На следующий день мы отправились осматривать Болонью. По пути Джованни рассказал, что в этом городе живет много коммунистов. Когда мы завтракали в кафе, он обратил мое внимание на людей, которые уже выпивают с утра напитки покрепче, чем кофе. Наверное, именно так выглядели в его глазах коммунисты. К коммунистам у него было определенно негативное отношение. Я напомнила ему, что я родом из когда-то коммунистической страны, и мы немного поговорили на эту тему, насколько это позволял мне мой словарный запас.
Потом, когда я уже покидала страну и ехала в автобусе в аэропорт, со мной разговорилась женщина, которая тоже была отрицательно настроена по отношению к коммунистам. Она рассказала мне, как они завлекают молодежь в свою партию и многое, многое другое, из чего я и половины не поняла.
- Да уж, знала бы она, сколько лет мы прожили в этой системе и что мы знаем о ней не понаслышке, - думала я.
Но я не стала ей всего этого рассказывать, а просто молча слушала, погружаясь в воспоминания своего детства. И хоть оно прошло при коммунизме, все равно ничего не может быть лучше детства. Я вспоминала, как меня принимали в пионеры, и как я гордилась красным галстуком, развивающимся у меня на шее. Как, когда-то, меня хотели назначить председателем отряда, но грозная физичка Светлана Мефодьевна завернула мою кандидатуру, объяснив это моей рассеянностью. Я выбежала из школы и, добежав до лесной опушки, бросилась на землю, захлебываясь от рыданий. Как же так, я не достойна, я не смогу быть примером для остальных пионеров, а так хотелось.
С тех пор, я постоянно буду бороться со своей рассеянностью, буду стараться все успевать и ничего не забывать. Эта гипер-ответственность будет преследовать меня всю мою жизнь и только к сорока годам я пойму, что здоровый пофигизм намного полезнее в нашей сумасшедшей жизни.
Я вернулась обратно из своих мыслей, а пожилая итальянка, все говорила и говорила, и я молча кивала ей в ответ, соглашаясь со всем, что она говорит.
Да, все еще бродит призрак по Европе, призрак коммунизма…
Вся Болонья выстроена из красного кирпича и этим тоже напоминает о коммунистах. Пока находишься в окраинах этого города, кажется, что ты попал в рабочую зону фабрик и заводов и ничего привлекательного здесь найти нельзя. Современный безликий город, так похожий на наши индустриальные города.
Но когда ты попадаешь в центр, то понимаешь, что он удивительно красив и не похож ни на один другой город мира.
Две башни, как две сестры, одна младшая, что пониже, а одна старшая, что повыше, являются, своего рода ориентиром и когда спрашиваешь, как пройти туда или сюда, то можно услышать: Эта справа от Двух башен или слева от них… . Одна из них клонится к другой, как будто, хочет шепнуть ей на ушко: «Ну, как дела, старушка? Еще стоишь?» Раньше башен было много, но со временем осталось только две. Куда же подевались остальные, я так и не узнала.
Но больше всего меня поразила центральная соборная площадь. Все здания на ней похожи на средневековые замки и тоже построены из красного кирпича. Площадь очень любима самими жителями и здесь часто можно увидеть представления, или попасть на ярмарку.
Мы с Джованни попали на ярмарку шоколада. Запах шоколада царил в воздухе, и хотелось попробовать кусочек в одном шатре, кусочек в другом, третьем и так далее. Шоколад с апельсиновой цедрой, орехами, изюмом, шоколадные конфеты – просто рай какой-то. Мы купили плитки шоколада, которые не были упакованы, а прямо с завода, в своем что ни есть, натуральном виде.
Потом, вечером, мы пили чай, дегустируя разный шоколад, постепенно переходя на дегустирование губ друг друга.
- Ну-ка, дай попробую молочный, у тебя на губах осталось немного, - начал Джованни.
- Мммм, а у тебя какой интересный вкус, хоть и горький, - поддержала его я.
Так и начались наши более близкие отношения, с шоколадных поцелуев в коммунистической Болонье.
Продолжение следует…