходить скоро, я пойду.
  - Давай, и будь мужиком, - закончил я.

     Автомобиль с приличной скоростью двигался по Московскому шоссе. В салоне находились двое молодых людей. В основном все их разговоры, сводились к какому - нибудь спору, вот и сейчас тот, который сидел за рулём подначивал второго.
  - А я говорю, успеет…
  - Не, щас мигать начнёт…
  - Он всё равно проскочит, мажем на «петю»…
  - Добро…
   Впереди идущий внедорожник моргнул «стопарями»
  - Ну, я же говорил, не успе…
   Внедорожник поддал газу и на мигающий сигнал светофора проскочил через перекрёсток.
  - Ха-ха! Два - один, до ужина час, отыгрываться будешь? - Пока пятихатка в мою пользу, - радовался рулевой. Он был плотно сложен, явно кавказец, с рыжей шевелюрой, акцента почти не было, это говорило, что большую часть жизни он прожил в России. Второй был под стать своему товарищу плотностью мышц, его руки вплоть до кистей были покрыты татуировками, на шеях у обоих болтались золотые цепи, как у «бойцов» 90-ых, глаза были спрятаны под одинаковыми очками. Этими элементами они напоминали близнецов - братьев. Рыжего звали Ваха, второго Эльдар, погоняло Слон.
  - Видишь, за перекрёстком народ стоит, «рубль» ставлю, что мужик с собакой первый рванёт, - не унимался Ваха.
  - Годится.
   Как только машины проехали, не успел загореться зелёный, как собака увлекла за собой хозяина через дорогу.
  - Бл… не прёт чё - та сёдня, ладно, ещё отыграюсь, - успокаивал себя Слон, - чё, домой заедем, или пожрём, потом вмажемся?
  - Надо покушать сначала, - ответил Ваха, - зачем торопиться.
   В кафе за ужин рассчитывался Слон, все их споры обычно к этому и сводились, кто машину заправит, за обед заплатит, или вот очки, - купи одни, вторые в подарок, в том магазине, Ваха проиграл, но очки достались обоим. Зато сейчас он праздновал победу, набрал еды явно больше, чем мог осилить, надо как - то рассчитаться за оптику. После ужина они подъехали к дому по улице Гагарина, поставили машину и зашли в подъезд.
  - Слышь, Вах, ты как к Гагарину относишься?
  - Нормально, я в детстве хотел космонавтом быть, у меня в комнате его портрет висел, только вот про него всегда забывают, когда речь о космосе заходит, можно сказать, что он мой кумир, американцы эти, со своим Армстронгом, присвоили себе его звание.
  - У тебя фамилия как?
  - Гурцкая, а, что?
  - Какая Гурцкая, как у певицы этой слепой что - ли?
  - Не знаю, как там у певицы, у нас это распространенная фамилия, - Гурцкая Вахтанг.
  - Ты ещё и Вахтанг, ха-ха, да с таким именем только в космос, представляю, диктор объявляет: - первый межгалактический армянин, - Вахтанг Гурцкая, чё - та я армян космонавтов не знаю.
  - Я грузин, - с моим гепатитом, в космос само - то.
   Разговор продолжился уже в квартире. Слон достал причендалы и разложил на столе. Они забуторили обычный свой, вечерний дозняк, и после укола Слон спросил: - космонавт Гуцкая, как самочувствие?
  - Три минуты, приход нормальный, - севшим голосом ответил рыжий, - а если говорить про Гагарина, америкосов, то моё мнение, что они, таким образом, свою историю восполняют, чё у них за история - то, двести лет?
  - Ты о чём, - не понял Слон.
  - Да о том, они с самого первого дня по этой дорожке идут, вот например, - кто открыл Америку?
  - Колумб.
  - Нет, он после был, а первый до нового света добрался Америго Веспучи, я уже не говорю про Чукотских охотников, но америкосам, почему - то Колумб и Кортес с конкистой, больше приглянулся.
  - Это кто? Чё за конкиста такая, жена его что - ли?
  - Конкистадоры блин, ты в школе учился, или сразу как от титьки оторвали гопником стал?
  - Это ты у нас умный, а мне хватает того, что есть в голове, я всякие «Дискавери» как ты не смотрю, мне хватает MTV, - с каким - то бахвальством оправдывал своё невежество Эльдар.
   На кухне зазвонил телефон, и Слон, прервав свою речь, отправился отвечать. Подняв трубку и увидев номер, сделал не довольное лицо, прокашлялся, но на звонок ответил.
  - Да, - он заходил по кухне, - дома… со мной… знаю - знаю… да знаю, на неделе  поедем… там ещё один мусорок появился… а, знаете уже… хорошо… да, созвонимся, - закончил Слон, по - деревенски делая ударение в «созвонимся» на второю «о».
   Он зашёл в комнату, где развалившись на диване «висел» Ваха.
  - Надо доделать работу, хозяин не доволен, завтра надо, потом получим бабки и свалим в тёплые края, может к тебе, в Грузию рванём?
  - Там горы, делать не хер, да и нет там ни кого, бабушка одна, под сто лет, - а, что этот, твой хозяин говорит, - он специально сделал акцент на «твой».
  - Чё это мой, он и тебе платит, хоть ты его и не знаешь.
  - Не-е, у меня нет хозяев, - это у вас русских хозяева, а горцы, сами по себе.
  - Я не русский, мама у меня латышка, а папа украинец, - гордо сказал Слон.
  - Тем более. Москали хоть честные, и история у них, надо признать, а, что у вас, - одни предатели, да подхалимы.
  - Слышь ты историк, чё ты против меня имеешь, весь вечер цепляешься ко мне, - то в школе я не учился, - то предков моих обижаешь.
   Ваха поднялся с дивана и, проходя в сторону двери сказал: - пойду за прикалюшками к чаю съезжу. А обиженных, трудно обидеть, - уже закрывая дверь, закончил он.
   Слон, подавив злость, уселся в кресло и включил MTV.

   Утром на обходе Маркыч объявил, что сегодня снимет гипс с ноги, и мы перейдём к процессу реабилитации: - понял корнет, пора вставать на ноги, так, что жду после обхода в процедурной. - Варвара, душенька, передайте Альбине.
   После процедур я, наконец - то нормально принял душ и сидя в кресле, слушал музыку. В уши под августовское солнце проникал вокал Дэна Макафферти и гитара Мэни Чарльтона, с лучшего, по моему мнению, альбома Nazareth, - Snakes 'N' Ladders, не считая Hair Of The Dog, 1975 года. Я до того ушёл в музыку, что когда зазвонил телефон, я вздрогнул, на экране высветилась фотография сына.
  - Да сынок, я слушаю.
  - Сейчас пап, подожди, - сказала в ухо трубка.
   Послышался какой - то шорох, после чего трубка сказала: - да, я слушаю, кто это?
Это была она, моя Катя, я боялся, что она отключится, как только узнает меня, поэтому молчал и слушал её голос. Вместо этого она сказала: - да ладно Саш, я знаю, что это ты, поздравляю, у тебя чудесный, здоровый сынок, - три семьсот, пятьдесят пять сантиметров. - Ну, что ты молчишь?
  - Спасибо, любовь моя, и тебя тоже, ну как вы там? - Нашёлся я, - ты больше не злишься на меня, прости, что всё так… - я не знал, что ещё сказать, - ну в общем, не уходи, тем более сейчас. Ты же знаешь, как вы все мне дороги, я постараюсь скоро приехать…
  - Санечка, я и не злилась, пойми, если моя жизнь ни чего не значит, - то жизнь нашего сына я буду защищать любыми средствами, даже в ущерб нашим отношениям. Он так похож на тебя, просто копия, вылитый ты, только очень маленький, и спокойный, поест и спит себе, как ангелок, я думаю назвать его Семён, - Сёмка.
  - Всё, что угодно, только не Семён…
   Она перебила, не дав закончить, - вопрос закрыт, лучше поздоровайся с Семёном Александровичем.
   Я знал, что спорить с ней бесполезно, поэтому произнёс: - ну здорово, Семён, - Сашкин сын, скоро увидимся.
   Он не - то зевнул, не - то закашлял, и я услышал его голос, Катин же голос сообщил: - ну вот проснулся, до свидания любимый, звони, я тебя не могу отлучить от сына, целую.
  - И я тебя, пока.
   Я отключил мобильный и подсел поближе к окну, вдыхая дневное тепло, день обещал быть замечательный.
   Всю следующую неделю меня восстанавливали, пилюли, капельницы, от обезболивающих я отказался, в общем, я набирался сил, и чувствовал себя хорошо. Как - то вечером приехал Максим, мы поговорили «не о чём», но мне показалось, что он чего - то не договаривает, я спросил на прямую:
  - Макс, ты, ни чего сказать не хочешь? Что случилось?
  - Ты когда разговаривал с Катериной? - Начал он.
  - Вчера, её сегодня должны выписать.
  - Во - во, я как раз об этом, её забрал Полторыхин.
  - Ну и что? - Это я его попросил.
   Макс помялся немного, после добавил: - он не повёз её домой, вместо этого забрал Жорку и отвёз к себе в коттедж, уж не знаю о чём ты его попросил, но это ещё не всё. Мне один мусорок шепнул, что Палыч был здесь в то время, когда тебя взорвали.
  - И что?
  - Да - то, взрывчатку заложил профи, он же спецназовец, у них в подготовку входит подрывное дело.
  - Не - не, это не он, так можно на кого угодно подумать, - ты вон тоже морпех, и тоже проходил подрывное дело, и тоже был на месте в тот день.
  - Если бы я делал это, мы с тобой сейчас не говорили, ты бы уже лежал вместе с Женькой. Я не хочу наговаривать, просто подумай, может он из - за Катерины.
   Я набрал её номер, телефон был выключен, а Палыч не брал трубку.
  - Ну, сука, не дай Бог, я же его завалю козла.
   Всё понемногу начинало складываться. Я не хотел в это верить, но факты…
  - На вот, - Макс достал ПМ, мало - ли, пригодится. Если это он - то нам надо первыми до него добраться, может он понял, что ты догадаешься, и взял Катю для прикрытия? А может ещё, что, кто этих ментов разберёт.
   Макс уехал, а я не мог места себе найти, телефоны у моих были отключены.
   Как - то вечером появилась Мария.
  - Вижу, ты уже бегаешь, скоро на выписку, побрился, помылся, опять стал похож на человека.
  - Машенька, привет, рад, что заглянула.
  - Что - то ты мне не нравишься в последнее время, веселишься, медсестёр обхаживаешь, устроился как на курорте, да ещё под охраной, прям важная персона какая - то. Раньше ты таким не был.
  - Да знаешь, после Риммы, мне как - то не по себе было, стыдно, что - ли перед Катей, я ведь на самом деле люблю её, а сейчас её нет, и как - то всё сгладилось, ну ты понимаешь…
   Она присела на край кровати и сказала:
  - Понимаю, только надо - ли тебе это всё. - Катерина у тебя человек слова, следующего раза, не простит.
  - Следующего раза не будет, я только закончу одно дело, - уверенно произнёс я.
Мы проболтали минут двадцать, вспомнили старое, Маша, показалась какой - то странноватой, как будто чего - то не договаривала, но я решил не задавать лишних вопросов, думал сам разобраться в своих проблемах. В холле послышались голоса, Маша встала, - пойду я, тебе сейчас вечерние уколы будут ставить, ты не скучай, и будь осторожен. Она ушла, я почитал перед сном и, чувствуя как снотворные страницы погружают меня в забытье, отложил чтиво, и провалился в сон.
   Мне снился покойный брат и наша последняя охота. Помню, как мы подкрались к стаду лосей, и младший говорит: - надо обойти их с другой стороны, подранить самого большого, он рванёт от остальных, в сторону охотничьего дома, мы его на кобыльем ручье возьмём. Далеко не уйдёт, но, по крайней мере, не придётся тащить его на себе три километра, пусть хоть немного пройдёт своим ходом. В тот день, он действительно подстрелил огромного сохатого, звук выстрела потревожил мой сон, как жаль, что он не выстрелил раньше. Лось свалился на меня, придавил грудь, и мне стало трудно дышать…
   Я открыл глаза, сознание возвращалось, но было уже поздно. На мне сидел человек в маске и запихивал мне в рот кляп, второй надевал наручники. Возле окна не подвижно лежал охранник, под ним растекалось чёрное пятно, рядом с ним лежала Альбина, я заметил, что она двигается, «жива», - подумал я. Мозг пытался выдать схему, по которой надо действовать, но то - ли от внезапной боли, то - ли от неожиданности, то - ли от лекарств, все попытки были тщетны. Закончив со мной, один из нападавших подошёл к медсестре, поднял её, приставил к горлу не большой армейский нож, и, выдавливая каждое слово, произнёс:
  - Теперь слушай сюда урод, ты сейчас встанешь, и тихонько пойдёшь на выход, а если вздумаешь с нами поиграть, - то миленькая медсестричка останется без этих чудесных ушей, он высунул язык, и облизнул мочку её уха, - надеюсь, ты понятливый и до этого не дойдёт.
   Второй стащил меня с кровати и подтолкнул к двери, затем снял маску и посмотрел мне в лицо и сказал:
  - А нам говорили ты не управляемый, - он сунул маску в карман и добавил, - это больше не понадобится, открыл дверь и вышел первым, я проследовал за ним. Мы добрались до конца коридора, и вышли на лестницу. Спускаясь по лестничным маршам, я заметил, что за мной идёт Альбина, замыкал строй здоровый, рыжий генацвали. На улице мы подошли к машине - это был BMW X5. Рыжий открыл багажник и скомандовал:
  - Слушай сюда урод, лезешь внутрь, и всю дорогу сидишь тихо, если пискнешь, я твою подружку на ремешки порежу, тебе ясно, урод? Он врезал мне в солнечное сплетение, я согнулся, и он с силой закинул меня в багажник. Альбину они посадили вперёд, второй сел на заднее сиденье. Когда мы тронулись, я начал обдумывать происходящее. Почему сначала они были в масках, а потом сняли их, и почему просто не прирезали меня, как того мента, кстати, а где второй, - сопляк Полторыхина? Неужели Макс прав, и всё это Палыча рук дело, тогда понятно, почему меня не прибили в больнице, Альбину же взяли для страховки, чтобы я не рыпался, маски сняли, когда поняли, что я в их власти, но оставлять нас в живых не собираются. Через полчаса мы свернули на грунтовку, ещё минут через десять остановились. Рыжий сказал второму:
  - Слоняра, иди, открой ворота, и надень этому пакет на голову.
   Через минуту багажник открыли, меня подняли и напялили на голову чёрный целлофановый пакет, я успел заметить, что такой же на голове у Альбины. Нас провели явно по песчаной дорожке, так как я был в сланцах, и песок попадал внутрь, затем заперли в каком - то подвале. Как только дверь захлопнулась, и стало понятно, что мы остались одни, я сел на холодный пол и переместил руки из заднего положения вперёд. Это было не просто, но я справился, после этого я снял с головы пакет. Мы находились в какой - то мастерской, везде лежали инструменты, стены одной комнаты со стеллажами, были завешаны пластиковой плёнкой, в углу стоял компрессор, покрасочная, - промелькнуло у меня. Альбина стояла у лестницы, и явно боялась и шагу ступить. Я подошёл к ней, и стал снимать пакет с её головы, она вздрогнула всем телом, а когда показалось лицо, - я увидел, что она плачет, и явно перепугана, что слова сказать не может. Я попытался её успокоить.
  - Альбина, послушай и не перебивай, - начал я. - Эти люди шутить не будут, поэтому успокойся и делай всё, что я скажу, тогда мы может, и выберемся из этой задницы. Сейчас мы попытаемся найти всё, что нам поможет освободиться, для начала смотри, что - нибудь тонкое и острое, чтоб снять наручники. Она посмотрела на меня и дрожащим голосом сказала:
  - У меня шпильки в волосах, я в кино видела, может, подойдут?
   Я достал одну и через минуту снял неприятное железо, затем то - же проделал и с её наручниками. Этому я научился давно, ещё в пору первой командировки в лагерь. Я обошёл помещение, - это была небольшая мастерская, окон не было, на стеллажах лежали лодочные моторы, на стенах висели трафареты номеров, в покрасочной было полно ёмкостей с краской, растворителями, и всякими другими горючими веществами, возле стены стояла вытяжка, для циркуляции воздуха. План созрел сам - собой, теперь оставалось найти источник огня.
  - Альбин, тебе не попадались спички или зажигалка? - Тихо спросил я.
  - Там в маленькой комнате, вроде лежат, - в полголоса ответила она. 
   Я пошёл посмотреть, это была бойлерная, в зимний период здание отапливалось газом, на печке лежал коробок спичек.
  - То, что надо, теперь слушай, и сделай всё в точности, как я скажу, поверь, от этого зависит твоя жизнь.
   Я рассказал план дальнейших действий. Она выслушала, и что - то мне подсказывало, что она не подведёт, дальше мы действовали как одна команда, Альбина не задала ни одного вопроса, чётко выполняла все мои поручения. Пока она переливала в пластиковую бутылку из - под колы растворитель, я сделал в крышке отверстие, закрутил её, и пошёл к входу. Где - то четверть бутылки я набрызгал на стены, на пол бросил старую спецовку, и тоже пропитал её растворителем. Я хоть и оклемался немного, но вступать в единоборства с двумя здоровыми мужиками был не готов, поэтому их надо было вывести из борьбы раньше, чем они доберутся до нас, - это и был мой план. Я взял обломок трубы, поставил его возле стены, несколько спичек зажал зубами, остальные держал наготове. Альбина встала за дверь. Минуты превратились в часы, в голове прокручивались различные развития событий, а, что если.…  Этот вопрос не давал покоя, в таких делах уверенности, что всё пойдёт как задумал, быть не могло, оставалось одно - ждать, и надеяться, что план сработает. Прошло около сорока минут, со стороны двери послышался шум, «началось», - подумал я, не подведи Альбина. Я смотрел в щель между ящиками для одежды. Дверь открылась, и в помещение зашёл татуированный, рыжий следовал за ним, я приготовил спички. Не доходя пол - метра до пропитанной спецовки, они остановились.
  - Это чё за херня, - спросил Слон, и чем тут воняет?
   По плану они должны были пройти эту тряпку, и после уже был выход Альбины, но всё случилось, как случилось. Я видел, как она вышла из - за двери и, направив струю растворителя на них, стала брызгать, затем бросила бутылку, а сама побежала к выходу.    Дальше в дело вступил я. Выйдя из - за шкафчиков, я крикнул:
  - Эй, гангстеры, шашлык любите?
   Они обернулись и ринулись на меня, мне это и было нужно. Спички были специальные - для розжига, поэтому вспыхнули мощно, особым синим пламенем. Кавказец, с подельником поняв, в чём дело, хотели остановиться, но было поздно, как раз под ними лежала пропитанная спецодежда. Они полыхнули как сухая солома в «Хромой Лошади», за секунду, вспыхнули как огни на новогоднем Fire Show. Я взял трубу, и, что было силы, стал обхаживать пылающих приятелей, подвал быстро наполнялся чёрной копотью, стало плохо видно, и я поспешил удалиться, закрывая дверь, я видел, как они катаются по полу. Замок висел на ручке двери, я быстро приладил его на место. С этими всё, теперь надо узнать, для кого они так старались.
   Я вышел во двор, светало. На улице стоял только Х5, других машин не было, Альбина уже сидела за рулём и заводила аппарат.
  - Саша, давай быстрей, поехали отсюда, - кричала она.
  - Сиди и не выключай двигатель, я сейчас, только гляну…
   Поднимаясь по лестнице в здание, чувствовался запах дыма, шедший из подвала. Войдя внутрь, я стал осматриваться, трубу держал наготове. В доме было пусто, из окон открывался вид на «Волгу», и пришвартованные к небольшому пирсу лодки, значит, я не ошибся, это был причал, на реке таких частных станций пруд - пруди. Я вышел, открыл ворота, Альбина выехала за них, и остановилась. Я сел рядом, и мы поехали в город. По пути она спросила:
  - Теперь ты мне объяснишь, что всё это значит, кто эти двое, что происходит, - у неё началась истерика, - и, что нам теперь делать?
Она остановилась, я пытался, как мог её успокоить, - получалось плохо, она рыдала, положа голову на руль, и закрыв лицо ладонями.
  - Вот это хороший вопрос, что делать? - Нашёлся я, - в больницу нельзя, к тебе тоже, нас уже ищут все менты Самары. Надо позвонить.
  - Поехали к моему бывшему, он за границей в командировке, - внезапно успокоившись, выпалила она, - там нас искать не будут, вот у меня ключи остались, эти двое телефон забрали, а ключи нет.
   Её «бывший» неплохо устроился, большая квартира в старом доме с высокими потолками, во дворе элитные иномарки, тем лучше, Х5 не будет привлекать внимание. Первым делом я «сел на телефон», Максим не брал трубку.
  - Да, что за херня, где этот Макс? - Ругался я.
  - Саш, а я вспомнила, - вдруг произнесла Альбина, я вчера этих двоих видела возле больницы, и Максим с ними разговаривал, не долго, он им, что - то сказал, и они уехали, точно, я машину запомнила.
  - Да мало - ли таких Х5-тых в городе, ты перепутала.
   Мне не хотелось думать, что - либо подобное о Максе, хватало, что я подозревал Пашку.
Я сидел на кухне курил сигары её бывшего, и размышлял, Альбина зашла, в руках у неё была какая - то одежда.
  - Я пойду в ванну, сполоснусь, а ты примерь, она положила на стул джинсы и несколько футболок, - вроде вы одного роста.
   Я просидел с пол - часа, Альбина не выходила, я пошёл посмотреть. Подойдя к двери я, постучал.
  - Альбин, ты в порядке?
Ответа не было, за дверью шумела вода, я открыл её и вошёл. Она сидела в полной ванной и плакала, пена переваливалась через край.
  - А может всё же в полицию, мы ведь ни чего не сделали, покажем им дом, где нас держали, объясним всё, - они поймут, должны понять, - и она опять зарыдала.
   Я присел на край биде, стоявшее возле ванны, и со всей убедительностью, как умел, сказал:
  - Послушай, мы сейчас переоденемся, отдохнём, после я уеду, а ты пойдёшь в полицию, и всё им расскажешь, но всё это после, часа через три как я уеду, хорошо? Пообещай, что ты сделаешь всё так, как я сказал.
Она замотала мокрой головкой.
  - Саш, иди ко мне, я всё сделаю, как ты сказал, - обещаю.
Я встал, наклонился и поцеловал её в мокрую и солёную от слёз щёку.
  - Я не могу, поверь, я бы очень хотел, но не могу, сейчас не могу. Ещё раз, поцеловав её в маковку, я вышел и прикрыл дверь.
   
   
   К причалу на большой скорости подъехал и с пылью остановился Chevrolet Tahoe, из него выскочили трое крепких ребят. У одного на плече висел АКСУ, двое других обошлись ПМ-ами. Бойцы осторожно подкрадывались к зданию, к входу пошли ребята с пистолетами, автоматчик следил за периметром. Подойдя к лестнице, один зашёл в дом, другой, к входу в подвал, учуяв дым, он крикнул:
  - Сюда, там кто - то есть.
   Собравшись возле входа, они услышали голоса и шум, доносящиеся из - за двери.
  - Кажись наши, - сказал автоматчик, - ломай замок.
  Через пару минут они попали внутрь, картина которую они увидели, если не считать, что пленники сбежали, была на редкость комична, кто - то со смехом заметил:
  - Вы бля… похожи на «липких бандитов» из кино «Один дома», особенно ты, Слон, ха-ха-ха, где вашу мать, этот калека, вы же сказали, что он в наручниках с бабой в подвале сидит? - Вы, что тут им бар-би-кю готовили, да с огнём не совладали, наркоманы хреновы, вам бля… хлеб нарезать доверить нельзя, без пальцев останетесь, ну, что сейчас хозяину говорить? Инвалиды нах…, вас мама, стоя на бетонном полу рожала…
Рыжий сидя на кортах, сказал:
  - Он не пойдёт к мусарам, а вернётся сюда, надо засаду устроить, и бабу найти, он её с собой таскать не будет.
  - Ара, ты откуда знаешь?
  - Я грузин! А знаю, потому, что глаза его видел, он мстить будет, поверь, мне этот взгляд хорошо знаком.
  - Ладно, раз попали ногами в жир, не буксуйте, вы, конечно, ответите за это, но сейчас надо думать где, а главное как, нам найти этого отморозка татарского. Уходя, автоматчик добавил: - ну надо же, он вас поджёг, бля… кому скажи, не поверят, ха-ха-ха!


   Стоя под мягкими струями воды в душе, я старался не думать о происходящем, но мозг не был со мной согласен, он продолжал сортировать информацию, ища нужный файл. Как раньше на вокзалах стояли «автоматы» о следовании поездов, с рядами кнопок, под стеклом перелистывался картон с маршрутами и номерами поездов, так сейчас мелькали события, моменты из жизни, случаи, произошедшие за последнее время. Мозг пытался вычислить «крысу», и подсовывал - то Палыча, - то Макса, и хотя он выкладывал факты, я пытался с ним спорить. Выйдя из душа, я устроил себе экскурсию по хоромам «бывшего», пока сохнут волосы. В одной из комнат стоял немецкий проигрыватель «винила», а рядом на полках находились и сами «пласты». Порывшись, мне попалась довольно редкая, - это был концертный Made In Japan, легендарных Deep Purple. Я поставил пластинку, и аккуратно опустил иглу, из колонок полился голос Гиллана и гитара Ричи, я продолжил обход. На стенах повсюду висели сабли, ножи, в одной из комнат я увидел старинное ружьё. Под музыку настроение улучшалось, я спросил Альбину:
  - А этот твой, что коллекционер, что - ли, откуда у него всё это оружие?
  - Это отец его увлекался, он генерал, ему многое дарили, а Саша, просто охотник, к старью не имеет отношения.
  - Значит Саша, тёска блин, и размер у нас один, ну - ну.
Я заметил, что смутил её, и что бы перевести разговор продолжил.
  - Ну, раз Саша охотник, - то у него и ружьё имеется.
  - В спальне, - в сейфе.
  - А ты случаем не знаешь где ключ от сейфа?
  - Знаю, а зачем?
Я взял её за руку, и повёл в спальню. - Пойдем, посмотрим.
   Она порылась в шкафчике, взяла ключи, потом открыла деревянную дверцу, затем щёлкнула замком, и открыла сейф.
  - Ого, да тут оружейная палата, в ряд стояли охотничьи ружья, я достал «Сайгу», а, что патронов к ней нема, ладно. На верхней полке лежали два пистолета, я взял ТТ, на рукоятке была бронзовая табличка: «Полковнику Макашёву, за проявленную доблесть».
  - Погоди, так отец твоего бывшего, - генерал Макашёв, тот, который ГКЧП, ПУТЧ, и всё такое?
  - Да, он в то время командующим округа был, - хороший дядька, его тогда обманули политики, мне Саша рассказывал, а так, я не вникала.
  - В общем, я возьму пистолет, и «маслят», с возвратом конечно.
  - Каких «маслят»?
  - Да патроны так называют, ладно, закрывай, и приготовь, что - нибудь перекусить, мне уже ехать надо.
   Я зашёл в кухню, Альбина сидела на диване, и смотрела ТВ. В новостях говорили про ночной налёт на частную клинику, там же были предоставлены наши фото и описание, так же говорили, что - то про наше исчезновение. На плите кипел чайник. Она опять начала плакать, и, что бы успокоить, я присел и легонько обнял её. Уж не знаю, как получилось, только я обрёл сознание, когда дело уже было сделано, и я лежал на маленьком кухонном диванчике, и думал о её прелестной фигуре, пытаясь собрать ситуацию как пазлы, вспоминая, как она нежно целовала меня, как в ответ, я положил её на спину и вошёл. Это было как во сне, я не понимал, что происходит, не мог остановиться, всё продолжал ласкать её чудесные формы. Альбина со страстью принимала мои объятья, более того, она оказалась очень искусна и изобретательна, вдобавок ко всему, её свежесть и красота пленяли. Гибкость тела, пластика, и сладостные поцелуи возбуждали. Грация, неторопливость, мелодичные стоны, отключили реальность. Каждое движение чувствовалось настолько остро, что мне казалось, что вот - вот, и я потеряю сознание (если я вообще был в нём), а её запах опьянял. После такой «пьянки» наступало похмелье, и надо было сильно постараться, как бы оно не перешло в «запой». Но в тот момент не было, ни кого ближе и милей человека на всём белом свете, наверное, это её простота, и необычный, стыдливый вид, так подкупали меня, хотя стыдиться ей было не чего, она была прелестна и восхитительна.
   Я набрал Максима, но он не отвечал. Попив чай с печенками «в клеточку», я ещё раз проинструктировал Альбину, она пообещала всё сделать, дала мне денег из заначки «бывшего Саши», «на проезд», сладко поцеловала меня, и я со словами, «обещаю, буду» вышел на улицу. Во дворе всё было спокойно, на «всякий пожарный» я зашёл в магазин с большими витринами, откуда был прекрасный вид на машину, ни чего подозрительного я не увидел. Купив сигарет и воды, я пошёл к авто. Отъезжая, я не заметил, что Альбина выбежала из парадного, и пыталась мне, что - то кричать. Дело оказалось вот в чём. После моего ухода зазвонил телефон, она взяла трубку.
  - Алё.
  - Здравствуйте, мне звонили с этого номера, - сказал Макс.
  - Максим, это Альбина, медсестра, - помнишь? - Саша тебя искал, он только ушёл, я попробую его догнать, перезвони через пару минут.
Вернувшись домой, она услышала, как разрывается телефон, взяв трубку, сказала:
  - Макс, он уехал, один, а ты где?
  - Куда его понесло, вас менты разыскивают, ориентировки у каждого участкового, давай выходи, я сейчас буду, где тебя забрать?
   Она назвала адрес и пошла на встречу. Макс подъехал через пять минут, Альбина рассказала всё, что произошло ночью. Максим выслушал, а затем спросил:
  - Дорогу запомнила, показать сможешь?
   Уже по пути Альбина поймала себя на мысли, что больно уверенно Макс едет, как будто знает эту дорогу, может, он действительно замешан во всём этом, а её взял как не нужного свидетеля под предлогом «дорогу покажешь». В то же время она понимала, что изменить уже ни чего нельзя, а ещё больше ей хотелось помочь, пусть даже это навредит, ей надо было быть там, где был её «новый Саша», она решила, что пойдёт до конца, и, что будет осторожна.   
   
   Я оставил машину метров в трехстах от причала, зарядил ТТ, остальные патроны высыпал в карман брюк. У ворот стоял Tahoe, людей видно не было. Зайти я решил со стороны реки, обойдя здание, я крался мимо каких - то хоз - построек. За стоявшей на козлах лодкой, я заметил спортивного парня с пистолетом в руке. Он стоял, прислонившись к борту, и явно не ожидая меня, играл в телефоне. Я вышел из - за кормы и направил на него ствол.
  - Положи оружие с телефоном на землю, и четыре шага назад, - почти шёпотом, но не терпящем возражения голосом, произнёс я.
   Он нагнулся, чтоб выполнить команду, в этот момент я и оглушил его рукояткой своего пистолета. Он свалился, на затылке появилась кровь, я подобрал оружие, сунул в джинсы под футболку, и пошёл дальше. Выходя из - за угла, какого - то барака, в висок мне уперся ствол Калашникова, голос уверенно произнёс:
  - Не дёргайся, друг, левой рукой передай мне ствол.
  «Ждали, значит меня, знали, что я вернусь, но откуда?» - Пронеслось у меня в голове.
  - Шагай вперёд, и не делай резких движений, у меня руки затекли, давно жду тебя, могу случайно нажать на курок.
   Мы стали подниматься к дому, голос сзади напевал Yesterday, Beatles, вдруг я услышал удар, и какую - то возню, песня про «былое» оборвалась, вместо неё знакомый голос сказал:
  - А ты, что думал, я тебя одного отпущу, во время успел, а - то пришлось бы опять к тебе в клинику ездить, а может и того хуже, тфу - тьфу.
  - Макс, ты как здесь, я тебе всё утро звонил.
  - Стреляли, - шуткой ответил он, - план какой?
  - Простой, надо всех обезвредить…
  - Или убить, - перебил Макс.
…- или убить, а пока свяжем этих двух неудачников, там под лодкой ещё один.
   Я взял за одну ногу, Максим за другую, и мы поволокли его вниз. В это время раздались два выстрела, я упал на землю, а Макс перекатился через себя, и сразу взял в прицел сектор, откуда вёлся огонь.
  - Так, Санчес, ты давай вяжи этих, и будь здесь, а я пойду, гляну, кто там такой шустрый стреляет.
   Он взял АК, и перебежками направился к зданию, я нашёл кусок просмоленного каната, и связал наших «друзей», они были без сознания, тот которого вырубил Макс, вообще казался мёртвым, второй приходил в себя.
  - Ты не куда не уходи, дождись, - сказал я, и снова приложился к его голове, его причёска напоминала каску тёмного лорда из «Звёздных войн».
Он крикнул, что - то типа «сын», или «сынок» но сознание не потерял.
  - Крепкая у тебя «каска», папаша, ты прямо Дарт Вейдер какой - то, и я врезал ещё раз, он отключился, а я пошёл на помощь Максу, чувствуя себя Люком Скайуокером. Со стороны здания раздавались пистолетные выстрелы, калаш молчал. Макс профи, зря палить не будет. Мне было приятно, что он здесь, одним головняком меньше. Поднимаясь к «цитадели» неприятеля, я услышал две короткие очереди, калахан выплёвывал сухие звуки. На ступенях лежал «запеченный Слон», я пошёл дальше в здание, АК заговорил снова, на втором этаже слышались звуки борьбы. Когда я вошёл, один лежал в непонятной позе с прострелянной головой, второго Макс держал за грудки, и отвешивал хлёсткие удары.
  - Что сучёнок, патроны кончились? - Злорадствовал он.
  - А старый знакомый, - сказал я, - а ты меньше подгорел. Дружёк - то твой с корочкой получился, а ты сыроват.
  - Да дилетанты, у этого вообще патроны кончились, он врезал ему под «ложечку», я таких «лаврушек» во вторую Чеченскую немало в землю положил.
  - Я грузин, - сказал рыжий.
  - Извини грузин, я сегодня без галстука, а - то дал бы пожевать, он ещё раз ударил его, - это тебе за Абхазию сучёнок. Надо было в 2008-м зайти в Тбилиси, как наши тогда в Боснию, и навести у вас порядок.
Я подошёл к ним и спросил:
  - Тебя, как звать, горец?
  - Ваха.
  - Макс ну, что, узнаешь у Вахи, кто их послал?
  - С превеликим удовольствием, у меня не такие пели, поначалу конечно все тянут ноту, как Эрик Адамс из Manowar, за - то потом строчат как Скепмен Джон, не остановишь.
  - Ну, что выбираешь, Кантария, рок-н-ролл или русские народные напевы, и Макс со всей дури всадил рыжему боковой с лева, - я бы на твоём месте выбрал второе, а - то я на хеви-металл перейду.
   Горец упал на пол и, восстанавливая дыхание, просипел:
  - Я вижу, ты в музыке разбираешься, а бьёшь как Майкл Джексон, я, если б и знал, не сказал, а так, просто потратите время впустую, - с ним Слон общался.
  - В музыке у нас Александр разбирается, а я в анатомии, могу тебе все рёбра переломать по счёту, а ещё, я хороший повар, Саня тебя не дожарил, - это потому, что не замариновал. Возле входа бочка стоит, ты у меня там, в уксусе посидишь часов пять, а после, я тебя на угольках прокопчу, ну не мне тебе объяснять, как шашлык готовить, - так, кто говоришь, вас прислал, а, - заварка?
  - Не знаю я, Слон, Слон с ним общался, - кричал испуганный Ваха.
  - А это тот, который меня чуть не задавил, - Макс повернулся ко мне. - Я же видел этих сучат, вчера у больницы, второй с татарии, чуть не сбили меня, пришлось поговорить, если б он под зёму не закосил, я бы их ещё вчера кончил, того я на входе положил, надо мобилы у всех посмотреть, пойду, гляну, заодно и тех двух «бойцов» приведу, - одевая на Ваху наручники, сказал он, пренебрежительно выделяя слово «бойцов».
   Когда Макс вышел, я подсел к пленнику, тот лежал пристёгнутый к батарее, и испугано смотрел на меня.
  - Ваха - это Вахтанг? - Начал я.
  - Угу.
  - Послушай Вахтанг, я вижу, ты человек не заинтересованный, наверное, просто деньжат решил срубить, только по лёгкому не получится, ты на войне, на чужой войне. Чтоб тебе легче было, я приведу пример, который мне самому не очень нравится. Вы вот с Осетией и Абхазией воюете, а тут мы вмешались, с вашей точки зрения она для нас тоже чужая, и нам не надо было туда лезть, так?
  - Ну.
  - Гну! Ты попал не в - то место, не в - то время, ты просто ошибся, тебя здесь не должно сейчас быть, ты не туда влез. Скажи мне генацвали, кто вас послал, и возможно я тебя отпущу.
  - Повторяю - я не знаю, слышал, как его хозяином называют, и, что он ваш местный, большой начальник какой - то. - Да, у него всё с мусарами завязано, везде «зелёная», если Медведь жив, может он в курсе, а я не лез, мне Слон позвонил с месяц назад и предложил работу, я, ведь местный, а со Слонярой сидели вместе.
  - Медведь, Слон, да у вас тут зоопарк какой - то, у тебя как погоняло, - может Лис?
  - Рыжий не обязательно лис, - сказал он.
  - Зато, обязательно гад. Ты в курсе, что Пётр I про вас, рыжих говорил?
  - Нет, а, что?
  - Увидел рыжего - убей, он вообще не любил вас, особенно пикушек.
  - Я грузин,-  в сотый раз повторил он.
  - А, что грузины разве не пиковые?
  - Нет, это…
   Ему не дали договорить два выстрела, я подошёл к окну и выглянул. Вскоре из - за барака, показался Макс. Перед ним шёл только один пленник, которого он держал в прицеле, и одновременно говорил по телефону. Через минуту они поднялись, следом вбежала Альбина. Как только она увидела рыжего, схватила стоящую в углу швабру, и стала лупить его, приговаривая:
  - Уши хотел мне отрезать, казел, я тебе член отрежу, и собакам скормлю, сволочь!
Она так увлеклась, что в своём порыве была похожа на разъяренную фурию. Мне даже показалось, что она забьёт его до смерти. Рыжий, пытался защищаться, но куда там, Альбина наносила удары изощрённо, обманывая пленника, в конце - концов, швабра не выдержала, и развалилась. В руках остался черенок, она съездила им ещё раз по голове противника, выпрямила спину, и с высоко поднятым подбородком отошла, поправляя причёску, и смешно сдувая с лица пряди волос. Она сплюнула в его сторону, и закончила:
  - Я тебе устрою Чеченскую войну, гад.
  - Да грузин я, - мотая побитой головой, твердил горец.
  - Да хоть осетин, все вы одним пальцем деланы, - закончила Альбина.
   Макс глядя на всё это, подошёл ко мне, и украдкой сказал:
  - На хер жениться, а вдруг пьяный вот под такую раздачу попадёшь, не, я как - нибудь холостым поживу ещё, в смысле живым, ха-ха-ха!
  - Ладно, нам пора, - сказал я, - ты Альбин смотри тут сама, что с ними делать, пока менты не приехали, и сильно не увлекайся, тебе свидетели нужны, живые, ха-ха. Да, Макс, отдай ей ключи от машины.
  - А мы на чём?
  - Ну во - первых, нам надо в Татарию сгонять, а во - вторых, - и я указал ему на прибитый к стене щит, на котором висели связки ключей. - На катере не хочешь прокатиться, сейчас по «Волге» само - то, ни тебе встречных, ни ГАИшников, что скажешь?
  - Как это я сам не догадался, надо конфисковать у них за причиненный ущерб, я на причале видел, стоит синий катер, и название красивое - Lucky, удача, вот и ключи, надо только с собой горючки взять.



    В это время, дома происходили такие события. 
   Около, 10 вечера, два автомобиля остановились возле дома Пал Палыча. Из них вышли пять человек, четверо крепких ребят в спортивной одежде, а пятый был в дорогом итальянском костюме. Он остался возле машины, бойцы пошли внутрь. Один подошёл к центральному входу, второй его страховал, двое других, зашли сзади. Длинный в бейсболке позвонил.
  - Кто там? - Раздался девичий голос из - за двери.
  - Я к Пал Палычу, по срочному делу.
  - А его нет, должен подъехать с минуты на минуту.
  - Тогда передайте ему документы, я не могу ждать.
   Как только замок щёлкнул, и дверь приоткрылась, длинный толкнул её плечом, и вместе с подельником ввалился в прихожую. На пороге стояла девушка лет пятнадцати.
  - Вы, что такое делаете, - крикнула она, - вы знаете, кто мой папа?
  - Заткнись и слушай сюда, ты сейчас присядешь, и мы вместе его подождём. - Кто в доме ещё есть?
  - Никого, а, что вам надо?
   Жора вышел из комнаты на втором этаже и увидел, как в дом входят ещё три человека.     Тот, который был в костюме, командовал:
  - Так, вы двой, идить на второй этаж, а вы, осмотритьсь здесь, и привяжить эту сучк к стулу, и рот ей закройть.
   Жорик подошёл к перилам, и сказал:
  - Эй вы, отпустите её, и уберите руки, а - то пожалеете!
   Старший в костюме сел в кресло и достал из кармана фляжку.
  - А вот и тот, кто нам нужн, - попивая, сказал он, - спускайсь к нам, и не над делать глупость, - ты ведь Жора? - А меня зовут Рафаэль Габдельнурч, я друг твоего отц, спускайсь, и мы вместь его дождёмсь.
  - Он в другом городе, а когда узнает, что вы тут делали, прибьёт всех.
  - Ну да, ну да, обязательн прибьёт, он как раз едет сюда из Самар, ты представляешь, какой сюрприз его ждёт.
   Жора спустился вниз и присел рядом с Лизой.
  - Ну вот, совсэм друго дело, как вы смотритьсь - сказал Рафаэль, сейчас у вас самы прелестны возраст, - любовь. Поэтом, будьть паиньками, и не вынуждайть этого дядю, делать вам больн, - он указал на длинного в бейсболке, - Билл, ты ведь не любишь, когд тебя не слушаютс.
   Длинный спускался со второго этажа, в руках у него была рамка с фотографией. Он подошёл к ребятам и присел на корточки.
  - Я не папа, за ремень браться не буду, если, что, сразу мозги вышибу. Потом он посмотрел на фото и добавил:
  - Ты видел, эти двое оказывается давние знакомые, глянь, проводы - 91, они походу ещё в армию вместе уходили. Это поэтому Пэ-Пэ, так за его семейство переживает, а я - то думал, что он просто бабу у Санчеса увести хочет, - она не чё так бабец, я её видел, вот бы с ней покувыркаться, ха-ха!
   Жорик не стал дожидаться, пока Билл наговорит про Катю всякие гадости, взял у камина кочергу, и с размаху ударил длинного по шее. Тот от неожиданности, упал па пол и заорал, затем вскочил, схватил одной рукой за грудки, другой сильно влепил ему тыльной стороной ладони.
  - Стоять, - заорал Рафаэль Габдельнурович. Успеем с ним покончть, а сейчас свяжить их. Пареньт весь в отца, чуть, что, сраз в морду, - красаец.
 

   К коттеджному посёлку приближался автомобиль. На заднем сидении, с малым, сидела Катерина, Палыч был за рулём, из колонок тихонько пел Михаил Круг, про купола.
  - Слушай Паш, как ты можешь эту фигню слушать, и вообще, тебе не пора машину поменять? Как ты ездишь на этой развалюхе, я такие, в кино про братву в 90-ых видела.
  - Шансон - издержки профессии, наверное, а машина, - это же Grand Cherokee, её у «Пятаковских» в 98-ом УБОПовцы забрали, потом она два года стояла, а в 2000-ом я её купил, хороший мобиль, кожа, автомат, кондишн имеется, только жрёт этот индеец до хрена. Да и привык я к ней, уже больше десяти лет вместе, - раритет, ха-ха!
  - Вот - вот, раритет, как - нибудь колёса отвалятся, тогда будешь знать.
  - Отвалятся, тогда и новую куплю, лучше скажи, - ты ни кому не говорила, что у меня поселилась. Не хотел тебя пугать, но у Сани опять проблемы в Самаре, не хотел бы, что бы это хоть как - то отразилось на вас, тем более, что и Лиза сейчас со мной живёт, ну до первого сентября, по крайней мере.
  - Какие проблемы, ты о чём? Что с Сашей, с ним всё в порядке. Он жив? Я ведь телефон отключила, как ты и просил.
  - Да жив, жив, на него опять покушались, если честно, - то я думаю, что он скоро будет здесь, по крайней мере, мне так докладывают. Ну а раз мне об этом известно - то тем, кому он перешёл дорогу, и подавно, у нас ведь знаешь, власть, менты и бандиты сейчас все в одной упряжке, - хуже, чем в 90-ых. Раньше я хоть знал кто - где, а сейчас все бандитские функции, на себя власть имущие взяли. Они же со мной, кто опером, кто  ГАИшником, а кто и простым учителем начинали, а сейчас, все начальниками стали, депутатами, мать их так, сидят суки в своих кабинетах, ни ху… не делают, прости, только хапают и хапают, прикрывают скоты друг - друга, не подступишься, когда уже зажрутся, суки. Ты же видела у нас в поселке, какие дворцы стоят, там и прокуроры, и судьи, и политиканы все, моя сарайка на их фоне меркнет, да и забора у меня нет, а у них, только шпили на башенках видны, отгородились от народа, собаки. Сначала сдают друг - друга, потом ловят, затем судят друг - друга, после садят, ну и сидят все скопом, только не те, кто должен, а по ТВ как кричат, войну они объявили коррупции, то есть сами себе, ты понимаешь? - А тот, из - за кого у Санчеса неприятности, очень большой хрен с горы, целый депутат. Тут слух среди моих осведомителей ходит, что Саня у него три ляма зелени забрал, ну не у него лично, у одного из его шнырей, - Кефир такой, - не слышала?
  - Нет.
  - А, Фархаев Рафаэль Габдельнурович, это имя не знакомо?
  - Так это же депутат, какой - то, по телику постоянно про хорошую жизнь обещает. Он ещё говорит как - то странно, проглатывает окончания.
  - Вот именно, обещает, я его ещё ректором в институте помню, а ещё раньше он в школе физику преподавал, его ученики ФРГ звали, по инициалам, говорили даже, что хороший мужик, справедливый, а вот видишь, что деньги с людьми делают, - дорвался, и пропал.
    Они подъехали к дому, Палыч вышел, открыл дверцу, и помог Кате выйти.
  - Вы идите, а мне надо ещё кое - какие дела доделать, я через пару - тройку часов буду, - сказал Паша, и сел в машину.
  - Хорошо, я поесть, что - нибудь приготовлю, найдёшь на кухне, как вернёшься, - ответила ему Катерина, направляясь к дому.

 
   Катя с сыном на руках подошла к двери, вставила ключ в замочную скважину, повернула его, и открыла дверь. В прихожей было темно.
  - Эй, дети, вы где, чего в темноте сидите?
Не успела она договорить, как к ней подошёл человек в дорогом костюме.
  - Вы не волнуйтьсь, проходить, давайть я вам помогу, - начал он.
  - Вы кто, что происходит? - Растерялась Катя.
  - Извинить, меня зовут Рафаэль Габдельнурч, я друг вашэг мужа, может, слыхаль про меня?
  - Лучше бы не слыхала, тебя ещё не посадили, ни чего, скоро и до тебя доберутся, а не доберутся органы, мой супруг тебя точно не пожалеет, за - то, что ты тут устроил. Она включила свет и прошла в дом. Возле кухни стояли два человека, из - за двери раздавался какой - то шум.
  - Это, я так понимаю, твои шныри, так, кажется на вашем жаргоне, шестёрки называются? И где мои дети? - Сказала Катя, подходя к двери кухни. Открыв её она увидела связанных Лизу и Жору.
  - Ну ФРГ, теперь тебе точно конец, можешь не беспокоиться об адвокатах, их отцы тебя за это без майонеза съедят, а вам, - она показала на стоящих в ряд бойцов, - лучше найти такую дырку, и спрятаться, откуда вас ни один проктолог не выковырит. Развяжите детей, и убирайтесь.
  - Надо ж, Катюш, как вы осведомлены, даж кличк мою школьну знаэть, - тем лучш, не над объяснять, зачем мы здесь. Вы идить, уложить малыша, не бойтьсь, с ним ни чего не случитсь, конешн, если он не схватитс за кочергу, как ваш старший.
  - Будь уверен, подрастет, схватится, отпустите детей, - я сказала.
  - Габдельнурыч, достала она, можно я ей врежу, а - то ведь не заткнётся, - сказал длинный в бейсболке.
  - Заткнётс. Вы двой, отведить её в комнат и присматривайть там, а ты Билли не торопись, успеешь ещё врезть, скоро Палыч вернётс, вот тогда и поупражняешьсь в кулачн боях, а сейчас разойдитсь по своим местам, и ждить. Деть, бабы, - эт вам не опер - омоноэц, не возмём его врасплох, он нас всех положит, она правильн сказал, он таких на ужин, без майонэз кушаэт.
   После этого монолога, один силой увёл с Катю наверх, двое остались с Габдельнурычем в прихожей, ещё один возле дверей кухни с детьми.


   Мы причалили в городском яхт клубе, был чудесный августовский вечер. Поход на катере прошёл удачно, мы как флибустьеры по очереди стояли у штурвала. Катер показал себя отлично, если не гнать, и идти со средней скоростью, - то вообще ляпота. Мы причаливали в разных местах, кушали в Тольятти, загорали в Ульяновске, немного выпивали в Камском Устье, заправлялись, и продолжали наш путь. Ночью мы отдыхали, благо на катере были две великолепные каюты. Макс когда - то занимался парусным спортом, так, что ему было приятно вспомнить юность. На небольшом причале мы отдали концы.
  - Ну, какой план? - Спросил Макс, как только мы сошли на берег.
  - Сегодня поздно уже, ты давай найди пацанов, ну там, пробей всё, много не пей, завтра трудный день. Я же по своим делам, - попробую, найду Пашу, да, если он чудить начнёт, надо придумать условный сигнал. Короче, если спросишь «что делаешь», а я скажу, что «Моцарта слушаю», значит хватай «железо», и начинай третью мировую.
  - А если он не даст тебе по телефону говорить?
  - Не - не, если закроют, - то мы им все нужны будем, а уж ты в первую очередь, так, что с тобой он мне точно разрешит пообщаться, так сказать, по старой дружбе.
   Я набрал Палыча, и знакомый голос ответил:
  - Ну ты, что постоянно «вне зоны», я тебе двое суток набираю, ты где, «меверик» блин?
  - Я приехал, надо встретиться. Ты свободен?
  - Конечно свободен, давай подгребай к конторе, в «Мутный глаз», я через десять минут буду.
   Мы вышли на дорогу, и Макс стал ловить такси, пока я разговаривал по телефону.      Подъехала машина, я прикрыл рукой трубку.
  - Садись Максим, высадишь меня возле «Семь пятниц», а сам дальше поедешь, затем опять в трубку, - ладно, я еду, давай выходи, не заставляй ждать, - сказал я и отключил мобильный.
  - Ну, что базарит? - спросил Макс.
  - Нормально всё, ты про Моцарта не забывай, созвон каждые три часа, - ответил я.
   Максим упылил, а я присел за столик в летнее кафе, и стал дожидаться Палыча. Я заказал кружку пива, фисташки, и не торопясь, попивая пенную влагу, смотрел в ту сторону, откуда должен был появиться Паша. Минут через пятнадцать из ворот его конторы выехал «Черокез», и подкатил к кафе. У меня на мобильном заиграл Ассерt, Son Of A Bitch, это звонил он, трек был подобран специально для него. Я взял трубу
  - Заходи в летник, видишь меня? - Сказал я и поднял руку.
   Он махнул мне, закрыл машину, и пошёл в мою сторону. Я положил на стол купюру, встал и проследовал ему навстречу. Когда мы поравнялись, он крепко обнял меня и сказал:
  - Живой, счастливчик, а - то мне тут докладывают, что тебя то - ли пленили, то - ли замочили, я сутки как на иголках, не знаю, что Катюхе говорить, а сегодня с утра говорят о твоих приключениях на реке. Ну и устроил же ты там, переход через Березину, ладно жив, а эти пусть помнят, с кем связались. Надеюсь, ты выяснил, кто тебя заказал?
  - В общих чертах, знаю, что не последний человек, при делах, с властями связан, возможно, даже мент, думал, может у тебя какая - нибудь инфа имеется.
   Палыч посмотрел на меня, как будто я на него ведро кипятку вылил.
  - Нет, ты ведь не подумал. - Скажи, ты, что, на меня грешишь, ты, что в натуре думаешь, что это я тебя хотел, тебя того, ну это… Да ну тебя нах…, даже думать не хочу, что ты мог на меня подумать, ну вот бл…, заговариваться стал, - ты серьёзно?
  - Слушай Паш, мы с тобой с первого класса вместе  - даже раньше, я знаю о тебе всё, ну или думаю, что знаю, у меня кое - какие нестыковки, объясни, тогда может и сниму с тебя обвинение.
  - Ладно, давай зайдём внутрь, я там кабину заказал, присядем, поговорим, ну смотри, если ты из - за какой - нибудь ху…ни на меня погнал, я тебя сам, собственноручно в реанимацию отправлю, отху…чу так, как тебя даже папа в детстве не лупил, да - да, точно, зажму голову между ног, и выпорю.
  - Согласен, только вот если я прав, - то мне придётся тебя не пороть, а валить, ты же знаешь, рука у меня не дрогнет. - Что там с моими, как младший поживает?
  - Да отлично, весь вечер с ними прокатался, час назад домой отвёз, кстати, Катюха знает, что ты должен нагрянуть. Но сейчас мы туда не поедем, сначала посидим, поговорим, ну и выпьем походу.
  - Слушай, Палыч, а пошли в баню, тут ведь через дорогу, там ФОК функционирует?
  - А как же, я сейчас договорюсь. У меня так - то по плану были сегодня девочки, могу и тебе присоветывать.
   Пока мы переходили улицу, он говорил по мобильному.
  - Да - да, Любочка, коньячок, фрукты, ну ты сама знаешь, по высшему разряду, мы через пять минут будем…
   Я прервал его речь.
  - Надо вискаря взять, а - то у меня с коньяка голова болит.
  - Да не парься ты, точнее - иди, парься. В бане, как в Греции - всё есть, какой виски ты предпочитаешь?
  - Чивас.
  - Люба, а Чивас Ригал у вас имеется? - Ладно, пойдёт.
  - Чиваса нет, принесут Джонни Уокер, пойдёт?
  - Сгодится.
   Через десять минут, мы уже сидели в номере в простынях, а шалунья Любочка, стреляя глазками, накрывала на стол, и приятным голоском спрашивала, что обычно в такой ситуации.
  - Мальчики, веники запариваются, вы на массаж пойдёте после парилки?
  - Мы не пойдём ни на какой массаж, пока не выпьем за встречу, ты нас оставь, я тебя крикну, - сказал Палыч.
Люба вышла, он закрыл дверь и продолжил. - Ну давай, излагай свои подозрения.
  - Скажи мне друг, - начал я. - Ты ведь был в тот день в Самаре, когда меня хотели взорвать.
  - Ах, вот ты о чём, а я - то думал. - Давай махнём - за возвращение.
   Мы выпили и он продолжил. - Ну, здесь - то, как раз всё просто. Только вот информация, которую я тебе скажу, что называется «сов. сек.», и мне придётся тебя убить, если - что.
  - Ты не подкатывай на «хромой козе», - говори как есть.
  - Я и говорю. - Мы уже давно разрабатываем одного депутата, он крышует весь ЖКХ по городу, фамилия Фархаев, тебе о чём - нибудь говорит?
  - Рафаэлич, тот, который говорит на «монгольском» диалекте, типа «Ребят, сдавайть деньг»?
  - Во - во, он самый. - Так вот, все знают за него, но, ни кто не лезет в его дела, он хорошо башляет всем структурам, точнее сказать не лезли. И вдруг валят его первого помощника - Сафий Рифкатыча, ну ты понял, - Кефира. Все естественно стали говорить про передел собственности, про коммерческие моменты, ну и как обычно про сферы деятельности, тем более говорили, что там куча бабла пропала в мелких купюрах, доллары, евро, наших деревяшек, их как будто специально приготовили после стирки и расфасовали в пять чемоданов.
  - В семь, - поправил я его.
  - Тем более. И я когда приехал на место, к этому банку, - то сразу сложил картинку. Тебя не было на нашем поле пять лет, и все позабыли про твои разногласия с Кефиром, но не я. Вот я и стал людишек трясти, да про тебя узнавать, так и вышел на Самару. Естественно из наших, ни кто в курсе не был. Я в тот день сам хотел к тебе прийти, поговорить, а тут взрыв этот, ну естественно это дошло и до нашего начальства, вот тогда я уже и второй раз примчался, уже полуофициально.
  - Ну, а где, мать его, был твой напарник, которого ты оставил меня караулить, - этого козла не было в тот день, когда они второй раз ко мне наведались.
  - Да знаю, ну хочешь, я его сейчас вызову, и ты с ним пообщаешься. Так - то я уже отху…рил его, он в тот вечер с бабой какой - то встречался, ну дело молодое - это понять можно, но - то, что именно в тот день…
  - Ладно, теперь скажи, - ты ведь, когда ко мне в больницу пришёл, уже знал, что Катя родила?
  - Ну, ты - Пуаро бля, всё разнюхал. - Каюсь, знал, я поставил человека присматривать за ней, когда к тебе поехал, ну мало - ли, что, вот он и позвонил мне. Я, конечно, купил эти сигары, думал ты в курсе, ну уж кто - кто, а ты же первый должен был узнать. Ну, а когда понял, что ты не по курсам, подумал, если скажу, что знаю, - то ты начнёшь копать, откуда, да зачем. В общем, сработал опять мусорской инстинкт, - будь он не ладен. - Давай выпьем, что - ли.
   Теперь, когда всё прояснилось, я был рад, что у меня есть такой друг. Мне даже как - то неудобно в душе стало, что я мог думать про Палыча такие вещи. Мы парились, пили, я рассказал ему, что было на лодочной станции в Самаре, он пообещал утрясти всё с органами, почему - то, я ему не верил, хотя и понимал, что он может, просто для него репутация на первом месте. Когда мы уже изрядно заправились и после парилки сидели в бассейне, в зал зашла Люда.
  - Ну, что мальчики, кто на массаж?
  - Я первый, - крикнул Палыч, - а ты Сань, иди, выпей пока.
   Я вошёл в предбанник, где мы сидели. Там уже находилась молоденькая девушка в белом халате.
  - Паша говорит, ты после автокатастрофы, что тебя надо попарить как следует, и лучший массаж сделать.
   Я тут же вспомнил про Варю и Альбину, и хоть меня ждала самая прекрасная и любимая женщина на свете, я не смог устоять.
  - Тебя как зовут?
  - Алёна, а ты Саша?
  - Угу, ну, что Алён, может, для начала выпьем?
  - Давай, я буду тоже, что и ты.
Я разлил Jonny Walker  по стаканам, она подсела поближе ко мне, мы чокнулись, и она сказала:
  - За знакомство, надеюсь, тебе понравится в нашем заведении.
  - Не сомневайся, - ответил я.
   Минут десять мы говорили «не о чём», затем пошли в парную, Палыч уже плескался в бассейне со своей массажисткой. В парилке я разложил простыню и улёгся. Алёна со знанием дела скинула халатик, взяла два веника и приступила. Надо признать, она знала толк в хорошем пару, и могла дать фору любому мужику, я только успевал поворачиваться, а она всё поддавала, да приговаривала:
  - Вот, а теперь спинку, вот, а теперь на этот бочёк, а теперь ножки. Она всё меняла веники, да окунала их в ледяную воду, придавая контрастности ощущениям, а я наслаждался, - давненько меня так не пропаривали. Когда она закончила, я сел на палок, она присела рядом и сказала:
  - Так, а теперь в бассейн, и на массаж.
   Сомневаться, что массаж будет, «что доктор прописал», не приходилось.
   Я выскочил из парной, и с криками - «джеронимо!», «бомбочкой» погрузился в прохладную воду. Всё тело покрылось мурашками удовольствия, я долго не шевелился, просто лежал на воде, и наслаждался моментом. Алёна подошла к краю бассейна, и я в полной мере смог разглядеть её замечательную фигуру, когда она степенно спускалась по трапу в воду. Как выяснилось позже, она была мастером спорта по волейболу, от того её фигура была так развита, сильные руки, плечи, не реально упругий бюст, я даже про себя окрестил её «квадратные сиськи», но всё это не лишало её женственности, а даже подчёркивало, в купе с её немаленьким ростом. Когда тело немного остыло, она предложила:
  - Ну, так как, - ещё в парилку, или на массаж?
  - Попариться, мы ещё успеем, давай перейдём ко второй фазе оздоровления.
   В массажном кабинете стояли две кушетки с отверстиями для лица, между ними столик со всякими маслами и мазями. Лена постелила свежую простынку и предложила мне занять место. Я без сил повалился. Она размазала по моей спине ароматическое масло, запахло жасмином с нотками пачули, её сильные руки стали деликатно проходить по моей спине от шеи к пятой точке, после она размяла ноги. Мне нравилось, тело как - будто жило своей жизнью, отдельно от головы, возможно, я даже закимарил, но только головой, её прикосновения, я чувствовал очень отчётливо. Когда со спиной было покончено, она попросила, что бы я перевернулся. Я прикинулся «дурачком», лёг на спину и закрыл глаза. Когда не видишь, кто тебя касается, а только мысленно осознаёшь, ощущения многократно усиливаются. Её руки, такие сильные с виду, с закрытыми глазами оказались нежными, а её изящные пальчики ласково перебирали мои косточки. В том месте на груди, где остался шрам от недавней операции, я почувствовал прикосновения её губ, но решил играть до конца, - глаза не открывал, виду не подавал. Ей конечно, по моей эрекции и так всё было понятно, но игра - есть игра. Через минуту она уже сидела поверх меня и чувственно вздыхала. Скользкие тела как - то по - особому соприкасались, что придавало пикантности. Играть дальше «дурачка» не имело смысла, я открыл глаза, и, забыв про усталость, взялся за дело. Её большие и упругие грудки, подпрыгивали в такт нашим движениям, сначала в стороны, после вверх, затем со шлепком врезались друг в друга, и падали, а когда я приподнимался, - то боялся, как бы её острые соски не выкололи мне глаза. Ха-ха. Через какое - то время позиция поменялась. Я встал на пол, а Алёна сидела на кушетке, высоту которой кто - то специально подогнал для занятия сексом. Вздохи постепенно перешли в стоны. Она распылялась всё сильней, её руки обволакивали, а ноги оказывались - то на плечах, - то застёгивались на пояснице за моей спиной, она - то раскидывала их на всю длину кушетки, - то поднимала к верху и скрещивала, вытягивая свои красивые, напедикюренные пальчики. Сквозь стоны я неоднократно слышал «ну, ну, ну давай». Но я не торопился, надо было помучить её, и отдать должное за парную. В какой - то момент, я перевернул её, и положил лицом на кушетку. Её чудная, упругая попка оказалась в моей власти. Спустя (подходящее слово, по Фрейду) какое - то время, под аккомпанемент её страстных стонов, наши реки превратились в океаны, и вышли из берегов.
   Вернувшись за стол, мы обнаружили Пашу, поющего «чёрный ворон», в обнимку с Людочкой и бутылкой коньяка. Время было за полночь, надо было закругляться и ехать домой, тем более, что отношения мы прояснили, заодно и попарились.
   Сказать, что Палыч напился, значит не сказать ни чего. Его так развезло, что машину пришлось вести мне. Он уселся на заднее сиденье, и со свойственной всем пьяным ментам показухой, крикнул:
  - Погнали, и не тормози нигде, мою машину все ГАИшники знают, так, что вперёд.
Я сел за руль и мы тронулись.
  - Слушай Паш, - не выдержал я, - ты, когда этот «рэдван» поменяешь, ему уже лет пятнадцать, да и расход наверно литров сорок, ему только, чтоб завестись пару литров надо.
  - Четырнадцать, - сказал он.
  - Что, - не понял я.
  - Не пятнадцать, а четырнадцать лет - ей, «Черокез» у меня женского рода, она девочка, лучше включи музыку.
  - Девочка, скажешь тоже, у неё наверно и эротическое место есть, где ты её гладишь, когда в яму на скорости влетаешь.
  - Есть, там под «бородой», я её там глажу.
  - Вот я и говорю «под бородой», ей уже лет семь как пора интимную стрижку сделать, а ты всё бороду растишь, ха-ха!
  - Да хрен с ней, включи музон, у меня специально для тебя есть Judas Priest, правда ты не любишь МР-3, но зато там все концерты.
  - Темнота, им, чтоб все концерты записать, надо не один десяток таких дисков, а МР-3 не люблю потому, что на CD запись качественней, ну это как раньше мафоны бобинные помнишь? - Вот, там обычно две скорости было, - девятая, и девятнадцатая, на девятке только лохи слушали, так как на девятнашке, и звук лучше, и чище играет, вкуриваешь разницу. Под незабываемое соло Даунинга, мы и подъехали к дому. Палыч действительно был «на бровях», и мне пришлось его поддерживать, проходя по узкой тропинке. Он открыл дверь, и мы вошли.
  - Свет не зажигаем, проходим на кух…
   Он не успел договорить, и получил сильный удар по голове, тут же и я ощутил на своей скуле холодную сталь пистолетной рукоятки. Пашина голова оказалась крепче моей скулы, когда я пришёл в себя, скованный с ним наручниками, и по разные стороны кованых перил, он уже орал:
  - ФРГ, да я тебя мразь на маленькие кусочки порублю, и свиньям скормлю, ты гандон уже покойник, просто ещё не знаешь об этом. Надо - ли говорить, что в выражениях он не скупился, столько отборного, да и не очень мата, я не слыхивал давно. Депутат же стоял перед нами, и слушал. Когда запас матерных выражений иссяк, он спокойно произнес:
  - Пал Палч, вы мне вообщ не нужны быль, вы, как говоритс, до кучи попаль, да ещё Бил хотел с вами увидетьс, - помнить его?
  - А это ты Билан, - петух семёрочный, - сказал я, - Рафаэль, ты хоть знаешь, что он на «семёрке» пидором был, сосал у мужиков, ему говнообрезное кольцо так растянули, что у него газы не произвольно выходят, то - то я чую, здесь говнищем воняет.
  - Меня не касаетсь кем он, и где был, главно он согласилсь мне помочь, да и кто его в зон отправил, ведь это он по вине Пал Палыч угрелсь.
  - Может это я его заставил 13-ти летнюю девчонку изнасиловать, - ответил Паша.
  - Да и опустили его не за статью, он же в карты проиграл, - фуфломёт грёбаный, - смотри Рафаэль, он и тебе в один прекрасный момент нож в спину воткнёт, - подытожил я.
  - Саш, я понимай твой негодований, ведь эт ты виновник всего, ты ещё главног не знаешь. Там на кухнь твоя баб сидит, связанна, и детишк, а всё по твоей вине.
   Мы одновременно с Пашей вскочили на ноги и рванули к нему, я на полу, а он на ступенях, перила задрожала, но дала отпор, наручники ещё сильней впились в запястье.
  - Так, я не большой любитель кровавых сцен. - Бил, ты иди, поспрашай, где мой деньгь, а ты, - он обратился к одному из бойцов, - иди на улиц, и смотри в об.
   К нам подошёл Билан, «везёт мне на «звёзд», Гурцкая, Билан» - подумал я, в эту же секунду мобильный заиграл Smells Like Teen Spirit, Nirvana, это был Макс, трек специально как по заказу, подходил для него. Билл залез в мой карман и достал телефон.
  - Габдельнурыч, ему тут Макс звонит…
  - Звонит, ты дебил, на И ударение, - не выдержал я.
   Подошёл ФРГ, взял трубу.
  - Саш, я знай - это твой подельнк, ты его приглась вежлив, чтоб нам его не искать, и помнь: - одно не осторожный слов, и твой подружк конец. Он включил громкую связь.
  - Але, Санчес, ну ты где пропал, я тут с приятелем в «Достоевском» скучаю, что - то бабы дома какие - то не приветливые.
  - Да, привет Макс, так приезжай к нам, мы тут с Палыечм и ещё с несколькими приятелями веселимся.
  - Да ладно, что, решил меня со своим корешем мусорским познакомить, что хоть делаете?
   Он не договорил, я, чтобы не вызвать подозрений, с сарказмом крикнул:
  - Моцарта слушаем, а ты, что думал - водку пьём, что - ли.
  Трубка на секунду замолкла, а после Макс ответил:
  - Водку - это хорошо, только я водку не пью, да и поздно уже, я лучше завтра заеду, ладно, всем привет, - и он отключился.
  - Так вот Пал Палыч, - сказал депутат, даж кореша твоег друг тебя не любьт.
  - Я не сотка евро и не баба, чтоб они меня любили, но когда я вырвусь, - так полюблю вас всех, что жопа долго болеть будет, если выживете.
   Я же думал о другом. Макс, конечно понял, что происходит, и уже мчался сюда. Во - первых «Моцарт» должен сработать, а во - вторых, он знал, что я вообще не пью водку.
   Билан положил мою мобилу к себе в карман, и уставился на Пашу.
  - Ты «полторашка» подожди, я сейчас у твоего друга узнаю, где денюшка, и вернусь к тебе. Он обошёл периллу. - Ну, что братан, скажешь, где деньги, или мне трахнуть твою сучку для начала, впрочем, я её и так трахну, хочешь посмотреть.
  - Какой я тебе братан, пидрила не доё…ный, - начал я, а сам думал «надо тянуть время». - Твои братья гавно на тачке по зоне катают, или ты запамятовал - что.
   Он специально встал не много сбоку, чтоб удобней наносить удары, в чём я и убедился. Бил с пыра пнул мне в грудь.
  - Говори лучше, где деньги…
   Рёбра хоть и срослись, но не зажили. Боль пронизала всё тело, хорошо, что я и так был на полу, а - то бы свалился.
  - Может тебе ещё ключ от квартиры, - сквозь боль процедил я.
  - Чё сказал, - не понял он.
  - Ключ, говорю, от квартиры, - где деньги лежат, ха-ха.
  - Ах, тебе весело, - он достал ствол, - баба твоя ещё пригодится, а вот мусора, я сейчас прикончу, если не скажешь.
  - Да иди ты нах… - не договорил Палыч.
   Раздался выстрел, и Пашка одной рукой схватился за живот.
  - Вот сука, - прошипел он, - ну всё, тебе конец ху…сос, теперь я тебя точно кончу.
  - Это я тебя кончаю, - крикнул Билл, вытирая пот с испуганного лица.
   А Палыч не унимался, упражнялся в красноречии. С его уст слетала одна мучительная смерть за другой, но я видел, как медленно его покидает сознание. С ранением в живот можно долго прожить, но если вовремя не оказать помощь… 
  - Ты, что, совсем мозг отморозил, - сказал Рафаэль, - подождать не мог? Сначал узнай, где деньг, потом я уед, и делайть всё, что хотить.
   Надо было тянуть время, по этому, я сказал первое, что пришло в голову;
  - Да нет денег, придурок, мы их вложили в дело, они в Мексике, там у нас порт, мы в него вложили, так, что хрен тебе, а ни бабки.
  - Ну, ладн хоть признаёшь, что вы их взяль, хоть я и не сомневалсь, запись с камер в банкъ хоть и был не очнь, но тебя узнать можн. Эт ведь не беда, что у тебя с собой денег нет, за - то у тебя автосалон в Самарь есть и домик не плохой, ты ведь радь детишк перепишшь всё мне, правд, а я подожд пар - тройк месяцев, а когда пыль ляжт, переберусь туда, - хороший депутат везде нужн, ха-ха-ха!
  - Погоди Рафаэль, какая пыль, какие пару месяцев. - Ты сказал; пленяем бабу с детём, узнаем, где бабки, мусора в расход, и ты в тот же день отдаёшь нам пол ляма зелени, или я, что - то не так понял? Я и пацанов нашёл, и здесь всю грязную работу делаю, ты, что, решил кинуть меня?
  - А ты, что думал, он тебе лавэ отдаст, дурик, да швырнул он тебя, сразу швырнул, когда
вы только договаривались. Ха-ха, он бы сто пудов узнал про бабло, и  уехал отсюда, а
сюда ментов бы вызвал, чтоб вас здесь на месте взяли, ха-ха, ну ты тупица, тебе членами
видать конкретно мозг просверлили. Джентльмен, блин, удачи, ты в натуре тупой капер
на службе «Его Величества», тех по такой же схеме использовали.


   Макс в это время уже добрался до дома Пал Палыча. В такие моменты мозг работает очень быстро и просто, отбрасывая всё не нужное, и оставляя только ту информацию, которая приведёт к единственному правильному решению. Рассуждал он как солдат, так как его учили в армии.
   «Он сказал «Палыч и ещё несколько приятелей», значит их не меньше трёх, но и не больше пяти, иначе бы Саня сказал, что - нибудь типа «куча, или с десяток». Значит, справлюсь один. Если они не совсем тупицы - то наверняка один где - то возле дома, его - то и надо найти в первую очередь».
   Он осторожно прошёл через соседний участок, и стал подкрадываться с «чёрного входа». Дверь была не заперта.
   «Ну точно, - дилетанты, на всякий случай обойду дом», - думал он.
   Когда Максим подошёл к парадному входу, - то понял, что не ошибся. В высоких кустах, на детской качели сидел, покачиваясь один из бойцов, напевая какую - то мелодию.
  «Что - то он не похож на мента», - пронеслось в голове.
    Стараясь не делать лишних движений, ступая только на наружную часть ступни, он по тропинке подошёл к мирно качающемуся на качельке.
  «Да ну, нах…, он, что в наушниках»? Макс прислушался, меломан слушал какой - то рэп.
  «Что за херню, ты слушаешь, эта музыка тебя убьёт», - подумал он. «Ну и, что с ним делать, даже не интересно».
   Макс похлопал бойца по плечу. Тот подпрыгнул от неожиданности и повернулся, периферийным зрением скорее чувствуя, чем видя, как ему в лицо летит огромный, тренированный кулак. Обойдя качели, Максим подошёл к распластавшемуся на газоне и потрясённому противнику.
   Репер читал:
   … Два ствола на руках, два пальца на курках…
   Макс присел на корточки, забрал «Макар», и спросил спокойным голосом:
  - Ты кто?
   Плеер продолжал:
   … Жизни не жаль, когда в руках сталь...
   Лежавший на траве приподнялся. Тряся головой и выплёвывая кровавые сгустки вместе с зубами, стал бормотать какую - то околесицу.
  - Тихо, не суетись, вздумаешь орать, сломаю нос. - Ещё раз спрашиваю: - Ты кто, сколько вас, и что здесь делаете? - Вопрос понятен?
   После более чем убедительного начала, повторять не имело смысла.
  - Только не убивай, меня Витя зовут, в доме ещё четверо наших…
   Витя обрисовал общую картину, Макс на ходу придумывал план дальнейших действий.
  - Ключ от наручников у тебя?
  - Да.
  - Давай сюда, и перестань слушать это говно, а - то рано подохнешь, как герой этих рэп - сказаний, понял?
  - Обещаю, - ответил не ожидавший такого поворота Витя.
    

   А на кухне Лиза смогла освободиться от верёвок. Она достала кляп и развязала ноги. Затем она отвязала Катерину и Жору.
  - Ну, что будем делать, предложения есть? - Спросила Катя.
  - Надо через окно в сад выпрыгнуть, и на помощь позвать, - сказала Лиза.
  - Правильно, вы давайте бегите за помощью, а у меня есть идея, - говорил Жорик, доставая из шкафчика аптечку.
   Лиза открыла окно, но на окнах стояли ажурные решётки.
  - Ладно, тогда слушайте, они не ожидают от нас каких - то действий, но мы им покажем.
   Он отрезал от кофе машины шнур и оголил концы, затем достал из аптечки пластырь и два больших шприца.
  - Ты, что делаешь? - Спросила Катерина.
  - Сейчас увидишь, - подержи вот это, - сказал Жорка, снимая со стены висящую толкушку для пюре. 
   Он присоединил концы проводов к иглам от шприцов, и заизолировал их пластырем, после примотал иголки к толкушке. Получилась отличная «вилка», под напряжением 220 вольт.
   Жора воткнул шнур в розетку, и пару раз ткнул в пустоту.
  - Удобная, жалко не триста восемьдесят, - ухмыльнулся он. - Сейчас садитесь на места, а когда они войдут, я шарахну их током.
 

   Пашке становилось всё хуже, он уже не кричал, просто, что - то бормотал, как в бреду. Билл кричал на Рафаэля.
  - Это, что, правда? Ты хотел нас кинуть, да ещё и мусарам сдать, ведь он в точку попал. Я ведь знаю за него, - он ткнул стволом в мою сторону, - его не зря все уманом зовут, был бы он тупым, не добился бы того, что имеет. Он продуман, сразу тебя прочитал, - респект, конечно, ему за это, но, что нам теперь делать?
  - Бил, не слушй ты его, он специальн так говорит, чтоб нас рассорть. Ему надъ врезть, чтоб не говорил своим языком, что попало.
   На кухне, что - то упало.
  - Ты лучш сходь, посмотрь, что там творитсь.
   Билан крикнул своему подельнику:
  - «Синий», сходи, глянь, что там детишки расшумелись.
   «Синий» вышел из прихожей и направился на кухню. Он открыл дверь, и включил свет. Через секунду он отрубился, так и не поняв, что произошло. Когда он рухнул, Жора закрыл дверь и пнул его бесчувственное тело, из ягодицы торчала толкушка, а синтетические трико дымились и начинали плавиться в том месте, куда её воткнул Жорик.
  - Выдерни из розетки, а - то замыкание будет, - сказала Катя.
  - Если очнётся, я его опять шарахну, - ухмыльнулся Жорка, и выдернул из задницы «Синего» своё изобретение.
   
   Во время, когда Максим крался к «чёрному Входу», загорелся свет на кухне, и что - то упало. Он схватился за решётку и подтянулся. Когда он увидел, что произошло, не смог удержаться от комментария; - Дилетанты, блин, их даже дети кладут, ха-ха, - усмехнулся он, и постучал в окошко. Его открыли. Лиза с Жоркой стояли рядом, в руке он держал свою «электровыключалку».  Катя спросила в темноту:
  - Кто здесь?
  - Это я Катюш, у вас всё нормально?
  - Максик, дорогой, поторопись, мы слышали выстрел, только будь осторожен, их четверо осталось.
  - Уже трое, одного я там, возле входа отключил. А вы сидите тихо, и не высовывайтесь, да Жор, - это ты неплохо придумал, встань там же за дверь, и если ещё кто - нибудь войдёт, вали гада, - понял?
  - Конечно, не бойся Максим, я их в обиду не дам.
  - Ну, ты весь в своего пахана. Давай держитесь, скоро всё кончится.
   Макс осторожно прошёл через заднюю дверь, держа в обеих руках по пистолету.     Подойдя поближе, он услышал как кто - то сказал:
  - Чтот твоего «Синего» давно нет, сходь посмотри, что он там, на кухнь, кушает, чтоль.
   Дальше медлить было нельзя. Максим выскочил как чёрт из табакерки, и с двух рук, по «македонски» стал палить в ту сторону, куда пошёл Билл, тот пригнулся, но сумел уйти, четыре пули прошли мимо. Габдельнурыч испугался, прикрыл голову руками, и сел на пол. Последний боец, стоявший на втором этаже, немного замешкался, но через пару секунд тоже открыл огонь. Макс его не видел, может его подвело - то, что он принимал всех за новичков, за дилетантов, как он говорил. Первые три пули прошли мимо него, он стал оборачиваться, и четвёртый выстрел его достал. Свинец попал в ногу, чуть выше колена, он уронил один пистолет и, хватаясь за ногу, упал, потом окровавленной рукой полез в карман, одновременно целясь в пустоту, и пытаясь понять, откуда ведётся огонь. Я рванулся в его сторону, рука Палыча пролезла между балясинами периллы, и я ногой смог дотянуться до упавшего ПМа. Макс полз в мою сторону, протягивая руку, тут прозвучали ещё три выстрела. Он был в метре от меня, я видел, как его голова взорвалась, и кровь вперемешку с мозгами и размолотой затылочной костью забрызгала пол. Я перевернулся на спину и выпустил три пули из обоймы в сторону лестницы, по которой спускался боец, перезаряжая оружие. Он выставил руку вперёд, пытаясь схватиться за периллу, но к тому моменту, когда он её коснулся, - то был уже мёртв. Под весом своей грузной фигуры, он нырнул вперёд, пролетел весь лестничный марш, и упал к ногам Пал Палыча. Я обернулся, Максим был мёртв. В протянутой руке лежал окровавленный ключ от наручников. Через пару секунд, я уже был свободен, депутат стоял на коленях и с испуганным лицом и поднятыми руками умоляющим голосом повторял:
  - Тольк не убивай, у меня двой детей, не убивай, я могу деньг дать - мног деньг.
  - Я тебя убью, не проси, только не сейчас.
  - Пожалуйста-а, - ревел он.
  - Встать сука, - скомандовал я.
   Рафаэль встал, и я, прикрываясь им, пошёл на кухню.
   Когда раздались первые выстрелы, Катерина вывела детей, и спрятала их в маленькой кладовой, расположенной в этом же коридоре, и когда заходила сама, Билан уже был там, и заметил это. Он подбежал, открыл дверь и сказал:
  - Куда это ты сучка собралась.
   Жора схватил стоящую в углу швабру и пытался противостоять озверевшему Биллу. Он со всей дури ударил пацана по лицу, Жорик упал. Билл схватит Катю за волосы и выволок её из кладовки.
  - А ты, сиди здесь, и не дёргайся, я ещё вернусь, - сказал он Лизавете, и тоже прикрываясь Катей как щитом, пошёл в сторону выхода.
   Мы встретились с ним в небольшом коридоре, соединявшем прихожею с кухонным блоком. Он левой рукой держал Катерину за горло, а правой, целился в меня. Прикрывающий меня Габдельнурыч, стонал. Катя же наоборот, пыталась вырваться и кричала:
  - Убей его Саша, застрели, я все твои грехи отмолю, всю жизнь молиться буду, только прикончи его! Он на наших детей руку поднял, убей, - убей его!
  - Заткнись, сучка! - орал Билл. - Слышь, Санчес, дай мне уйти, и с твоей бабой всё будет нормально, а - то я и её, и детей твоих прикончу!
   Ещё никогда в жизни я не говорил таким спокойным и уверенным голосом. Я, наверное, говорил как Господь, говорил с жителями Содома и Гаморры, я печатал каждую букву, что в нашем положении было символично.
  - Ты пидорас, серьёзно думаешь, что я, вот так отпущу тебя? После всего, что ты тут мне наговорил, да людей за гораздо меньшие грехи передо мной, уже давно черви доели, а ты стоишь, тычешь в голову моей любимой супруге стволом, и просишь меня, чтоб я тебя отпустил? - Тебе точно весь мозг выеб…ли в зоне.
  - Я не прошу, я приказываю тебе! - Ты понял?!
   Пока он говорил, я видел как мой сын, с кухонным ножом в руках подходит к нему сзади. В этот момент Катя, каким - то образом исхитрилась немного вывернуться, и пяткой врезала Билану по яйцам. Он дико вскрикнул и ослабил хватку. Пришла пора действовать, медлить было нельзя. Я толкнул вперёд и в сторону депутата, Катрин, не видя Жорку, рванула ко мне. Я, боясь задеть кого - нибудь из своих, наводил прицел на Билла, и только когда они ушли с линии огня, я выстрелил, но было уже поздно. Он не преминул этим воспользоваться и стал палить в нашу сторону. Дальше всё как в рапиде, первая пуля попала Рафаэлю в плечё, его развернуло, и он рухнул на чистый паркет. В тот момент, когда я уже почти коснулся Катерины, вторая пуля пробила её шею на вылет, и обожгла мою грудь. В ту же секунду я выстрелил второй раз, и увидел, как моя первая пуля попала ему в область солнечного сплетения, его голова откинулась назад, и вторая порция свинца врезалась ему в подбородок, и вышла через темя, унося за собой изнасилованный мозг. Когда он упал к Жоркиным ногам, тот стал со злостью втыкать ему в тело кухонный нож, крича:
  - Сдохни, и не смей поднимать руку не на кого из моей семьи, тем более на маму.
   «Он назвал Катю мамой», - пронеслось у меня в голове.
   Его последний выстрел я не видел, я его почувствовал. В то же самое мгновение, когда Билл раскрашивал своими мозгами стены Пашиного дома, сам Палыч, очнувшись, подобрал с пола ствол Максима, пополз на кухню, и в момент, когда мои выстрелы достигали цели, он открыл огонь в уже мёртвого Билла. Я же получил вторую пулю, она прошла сквозь тело, и засела где - то в позвоночнике. Катя, двигаясь по инерции, упала мне на руки, я, собирая последнюю волю - пытался держаться, но не сумел, и рухнул на пол. Вот так мы и лежали, Палыч с простреленным пузом, рядом я с двумя смертельными ранениями, и на мне лицом к лицу лежала Катя, с открытыми глазами, в которых я видел безбрежный покой.
  - Завтра первое сентября, детям в школу, - сказал Пашка, отплёвывая кровь.
  - Вот и кончилось лето, славно повеселились, - ответил я.
  - Да, весёлый выдался август, - прошептал Пал Палыч, и умолк навсегда.
  - Это точно. Сейчас не хватает AC/DC, с их Fire Your Guns, вот это была бы концовочка. - Правда, Паш?
   Но он молчал, уже молчал.   
   Последнее, что я помню, как сын сказал:
  - Пап, держитесь, ты всё таки прибил Билла, я сейчас скорую вызову. Последняя мысль, которая пришла мне в голову, почему - то была про Джека Воробья «прихлопнул прихлопа», «прибил Билла». Сознание покинуло меня, но мои глаза ещё видели, как из шеи моей Катрин, пульсирующими фонтанчиками алой крови, уходила жизнь.
   Становилось темно, как будто солнце заходило за горизонт. И когда последний луч касался земли, по нему, словно из тумана, приближаясь, спускалась она - Смерть. Всё так же хороша, её саван развивался, давая возможность ещё раз полюбоваться её идеальной фигурой. Она спрыгнула с этого луча, словно выпускница с последней ступени школы, и подошла.
  - Сегодня наша последняя встреча, - сказала смерть.
  - Привет Машенька, наверное, всё так и должно было закончиться, а ты как всегда прекрасна.
  - Ты не исправим.
  - Знаю, ты за мной? - спросил я.
  - И за тобой тоже, но сначала Катя.
  - Нет, погоди, не забирай её, оставь её здесь, ей ещё детей вырастить надо.
  - Ты же знаешь, я не могу, не заберу я, - придёт другая.
  - Нет, нет! - Кричал я. - Она должна остаться с нашими детьми, возьми меня, сделай, что - нибудь, ведь ты можешь. Как там у вас, «прицеп», или ещё, что. Как Римму, - не забирай.
  - Не могу, она должна сама попросить, у нас тоже есть правила. Но тебе не надо беспокоиться, ей здесь будет хорошо. Она чиста, и поверь, лучше места для неё не найти, может и ты когда - нибудь присоединишься к ней, ведь ваш путь только начинается.
  - Что значит «когда - нибудь», я хочу быть с ней.
  - К сожалению, и это невозможно, твоя бессмертная душа слишком испачкана похотью, гордыней и предательством.
  - Ну, в предательстве меня точно нельзя обвинить, - оправдывался я.
  - Ты не людей предал, ты предал себя, а значит и его, - она подняла руку и ткнула указательным пальцем вверх. Пойми, чтоб здесь было так, как хочешь ты, надо при жизни делать так, как хочет он, и она опять указала наверх. Возьми даже последнее время, - сколько раз ты изменил ей, пьянствовал, даже сегодня, не успел приехать, а уже залез под юбку этой массажистки, ну или под халат. Разве это не предательство?
  - Почему ты не предупредила, не остановила меня, я ведь люблю её, ты, же знаешь, для меня, ни одна женщина в мире не значит столько, сколько Катя, кроме мамы конечно.
  - Я знаю, но ведь тебе для этого и дана воля, ты всю жизнь выбираешь между похотью и верностью, я специально не говорю между добром и злом. Может это и банально и тебе не понравится, но надо было раньше думать, а сейчас тебя ждёт бесконечный путь искупления, покаяния и искренности. Я всё ещё верю в тебя, когда - нибудь и ты станешь таким же чистым как Катенька, вот тогда вы и встретитесь. Хочешь анекдот, этакую аллегорию?
  - Шутишь?
  - Нет, но сейчас буду, - начала Смерть. - Так вот, умер один молодой человек и попал в рай, а там всё так скучно, все молятся, говорят в полголоса, кругом тишина и покой. Из женщин только монашки. Он и говорит: - А можно на ад посмотреть, как там? Ему говорят: - Можно, садись в сани и держись. И вот они на тройке племенных скакунов спускаются в ад. А там, спиртное, наркота, стриптиз, все «звёзды», короче, полный рок-н-ролл. Ну, он тогда и говорит: - Я хочу остаться здесь, мол, тут весело и все такое. Вдруг всё исчезло, и он сидит в котле, и его черти жарят на постном масле. - А где девочки, водка, рок-н-ролл, - спрашивает он. - А ты не путай туризм и эмиграцию, - отвечают ему.
  - Не смешно Маш, причём сейчас это, - я про Катю.
  - Я тоже, там, куда ты отправишься, у тебя будет достаточно время подумать и определиться, поверь, везде хорошо, где нас нет, но там где будешь ты, нужно будет самому создать это «хорошо», и вообще понять, что есть это «хорошо». Может, тогда и ты станешь свободен. Да и все твои друзья тоже рядом будут «думать», так, что…
  - Ну, хоть на этом спасибо, ведь ты о Максе и Палыче позаботишься?
  - Конечно, - сказала Смерть, - вы все вместе в одном дилижансе отправитесь, Альберт вас встретит, да там полно тех, кто будет рад вас видеть, но сначала Катерина.
  - Маш, последнее желание можно?
  - Всё, что угодно.
  - Хочу музыку, громко, думаю Alice Cooper, подойдёт, - сделаешь?
  - А - то.
  - И ещё одно, последнее. Открой личико, ты же обещала.
  - А я уж подумала, ты не спросишь, - музыку ему подавай…
   Она расстегнула пряжку на плаще с красным подбоем, и очень изящно скинула его с плеч. Когда она подняла голову и расправила волосы, я увидел Монику Белуччи, или Марию Магдалену, ну, а кто сказал, что Моника не похожа на Марию? Одно точно - красота не земная.
  - Брависсимо, - сказал я, - ни чего другого, я и не ожидал от такой милой смертушки. Не надевай этот балахон больше ни когда, глядя на тебя, начинаешь понимать про искупление и покаяние, Маш, ты конечно прекрасна, но моя Катюша всё равно лучше. 
  - Вот видишь, первый шаг ты уже сделал, я и не сомневалась, что у тебя всё получится.
   Когда исчез последний луч света, Мария растворилась вместе с ним. Всё погрузилось в темноту. Это не была пустота, мрак был каким - то густым, как масло, или холодец, только не знаю откуда, на меня нисходила музыка, Alice Cooper тянул свою I Am Made Of You.

 
    …Темнота не отступала… Веки придавили глазные яблоки… Мозг не включался… Конечности не слушались… Запахов не было… Стояла тишина.
  …Что это… Смерть… Я умер.., со мной сейчас, видимо говорит моё сознание… Нет, это, что - то другое, это остатки неосязаемой души, разбросанные по вселенной.
   …Почему такой сушняк в глазах… Если это ОНА - то, где свет… Или, тьма теперь вечный спутник мой… Нет, это, что - то другое… Да где я, чёрт побери.
   …Может я в утробе и меня пытаются родить… Тогда, почему я понимаю это… О, да это сон… Да, я сейчас проснусь… Ну… Ну… Очнись, открой глаза, крикни - мама!         
   
     …Постарайся сейчас, продлить это состояние… Я опять отключался? Стой, не уходи, думай, заставь себя думать, бороться, тебе надо продержаться ещё немного… Мне кажется, или я всё - таки дышу. Определённо я жив, я чувствую боль, да, да, мне больно! Твою мать - это самое лучшее чувство! Мне больно! Да здравствует Её Величество Боль, - мать всего живого, славься та, кто принесла мне радость, о боль, о болюшка моя, как же я долго ждал тебя. Как только я поправлюсь, я, пожалуй, женюсь на тебе, да, и построю храм в твою честь!
  … Боль, значит, я опять прихожу в себя. Глаза открывать не буду, «покайфую» немного, по - моему она стала менее злой, наверное, тоже влюбляется в меня,
  - Имануил Маркович, это Альбина, зайдите в тринадцатую, кажется, он пришёл в себя.
   В голове заработал «кубик - Рубика», со скрежетом собирая одну сторону за другой, под этот аккомпанемент я и открыл глаза. Мне показалось, что за шторой стоял дирижёр и как только я открыл глаза, он взмахнул своей палочкой, и дал сигнал световому оркестру, который обрушил на меня всю свою мощь. Я вспомнил всё, только в этот раз всё было по - другому. Боль была настоящая, трубки во рту и носу, ужасно мешали, я хотел в клозет, дневной свет резал глаза. Помнится в тот раз, я очнулся ночью.
   «Да, что всё это значит», - подумал я, и снова потерял сознание.
   Когда я вновь пришёл в себя, у кровати уже стоял Максим и улыбался. Рядом стояла Катерина с огромным пузом.
  - Ну, наконец - то ты очнулся, любимый, мы с Жориком и не сомневались, я все дни в храм ходила, свечки за тебя ставила, слава Богу.
   Она весь день провела со мной, и когда из меня вытащили все лишние трубки, первым делом, я ей сказал:
  - «Мон амурик», прости меня, я знаю, ты хотела забрать Жорку и уехать, знаю, что хочешь сохранить тем самым наши отношения, но прошу тебя, не надо, останься со мной. Скоро у нас родится сын, давай назовём его Семён, - Сёмка.
  - Как ты узнал, - в полном замешательстве спросила она. - Я хотела тебе сама предложить именно Сёмка, но ты ведь всегда говорил, что будет девочка, ты, же так хотел назвать её Машенькой, да я и сама ещё не знаю, кто будет.
  - Поверь, будет Мальчик, Семён Александрович, три семьсот, весь в меня, и споко-ойный, - протянул я последнее слово.
  - Ты даже вес знаешь, но откуда, тебе, что приснилось, пока в коме был?
  - Не знаю, можно - ли назвать это сном, скажем так - причудилось.
  - А к нам твой друг заезжал, Паша, сказал, что хочет быть крестным, я согласилась. Он хороший такой, сказал, что его дочь, твоя крестница, и, что пора должок отдать.
   Она ещё долго говорила, а я лежал и не мог понять, что происходит, может это второй шанс, и мне действительно надо задуматься. Я не знал, что это было, но я точно знал, что надо делать. Первое, что приходило в голову похоть, гордыня, предательство, всё это, надо исправить.


   03.09.2013
    Мы стоял на мягких сухих сосновых иголках возле могилы Альберта, я держал на руках Семёна, Жорка с Елизаветой прогуливались в лесу, неподалёку. Меня выписали несколько дней назад, и я чувствовал себя великолепно. В течение этого времени, что я провёл в больнице, Макс продал мою недвижимость, автосалон я оставил ему, купил скромный домик в небольшой станице у моря, куда мы и собирались отчалить.
  - Ты знаешь Макс, мы ведь все одноклассники, Альба с Пашкой, даже за одной партой сидели, - заговорил я.
  - Было дело, - сказал Палыч, - а вы неплохой памятник ему поставили.
  - Это Максим постарался.
  - Да, что я, на деньги, что мы у Кефира забрали, можно было целый склеп построить.
   К нам подошёл Жора.
  - Вас уже заждались, Катя с Лизой, уже всё приготовили, вы идёте?
   Мы подошли к могиле моего младшего, сегодня ему исполнилось бы тридцать семь.
  - Ну, что мужички, всё готово, прошу за стол, - сказала Катя, Саш, поставь Ваньке рюмку, и сам бери, а тебе можно после больницы?
  - А я не буду, я вообщё больше пить не буду, даже по праздникам, в мире столько вещёй, которые и без спиртного и наркоты сносят башню, например музыка.
   Я достал телефон и включил Life Wont Wait, Ozzy Osbourne, эта музыка как никогда подходила к ситуации.
  - А я, - спросила Катрин, разве от меня у тебя нет хотя бы лёгкого головокружения? Саш, ты помнишь, что будет через четыре дня?
  - Седьмое сентября, у Альбы годовщина, а что?
  - Будет год, как мы познакомились, ты, что забыл?
  - Ну, разве можно забыть такое? В тот день я не только с тобой познакомился.
  - А с кем ещё?
   И когда Ozzy затянул Time, я сказал:
  - Не знаю, время покажет, ну, а ты, - ты не сносишь, ты как раз поставила мою голову на место. - Любовь моя, ты лучший наркотик, на тебя у меня зависимость с первого взгляда, и я ни когда не смогу вылечиться, да и не хочу, я всю жизнь буду «нарКатяманом». Такой наркотик, как ты лучше ни когда не пробовать, ну, а если попробовал, - то не соскочишь во веки веков, а после Сёмки, ты стала ещё забористей, я даже боюсь как бы передозировки не было.
   Через четыре дня, с этого места мы и уехали. Жорка под предлогом «окончить школу», остался с Палычем, но мы - то понимали, что у него завязались отношения с Лизой. Паша, конечно, твердил, что - то типа - «кобель - весь в папашку», но, что говорить, Жорик ему нравился, а главное Лизавета была от него без ума.
   Катерина была на седьмом небе от счастья, к новому году, и я стал разделять это чувство, наконец - то мы смогли быть вместе, и не одна живая душа не сможет побеспокоить нас, не сможет помешать нам, воспитывать младшего сына, а может и двух.              … Ни кто, никогда… К моменту написания этих строк, я вновь стал  замечать за ней, некоторые странности, которые бывают у беременных мамаш.
   Что касается Марии, - то она перестала посещать меня.  Может я «пошёл на поправку», и когда «придёт время», в том мире - всё будет, по-моему.
 



20.12.2012